Издательство РТВ-МЕДИА, Москва, 2002. 3 страница

Авиастоп
Но главный вопрос - вопрос отлета в Анадырь - к середине июня еще оставался открытым. Мой знакомый, что помог мне сесть на самолет в прошлом году, уволился с аэродрома, да и "детского" рейса в Анадырь - рейса самолета, забирающего детишек на каникулы - в этом году не предусматривалось.
От знакомого полковника я узнала телефон КП, на котором сидит так называемый "перелетчик" - военнослужащий, находящийся в курсе всех военных рейсов с подмосковных аэродромов. Понятное дело, что человеку с улицы "перелетчик" никакой информации не даст. Представившись внештатным корреспондентом журнала "Вокруг света", без всяких околичностей я заявила, что мне необходимо попасть на Чукотку для проведения необычного путешествия, что редакция бедна и что у меня также не хватает денег на перелет к месту старта. Я просила дать мне сведения о том, когда и с какого аэропорта полетит самолет в Анадырь.
К моему глубокому изумлению "перелетчик" не послал меня подальше, а объяснил мне, что для посадки на борт необходима бумага от главного редактора на имя генерал-полковника с просьбой "разрешить М. Галкиной перевозку самолетами ВВС в качестве исключения бесплатно". Все оказалось просто, как в анекдоте: "А можно не приходить? - Можно. Вычеркиваю". Просто, да не совсем.
- А куда вам принести эту бумагу? - радостно спросила я напоследок.
- Ну как куда? Сюда, на КП! - раздраженно отвечал "перелетчик", видимо, я слишком долго отнимала его служебное время (разговаривая со мной, он часто отвлекался на звонки других телефонов).
- А где находится ваше КП?
"Перелетчик" начал негодовать, видимо, я затронула военную тайну.
- Где? - мне показалось, он даже растерялся. - Где. Ну, здесь. Я здесь нахожусь.
- А адрес?! - я продолжала задавать наивные вопросы.
- Какой адрес? Это военный городок, это Подмосковье. Как я вам могу объяснить? Мне некогда с вами разговаривать! - "перелетчик" явно закруглял разговор.
- Ну как туда доехать? - отчаянно взмолилась я.
- Как. Меня сюда на машине привозят.
Все же мне удалось узнать станцию электрички, от которой, по словам "перелетчика", если перейти пути, можно увидеть служебные автобусы, которые идут в городок.
Теперь мне нужно было лишь достать необходимую бумагу. В редакции журнала "Вокруг света" люди добрые, они с готовностью пошли мне навстречу. И помимо просьбы о бесплатном перелете от главного редактора Александра Полещука меня снабдили командировочным удостоверением и бумагой с просьбой оказывать мне всяческое содействие.
Вычислив по карте дедуктивным методом вероятное местоположение необходимого мне объекта (воинские части на картах не обозначаются, но, если прямая дорога упирается в никуда и вокруг лес - жди огороженной зоны), я поехала на названную подмосковную станцию.
Следуя инструкции, я перешла пути и, не обнаружив на станции автобусов (было уже не раннее утро), не расстроилась и с удовольствием прошагала несколько километров по асфальтовой лесной дорожке. Первый КПП в глухом заборе преодолела, вооружившись фамилией генерал-полковника, на имя которого несла документ, а на втором КПП после долгих препирательств ко мне все-таки вызвали "перелетчика".
"Вы очень грамотно вышли, - улыбнулся полковник, - по этой дороге сюда приезжает главнокомандующий. Надеюсь, ваш документ будет рассмотрен положительно".
Потянулись мучительные дни ожидания. Военные самолеты на Анадырь летали всего два раза в месяц, в первый и третий понедельник. Была середина первого месяца лета. На 15 июня - третий понедельник - я уже опоздала, а первый понедельник июля как назло приходился только на 6 число. Но к этому времени самолет оказался неисправным, и мы смогли вылететь лишь 14 июля.
В самые последние дни перед вылетом я вдруг представила себя изможденной, из последних сил бредущей по безлюдному побережью океана к поселку Биллингс. Бредущей в надежде встретить там людей и натыкающейся на необитаемые разрушающиеся дома. Миф относительно обитаемости поселка, который я рассматривала как основу, надежный ориентир завершения пути, мог рассеяться. Что делать мне тогда? Я решила проверить надежность этой предполагаемой основы и через посланный запрос от знакомых в Комитете по вопросам развития Севера (где мне оформляли пропуск) узнала, что поселок действительно пока еще обитаем, там живет 150 человек. С поселком практически нет никакой связи, не более двух раз в месяц туда может прилетать вертолет - санитарный рейс по неотложному вызову. "Собаки там еще остались,- в шутку обнадежил меня Константин Николаевич, служащий из Комитета,- так что будет чем питаться, с голоду не помрешь".
