КНИГА ВТОРАЯ Церковная монархия, основанная Иисусом Христом. 2 страница

^[1] И среди неправославных все добросовестные писатели, как, например, выдающийся еврейский мыслитель Иосиф Сальвадор в своей книге "Иисус Христос и его дело".

^[2] Этот вывод в полной мере допускает и замечательный еврейский писатель, о котором мы только что говорили.Онвидит в примате Петра завершение церковного здания в том виде, как оно было указано и основано самим Христом.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Петр и Сатана

Не в качествеапостола пришлось Симону переменить свое имя. Это изменение, заранее возвещенное, произошло не во время избрания и торжественного отправления двенадцати апостолов. И эти последние, за исключением одного Симона, сохранили в апостольстве свои прежние имена; никто из них не получил от Господа нового и постоянного наименования, имеющего какое-либо общее и высокое значение^[1].

За исключением Симона, все остальные апостолы различались между собой лишьприродными своими характерами,индивидуальными своими качествами и личной судьбою, а также различиями или оттенкамиличного чувства, которое мог питать к ним их учитель. В противоположность этому, новое и многозначительное имя, полученное одним только Симоном, помимо общего апостольского призвания, не указывает ни на какую-либо черту в его природном характере, ни на личное расположение Господа к нему, но связано исключительно с той совершенно особой ролью, которую сыну Ионы суждено было исполнять вЦеркви Христа. Ему не было сказано: Ты - Петр, потому что я предпочитаю тебя Другим или потому что у тебя от природы твердый и сильный характер (что, впрочем, и не совсем было бы согласно с истиной), но: "Ты - Петр, и на этом камне я создам Церковь Мою".

Исповедание Петра, добровольным и непогрешимым согласием связывавшее человечество со Христом и основывавшее свободную Церковь Нового Завета, не было простым проявлением его обычного характера, а не могло быть поэтому и случайным и преходящим порывом его души. Разве можно допустить, в самом деле, чтобы за такой порыв, за такую минуту энтузиазма не только было изменено имя Симона, как некогда Авраама и Иакова, но чтобы даже таковое изменение было предсказано заранее, как имеющее последовать неминуемо, при чем это обстоятельство предуказывало бы этому событию определенное место в предначертаниях Господа? А есть ли что-либо более важное в мессианском деле, чем основание Вселенской Церкви, определенно связанное с Симоном, обращенным в Петра? Предположение, что первое догматическое деяние святого Петра проистекало лишь из его чисто человеческой и частной личности, безусловно опровергается, впрочем, прямым и ясным свидетельством Христа: "Не плоть и кровь открыла тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах". Таким образом, это исповедание Петра есть некоторый акт sui generis - акт, чрез который нравственное существо апостола вступило в особое сношение с Божеством; и, благодаря этому сношению, человеческое слово могло непогрешимо выразить безусловную истину Слова и положить нерушимое основание Вселенской Церкви. И, как бы для того, чтобы устранить всякое сомнение по этому поводу, боговдохновенный рассказ Евангелия немедленно рисует нам этого же самого Симона, некогда объявленного Иисусом камнем Церкви и ключарем Царства Небесного, предоставленным своим собственным силам и говорящим, - впрочем с самыми лучшими намерениями, но без божественной помощи - в духе своей природной и частной личности. "С того времени Иисус начал открывать ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту и в третий день воскреснуть. И отозвав Его, Петр начал прекословить Ему:будь милостив к Себе, Господи, да не будет этого с Тобою! -Он же, обратившись, сказал Петру:отойди от Меня, сатана, ты Мне соблазн, потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое". (Матфей, XVI, 21-23).

Ну что ж, станем мы, вместе с нашими греко-русскими полемистами, противопоставлять этот текст предшествующему, с целью опровергать слова Христа Его же словами? Будем мы считать, что воплощенная истина могла столь быстро изменить свой взгляд и внезапно отвергнуть то, что она только что высказала? И, с другой стороны, как примирить "Блаженного" с "Сатаною"? Как допустить, что "камень преткновения" для Самого Господа может быть в то же время и камнем Его Церкви, несокрушимым для врат адовых. Что тот, кто помышляет лишь о земных вещах, может получать откровения от Отца Небесного, что ему могут быть вручены ключи Царства Божия?

