Действие пятое 3 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 6 из 8Следующая ⇒

Я устаю быть справедливым!

Мефистофель

Чего ж стесняться? Ты давно

Решил создать там поселенья.

Фауст

Идите ж, чтоб без промедленья

Убрать отсюда их в именье,

Что мною им отведено.

Мефистофель

И не успеют оглянуться —

На новоселье уж очнутся;

Насилья след пройдёт, и впрок

Пойдёт им чудный уголок.

Даёт резкий свисток. Трое сильных возвращаются.

Исполним, что велит он нам,—

И завтра праздник морякам. <…>

Глубока ночь

Линцей

(башенный сторож, стоя на страже, поёт)

Страж зоркий, всегдашний,

На вышке стою;

Сроднившися с башней,

Весь мир я люблю.

Вся даль предо мною

Открыта всегда —

И звёзды с луною,

И лес, и стада.

Весь мир с неизменной

Я вижу красой,

Доволен вселенной,

Доволен собой.

Что видел с отрадой

Я в жизни своей,

Все было усладой

Счастливых очей.

Пауза.

Нет, не только наслажденье

Вижу здесь я в вышине:

Что за страшное виденье

Там грозит из мрака мне?

Между лип там засверкали

Искры в сумраке двойном;

Вот пожар ползёт всё дале,

Раздуваем ветерком.

То горит избушка, тлея

В тёмной сырости своей;

Помощь ей нужна скорее,

Но уж нет спасенья ей!

Ах, как добрым людям старым

Страшен был огонь всегда!

А теперь объят пожаром

Дом их. Страшная беда!

Вот уж красными огнями

Стены мшистые горят...

Старички бы только сами

Не погибли! Что за ад!

Языки огней, взбегая,

Листья жгут, шипя, дымя;

Ветки гнутся засыхая,

Сучья падают шумя...

Вот что вижу я, вздыхая:

О, зачем так зорок я!

Вот часовня обвалилась

С тяжким бременем ветвей,

И в вершинах заструилось

Пламя тысячами змей,

И торчат, светясь уныло

Красным пурпуром, стволы.

Долгая пауза. Снова пение.

Что веками взор манило, -

Скрыла всё завеса мглы...

Фауст

(на балконе против дюн)

Что там за плач вверху певучий?

Жалеть уж поздно!.. В вышине

Он стонет — и досадой жгучей

Вновь сердце растерзало мне.

Я поспешил... Но пусть золою

И пеплом станут липы те,—

Я скоро башню там построю,

Чтоб вдаль смотреть на высоте;

А стариков найду тогда я

На новоселье — и простят

Они обиду мне, встречая

В довольстве дней своих закат.

Мефистофель и Трое сильных (внизу).

Мефистофель

Бегом вернулись мы сюда:

Прости, произошла беда!

Стучались мы, ломились там,

Но всё не отворяли нам;

Мы навалились, налегли

И прочь гнилую дверь снесли;

Просили мы, внушали страх —

Никто не слушал просьбы той,

И, как всегда в таких делах,

Все речи были — звук пустой.

Тогда, чтоб праздный спор не длить,

Мы их решились удалить.

Не много было тут возни:

От страха умерли они,

А гость, который был там скрыт

И вздумал драться, был убит.

Борьба окончилась сейчас,

Но невзначай один из нас

Рассыпал уголья — и вдруг

Солома вспыхнула вокруг.

И запылало всё костром,

На горе жертвам нашим трём.

Фауст

К моим словам вы глухи были?

Не мена это, а разбой!

Проклятье вашей дикой силе!

Его делите меж собой.

Хор

Он песню старую поёт:

Сноси охотно силы гнёт!

Кто смел, кто твёрд — будь сам в борьбе

Защитой дому и себе.

Уходят.

Фауст

(на балконе)

За тучей звёздный рой сокрыт;

Огонь уж гаснет, чуть горит;

Пахнуло воздухом ночным:

Ко мне несётся лёгкий дым.

Да, слишком скор был мой приказ

И слишком скоро всё сейчас

Свершилось... Я тому виной!..

