Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Стр 1 из 14Следующая ⇒

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Дана Мари Белл

"Творческий подход к предвидению"

Серия: Серый двор (книга 3)

Автор: Дана Мари Белл

Название на русском: Творческий подход к предвидению

Серия: Серый двор_3

Переводчик: Lfif
Сверщик-редактор: Оксана Ковальская
Вычитка: DisCordia

Обложка: Таня Медведева

Оформление:

Eva_Ber

Аннотация

Желание — это основа. Страсть — это искра... Но именно любовь повлияет на их судьбу.

Акана Руссо, одна из лучших Клинков Робина, получила задание, которое в любом случае, черт возьми, выполнит. Малмейны еще не показали все свои старые уловки, но семья Даннов не намерена идти у них на поводу. Акане поручили охранять Шейна Данна от похищения кланом Малмейн. Но кто убережет ее от жара во взгляде Шейна?

Шейн знал, что его нареченная никогда не придет к нему добровольно. Но ему повезло, Акане приказали охранять Даннов, а Шейн не упустит шанса воспользоваться этим при каждом удобном случае. Вопрос времени, когда дракон уступит и позволит Шейну предъявить на нее права, что соответствует желанию обоих. А когда они все же окажутся вместе, то результат превзойдет самые смелые фантазии Шейна.

Когда Акану отравят золотом, принудительно отправив в горячку, заявление прав на Шейна превратится в приоритет. Как уберечь свою пару, сохранив при этом здравомыслие, станет совершенно новой головоломкой, которую Акана не уверена, что сможет разгадать вовремя.

Предупреждение: книга содержит яркое описание откровенного секса, разъяренного дракона-убийцу и смышленого фермерского парня из Небраски. Бьюсь об заклад, в итоге вы выясните, кто победит в этом бою! (Подсказка: это не дракон…)

Глава 1

Шейн окинул статую, находящуюся за витриной одной из лучших художественных галерей Нью-Йорка, критическим взглядом. Он махнул рукой ассистенту, стоящему за витриной, чтобы тот поправил экспонат, и снова отступил, оценивая результат, а потом недовольно покачал головой.

— Освещение неправильное.

Один из сотрудников галереи бросился вперед и начал менять освещение, падающее на экспонат. Шейн закашлял, пытаясь скрыть веселье, пока владелец галереи бегал вокруг него, словно безумная бабочка, порхающая на холодном вечернем воздухе. Пука всегда казался нервным, когда заходил Шейн.

— Нам очень жаль, мистер Джолун. Мы немедленно все исправим.

— Ничего страшного, мистер Клаузнер. Я знаю, что это последние штрихи. Но я счастлив, что вы смогли удовлетворить мою просьбу.

Маленький мужчина снова заметался, довольный собой. Барт Клаузнер был одним из первых галеристов, который дал ему шанс, поэтому Шейн собирался позаботился о том, чтобы состоялось столько выставок, сколько он мог выдержать. Шейн был предан тем, кто помогал ему в работе. Если его успех поможет Клаузнеру, то это будет отлично.

— Да, мистер Джолун. Если можно так выразиться, то это замечательный экспонат. Возможно, одна из ваших лучших работ.

Шейн позволил себе улыбнуться.

— Спасибо. Она очень важна для меня.

— Жаль, что речь не идет о продаже.

Шейн покачал головой, снова сосредоточившись на великолепной летящей фигуре, которую попытался воссоздать с помощью искусства.

— Нет. Я никогда не соглашусь на продажу.

Он не обратил внимания на пристальный взгляд владельца галереи. Вместо этого Шейн продолжал с наслаждением взирать на то, как свет отражался от сверкающей металлической скульптуры. Образ даже близко не соответствовал тому, как чудесно она выглядела в полете. Грациозный изгиб крыльев, сверкающее золото рогов, огонь и страсть в каждом движении пленили его. Холодная хромированная медная скульптура была всего лишь данью уважения женщине, которая завладела его сердцем и душой.

— Как, вы сказали, называется статуя, мистер Джолун?

Шейн усмехнулся, не удивившись, когда владелец галереи сделал шаг назад. Он прекрасно представлял свое выражение лица. Становилось все труднее и труднее скрывать голод по женщине, укравшей его душу.

— Акана.

***

«Дитя Данна однажды совершит поступок, который изменит наш мир», — и с этими простыми словами провидицы мир Аканы изменился, возможно, навсегда. Вместо того чтобы вальсировать по Нью-Йорку, Милану, Парижу, Монте-Карло и Лос-Анджелесу, она застряла на ферме в Небраске, нянчась с одним из самых надоедливых мужчин, которого когда-либо встречала в своей жизни. За исключением этого случая, ведь ее подопечный решил исчезнуть.