Так случилось впоследствии, что шутка оказалась пророческой, правда, с голода я не померла вовсе не из-за того, что впервые попробовала собачатину именно в поселке Биллингс.
Как я уже говорила, на транспортные расходы за время путешествия я потратила всего 13 рублей. И первый рубль пришлось потратить на то, чтобы въехать на частной машине на территорию военного подмосковного аэродрома, да и то потому, что друг Кирилл, который провожал меня, затормозил перед шлагбаумом.
И вот, наконец, я сажусь в ИЛ-18. Самолет был заполнен пассажирами и вещами. До Анадыря мы летели с 5-ю посадками более 2-х суток!
Первая посадка была... в Рязани. Там самолет заправили топливом, военнослужащие, возвращающиеся из отпуска, наломали березовых веников впрок на долгое время службы в безлесье, закупили блоки сигарет.
В Воркуте ко мне подошел один из пассажиров, добродушный здоровяк, этакий усатый капитан Врунгель из мультфильма и вежливо попросил разрешения задать мне вопрос.
- Вы путешественница? Для чего, почему вы путешествуете, объясните?
Ну вот, начались извечные вопросы.
- Я не могу объяснить, если вам непонятно, - ответила я. - Мне нравится, я люблю это.
Лучший ответ на такой вопрос: а почему не путешествуете вы? Но людям нужны разумные объяснения, и я пустилась в пространные рассуждения о том, что я напишу статьи, что я корреспондент, что мое путешествие заявлено на Чемпионате России и так далее.
- Статьи - это дело хорошее! Путешественнице, да еще корреспонденту как не помочь. И куда вы направляетесь из Анадыря?
- Сначала в Канчалан...
- Канчалан! О!
- Знаете?
- Конечно. Мои ребятки туда поедут. Стало быть, подбросим и
вас. У вас есть знакомые в Анадыре, где вы остановитесь?
- Не знаю...
- Ну, этот вопрос мы решим. За время полета я подумаю, где вам разместиться.
Все произошло как в сказке. Так я познакомилась с прапорщиком Александром Ивановичем Никишиным или просто Иванычем, как все любя называли его. Я успокоилась и заснула, не проследив следующую посадку под Иркутском. Мы стояли там совсем немного, я решила, что это был Якутск, поэтому при подлете к очередному месту посадки была уверена, что мы снижаемся к Анадырю.
Светило солнце, на небе было ни облачка. Самолет с креном пошел на разворот. Широкая синяя река под нами искрилась, ее берега в курчавой зелени кустов были подернуты дымкой жаркого полдня. Акваторию бороздило множество лодок, катеров и больших кораблей, оставляя белые следы. Вот так Чукотка! Теплынь! А зелени-то сколько! Да и с попутными катерами, раз их такое множество, проблем не будет! Самолет приземлился и прокатил мимо здания аэропорта. "ЯКУТСК" прочитала я большие буквы вывески и сникла.
Пассажирам объявили, что до вечера мы не улетим, и я отправилась на экскурсию в город. "Как лучше пройти к Лене?" - спросила я у прохожих. Мне подробно объяснили, но оказалось, что они направили меня к гостинице "Лена". " Как выйти к реке?" - обратилась я к пацану с удочкой в руках. Он посмотрел на меня, как на ненормальную и, не ответив, перешел на другую сторону улицы. Да, я действительно свалилась с небес.
Все-таки я успела искупаться в великой русской реке Лене и осмотреть столицу Сахи. В городе меня поразили старинные деревянные дома - коричневые, некрашенные избы, срубленные из могучих бревен. С резными наличниками, окнами, закрытыми узорчатыми ставнями. Многие дома были покосившимися, некоторые жилыми, окруженными глухими заборами из мощных досок. На меня дохнуло временем первых поселенцев. Город среди тайги. Даже на центральной площади рядом с современными разноцветными многоэтажными зданиями на ножках, возвышающих дома над вечной мерзлотой, примостились деревянные избы. А асфальтовые тротуары перемежались с деревянными переходами.
С многочисленными пассажирами-военнослужащими, их женами и детьми ночью мы грелись у коптящего костра из досок на задворках аэродрома и чудом взлетели только утром за час до начала бессрочной забастовки диспетчеров Якутского аэропорта.
Наконец, мы пошли на снижение. Бурые краски тундры, пласты потемневшего снега на берегах лимана, снежник в ложбине невысокой сопки - вот это уже Чукотка. В аэропорту Анадыря самолет встречали машины, всех нас отвезли в поселок Угольные Копи. И хотя на этот раз у меня был пропуск в погранзону, отсутствию проверки со стороны пограничников я не огорчилась.