Что там за тени предо мной?

Полночь

Появляются четыре седые женщины.

Первая

Зовусь я Пороком.

Вторая

Зовусь я Грехом.

Третья

Зовусь я Заботой.

Четвертая

Зовусь я Нуждой.

Порок, Грех и Нужда

Здесь заперты двери, нельзя нам войти:

К богатому, сёстры, нам нету пути.

Порок

Там тенью я стану.

Грех

Исчезну там я.

Нужда

Богач избалован — отвергнет меня.

Забота

Из вас, мои сестры, никто не пройдёт,

Забота ж в замочную щель проскользнёт.

Порок

Вы, сёстры седые, идите за мной.

Грех

Везде я с тобою пойду стороной.

Нужда

Везде за тобою Нужда по пятам.

Порок, Грех и Нужда

Проносятся тучи по тверди широкой —

Смотрите, смотрите! Далёко-далёко

Не брат ли — не Смерть ли виднеется там?

(Уходят.)

Фауст

(во дворце)

Пришли четыре, только три ушли!

О чём беседу здесь они вели?

«Нужда» — вдали печально раздалось,

И слово «смерть», как эхо, донеслось.

Глуха их речь, волшебна их семья...

Не вырвался ещё на волю я!

О, если бы мне магию прогнать,

Забыть все заклинанья, чар не знать,

Лицом к лицу с природой стать! Тогда

Быть человеком стоило б труда!

И я им был, пока, во тьме бродя,

Себя и мир не проклял дерзко я!

Теперь весь воздух чарами кишит,

И этих чар никто не избежит.

Пусть светел и разумен ясный день,

Но в сети снов нас ловит ночи тень;

Пусть весело с прогулки я иду,—

Вдруг ворон каркнет. Что же? На беду.

Так суеверье царствует везде:

То — к горю, это — к счастью, то — к беде;

И вот стоишь один, страшась всего...

Дверь скрипнула... Но нет здесь никого...

(Взволнованно.)

Здесь кто-то есть?

Забота

Ответ естествен - есть.

Фауст

Но кто же ты?

Забота

Я пред тобою, здесь.

Фауcт

Прочь! Удались!

Забота

Я кстати здесь, — зачем?

Фауст

(сперва гневно, потом, успокоившись, про себя)

Не заклинай! Сдержись! Останься нем!

Забота

Пусть меня не слышит ухо —

Громок зов мой в недрах духа;

В разных образах встаёт

Мой суровый, властный гнёт;

На морях, на суше — всюду

Страшным спутником я буду;

Хоть не ищут никогда,

Но найдут меня всегда;

И клянут меня и вместе

Ублажают словом лести...

Ты никогда не знал заботы?

Фауст

Чрез мир промчался быстро, несдержимо,

Все наслажденья на лету ловя.

Чем недоволен был, пускал я мимо,

Что ускользало, то я не держал.

Желал достичь — и вечно достигал,

И вновь желал. И так я пробежал

Всю жизнь — сперва неукротимо, шумно;

Теперь живу обдуманно, разумно.

Достаточно познал я этот свет,

А в мир другой для нас дороги нет.

Слепец, кто гордо носится с мечтами,

Кто ищет равных нам за облаками!

Стань твёрдо здесь — и вкруг следи за всем:

Для дельного и этот мир не нем.

Что пользы в вечность воспарять мечтою!

Что знаем мы, то можно взять рукою.

И так мудрец весь век свой проведёт.

Грозитесь, духи! Он себе пойдёт,

Пойдёт вперёд, средь счастья и мученья,

Не проводя в довольстве ни мгновенья!

Забота

Раз кого я посетила,

В мире всё тому не мило;

Тьмой душа его объята:

Ни восхода, ни заката!

Пусть его все чувства мощны —

В сердце мрак царит полнощный;

Пусть богатство он имеет —

Им на деле не владеет;

В счастье, в горе он страдает,

В изобилье — голодает;

Ждет ли радость, скорбь ли точит —

Всё охотно он отсрочит;

Все в грядущем полагая,

Он лишь ждёт, не достигая.