— Черт побери, фермерский мальчик. Где тебя черти носят? У меня нет времени на это дерьмо.

Акана Руссо шагала по мокрой улице Нью-Йорка и жалела, что у нее не было времени пройтись по магазинам. Она оказалась здесь, на Манхэттене, в окружении роскоши и ничего не могла с этим сделать. Шейн исчез со своей фермы в Небраске, а Хоб хотел выяснить, где Данн… немедленно. Со стороны Шейна это был довольно глупый поступок, учитывая опасность, которой подверглась его семья в лице Черного Двора и клана Малмейн. Однажды они уже похищали Шейна и пытали его невестку, чтобы получить желаемое. Так о чем же, черт возьми, он думал, сбегая в одиночестве в Нью-Йорк? Акана была о нем лучшего мнения, но, очевидно, ошибалась. Когда Черный Двор преследовал чьи-то задницы, они обычно прятались за Клинками, как хорошие мальчики и девочки. Шейн же, идиот, прыгнул в самолет и отправился на небольшую увеселительную прогулку в Нью-Йорк на какой-то сумасшедший праздник.

Этот мужчина был придурком. У нее не осталось сомнений на этот счет.

Акана повернула за угол и зарычала. Снова пошел снег, холодные хлопья таяли и стекали по ее шее, проникая под воротник кашемирового свитера.

— Фу. Ненавижу холод.

Она втянула носом холодный воздух, отчаянно ища запах Небраски, но учуяла лишь выхлопные газы и разочарование жителей Нью-Йорка, которые, как и она, брели по талому снегу.

— Я надеру ему задницу, когда найду. Отпинаю, а потом потащу домой.

Она замерла и покачала головой. Домой? С каких пор ферма Даннов стала домом? Акана была городской девушкой до мозга костей. Спасибо большое, конечно, но женщину, носящую Прада, не привлекали акры зелени. Акана пересекла улицу, свирепо впившись взглядом в таксиста, который осмелился посигналить ей.

Пришло время «посмотреть» на Шейна. Ей осталось только найти приятное уединенное место, где ее никто не потревожит в течение нескольких секунд. Акана обнаружила искомое, нырнув под навес подъезда, и уставилась в небо, будто надеясь, что снег закончится. Вот только он не был намерен оправдать ее надежды.

Акана освободила свой внутренний взор. Светлая звезда в центре ее левой радужки расширилась, давая то второе зрение, на которое она так полагалась в работе. Акана сосредоточила мысли на Шейне, представляя его поразительные золотисто-рыжие волосы, сверкающие сапфировые глаза и покрытые шрамами фермерские руки, которые так нежно ее обнимали.

Водоворот силы заполнил ее зрение, зеленый с золотом означал смешанную кровь Шейна — лепрекон и Сидхе. Под вихрем света находился Шейн, но Акана не сумела определить, чем он занимался. Свет его силы ослепил ее, затмевая действия.

Дерьмо. Такими темпами она никогда не найдет Джетро. Акана со вздохом закрыла внутреннее зрение. Она устала, ее ноги замерзли, и ей до ужаса хотелось латте, но если она не найдет Шейна в ближайшее время, то ее задница превратится в игрушку для битья хобгоблина Робина.

Она вышла из-под навеса и поежилась, когда последние лучи вечернего света отразились от чего-то металлического в ближнем окне. Акана повернула голову, чтобы найти то, что отражало свет.

И ахнула. Она смотрела в окно художественной галереи. Там, на черном пьедестале в окружении черного бархата, находилась серебристо-медная скульптура. Экспонат величественно поднимался из хрустального основания, словно паря в воздухе. Фигура кружилась и опускалась с грацией балерины, изящная и женственная, несмотря на мужскую среду металла и стекла. Акана подошла ближе к окну, в восхищении ахнув от ощущения полета, которое излучала статуя. Она видела, как трепетали крылья в линиях фигуры, будто статуя ждала мгновения, одного вздоха, чтобы взлететь и навсегда избавиться от оков. Скульптура выражала силу, элегантность и страстное желание летать.

Акана тоже хотела этого так, как ничего другого. Дракон, текший в ее венах, жаждал полета настолько, что даже отчаянный фанат шоколада у витрины магазина Godiva[1] не смог бы этого понять. Акана взглянула на надпись у основания статуи, гадая, кто создал эту скульптуру и могла ли она позволить себе такую покупку. Когда она прочитала название и автора, у нее перехватило дыхание.

«Акана, автор Шейн Джолун. Не продается».

Шейн Джолун.

— Какого черта? — она ворвалась в картинную галерею. Милостивые боги, Акана чувствовала запах Шейна повсюду. Его аромат был насыщенным, богатым и таким соблазнительным. Она схватила первого попавшегося человека в костюме. — Простите, я могу поговорить с владельцем, пожалуйста?