Есть только один способ согласить эти тексты, которые боговдохновенный евангелист недаром поставил рядом. Симон Петр, как верховный пастырь и учитель Вселенской Церкви, поддерживаемый Богом и говорящий за всех, есть верный свидетель и непогрешимый толкователь богочеловеческой истины; в этом своем качестве он - несокрушимая основа дома Божия и ключарь Царства Небесного. Тот же Петр, как частное лицо, говорящее и действующее в меру своих природных сил и своего чисто человеческого понимания, может говорить и делать вещи недостойные, соблазнительные и даже сатанинские. Но личные недостатки и грехи суть нечто преходящее, тогда каксоциальная функция церковного монарха есть нечто пребывающее. "Сатана" и "соблазн" исчезли, но Петр остался.

^[1] Я не говорю о прозвищах и случайных и неустойчивых эпитетах, вроде Воанергес, приданного Иоанну и Иакову.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Церковь как вселенское общество. Начало любви

Бытие всякого человеческого общества определяется идеями и учреждениями, а посему общественное благосостояние и прогресс зависят главным образом от истинности идей, господствующих в обществе, и доброго порядка, царствующего в управлении им. Церковь, как общество, возникшее и утвержденное непосредственным изволением Бога, должна обладать этими двумя качествами в высокой степени; религиозные идеи, исповедуемые ею, должны быть непогрешимо истинными; а ее строй должен соединять с величайшей устойчивостью и величайшую способность действия в заданном направлении.

Церковь прежде всего есть общество, основанное на истине. Коренной истиной Церкви является единство божеского и человеческого, Слово, ставшее Плотью, Сын Человеческий, признанный за Христа, Сына Бога Живого. С чистообъективной точки зрения, камень Церкви, таким образом, сам Христос, воплощеннаяистина. Но, чтобы быть действительнооснованной на истине, Церковь, как общество человеческое, должна быть соединена с этой истинной каким-либо определенным образом.

Так как истина не имеет непосредственно явного и внешним образом обязательного бытия в этом мире призраков, то человек может соединиться с нею лишь верой, связывающей нас с внутренней сущностью вещей и являющей нашему духу все, что внешним образом не видимо. Поэтому ссубъективной точки зрения можно утверждать, что именновера представляет основание, или "камень", Церкви. Нокакаявера? Чья вера? Простого факта субъективной веры того или другого лица недостаточно. Самая сильная и самая искренняя личная вера может поставить нас в отношения не только к невидимой сущности истины и верховного Блага, но и к невидимой сущности зла и лжи, что в достаточной мере доказано историей религий. Чтобы быть действительно связанным верою с желаемым объектом - безусловной истиной, надо быть самомусообразным этой истине.

Истина Богочеловека, то есть совершенное и живое единство безусловного и относительного, бесконечного и конечного, Творца и творения, - эта истина по преимуществу не может ограничиваться историческим фактом, но открывает, чрез посредство этого факта, вселенское начало, заключающее все сокровища премудрости и обнимающее все в своем единстве.