Фауст

Довольно! Не поймаешь ты меня!

Напрасно вздор свой ты твердишь мне злобно.

Прочь! Причитаний этих болтовня

Умнейшего с ума свести способна.

Забота

В путь идти ль? Стремиться ль смело?

Нет решимости для дела!

Он пошёл, но на дороге

Замедляет шаг в тревоге;

Тщетно бьётся он, как в сети,

Видит всё в превратном свете,

Сам себя отягощая

И другим лишь жить мешая.

Так, ни жив, ни мертв, тревожно,

Задыхаясь безнадёжно,

Он терзается без меры,

Без отчаянья и веры.

Беспрестанным раздраженьем,

Этой вялостью унылой,

Этим тягостным круженьем

И потребностью постылой,

Полусном, душе усталой

Отводящим отдых малый,—

Вечно к месту он прикован

И для ада уготован.

Фауст

Злосчастные виденья! Для людей

Изобрели вы тысячи терзаний,

И даже ряд простых, обычных дней

Вы превратили в лабиринт страданий.

От демонов труднее нам всего

Отделаться: крепка их цепь, конечно;

Но, грозно-низкая Забота, твоего

Могущества я не признаю вечно!

Забота

Так испытай его теперь, в тот миг,

Когда тебя с проклятьем я покину!

Всю жизнь вы, люди, слепы: ты, старик,

Ослепнув, встреть свою кончину!

(Дует на него.)

Фауст

(ослеплённый)

Вокруг меня весь мир покрылся тьмою,

Но там, внутри, тем ярче свет горит;

Спешу свершить задуманное мною:

Одно владыки слово всё творит!

Вставайте, слуги! Все трудолюбиво

Мой смелый план исполнить пусть спешат!

Машин побольше, заступов, лопат!

Что я наметил, пусть свершится живо!

Порядок строгий, неустанный труд

Себе награду славную найдут;

Великое свершится — лишь бы смело

Рук тысячью одна душа владела!

Большой двор перед дворцом

Факелы.

Мефистофель

(в качестве смотрителя, впереди)

Сюда, сюда! Смелей, дружней,

Дрожащие Лемуры[7],

Из жил и связок и костей

Сплетённые фигуры!

Лемуры

(хором)

Везде, всегда мы за тобой!

Велишь ты, без сомненья,

Расширить новою страной

Господские владенья?

С собой мы колья принесли,

И цепь для меры с нами.

Что делать нам? Зачем мы шли,

О том забыли сами.

Мефистофель

Несложен будет труд на этот раз!

Себя самих за меру вы примите:

Пусть ляжет тот, кто всех длинней из вас,

А остальные — дёрн вокруг снимите

И, как отцам все делают своим,

В земле квадратик выройте под ним.

В дом тесный из дворца! Такою

Всегда кончают люди чепухою.

Лемуры

(роя, поют с ужимками)

Когда я юн и пылок был,

Мне всё казалось мило;

Где пир был, дым столбом ходил,

Туда меня манило.

Но старость злобная меня

Клюкой своей хватила —

И вдруг о гроб споткнулся я:

Откуда ты, могила?

Фауст

(выходя из дворца ощупью, у дверного косяка)

Как звон лопат ласкает ухо мне!

Здесь вся толпа мой замысл исполняет:

Она кладёт предел морской волне,

С самой собою землю примиряет,

Грань строгую для моря создаёт.

Мефистофель

(в сторону)

Лишь нам на пользу всё пойдёт!

Напрасны здесь и мол и дюна:

Ты сам готовишь для Нептуна,

Морского чёрта, славный пир!

Как ни трудись, плоды плохие!

Ведь с нами заодно стихии;

Уничтоженья ждёт весь мир.

Фауст

Смотритель!

Мефистофель

Здесь.

Фауст

Громаду за громадой

Рабочих здесь нагромождай,

Приманкой действуй, платой и наградой

И поощряй и принуждай!

И каждый день являйся с донесеньем,

Насколько ров подвинут исполненьем.

Мефистофель

(вполголоса)

А мне доносят, что не ров,

А гроб скорей тебе готов.