Вскоре пришел хозяин.

— Меня зовут мистер Клаузнер. Чем я могу вам помочь?

В запахе мужчины было что-то странное. Акана глубоко вдохнула, утвердившись в своем подозрении, когда почувствовала запах пуки и чего-то еще, чего-то неуловимого. Он определенно был фейри, это точно.

Владелец галереи окинул взглядом ее дизайнерский наряд, и его поведение изменилось от простого любопытства до почти щенячьего очарования.

— Скульптура на витрине. Кто ее создал?

Мужчина улыбнулся, само очарование. Он даже не спросил, почему она не прочитала табличку. Очевидное богатство позволяло Акане вести себя немного эксцентрично.

— Шейн Джолун, конечно. За последние пять лет он стал знаменитым скульптором, и мы были рады принять участие в представлении миру его искусства.

Она кивнула, лишившись дара речи. Шейн был скульптором?

Джетро?

Серьезно?

Ее взгляд вернулся к скульптуре на витрине.

Он назвал эту изысканную фигуру «Акана».

Голос владельца галереи ворвался в ее мысли прежде, чем они успели зайти слишком далеко в направлении, которое она не хотела затрагивать.

— Хотите посмотреть другие его работы? Нам посчастливилось получить партию, и, конечно, сам скульптор был здесь совсем недавно, помогая устроить все экспонаты.

Акана последовала за маленьким человеком, ошеломленная тем, что было выставлено на всеобщее обозрение. Работы Шейна были, без сомнения, самыми потрясающими из всех, что она когда-либо видела. Его скульптуры заставляли ликовать, плакать, порхать и лишали дыхания из-за желания большего. Акана не могла отвести от них глаз. Металл, стекло и камень были игрушками, которым Шейн придавал такую форму, что они затронули душу и сердце Аканы. Ей отчаянно хотелось протянуть руку и погладить экспонаты. Она жаждала купить их все, чтобы любоваться в любое время и чувствовать, как ее сердце переполняется эмоциями.

Акана указала на скульптуру, которая как бы взывала к ней. Экспонат напоминал кошку на охоте, но в ее чертах было что-то странно человеческое. Что-то женское. В том, как кошка держала хвост, был намек на озорство и игривость, несмотря на сверкающие обнаженные когти.

— Вот эту.

— Да, мисс…

— Я еще не закончила.

Она нашла еще одну, которая понравилась бы Джейдену, ее партнеру и одному из новых шуринов Шейна. Три безликие фигуры извивались в стеклянном пламени и металлической тени. Их спины были выгнуты дугой, а руки сплетены друг с другом. Двое склонились над одним в защитном жесте. Ей показался уместным тот факт, что несамая маленькая фигура находилась под защитой. Для Аканы эта средняя фигура олицетворяла Джейдена и все, что, как думал вампир, он потерял, когда Дункан поцеловал Мойру, запустив Заявление.

Там, где другие видели в фигурах только боль, она узрела удовольствие и выигранные битвы. Может, Шейн создавал скульптуру, думая о сестре и двух ее спутниках?

— И эту тоже, — прекрасный подарок для новоиспеченного лорда клана Блэкторн и его семьи. Акана могла поспорить, что больше всего оценит символику именно Дункан, пара Джейдена и бывший лорд клана Малмейн.

— Ах. Конечно, — мистер Клаузнер подал знак своему сотруднику, и тот положил перед обоими фигурами табличку «ПРОДАНО».

Акана полезла в сумочку и достала кредитную карточку, не удивившись, когда глаза мужчины округлились. Это была чрезвычайно редкая карта, выдаваемая только очень богатым клиентам. Мистер Клаузнер впился в кредитку голодными глазами прежде, чем смог остановить себя.

— Вы говорили, что художник был здесь совсем недавно? — когда Клаузнер кивнул, она улыбнулась, сама невинность. Благодаря миниатюрной фигуре и большим необычным глазам Акана заставляла многих мужчин с помощью одного лишь взгляда исполнять ее желания. — Есть ли у меня шанс встретиться с ним?

Клаузнер печально покачал головой, держа в руках кредитную карту.

— Простите, мисс... — он взглянул на карту, — Руссо, но мистер Джолун направился в свое фамильное поместье. Думаю, отсюда он поехал прямиком в аэропорт.

Фамильное поместье могло означать только одно. Шейн вернулся в Небраску.

— Благодарю вас, мистер Клаузнер, — она снова улыбнулась, развеселившись, когда щеки мужчины покраснели.

— Позвольте уточнить, куда мне отправить скульптуры?

Акана продиктовала адрес Джейдена, зная, что он не будет возражать, если она воспользуется его домом, тем более одна из скульптур предназначалась вампиру. Клаузнер едва моргнул глазом, когда она упомянула Небраску, но напряжение в плечах быстро спало. В глубине души она понимала, что этот мужчина защищал Шейна, даже если основным мотивом были деньги, которые художник приносил галерее.