Объективная истина веры имеет вселенский характер, и истинный субъект веры должен быть сообразен своему объекту: а посему субъектистинной религии необходимо должен быть вселенским. Истинная вера не может быть уделом индивидуального человека в его обособленности, но лишь всего человечества в его единстве; индивид может быть участником ее, лишь как живой член вселенского тела. Но так как реальное и живое единство человеческого рода не дано непосредственно в порядке физическом, то оно должно быть создано в порядке моральном. Грани конечной индивидуальности, самоутверждающейся в своей исключительности, грани природного эгоизма, должны быть разбиты любовью, дабы человек мог стать сообразным Богу, который есть любовь. Но эта любовь, имеющая преобразить враждующие части человеческого рода в реальное и живое единство - Вселенскую Церковь, эта любовь не может быть смутным, чисто субъективным и бессильным чувством, она должна найти свое выражение в некотором постоянном и определенном Действии, дающем внутреннему чувству объективную реальность. Какой же реальный объект дан этой Деятельной любви? Природная любовь, имея объектом наиболее близкие к нам существа, создает реальное коллективное единство -семью; природная любовь в более широком смысле, имеющая своим объектом всех людей, живущих в определенной стране и связанных общностью языка, создает более обширное и более сложное, но все же реальное, коллективное единство -город, Государство, нацию^{^[2]}^[1]. Любовь, имеющая создать религиозное единство человеческого рода, или Вселенскую Церковь, должна выйти за пределы национальности и иметь своим объектом всю совокупность человеческих существ. Но активное отношение между человеческим родом в его целом и индивидом не находит в этом последнем основы в виде природного чувства, аналогичного чувству, вызываемому семейством или родиной, почему это отношение и сводится по необходимости (для отдельного субъекта) к чисто моральной сущности любви, то есть к свободному и сознательному отказу от собственной воли, от личного, семейного и национального эгоизма. Любовь к семейству и любовь к нации суть, главным образом, природные факты, которые могут косвенно быть причиной и моральных актов; любовь к Церкви по существу акт моральный - акт подчинения частной воли воле вселенской. Но, чтобы вселенская воля не была фикцией, необходимо, чтобы она всегда реализировалась в определенном существе. Раз воля всех не представляет реального единства, ибо все не находятся в непосредственном согласии друг с другом, то необходимосредство для соглашения их, то есть единичная воля, которая могла бы объединить все остальные. Необходимо, чтобы каждый имел возможность действительно объединиться со всей совокупностью человеческого рода (проявить положительным образом свою любовь к Церкви), связав свою волю с некоторой единичной волей, не менее реальной и живой, чем его собственная, но в то же время вселенской и которой равно должны быть подчинены и все остальные воли. Но нельзя допустить воли без вопящего и проявляющего свое изволение; и до тех пор, пока все не объединены в непосредственномединстве, мы поставлены в необходимость искать этого объединения со всемив лице одного,дабы иметь возможность быть участниками в истинной вселенской вере.

Раз каждый человек в отдельности, а равно и все человечество в его природном состоянии разделения, не могут стать действительными субъектами вселенской веры, то необходимо, чтобы эта вера нашла свое проявление в одном лице, представляющем единство всех. Всякий, приемлющий эту истинно вселенскую веру за правило своей собственной веры, совершает тем самым реальный акт подчинения или любви к Церкви, - акт, делающий его сообразным вселенской истине, открытой этой Церкви. Любя всех в одном (раз их иначе любить нельзя), каждый участвует в вере всех, определяемой божественно вспомоществуемой верою одного; и эта пребывающая связь, это столь широкое и, тем не менее, столь прочное, столь живое и, тем не менее, столь устойчивое единство делает Вселенскую Церковь коллективным моральным существом, действительным обществом, значительно более обширным и более сложным, чем нация или Государство, но не менее реальным. Любовь к Церкви проявляется постоянным и действенным согласием с ее волей и ее живой мыслью, явно представленными в актах верховного церковного главы. Эта любовь, которая в своем начале есть лишь акт чистой морали, исполнение принципиального Долга (послушание категорическому императиву по кантианской терминологии), может и должна стать источником чувств и привязанностей, не менее могущественных, чем сыновняя любовь или патриотизм. Те, кто, желая основать Церковь на любви, видят в то же время вселенское церковное единство лишь в предании, кристаллизованном и уже одиннадцать веков как лишенном всех средств для своего действительного утверждения и реального проявления, должны были бы принять в соображение, что невозможно любить живой и деятельной любовью археологическое воспоминание, отдаленный факт, который, как семь вселенских соборов, безусловно неизвестен массам и ясен только для ученых. Любовь к Церкви имеет реальный смысл лишь в тех, кто продолжает признавать живого представителя Церкви, общего отца всех верующих, могущего быть предметом любви в том же смысле, как отец в своей семье или глава Государства в монархической стране.