Фауст

До гор болото, воздух заражая,

Стоит, весь труд испортить угрожая;

Прочь отвести гнилой воды застой —

Вот высший и последний подвиг мой!

Я целый край создам обширный, новый,

И пусть мильоны здесь людей живут,

Всю жизнь, в виду опасности суровой,

Надеясь лишь на свой свободный труд.

Среди холмов, на плодоносном поле

Стадам и людям будет здесь приволье;

Рай зацветёт среди моих полян,

А там, вдали, пусть яростно клокочет

Морская хлябь, пускай плотину точит:

Исправят мигом каждый в ней изъян.

Я предан этой мысли! Жизни годы

Прошли не даром; ясен предо мной

Конечный вывод мудрости земной:

Лишь тот достоин жизни и свободы,

Кто каждый день за них идёт на бой!

Всю жизнь в борьбе суровой, непрерывной

Дитя, и муж, и старец пусть ведёт,

Чтоб я увидел в блеске силы дивной

Свободный край, свободный мой народ!

Тогда сказал бы я: мгновенье!

Прекрасно ты, продлись, постой!

И не смело б веков теченье

Следа, оставленного мной!

В предчувствии минуты дивной той

Я высший миг теперь вкушаю свой.

Фауст падает. Лемуры подхватывают его и кладут на землю.

Мефистофель

Нигде, ни в чем он счастьем не владел,

Влюблялся лишь в своё воображенье;

Последнее он удержать хотел,

Бедняк, пустое, жалкое мгновенье!

Но время—царь; пришёл последний миг.

Боровшийся так долго, пал старик.

Часы стоят!

Хор

Стоят! Остановились!

Упала стрелка их. Как мрак ночной,

Они молчат.

Мефистофель

Всё кончено. Свершилось!

Хор

Прошло!

Мефистофель

Прошло? Вот глупый звук, пустой!

Зачем прошло? Что, собственно, случилось?

Прошло и не было — равны между собой!

Что предстоит всему творенью?

Всё, всё идет к уничтоженью!

Прошло, - что это значит? Всё равно,

Как если б вовсе не было оно, —

Вертелось лишь в глазах, как будто было!

Нет, вечное Ничто одно мне мило!

ПОЛОЖЕНИЕ ВО ГРОБ

Один из Лемуров

Кто строил тесный дом такой

Могильною лопатой?

Лемуры

(хором)

Доволен будь, жилец немой,

Квартирой небогатой!

Один из Лемуров

И пуст и мрачен зал стоит.

Где мебель вся пропала?

Лемуры

(хором)

Он брал при жизни всё в кредит:

Кредиторов немало!

Мефистофель

Простёрто тело, дух бежать готов;

Я покажу кровавую расписку...

Но много средств есть ныне и ходов,

У чёрта душу чтоб отнять без риску!

Путь старый труден; много там тревог;

На новом - знать нас не хотят... Досада!

На то, что я один исполнить мог,

Теперь уже помощников мне надо.

Да, плохо нам! Во всём мы стеснены:

Обычай древний, право старины -

Всё рушилось, утрачена опора!

С последним вздохом прежде вылетал

На волю дух; я - цап-царап, хватал

Его, как мышь, и не было тут спора.

Теперь он ждёт, не покидает он

Противное жилище, труп постылый,

Пока стихий враждующие силы

Его с позором не погонят вон.

И день и ночь гнетёт меня тревога:

Где, как, когда? Вопросов гадких много;

И точно ли? Сомненье есть и в том!

Смерть старая уж не разит, как гром.

Глядишь на труп, но вид обманчив: снова

Недвижное задвигаться готово.

(Делает фантастические заклинательные жесты, означающие приказания.)

Удвойте шаг! Спешите, господа!

Рогов прямых, рогов кривых немало

У нас! Вы, черти старого закала,

Пасть адову несите мне сюда!

У ада пастей, правда, много, много,

И жрут они по рангам, по чинам;

Но в будущем всё это слишком строго

Распределять не нужно будет нам.