Она поблагодарила Клаузнера и вышла в вечерний Нью-Йорк. Шейн был на пути домой, значит, пришло время отчитаться Робину. Акана бросила последний тоскливый взгляд на скульптуру в витрине. Ее сердце дрогнуло от такой красоты. Может, Шейн видел ее именно такой? Правда?

Ее рука легла на холодное стекло прежде, чем Акана осознала это, потянувшись к прекрасному произведению искусства, от которого она не могла оторвать глаз. Она отдернула ладонь и отступила, отводя взгляд от витрины. Потом резво отошла и поймала такси, чтобы вернуться в отель. Ей нужно было быстро собрать вещи и доложить Робину о возвращении фермерского мальчика в Небраску, иначе она снова вернется в художественную галерею, в которой витал запах Шейна. Акане казалось, что, если она останется здесь еще хотя бы на мгновение, ее сердце не выдержит.

Просто тогда, возможно, оно больше не будет принадлежать ей.

***

— Сэр? Вы видели?

Шейн вышел из тени и ухмыльнулся. Ее реакция оказалась даже лучше, чем он ожидал.

— Видел. Спасибо, мистер Клаузнер.

— Пожалуйста, мистер Джолун, — Клаузнер снова махнул своему помощнику, который, по наблюдению Шейна, видимо был экстрасенсом, и парень ответил на невысказанную команду. Он начал осторожно снимать «Акану» с витрины, заменяя фигуру другой скульптурой Шейна, дополненной табличкой и ценой. — Мне отправить ее обратно в вашу студию, мистер Джолун?

— Да, пожалуйста.

Как будто Шейн позволил бы отправить «Акану» в чей-то дом, кроме собственного. Скульптура была особенной. Она принадлежала им. Когда-нибудь Акана примет и скульптуру, и художника, и все, что шло с ними в комплекте. А до тех пор, пока Шейн не осуществит Заявление, Клятвы и Соединение, «Акана» останется с ним.

Шейн ухмыльнулся, когда помощник покатил «Акану» в заднюю часть галереи к дверям склада. Он не мог ждать.

Он поблагодарил владельца галереи и вышел. Достав сотовый телефон, Шейн набрал номер, который давно выучил наизусть.

— Она едет домой.

— Хорошо. Она видела твою скульптуру?

— Да. И отреагировала так, как вы предсказали.

Тихий женский смех раздался из телефона.

— Ты уже сделал ей подарок?

Шейн усмехнулся. Он работал над подарком ко дню рождения Аканы с того самого дня, как встретил девушку.

— Он почти готов. Теперь у меня есть последний компонент. Я закончу его, как только вернусь в свою студию.

— Прекрасно. Я с нетерпением жду того момента, когда услышу разочарованные крики моей дочери.

«А я с нетерпением жду, когда ваша дочь закричит совсем по другой причине».

— Уверен, она получит от этого много удовольствия.

— Я тоже в этом уверена. Удачного полета, Шейн.

— Спасибо, Провидица.

Шейн повесил трубку и сделал глубокий, счастливый вдох. До сих пор все шло так, как он планировал. Он позволил маленьким частичкам и фрагментам настоящего Шейна показаться его паре, но только чтобы подразнить, соблазнить и увлечь дракона, но не отпугнуть. У Аканы не было ни малейшего желания заводить себе пару, но, по его мнению, было слишком поздно.

У нее уже была пара. Акана научится любить его, хотела она того или нет. А если она начнет сомневаться?

Что ж. Она никогда раньше не имела дела с целеустремленным фермерским парнем из Небраски. Акане грозило жесткое прозрение, если она хоть на мгновение подумала, что он когда-нибудь позволит ей уйти.

Шейн вспомнил, как впервые увидел Акану, ее длинные, тщательно завитые черные волосы, блестевшие в лунном свете, когда она пыталась обмануть его. Акана вела себя невинно, ее огромные странные глаза были широко раскрыты, а пухлые губы растянуты в улыбке. Японское наследие ее матери наложило отпечаток на все. С этими миндалевидными глазами и маленьким носиком она выглядела как ожившая кукла из аниме. Только в форме дракона прослеживалась ее схожесть с отцом от кончиков крыльев до кончика хвоста. Когда Шейн, наконец, вытащил Акану из машины, она оказалась совсем крошечной, едва ли пять футов ростом, с талией, которую легко обхватить руками, и характером, способным сжечь весь мир. Все это было скрыто за притворной невинностью, которая заставляла его смеяться при одной мысли об этом. А ее глаза... ох, эти великолепные глаза. Шейн становился твердым от одного взгляда этих невероятных глаз. Один был светло-карим, другой — темно-карим с поразительной светло-ореховой звездой в центре. Черные брови составляли линию, придавая Акане строгое выражение лица и, вероятно, более точно определяя характер женщины, нежели большие глаза и пухлые губы.