Формальный характер истины состоит в приведении к гармоническому единству многообразных начал действительности. Этот характер присущ и истине по преимуществу, истине Богочеловека, в своем безусловном единстве объемлющего всю полноту божеской и человеческой жизни. Христу, существу единому, центру всех существ, должна соответствовать Церковь - совокупность отдельных единиц, стремящаяся к совершенному единству. И доколе это внутреннее и совершенное единство всех не будет осуществлено, доколе вера каждого еще не есть, как таковая,вера всех, - доколе единство всех не выявлено непосредственно каждым, оно должно быть осуществляемо чрез посредство одного.

Вселенская истина, в совершенстве осуществленная в одном (Христе), влечет к себе веру всех, непогрешимо определяемую голосом одного (папы). Вне этого единства, как мы уже видели, мнение множества может быть ошибочным, и даже вера избранных может оставаться смутной. Но не ложное мнение и не колеблющаяся вера, а вера непогрешимая и определенная, связующая род человеческий с божественной истиной, составляет непоколебимую основу Вселенской Церкви. Эта основа есть вера Петра, живущего в своих преемниках, - вера, являющаяся личной, дабы проявиться людям, и (при божественной помощи) сверхчеловеческой, дабы быть непогрешимой. И - мы не перестанем повторять этого - если думают, что этот пребывающий центр единства не нужен, то пусть попытаются проявитьпомимо него живое единство Вселенской Церкви, пусть попробуют без него совершить какой-либо церковный акт, в котором было бы заинтересовано все христианство, пусть попробуют дать решительный и властный ответ на один из вопросов, разъединяющих христианские совести. Но мы отлично видим, как теперешние преемники апостолов в Константинополе и Петербурге подражают молчанию самих апостолов в Кесарии Филипповой...

Подведем в немногих словах итоги предшествовавшим соображениям.Вселенская Церковь основана на истине, утверждаемой верою. Истина едина, а следовательно, и истинная вера должна быть единой. И раз это единство веры не дано действительно и непосредственно в совокупности верующих (ибо нет единодушия всех в делах веры), то оно должно пребывать в законной власти единого главы, порукой которой служит божественная помощь и которая приемлется любовью и доверием всех верующих. Вот тот камень, на котором Христос воздвиг свою Церковь, а врата ада не одолеют ее.

^{^[3]}^[1] Проживание в какой-либо стране и тождество языка сами по себе еще недостаточны для создания единствародины; оно невозможно без патриотизма, то есть без некоторой специфической любви.

ГЛАВА ПЯТАЯ
Ключи царства

Как бы не желая оставить возможности каких-либо сомнений относительно смысла и значения своих слов о камне Церкви, Иисус дополняет их, явно вручая власть ключей, верховное управление своим Царством, основной власти Церкви, установленной в лице Симона Петра. "И дам тебе ключи Царства Небесного". Здесь прежде всего необходимо устранить несообразность, которую наши православные полемисты приписывают Иисусу Христу. Чтобы по возможности стереть разницу между Петром и остальными апостолами, утверждают, что власть ключей есть не что иное, как власть вязать и решить. Сказав однажды "Я дам тебе ключи", Иисус повторил будто бы впоследствии то же обещание в других выражениях. Но когда ведут речь о ключах, то говорятотворять и затворять, а не вязать и решить, как мы действительно и читаем в Апокалипсисе (чтобы ограничиться одним Новым Заветом): <...> (Имеющий ключ Давидов, который отворяет, и никто не затворит; затворяет и никто не отворит. Апок., III, 7.) Можно отворить и затворить комнату, дом, город, но вязать и решить можно лишь отдельные существа и вещи, находящиеся в комнате, в доме, в городе. Обсуждаемый нами евангельский текст представляет метафору, но метафора не есть необходимо нелепость. Образ ключей Царства (местопребывания Царя - бэтга-мелек) по необходимости должен представлять власть более обширную и общую, чем выраженная в образном выражении "вязать и решить".