Слева раскрывается страшная адская пасть.

Клыки торчат; со свода истекает,

Ярясь бурливо, пламени поток,

А сзади город огненный сверкает

В пожаре вечном, страшен и высок.

Огонь со дна бьёт до зубов; у края,

Подплыв, стремятся грешники уйти,

Но вновь их зев глотает, посылая

На страх и муки жаркого пути.

В углах так много страшного таится;

Каких страстей и ужасов там нет!

Пугайте грешных: всё-таки им мнится,

Что эти страхи - только ложь и бред.

(К толстым бесам с короткими прямыми рогами.)

Вы, плуты, краснощёкие пузаны,

Взращённые на сере и огне,

С недвижной шеей толстые чурбаны,

Смотрите вниз: как фосфор, в глубине

Не светится ль душа? Добудьте мне

Её одну, крылатую Психею[8]!

Всё остальное-только червь дрянной!

Своей печатью я её запечатлею

И в вихре огненном помчу её с собой!

Вам, толстяки, теперь одна забота:

От низших сфер не отводите глаз,

Как знать, быть может, ей придёт охота

Себе приюта там искать как раз!

В пупке ей любо жить: так наблюдайте

И чрез него ей выскользнуть не дайте.

(К худощавым бесам с длинными кривыми рогами.)

А вы, гиганты, рослые шуты,

Тамбур-мажоры, в воздух, вверх смотрите!

Расправьте руки, когти навострите,

Не дайте ей вспорхнуть до высоты.

Ей в старом доме жутко; нет сомнений,

Что к небесам взлететь желает гений.

Сверху сияние, с правой стороны.

Небесное воинство

Вестники рая,

Неба сыны,

Тихо слетая

С горной страны,

Прах оживляя,

Грех искупляя,

Радость дарим

Всем мы твореньям

Светлым пареньем,

Следом своим.

Мефистофель

Противных звуков сверху бормотанье

И ненавистный свет нисходит к нам.

Мальчишек и девчонок причитанье

По вкусу лишь святошам и ханжам!

Вы знаете, как гибель замышляли

Людскому роду мы в проклятый час:

Всё злейшее, что мы осуществляли,

Ханжи, нашло сочувствие у вас!

Предательски подкрались, простофили!

Так обирали нас они не раз:

Оружьем нашим нас же проводили

Такие ж черти под покровом ряс!

Здесь проиграть - навеки стыд: у гроба

Держитесь крепко и смотрите в оба.

Хор ангелов

(рассыпая розы)

Розы блестящие,

Амбру струящие,

В небе парящие,

Животворящие,

Ветки крылатые

Почки разжатые -

Всё расцветай!

Вкруг изумрудной

Зеленью чудной,

Пурпуром красным,

Вешним днём ясным

В блеске достойном

Встань над покойным,

Радостный рай!

Мефистофель

(к бесам)

Что жмётесь? Разве так в аду у нас

Ведут себя? Пусть сыплют розы кучей:

На место все, и слушать мой приказ!

Цветочками, как будто снежной тучей,

Хотят они засыпать ад кипучий;

Дохните лишь - засохнет всё сейчас.

Ну, дуйте ж, поддувалы! Будет, будет!

Один ваш чад поблекнуть всё принудит.

Не так свирепо! Полно, будет с вас!

Довольно! Эк, как пасти растянули!

Вы чересчур усердно уж дохнули.

Ни в чём нет меры у моих ребят!

Цветы не только сохнут, но горят,

Летят и жгут нас силой ядовитой!

Сплотитесь, станьте крепкою защитой!

Слабеют черти! Весь их гнев остыл!

Проник в их сердце чуждый, нежный пыл!

Ангелы

(хор)

Цветы вы небесные,

Огни благовестные,

Любовь всюду шлёте вы,

Блаженство даёте вы,

Как сердце велит!

Слова правды чистой

В лазури лучистой

Из уст вечной рати

И свет благодати

Повсюду разлит!

Мефистофель

Проклятье, стыд! Болваны и канальи!

Мои все черти вверх ногами стали,

Летят мои уроды кувырком

И в ад кромешный шлёпаются задом.