Боги, он хотел использовать ее рот самым похотливым образом.

— Шейн Данн, это ты?

Шейн замер. Этот надменный голос был ему знаком.

— Генри Малмейн. Какой сюрприз!

Он повернулся лицом к блондину и его столь же светловолосым спутницам. Генри был новым лордом Белого Двора клана Малмейн, назначенным самой Глорианной, как только она убрала Дункана Малмейна с поста главы. Глорианна отстранила Дункана, потому что новый шурин Шейна женился не только на его младшей сестре, но и на своем брате, вампире Джейдене Блэкторне. Глорианна ненавидела вампиров со злобной страстью. Взять в пару вампира было неслыханно для любого из ее народа, не говоря уже о лорде такого могущественного клана, как Малмейны. Именно по этой причине большинство вампиров, которые решили не переходить на темную сторону, присягали на верность Серому Двору.

Проблема заключалась в том, что Королева Белого Двора назначила лорда, чья лояльность была в лучшем случае смутной. На самом деле Генри работал с Черным Двором, чтобы осуществить пророчество, которое никак не мог понять. Даже Шейн до сих пор не выяснил, что должно произойти. Как мог Генри надеяться хоть немного разобраться в предсказании? Все, что им было известно, это неясные слова провидца: «Дитя Данна однажды совершит поступок, который изменит наш мир». Проявив себя как истинные Малмейны, они вцепились в Лео, в котором преобладала кровь Сидхе, думая, что его семя подарит столь желанного ребенка. Тогда они похитили Шейна. А когда им не удалось заставить Лео подчиниться, они похитили Руби, пару Лео, пытая ее из-за нескольких невнятных слов.

Хуже всего было то, что для этого они воспользовались помощью Черного Двора.

— Чему ты удивляешься? Малмейнам принадлежат несколько компаний в Нью-Йорке, — Сесилия Малмейн повисла на своем кузене Генри, ухмыляясь Шейну так, будто он был собачьим дерьмом, на которое она чуть не наступила. — А вот что ты здесь делаешь? Надеешься познать какую-нибудь культуру?

Ее сестра, Констанция, выглядела сбитой с толку, словно не могла понять, что такой деревенщина, как Шейн, делал на этой улице. Разве эти люди не знали, что один из самых богатых людей Америки живет в Омахе? Что этот город входит в десятку лучших для жизни и работы?

Он одарил светловолосую сучку своей самой широкой и глупой улыбкой. Казалось, это сводило с ума таких женщин, как она.

— Боже, мисс Малмейн, я очень на это надеюсь, — Шейн с трудом сдержался и не закатил глаза. Может, его отец и не обладал такой политической властью, как Малмейны, но мог посостязаться с ними в богатстве. Лепреконы хорошо зарабатывали, особенно на освоении земель. Поскольку Шейн решил посвятить жизнь работе на своей земле, Сидхе, как и Малмейны, смотрели на Даннов свысока.

Идиоты.

Что-то вспыхнуло перед его глазами, и Шейн сделал быстрый шаг назад и в сторону.

— Остерегайтесь…

Генри, Сесилия и Констанция пронзительно завизжали, когда внезапно появившееся такси резко остановилось у обочины, обрызгав их грязной талой водой.

— Такси, — еле сдерживая улыбку, Шейн открыл дверцу машины и забрался внутрь. — Было приятно повидаться с вами! — он снова ухмыльнулся, точно зная, что выглядит безобидно.

Тихое ворчание Малмейнов было музыкой для его ушей. Шейн захлопнул дверцу и такси тронулось с места, все это время таксист тихо посмеивался.

— Господи, как же я их ненавижу!

Шейн уставился на таксиста. Ха. Внезапный свежий ветерок в закрытой кабине подсказал все, что он хотел знать.

— Они доставляют неприятности сильфам[2]?

— Сильфам, домовым, эльфам, всем нам. Каждому из в кавычках «низших» фейри приходится иметь дело с их дерьмом. Гребаные засранцы, — сильф остановился на красный свет и обернулся, в его ярко-голубых глазах искрился смех. — Ты ведь тот самый гибрид, не так ли?

Шейн удивленно моргнул.

— Хм... — как, черт возьми, этот парень узнал, кто он такой?

Таксист ухмыльнулся и снова повернулся.

— Ты все время заставляешь Акану бегать по кругу. Она все равно сдастся, — он хихикнул. — В итоге.

— Ты знаешь ее?

— Она спасла мою сестру от вампира Черного Двора. Оторвала ублюдку голову. Насколько я знаю, она ходит по воде и превращает дерьмо в золото.