Нас высадили у дома Иваныча. Домишки в той части поселка были двухэтажные, серые, обшарпанные, с отвалившийся штукатуркой. Бетонные. Унылые и неприглядные. Один туалет в подъезде обслуживал восемь квартир. Вода здесь была привозная, в бочках. Да, военнослужащим жилось не сладко.
Иваныч отвел меня к своим приятелям военным, сослуживцам, к Володе с Галей. Галя была моей ровесницей и уже успела
получить звание старшего прапорщика - высшее неофицерское
звание. Она была снайпером и воевала в Чечне, а здесь находилась на обслуживании аэродрома.
Мы угощались свежей малосольной икрой, паштетом из печени рыб, рыбными котлетами - дарами моря. Ход красной рыбы уже начался, а скудный продовольственный паек закончился. Заработанные деньги, как водится, задерживали. Поэтому военнослужащим невольно приходилось переходить на подножный корм.
Галя предложила мне пока остаться жить здесь, в ее служебной квартире. Она разложила кресло-диван, постелила простыню, дала мне свою шубу вместо одеяла. Занавесок на окне не было, через стекло било солнце, и на гвоздики, забитые в раму, навешивалась палка с перекинутым через нее покрывалом, чтобы затемнять комнату на ночь. Ночью солнце скрывалось за горизонтом, но пока ночи здесь еще были белыми.
Мне нужно было выспаться, прийти в себя. По местному времени мы прилетели в 4 часа дня. В Москве было восемь утра, но после двух с половиной суток полета в голове у меня все перемешалось и хотелось спать.

На старт
Еще в Москве моя подруга Юлька сказала мне, что я смогу пройти маршрут, если доберусь до его начала. Поселок Канчалан был началом моего пути. Теперь только 68 километров по прямой разделяло нас. Но обольщаться было рано.
На Чукотку мы прилетели в четверг, 17 июля. И хотя военные говорили, что тепла еще не было, и к началу лета я не опоздала, все-таки я очень торопилась. Я знала, что навигация вдоль побережья Ледовитого океана заканчивается к середине сентября. Позднее на северном побережье уже может наступить зима. В моем распоряжении оставалось всего два месяца.
Иваныч обещал позвонить в Канчалан (к моему удивлению, с поселком была кабельная связь), вызвать знакомого Петруху на моторке. Я доверилась ему, однако Галка посоветовала мне не очень рассчитывать на это и обещала узнать на работе, когда пойдет баржа на Канчалан. "Если появится информация о барже, мы, военные, первые об этом узнаем", - уверенно успокоила она меня и в тот же день сообщила, что баржа пойдет на Канчалан в понедельник.
Я дала телеграмму в турклуб о начале маршрута. С военными мы съездили на рыбалку на лиман. Вдоль берега длинной мелкогалечной косы кучками и поодиночке стояли люди у веревок от сетей. Для ее забрасывания человек в химзащите по пояс заходил в воду, прицепив конец сети на длинную палку и толкая ее так далеко, как мог. А к ближнему концу сети была привязана веревка, закрепленная на берегу. Когда поплавки на сети дергались, становилось понятно, что рыба попалась. С берега рыбак следил за снастью и по мере надобности заходил в воду. А потом поправлял сеть, заводя ее подальше. На берегу мы варили уху на костре из плавника. За каждый пойманный хвост, даже по лицензии, нужно было платить. Но у Галки была льготная бесплатная лицензия, данная ей как участнице боевых действий.
В воскресенье вечером выяснилось, что слухи о барже в Канчалан не подтверждаются. С какого причала она пойдет, во сколько? Никто не мог ответить. Иваныч развел руками и объявил, что его знакомый в Канчалане не может приехать из-за поломки мотора. Я поняла, что военнослужащие - не всезнающие и не всесильные, и мне надо действовать самой. Дождавшись утра, я отправилась в Анадырь.
От восьмого причала поселка Угольные Копи в Анадырь через лиман (5 километров) ходили баржи. Без всякого расписания, временами довольно часто (когда прилетал самолет), а при волнении вообще не ходили. Я отправилась пешком на причал, по пути поймала попутную машину, на ней мы и въехали на баржу. Так я избежала платы за перевоз на другую сторону - 50 рублей. Я поехала в город без вещей, на разведку, в морской порт. Разноцветные многоэтажные блочные здания, крутые подьемы и спуски - город чем-то напоминал Владивосток.
В порту мне никто не смог дать вразумительного ответа на вопрос, когда и откуда пойдет баржа на Канчалан. Я отправилась на причал. Небольшие корабли, баржи, катера в ряд стояли у берега. Я ждала, пока появится человечек на корабле, кричала ему или залезала на борт по деревянным сходням, прислоненным к корпусу. Поджидала, пока отхлынет волна, чтобы вскочить на ступеньку трапа, идущего прямо со дна. На одних судах мне говорили, что баржи ходят в Канчалан часто и отсылали к соседям. Те отвечали, что в Канчалан они никогда и не ходили. Наконец, я облазила все морские средства передвижения и поняла, что никакой попутки мне не светит.