Купайтесь же в огне вы поделом,-

Я здесь стою, расставшись с этим стадом.

(Отбиваясь от летающих роз)

Прочь, отвяжись, блудящий огонёк!

Схвачу тебя, ты грязи лишь комок!

Что вьёшься вкруг? Ух, шею мне без мер

Жжёт что-то, будто жар огня и серы! <…>

Хор ангелов

Пламень священный!

Кто им объят -

Жизни блаженной

С добрыми рад.

К славе господней,

К небу скорей:

Воздух свободней,

Духу вольней!

Поднимается к небу, унося бессмертную часть Фауста.

Мефистофель

(оглядываясь)

Что? Как? Куда умчались? Неужели

Меня вы, дети, обманули? Ввысь,

На небеса, с добычей улетели!

Затем-то вы у ямы здесь толклись!

Расстался я с сокровищем великим,

Единственным,- его я отдал вмиг им!

Высокий дух, бесценный мой залог -

Как хитрецам вдруг уступить я мог?

Кто склонит слух свой к жалобе законной,

Отдаст мне право, купленное мной?

Как ты, старик, ты, опытом прожжённый,

Ты проведён! Ты сам тому виной!

Увы, погиб напрасно труд великий!

Я вел себя позорно! Верх чудес:

Дрянная похоть, пыл любовный, дикий

Тебя смутили, прокопченный бес!

Всем жертвовать из-за пустого дела

Ты, опытный, разумный, был готов!

Да, глупость не мала: в конце концов

Она тобою даже овладела! <…>

(1774-1831)

(перевод Н.А.Холодовского)

–—

Вторая часть «Фауста» создавалась в XIX в., с 1806 по 1832 гг. В отличие от 1-ой части, в основу которой была положена история любви, во 2-ой части Гёте переносит сюжет трагедии условные ситуации, порожденные античной мифологией и историей. Античность, колыбель современного человечества, переплелась у Гете с веками развития человечества, верованиями и символикой, христианскими образами и идеалами. Вторая часть состоит из 5 действий, в которых происходит восхождение Фауста к прозрению истины о назначении человеческой жизни.

В кульминации 5-го действия Фауст провозглашает наивысший смысл жизни человека в труде и службе на благо людей. Вот как он говорит о большой работе по осушению болота и созданию цветущего края:

Фауст

До гор болото, воздух заражая,

Стоит, весь труд испортить угрожая;

Прочь отвести гнилой воды застой —

Вот высший и последний подвиг мой!

Я целый край создам обширный, новый,

И пусть мильоны здесь людей живут,

Всю жизнь, в виду опасности суровой,

Надеясь лишь на свой свободный труд.

Среди холмов, на плодоносном поле

Стадам и людям будет здесь приволье;

Рай зацветёт среди моих полян,

А там, вдали, пусть яростно клокочет

Морская хлябь, пускай плотину точит:

Исправят мигом каждый в ней изъян.

Я предан этой мысли! Жизни годы

Прошли не даром; ясен предо мной

Конечный вывод мудрости земной:

Лишь тот достоин жизни и свободы,

Кто каждый день за них идёт на бой!

Всю жизнь в борьбе суровой, непрерывной

Дитя, и муж, и старец пусть ведёт,

Чтоб я увидел в блеске силы дивной

Свободный край, свободный мой народ!

Именно в этом монологе прозвучали слова, ставшие хрестоматийными:

Лишь тот достоин жизни и свободы,

Кто каждый день за них идёт на бой!

Перед финалом трагедии Гёте приводит Фауста к смелой констатации достигнутого им «высшего мига» как «прекрасного мгновенья» - он заключается в творчестве человека, его труде, приносящем плоды потомству. Фауст прозревает назначение человека в жизни: он должен принести благо людям. Преодолев гордыню и эгоизм, Фауст не боится поражения в споре с Мефистофелем, потому что знает, что непобедим:

Тогда сказал бы я: мгновенье,

Прекрасно ты, продлись, постой!

И не смело б веков теченье

Следа, оставленного мной!