— Она упоминала обо мне?

Таксист рассмеялся.

— Давай просто скажем, что ты действуешь ей на нервы.

Шейн повернулся, чтобы со озорной усмешкой посмотреть в боковое окно.

— Хорошо.

Он едва обратил внимание на смешок фейри. Шейн должен был вернуться домой до того, как прибудет Акана, или игра будет окончена. По прилету в Омаху он отправится в свою студию. Если она приедет на ферму раньше него, то он всегда сможет честно заявить, что находился в студии и работал над новым произведением. Его пальцы дергались, стремясь вернуться к работе, образы вели его в студию почти так же сильно, как желание заполучить Акану.

Девушка выяснила о нем еще один кусочек, который он ранее скрывал. Шейн не мог дождаться, когда снова окажется рядом с ней. Удастся ли ей разгадать еще что-нибудь?

И может быть, только может быть, он украдет поцелуй у своего дракона и узнает, каков на самом деле вкус огня.

***

Акана остановилась у фермерского дома Даннов. Старый викторианский дом, величественный и высокий. В темноте трудно было определить точный цвет, но он был успокаивающе голубым, а отделка — ослепительно белой. Огромное круглое крытое крыльцо с настоящими качелями придавало старому викторианскому дому домашний уют.

Черт. И снова это слово: «дом». Акана не могла позволить себе привязаться к этому месту или к здешним людям. Она была Клинком, одним из лучших убийц Робина. Акана не хотела рисковать тем, что сделала бы с ней любящая семья.

Она зевнула так сильно, что у нее заболела челюсть. Боги, как же она устала! По крайней мере, Робин предоставил в ее распоряжение свой личный самолет, позволив ей немного отдохнуть во время долгого перелета из Небраски в Нью-Йорк и обратно. Но поездка из Омахи на ферму заставила Акану признать, насколько сильно она устала. Ей бы не помешало хорошенько отмокнуть в ванне и провести спокойную ночь, чтобы восстановить силы и освежиться. Она так и не научилась спать в самолете. У Аканы не укладывалось в голове, как можно спать во время полета.

Покинув свой новенький Порше-Бокстер, Акана провела пальцами по блестящему черному покрытию. Боже, как же она любила эту машину. Если Шейн сделает что-нибудь с ее новенькой малышкой, то Акана оторвет ему яйца. Это он виноват в том, что ее последний ребенок разлетелся вдребезги. Если бы Шейн не спрятал машину в сарае в тот день, когда Чарльз Малмейн послал Редкапов напасть на ферму Даннов, то саламандра никогда бы не уничтожила малышку Аканы.

Услышав низкий лай, она усмехнулась.

— Сал! — Акана присела на корточки, принимая беспощадные собачьи поцелуи от пятидесятифунтовой немецкой овчарки. Пламя заплясало по ее коже, пока пес облизывал и радостно приветствовал свою хозяйку.

— Я тоже получу поцелуй?

Акана упала на задницу при звуке низкого протяжного голоса.

— Пошел ты.

— Ну, я думал, что пойду туда позже, но если ты так настаиваешь...

Она сердито посмотрела на мужчину, который сумел подарить ей не одну бессонную ночь. Шейн ухмылялся, его большие, покрытые шрамами ладони были засунуты в карманы, а задница покоилась на капоте ее машины. Он скрестил ноги в лодыжках.

— Убери свою задницу с моей машины, Джетро.

Ухмылка стала еще шире.

— Да брось, мисс Акана. Это одна из тех дорогущих машин?

Она закатила глаза и приняла протянутую ей руку. Акана обнаружила, что стоит слишком близко к Шейну, чтобы чувствовать себя комфортно.

— Она стоит больше, чем твое пребывание в больнице, которое вскоре последует, если ты не уберешь свою задницу.

Он усмехнулся, ублюдок, и легко оттолкнулся от машины, обняв Акану. Она отклонилась назад так сильно, как только могла, когда его голова начала опускаться, но, даже несмотря на свое происхождение дракона, не сумела отстраниться достаточно далеко. Шейн захватил ее губы в осторожном, нежном поцелуе, будто понимал, что она может укусить, если он зайдет слишком далеко.

Хотя в глубине души Акана надеялась, что именно так он и поступит. У Шейна был невероятный вкус — легкий оттенок чего-то насыщенного и металлического. Дракон внутри нее замурлыкал, но Акане удалось сдержать этот звук. Она не хотела, чтобы Шейн понял, насколько сильное наслаждение доставляло ей это интимное прикосновение.

Шейн отпустил Акану и отступил, глядя на нее с тоскливой жадностью. Тоска исчезла почти так же быстро, как и появилась, но сам факт ее существования и того, что Шейн сильно хотел ее, заставили ее сердце забиться быстрее.