Над аэродромом поднялся вертолет и взял курс на Канчалан. Я знала, что он полетит туда, и что билет стоит около 1300 рублей (в то время, как билет на самолет Москва- Анадырь тогда же можно было приобрести за 2500 -2900 рублей). Платить 1300 рублей за 68 километров по прямой было слишком, даже если бы они у меня и были. Военные сразу сказали, что на вертолет посадить меня бесплатно не смогут. В прошлом году за 100 долларов летал рейсовый самолет. В Москве я думала, что, в крайнем случае, потрачу 600 рублей, мой приз за лучшую публикацию, но в этом году рейсовых самолетов в Канчалан уже не было.
И тут к берегу подошла новая, неопрошенная мной баржа. - Вы не пойдете в Канчалан? - задала я дежурный вопрос после приветствия.
- Да мы только из Канчалана вернулись. Опоздали вы.
- Как же так? - расстроилась я. - Когда же вы вышли?
- В субботу вечером.
- А когда теперь пойдете?
- Ну, теперь не скоро, как груз будет. Может, недели через две.
У меня опустились руки. "Какой нехороший знак, - подумала я, - проворонила такую редкостную удачу, поверила военным, проторчала там и все зря, была бы уже на старте. Эх". Мужики сошли с баржи и, поднявшись на берег, стали удаляться. Что же делать? Я догнала их и спросила:
- А как там по пути в Канчалан, сильное течение? Нет ли отвесных обрывов берега? Какой там лиман, как там плыть?
- Да нет, там везде низкие берега, - мужики явно не понимали мотивов задаваемого вопроса.
Я достала календарик с изображением моего каяка со мной в прыжке с водопада на реке Кольского полуострова - этакую свою визитную карточку.
- Ну вот, у меня такая маленькая лодка, смогу я пройти на ней в Канчалан?
- Гм, - заинтересовались мужики. - Что, очень в Канчалан нужно?
-Да.
- Эй, Коля! - вдруг закричал один мужик проходящему вдали парню. - Во, этот как раз канчаланский, он вроде туда как раз собирался на своей моторке.
- Возьмете меня до Канчалана? - загорелась я.
- Возьму, конечно, только у меня мотор сейчас сломан, может, только к концу недели починю. Но, может, туда Макушкин поедет, директор совхоза.
"Директор, - подумала я,- разве такой чин возьмет меня?"
- Он часто сюда приезжает, позвоните ему, узнайте, когда он приедет,- и парень дал мне телефон директора в Канчалане.
Я дозвонилась, но мне сказали, что Макушкин в Анадырь пока не собирается.
Вечерело, я походила еще вдоль причала и пошла к баржам, что уходили на Угольные Копи. На открытой акватории разгулялась волна, начал накрапывать дождь.
Берингово море. Анадырский залив. Человек пять пассажиров стояли, укрывшись от ветра за корпусом старого ржавого корабля, лежащего на галечном берегу, ожидая отправления баржи на Угольные Копи. Я подошла к ним и почему-то сразу обратилась к одному из них, мужчине, чукче по национальности. "Да, - успокоил он меня,- сейчас пойдет баржа".
Завязалась беседа, мы познакомились, в его глазах светилась доброта, он был радостным, будто пронизанным светом. Оказалось, что он родом с Уэлена. "Ух ты, с Уэлена, с самого восточного населенного пункта нашей страны, название которого мы изучали еще в школе на уроках географии",- восторженно подумала я. "Да, вот совсем недавно приехал из Москвы, только что окончил Библейскую Миссионерскую школу, и теперь здесь на практике". Я удивилась такому повороту дел: "Надо же, думала прикоснуться на Чукотке к язычеству, а вот, получается коренной чукча с самого Уэлена скорее углубит мои познания в христианстве".
Тут выяснилось, что в этот день баржи на другую сторону больше не пойдут. "Тебе есть, где остановиться в Анадыре?" - спросил меня Игорь. "Нет". - "Ну, пойдем ко мне, я с сестрой живу". - "На маньяка не похож, живет с сестрой, - подумала я, - вроде вполне порядочный человек". Деваться мне было некуда и, естественно, я согласилась пойти с ним. По пути Игорь поинтересовался у меня, верю ли я в бога.
Мы поднялись на второй этаж серого обшарпанного здания и вошли в тесную однокомнатную квартиру. Сестрой оказалась белокурая женщина славянского типа - она была Игорю сестрой по вере. "Это Марина,- представил меня Игорь. - Наш человек. Она собирается в путешествие".