В предчувствии минуты дивной той

Я высший миг теперь вкушаю свой.

Казалось бы, Фауст нарушил договор, Мефистофель торжествует:

Бедняк, пустое, жалкое мгновенье!

Но время – царь; пришел последний миг,

Боровшийся так долго пал старик,

Часы стоят!

Мефистофель посчитал, что он одержал победу над Фаустом, забирая его жизнь, однако дьявол оказался не властен над душой человека, если тот совершает высокий выбор в пользу счастья людей. Мефистофель владеет только телом Фауста, спустившиеся с небес ангелы уносят бессмертную душу Фауста. Человек преодолел искушение, и зло повержено.

1. Охарактеризуйте содержание каждой из двух частей поэмы.

2. Как в поэме «Фауст» воплощается тема творчества?

3. В чём, по мысли Гете, заключается смысл жизни человека?

Фридрих Шиллер

Портрет

(1759-1801)

Фридрих Шиллер – немецкий поэт, драматург, историк, теоретик искусства. Младший современник Гёте, Шиллер продолжил развитие идей движения «Бури и Натиска», активно распространяя Просвещение в Германии и вслед за Гёте закладывая основы новой немецкой литературы. Имена Гёте и Шиллера всегда произносятся вместе, когда речь заходит о немецкой культуре.

Шиллер родился в г. Марбахе Вюртемберского герцогства в семье, происходившей из низших слоев бюргерства: отец его был полковым фельдшером, а мать – дочерью пекаря-трактирщика. Демократическое происхождение будущего поэта могло стать препятствием для получения достойного образования, однако юный Шиллер привлекает своими способностями внимание герцога Карла Вюртембергского и благодаря этому поступает в основанную герцогом Военную академию. Талант к сочинительству пробудился у Шиллера в годы ученичества, и после обучения, получив должность фельдшера, молодой человек полностью отдался своему литературному призванию.

Первым крупным писательским достижением Шиллера стала трагедия «Разбойники». Постановка пьесы в городе Манхейме в соседнем Пфальцском герцогстве оказалось поворотным событием для всего хода жизни Шиллера: он отлучился на премьеру без разрешения герцога выехать за пределы государства, был наказан и вскоре бежал из Вюртемберга.

Так Шиллер избрал своим поприщем литературный труд и был предоставлен своей судьбе. В 1780-е годы, следуя художественным идеям «Бури и Натиска», Шиллер сосредотачивает свой писательский интерес на изображении извечных человеческих качеств, таких как способность к любви и верности или проявление злобы, ненависти, влекущих за собой измену и преступление. Особенность подхода Шиллера к этим темам состоит в том, что нравственная природа человека показана на современных характерах, в современных условиях жизни, на национальной основе. К таким произведениям относятся первые драмы-трагедии Шиллера «Разбойники» (1781) и «Коварство и любовь» (1783/1784). Последняя пьеса к тому же является характерным произведением жанра «мещанской драмы», в которой представлялись жизнь и нравы обычных горожан-бюргеров. Используя исторические сюжеты, как, например, «Заговор Фиеско в Генуе» (1784), Шиллер выражал через них свои политические и нравственные взгляды.

В 1785 г. произошло, на первый взгляд, небольшое, но очень значимое для всего творчества Шиллера событие: он сочиняет стихи «Ода к радости», которые, будучи положены на музыку Бетховена, стали одним из величайших творений человеческого духа; в XX в. «Ода к радости» Шиллера-Бетховена были приняты Европейским Союзом в качестве официального гимна.

В 1788 г. Шиллер был представлен уже именитому писателю Гёте, и с его поддержкой получил возможность преподавать историю в Йенском университете. Будучи профессором истории, Шиллер собирает исторические материалы, анализирует их, стремясь представить в своих трудах объективный ход истории. Наиболее авторитетным историческим сочинением Шиллера является «История тридцатилетней войны» о первой общеевропейской войне времён Реформации. Помимо исторических работ, Шиллер также пишет ряд философских статей и трактатов по искусству и литературе.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 Следующая ⇒