— Добро пожаловать домой, Акана.

Она изо всех сил старалась скрыть дрожь, но черт побери! Его голос как-то странно влиял на нее, особенно когда Шейн использовал этот низкий, теплый тон, с которым обращался только к ней.

— Это не дом.

Она фыркнула и уже собиралась быстро пройти мимо мужчины, но в последнюю секунду вспомнила про грязную подъездную дорожку и свои трехдюймовые каблуки.

— Здесь больше от дома, который когда-либо был у тебя.

Акана замешкала, но что-то в его тоне все-таки заставило ее ответить:

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Его громкий смех следовал за ней в ярко освещенный дом. Кремовые стены и темная крепкая деревянная мебель не соответствовали вкусу Аканы, но Эйлин и Шон Данн прекрасно вписывались в эту обстановку. Им удалось сочетать раннюю Америку с рядом предметов, привезенных из Ирландии, что делало это место уникальным. Гравюры в рамках с изображениями Ирландии висели вперемешку с семейными портретами. Темно-зеленая ткань предметов мебели оттеняла мягкие, жизнерадостные желтые тона, которые Эйлин разбросала по комнате в виде подушек и цветов. Единственной странной нотой была аметистовая ваза, подаренная Лео Данном своей матери, которая стояла на почетном месте на каминной полке. Акана глубоко вдохнула и почувствовала, как внутри нее что-то сжалось от теперь уже знакомых запахов сырой земли, полированного дерева и семьи.

Она удивленно моргнула.

Семья? С каких, черт возьми, пор?

Она тихо забурчала и направилась на кухню, зная, что Эйлин Джолун Данн не обрадуется, если Акана не зайдет поздороваться, прежде чем отправится в свою комнату. Она отмахнулась от мыслей о «своей» комнате, ради Эйлин нацепив на лицо улыбку.

— Боги, дитя, ты выглядишь измученной. Садись, а я приготовлю тебе чашечку хорошего чая, — в мягком ирландском акценте Эйлин было что-то британское, говорящее о том, что женщина вышла из семьи ирландских завоевателей. Тот факт, что Эйлин Данн считала себя ирландкой до мозга костей, не имел никакого значения для тех, кто намеревался уничтожить все британское во времена расцвета ИРА[3] . Возможно, именно поэтому Шон Данн перевез свою семью в Америку.

— Ты святая, Эйлин, — Акана сердито посмотрела на Шейна, который вошел в комнату, одарив свою мать поцелуем в щеку. — В отличие от некоторых моих знакомых.

Звонкий смех Эйлин наполнил комнату.

— Ах, понятно. Вы что, опять поссорились? — ее волосы ниспадали до талии прямым сияющим занавесом пылающего красно-золотого цвета чуть темнее, чем у ее сына, а слегка раскосые глаза цвета изумрудов были обрамлены самыми длинными и пышными ресницами, которые Акана когда-либо видела. Подбородок Эйлин был изящно заострен, нос тонок и аристократичен, а губы — полные и розовые. Акана видела сходство между дочерью и матерью, Мойрой и Эйлин, тещей Джейдена, но не сумела найти ничего схожего ни с одним из ее высоких сыновей.

— Чудесный звук, означающий возвращение домой, — Шон Данн, чья шерстяная куртка была такого же зеленого оттенка, как и глаза его жены, зашел в комнату. Он выступил вперед, получая свой поцелуй от Эйлин. Если Шейн целовал Эйлин как сын, то Шон отмечал свою территорию.

Теперь Акана видела, на кого похож Шейн. Ох, Шейн взял от матери цвета, но когда дело дошло до размера и формы, то он точно был сыном своего отца. Высокий и сильный Шон Данн с блестящими темными волосами и глазами цвета летнего неба был на голову выше своей изящной жены. Глаза Шейна соответствовали отцовским, но были более насыщенные, более глубинные, будто какая-то часть Шона усовершенствовалась и перешла к старшему сыну.

Акана повернулась и увидела, как Шейн изучает ее, наблюдая за ее реакцией на поцелуй его родителей. Она выгнула брови и откинулась на спинку стула, давая ему возможность высказаться.

Когда Шейн так ничего и не произнес, а лишь одарил ее понимающей, раздражающей улыбкой, Акана снова повернулась к его родителям.

— Как поживают Руби и Лео?

Плечи Эйлин на мгновение напряглись.

— С ними все в порядке. Хорошо устроились. Лео на время оставил бизнес, пока не разгребет все дерьмо, связанное с ребенком Даннов.

Акана чуть не поперхнулась. За весь месяц знакомства Эйлин ни разу не выругалась, по крайней мере в приличной компании. Как настоящая воспитанная леди Сидхе.