Дора, так звали сестру, тут же закричала: "Аллилуйя!" и начала радостно прыгать вокруг меня, обнимать, стискивать в объятиях. От такой экспансивности я слегка опешила. Несколько человек в комнате, протянув ладони к потолку, шептали молитвы. "Дьявол нас искушает!" - вдруг артистично взревела Дора и, зарычав, бросилась к ногам пожилой чукчанки. "Аллилуйя! -отмахивалась та. - Иисус наш бог!" От этих слов Дора картинно умирала, корчась в муках. "Влипла в какую-то секту", - обреченно подумала я. Но от усталости никаких решительных действий предпринимать не хотелось.
Меня усадили в кухне за стол и, пока поили чаем, все время подсовывали Библию, как маленькому ребенку, объясняли и доказывали, что Бог есть. Причем, я совсем не отрицала этого. "Понимаешь, верить - это не главное, - начал Игорь. - И креститься - тоже не главное. Надо принять покаяние. Надо покаяться. Только после этого в тебя войдет Бог! Ты готова к этому?"
Покаяться мне было не жалко, а ночевать, кроме как здесь, было негде, поэтому я с легкостью согласилась покаяние принять. "Дора! Радуйся! Аллилуйя! В наше царство прибывает еще один человек!" - вскричал Игорь, и Дора снова принялась ломать мне кости в своих крепких объятьях. Затем Дора провела меня в комнату и, положив руку на голову, стала произносить слова клятвы, которую я должна была повторять. Все происходящее для меня было простым спектаклем, игрой. Я спокойно повторяла слова клятвы, осознавая, что ничего плохого пока не происходит. Ничего особенного в клятве не было, дословно я запомнила лишь одну фразу "... и я отрекаюсь от магии, от астрологии, от язычества..."
- Ну уж нет, - подумала я тогда, от этого я отрекаться не буду, но вслух повторила и эти слова.
Но, оказалось, покаяние - еще не конец посвящения. "Ты не можешь общаться с Господом своими людскими словами. Мы должны обращаться к Богу на божественном языке. Сейчас мы откроем тебе божественный язык - завершила Дора свои священнодействия. "Может, действительно, откроют?" - даже с небольшой надеждой наивно поверила я. "Давайте все помолимся за Марину, чтобы у нее открылся божественный язык", - провозгласила Дора и начала производить вокруг меня всяческие телодвижения, размахивать руками, скакать. Голоса людей слились в гул, бормотание каких-то нечленораздельных слогов. "Аля-баля-ка-ля" - неслась какая-то чушь. "Говори, говори!" - закричала мне Дора. "Надо что-то сказать", - лихорадочно подумала я и стала выдавливать из себя такую же абракадабру. "Аллилуйя! - восторжествовала Дора. - Все! Теперь ты владеешь божественной речью, теперь ты тоже можешь посвящать людей в веру!" Я еле сдерживала смех, внешне оставаясь собранной.
Тут со своего места поднялся невысокий коренастый молодой абориген и с полной серьезностью изъявил желание тоже принять веру. Дора положила мою ладонь на его голову с жестким ежиком черных волос, и я "сотворила" еще одного нового верующего.
"Марина! Представляешь, Бог специально привел тебя на Чукотку, чтобы ты обрела веру! И поэтому ты не уплыла в Канчалан на барже! Какое подтверждение Господне! Ты должна всем рассказывать об этом на своем пути!" - так подытожил Игорь все предшествующее действо.
Дверь квартиры была не заперта, в течение вечера к нам заходили люди, беседовали. Игорь с Дорой угощали голодных, чем могли. Кто-то принес огромную рыбину, Дора отрезала и передала кусок, видимо, особо нуждающейся женщине. Я познакомилась с учителем истории, чукчей по национальности, очень образованным начитанным человеком. Несмотря на весь этот религиозный уклон, я чувствовала в окружающих меня людях открытость, доброту. Они искренне интересовались моим путешествием, расспрашивали. Сравнение было явно не в пользу военнослужащих, у которых тянулась сплошная пьянка под завесой табачного дыма.
Борис, "новоиспеченный" мною верующий, пригласил меня жить к себе в квартиру, пока я ожидаю оказию в Канчалан. В квартире был телефон, что давало мне возможность в любой момент связаться с Канчаланом, чтобы искать попутное судно в поселок. Да и баржи с моторками уходили от причала Анадыря и оставаться на другой стороне лимана мне не было смысла. На следующий день я съездила в Угольные Копи, попрощалась с военными, забрала вещи и переехала в Анадырь.
Борис был наполовину чукча, наполовину эскимос, но кровь морского охотника в нем явно преобладала. Был он родом из Уэлькаля. Несмотря на инвалидность, на хромоту (у него была ампутирована половина отмороженной ступни), он хотел создать бригаду по добыче морского зверя, приехал из далекого прибрежного поселка в столицу и с семьей жил во временно пустующей квартире знакомых. Здесь, в Анадыре, он пытался получить денежный кредит на покупку вельбота и другого снаряжения, оформлял необходимые документы.
Дело двигалось медленно, и Борис, его беременная жена, трехлетний сын и 14-летний приемный подросток, родители которого погибли, откровенно голодали. Государственных пособий явно не хватало. Еще недавно для пропитания они с женой собирали яйца чаек, но теперь сезон высиживания закончился, а рыба только начинала идти. Я принесла в дом гречневую крупу, масло, сахар и надо было видеть восторг трехлетнего ребенка, поглощающего это нехитрое блюдо - обыкновенную кашу.
Четыре дня жила я у Бориса. Погода испортилась, было ветрено и дождливо, лиман бороздили огромные волны, в какой-то день не ходили баржи даже на другую сторону лимана, в Угольные Копи. Однако дни вынужденного сидения в Анадыре не прошли для меня напрасно. Я посетила краеведческий музей и познакомилась там с бывшим геологом, а ныне археологом, Сергеем Простаковым. Узнав, что я собираюсь путешествовать по Чукотке без накомарника, он подарил мне этот необходимый для спокойного существования среди туч комаров предмет. А также снабдил меня подробными картами "двухкилометровками" по некоторым участкам моего маршрута. Сергей оказался единственным человеком, который поверил в реальность моего мероприятия. Он работал в центральных частях Чукотки, сплавлялся по некоторым рекам на надувной лодке. "Дойдешь, - обнадежил он меня. - Долго, потихонечку, но доберешься", - таково было заключение эксперта.
В пятницу волнение на лимане улеглось, из Канчаланского совхоза должна была прийти моторка, и меня пообещали на ней захватить обратно в тот же день. С утра Борис и Антон, учитель истории, проводили меня к причалу. Но как узнать, что подходит именно канчаланская моторка? Берег, к которому она могла подойти тянулся на несколько сотен метров. Да и подойти она могла к другому месту, в устье небольшой речки немного в стороне от основного причала. Из поселка по телефону шли противоречивые сведения: то моторка еще не вышла, то уже давным-давно ушла.
Я побежала в министерство, куда, как выяснилось, должен был заходить Ятынто, заместитель директора Канчаланского совхоза. "Да, был здесь, уже уехал". Бегом я вернулась к причалу. "Он в Копи поехал, там загрузится и заедет за тобой. Он обещал, не волнуйся",- успокаивали меня Борис с Антоном. В бинокль мы проследили, как загруженная моторка отошла от причала на другой стороне лимана и взяла курс на Канчалан.

По лиману
Итак, моторка ушла без меня. Удрученная, я вернулась домой с Борисом и Антоном. Казалось, я потеряла все силы в этих бесплодных попытках вырваться из Анадыря. Мы снова сели пить дежурный чай с белым хлебом и сахаром - больше в доме из съестного ничего не было. "На таком пайке я скоро истощусь, не сделав и шага по маршруту",- пронеслось в голове. Я вскочила. Было около шести вечера.
- Когда начинается прилив?
- Да вот сейчас уже начнется, - Антон с Борисом недоуменно смотрели на меня.
Действовать нужно было немедленно. В смятении я выскочила на улицу, прошла по тротуару и неожиданно наткнулась на Сергея - геолога. Воистину, Анадырь был большой деревней.
- Ты еще здесь?!
- Да вот моторка ушла, обещали взять, но даже ничего мне не сказали...
- Сама бы плыла, давно бы уже в Канчалане была. 70 километров - подумаешь! Отплывай сейчас, завтра уже в поселке будешь! - оптимизма Сергею было не занимать.
"Положим не 70, а все 120 по лиману, а если поднимется волна? - подумала я, но в споры вдаваться было некогда. - Как просто. Действительно, надо плыть". Я забежала в магазин, купила буханку хлеба, банку сгущенки и возвратилась в квартиру.
- Все, Борис, Антон, спасибо вам, извините, не могу больше ждать. Уплываю.
Все произошло так стремительно, что они не сообразили даже, что и сказать.
От принятого решения прибавилось силы. Я подхватила свой рюкзак и с "пеналом" (чехлом с трубами каркаса и веслами) наперевес почти бегом рванула на улицу. Сообразив, что лучше не перегребать горло Анадыря, а переехать его на барже, я припустила к причалу.
Там как раз отходила последняя баржа в сторону Угольных Копей. Уже поднимались сходни борта, винт вспенивал воду, баржа, шурша галькой, отделялась от берега. Все происходило как в кино. С разбегу я успела перепрыгнуть на борт, и после такой лихой посадки вопрос об оплате проезда даже не встал. С уверенностью профессионального зайца я направилась к ближайшей машине.
- До Угольков не возьмете?
- Я в аэропорт.
- Ну, до развилки?
- Залезай.