Она заметила встревоженный взгляд Шона. Эйлин, должно быть, была расстроена больше, чем думала Акана.

— Я все улажу. Даю слово, — она действительно собиралась выполнить обещание. Если не считать Шейна, семья Даннов была добра к ней.

Эйлин улыбнулась.

— Я знаю, что ты делаешь все возможное, Акана, и мы благодарны тебе за это, — перед Аканой поставили кружку с чаем, подслащенным именно так, как она любила. — Думаю, после чая ты захочешь принять ванну?

Она кивнула. Акана так устала, что не могла четко видеть, но будь она проклята, если позволит Джетро прознать об этом.

— Ага. Ванна звучит неплохо.

Раздражающая ухмылка исчезла с лица Шейна.

— А потом сразу спать, — приказ в его голосе соответствовал вызову на лице. Он практически заставлял ее ослушаться.

Если бы Акана не была так утомлена, то приняла бы вызов.

— Шейн, — предупреждение в голосе его отца позабавило бы Акану, если бы не ее истощение.

— Па, я знаю, что делаю.

Мужчины обменялись загадочными взглядами, но, к удивлению Аканы, Шон отступил первым.

— Тогда ладно, — Шон коснулся коротким поцелуем макушки Аканы, удивив ее. — Пойду переоденусь. Сегодня ночью в доме будет тихо, Акана. Отдохни немного, — и он неторопливо вышел из комнаты. Глаза Эйлин были прикованы к спине ее пары.

Вскоре ее взгляд был обращен на Шейна, который поднял руки с выражением полной невинности на лице.

— Что?

Эйлин сощурила глаза.

— Хм.

Когда Шейн лишь улыбнулся, Эйлин покачала головой и повернулась к плите.

Ужин, кипящий на плите, обычно искушал Акану украсть хотя бы кусочек, но сейчас она была настолько уставшей, что чувствовала тошноту. Она встала, подошла к раковине, сполоснула чашку и аккуратно поставила ту в посудомоечную машину.

— Пожалуй, на сегодня хватит.

Эйлин протянула руку и взяла ее за подбородок. Женщина была выше ростом, но ненамного. Впрочем, большинство взрослых были выше Аканы.

— Спокойной ночи, дитя. Пусть Сал снова останется на страже.

Акана улыбнулась. Салу, саламандре, было приказано напасть на ферму Даннов, но Акана одолела существо, чем заслужила его верность. Он был предан ей, как любая сторожевая собака, игрив, как щенок, и обожал Даннов. Оставить Сала здесь, чтобы защитить семью в ее отсутствие, было правильным решением.

— Спокойной ночи, Эйлин, — она сердито посмотрела на Шейна, который запихивал шоколадное печенье в свой большой рот. — Джетро.

Он весело помахал ей рукой.

— Спокойной, мисс Акана, — он ухмыльнулся, продемонстрировав крошки от печенья, прилипшие к зубам.

— Грр, — она поежилась и вышла из кухни. Звук смеха Шейна был бальзамом для ее души, хоть и нежеланным.

***

— Ты когда-нибудь перестанешь дразнить эту девушку?

Шейн взял чай, который его мать поставила перед ним. Прежде чем ответить, он сделал глоток:

— Перестать? Почему? Она настолько сильно любит себя, что я не могу остановиться.

Мать дала ему подзатыльник.

— Шейн Джолун, не заставляй меня ломать деревянную ложку.

Он рассмеялся, глядя на мать, и ему очень понравилось, как засияло ее лицо.

— Доверься мне. У меня есть внутренний информатор.

— Ох? — Эйлин придвинула стул и подперла рукой подбородок.

— Тонко сказано, ма, — он сделал еще один глоток чая и улыбнулся, когда в ванной наверху включилась вода. Скоро Акана будет голой и мокрой. Жаль, что пока он ничего не может с этим поделать.

— Я стараюсь.

— Давай скажем так, — он наклонился и прошептал матери на ухо: — Ее мама у меня на быстром наборе.

Эйлин ткнулась головой в стол.

— Она убьет тебя, когда узнает.

Шейн откинулся на спинку и положил ноги на стул напротив.

— Значит, я не могу позволить ей узнать, не так ли? — он улыбнулся матери. — Кроме того, ты защитишь меня.

Эйлин подняла руку. И снова дала ему подзатыльник, даже не поднимая головы от стола.

— Надейся на то, что она поймет, Шейн. Акана относится к тому типу женщин, которые уходят не оглядываясь, если решают, что с ними игрались.

Он поставил свою чашку на стол.

— Тогда хорошо, что я не играю, — Шейн встал и поцеловал мать в макушку. — Я ненадолго загляну в студию. Мне нужно кое-что сделать.

Эйлин подняла голову.

— Попросить отца принести тебе еду?

— Пожалуйста, — он замешкал, держа

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