Вечер был на удивление тих. Волны почти не было, светило солнце, и водная гладь казалась ласковой и безопасной.
Метрах в двухстах от развилки дорог была автобусная остановка, куда я дотащила свой рюкзак (не забывайте, что весил мой груз под 45 килограммов, поэтому длина пройденного с ним расстояния запечатлялась в памяти весьма ярко) и стала ждать попутки. Но первым подошел рейсовый автобус до поселка Шахтерский, где мне пришлось заплатить 12 рублей за проезд и провоз багажа и, как оказалось впоследствии, это был единственный на Чукотке транспортный расход за все путешествие.
Берег залива у поселка представлял собой узкую галечную полосу, за которой на крутых откосах рос густой кустарник. Множество рыбаков собралось на берегу - начался массовый ход кеты. На меня пристально глядели люди из крохотного балка, стоящего прямо на гальке. Конечно, незнакомый человек с большим рюкзаком и веслом бросался в глаза. "Здравствуйте!" - приветствовала я их и деловито шествовала дальше, перешагивая веревки сетей, растянутых через каждые десять метров. Выискав площадку попросторнее, я вытащила каркас, расстелила "шкуру" и начала сборы. Вокруг меня постепенно собирались любопытствующие.
- Вы бы убрали вещи подальше от воды, сейчас прилив начнется.
- Ничего, я сейчас уплыву.
- А что это за лодка такая?
- Каяк. Одноместная байдарка.
- И куда же вы на ней поплывете?
- В Канчалан, - я не стала распространяться о дальнейших планах.
- В Канчалан?! На этом?! - рыбак почтительно присвистнул. - И на моторке-то страшно. Это здесь тихо, в бухте. А как волна поднимется. У Тонкого мыса недавно утонули, моторка перевернулась.
- Ну что пристали к человеку, не мешайте, быстрей собираться надо, пока погода стоит, с приливом хорошо идти, - невысокий светловолосый коренастый мужчина присел рядом со мной, по-деловому начал помогать мне запихивать каркас в "шкуру".
- Александр Турин, - представился он. - В Канчалане родственники что ли?
- Да нет, я вообще-то дальше пойду, вверх по Танюреру, а там хочу перевалить и сплавиться к Ледовитому.
- А ты откуда сама?
- Из Москвы.
- Из Москвы? И что, на Чукотке часто бывала?
- Да можно считать первый раз.
- И сразу к Ледовитому?
В балке радушное семейство Гуриных накормило меня перед дорогой супом и икрой. С собой мне дали кету и фольгу, чтобы я запекла рыбу по дороге. Александр написал записку дедушке Петрову в Канчалане. "Он поможет тебе, на моторке вверх по Канчалану подвезет".
Наконец, гидроштаны и куртка надеты, спасжилет застегнут. Все вещи разместились внутри каяка, лишь громоздкие ботинки никак не помещались, я запихнула их в нос, по бокам от гермомешка, и в ребристые подошвы теперь как раз упирались мои ноги. "Нормально, в случае чего легко вылезу",- промелькнула в голове дежурная мысль, когда я натягивала "юбку" на кольцо.
Итак, в половине девятого я отчалила от берега, помахала на прощанье провожающим и, уже больше не оборачиваясь, быстро погребла к первому моему "морскому" мысу, мысу Нерпичьему, который километрах в пяти от меня замыкал бухту у поселка.
Небольшая волна набегала на нос каяка, было безветренно и не опасно, но сердце немного сжималось в груди. Открытая акватория, я одна, не сидела в каяке уже месяца два, не проверяла его на воде - как он, не травят ли баллоны, не повредились ли при транспортировке? Стукнула ладонью по борту - все в порядке, звенит, давление держит. Поглядываю на берег справа, автоматически оценивая расстояние - легко доплыву туда, если что. Вода не слишком холодная, градусов десять.
Но по мере приближения к мысу уверенность в своих силах, вера в надежность каяка возвращались. Вот уже и скалистый берег, отдельные камни торчат из воды. Нерпа высунула гладкую темную мордашку из воды и доверчиво рассматривала меня своими округлыми удивленными, будто детскими, глазами. Мое сердце переполняется счастьем, хочется петь от восторга. "Здравствуй, нерпа, я брат твой, мы с тобой одной крови - ты и я!"
Главный барьер - психологический - преодолен. По лиману, такому страшному в мыслях, а на самом деле такому ласковому и приветливому (и пусть это было только в данный момент), можно плыть! Но реальная опасность ожидала меня впереди - горло залива между мысами Тонким и Толстым. А пока я пробиралась вдоль правого обрывистого берега, подгоняемая приливом. Мне открывались небольшие уютные тихие бухточки с песчаными пляжами у подножия обрывов, надводные камни с белыми от помета птиц верхушками. Почему я не поддула здесь каяк - ведь столько было подходящих мест - даже не знаю. Меня охватила стартовая лихорадка и эйфория от удачно складывающихся обстоятельств последних часов. Все это не давало мне остановиться.
Таким образом, я взяла курс к мысу Толстому, так и не сделав остановку на берегу. А поддувать каяк наплаву было практически невозможно. Длинная высокая скала мыса, возвышающаяся всего-то километрах в трех от меня, виделась совсем рядом. Поверхность залива казалась ровной. Но небольшие вначале волны постепенно увеличивались. Нет, барашков не было, ветер был слабый, но здесь, в сужении залива, воды могучей реки Канчалан боролись с приливным морским течением. В результате образовывались высокие, гладкие, довольно широкие волны. Нужно было плыть боком к волне, постоянно держать равновесие и следить, чтобы весло правильно цепляло воду: на скате волны при гребке с одной стороны локоть то черпал воду, и борт заливало по "юбку", то за водой приходилось тянуться в провал между волнами. Сделаешь неправильный гребок, обопрешься о пустоту вместо воды, можешь и перевернуться, а поставить загруженный каяк обратно на ровный киль ох как тяжело, почти невозможно.
В провалах между волнами линия далекого горизонта с боков скрывалась от меня. Большим пологим волнам, казалось, не было конца, земля впереди была все так же далека, как и сзади. Было страшно, но я аккуратно потихоньку гребла и гребла и, наконец, скалистая стена мыса встала передо мной, и я поняла, почему мыс казался мне близким с воды у противоположного берега. Скалы Толстого мыса были значительно выше, чем у мыса Тонкого, а других ориентиров для определения масштаба не было.
За мысом я вылезла на берег. Как раз садилось солнце. Меня незамедлительно облепило комарье - у безветрия есть свои недостатки. Даже в арке тающего снежника эти создания не давали покоя, серая туча, казалось, заслонила от меня пылающий закат, и, надев накомарник, я с благодарностью вспомнила геолога Сергея, подарившего мне этот ценный предмет.
Любуясь оранжево-красно-черными переливами заката, подгоняемая попутным юго-восточным ветром и приливом, я без приключений довольно быстро доплыла до мыса Калашникова. Заметно стемнело, наступало самое темное время суток, но все предметы были легко различимы. Рыбак на берегу так увлекся своим поплавком, что не заметил и не услышал, как я проплыла метрах в пяти от него и причалила.
- Здравствуйте! - нарушила я окрестную тишину. - Вот плыву из Шахтерского в Канчалан.
- В Канчалан? - удивился он. - А туда ведь сегодня баржа прошла.
- Как?! - я не могла поверить такому повороту событий.
- Туда прошла, - махнул рыбак рукой. - Только в Канчалан, больше некуда...
На мысе Калашникова было несколько деревянных строений. В единственной избе жила пожилая чета, супруги занимались разведением свиней. Рыбак Олег, мой ровесник, работал здесь свинопасом. Он был родом из Хабаровска, но, закончив школу, сбежал за приключениями на Чукотку. Кочевал по тундре с чукчами-оленеводами, пас оленей.
Олег пригласил меня в избу попить чаю. Теперь я всем представлялась как путешественница. Хозяева, угостив меня вкусными свежевыпеченными пирожками, недоверчиво выслушали мой рассказ о намерениях, который я отшлифовала и кратко преподносила в следующем виде: программа максимум - добраться до Ледовитого, и программа минимум (для успокоения слушателей) - до Амгуэмы и вниз по реке к Эультинской трассе.
- Конечно, можешь оставаться ночевать, но пока прилив идет, пока погода стоит, лучше идти.
Это напутствие "пока погода стоит" я часто слышала на Чукотке от разных людей. Прочувствовать всю серьезность, с какой произносится эта фраза, можно, наверное, только тем, кто попадал в непогоду этого края. Разомлев в избяном тепле, я встрепенулась, когда села в каяк. Олег махал мне вслед: "Если к нам подойдет моторка, я скажу, чтобы вас подобрали на пути!"
Темнота окружала меня, был полный штиль. Я автоматически гребла в нереальном недвижимом вязком пространстве, и черные очертания стен берегов смыкались впереди узкой полоской далекого горизонта.
К пологому мысу Озерный я подплывала уже при свете раннего утра. Видимо, начинался отлив, так как, ориентируясь по берегу, видела, что продвигаюсь медленно. "Заверну за мыс и отдохну", - решила я. Но за поворотом я узрела баржу, и это придало мне сил. "Вот класс, догнала! Вот повезло-то!" - ликовала я. Было пять часов утра.
Но оказалось, что на барже приехали школьники из Анадыря на пикник, они арендовали это судно и ловили здесь рыбу. Я поспела как раз к копченой нельме. К моей програм<

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