Специальная власть вязать и решить была дана Петру в тех же выражениях, в каких она была впоследствии дарована и остальным апостолам (Матфей, XVIII, 18), и легко усмотреть из контекста этой последней главы, что это низшая власть имеет отношение лишь к индивидуальным случаям ("если брат твой согрешит против тебя", и т. д. ), что вполне соответствует смыслу метафоры, употребленной в Евангелии. Лишь вопросы личной совести и судьбы отдельных душ подлежат власти вязать и решить, данной и остальным апостолам вслед за Петром. Что же касается власти ключей Царства, дарованнойединственно Петру, то она может (по точному смыслу нашего текста, равно как и по библейской аналогии) относиться лишь ко всей совокупности Церкви, знаменуя верховнуюобщественную и политическуювласть, общее управление Царством Божиим на земле. Не следует ни отделять жизнь христианской души от устройства Вселенской Церкви, ни смешивать ее с этим устройством. Здесь мы имеем два различных, хотя и тесно связанных между собой порядка вещей. Как учение Церкви не есть простая совокупность личных верований, так и управление Церковью не может быть сведено к водительству отдельных совестей и частной нравственной жизни. Основанная наединстве веры, Вселенская Церковь, как реальное и живое общественное тело, должна проявлять еще иединство действия, достаточное, чтобы с успехом противоборствовать в каждый данный момент ее исторического существования совокупному напору враждебных сил, стремящихся разрушить ее, внося в нее разделение. Единство действия предполагает для обширного и сложного социального тела целую систему органических функций, подчиненных общему центру, который мог бы в каждую данную минуту придать им желательное направление. Как единство правой веры имеет свою окончательную гарантию в догматическом авторитете одного, говорящего за всех, так единство церковного действия необходимо обусловлено руководящей властью одного, простирающейся на всю Церковь. Но в Церкви единой и святой, основанной на истине, управление не может быть отделяемо от учения; и центральная, и верховная власть в порядке церковном может принадлежать лишь тому, кто, властью божественно вспомоществуемой, представляет и являет, в порядке религиозном, единство истинной веры. Вот почему ключи Царства были даны лишь тому кто, в силу веры своей, является Камнем Церкви.

ГЛАВА ШЕСТАЯ
Управление Вселенской Церковью. Центр единства.

Церковь представляет собою не только совершенное единение людей с Богом во Христе; она, кроме того, еще иобщественный порядок, установленный верховной волей для осуществления в нем и через него этого богочеловеческого союза. Основанная на вечнойистине. Церковь не только совершенство жизни - в будущем; она была также в прошедшем и есть еще в настоящемпуть, ведущий к этому идеальному совершенству. Социальное бытие человечества на земле не может оставаться вне нового союза двух начал, божеского и человеческого, осуществленного во Христе. Если даже стихии нашей материальной жизни преображены и освящены в таинствах, как возможно, чтобы социальный и политический порядок, представляющий существенную форму жизни человечества, был брошен беззащитным в борьбе эгоистических интересов, оставлен на произвол губительных страстей средь сутолоки обманчивых мнений? Человек по необходимости существо общественное, и окончательная цель божественного воздействия в человечестве есть создание совершенного вселенского общества. Но это не есть создание ех nihilo. Материал для совершенного общества дан, это - общество несовершенное, человечество в его настоящем виде. Оно не исключено и не упразднено Царством Божиим, напротив, оно вовлечено в сферу этого Царства, чтобы быть возрожденным, освященным, преображенным. Для того, чтобы связать со Христоминдивидуальное существо человека, религия не довольствуется невидимым и чисто духовным общением, она хочет, чтобы человек приобщался своему Богу всей полнотой своего бытия, даже через физиологический акт питания. В этом мистическом, но реальном приобщении материя таинства не просто разрушается и уничтожается, нопресуществляется, то есть внутренняя и невидимая сущность хлеба и вина возносится в сферу обожествленной телесности Христа и поглощается ею, тогда как феноменальная действительность или внешняя видимость этих предметов не испытывает никакого ощутимого изменения, дабы сохранить возможность действия в данных условиях нашего физического бытия, связывая это последнее с телом Бога. Равным образом, раз дело идет о коллективной и общественной жизни человечества, эта последняя также должна быть мистически пресуществлена, сохраняя виды или внешние формы земного общества: сами эти формы, установленные и освященные определенным образом, должны послужить реальными основами и видимыми орудиями длясоциального действия Христа в Его Церкви.

С христианской точки зрения дело Бога в человечестве имеет своей конечной целью не проявление божественного могущества (идея мусульманская), но свободный и взаимный союз людей с Богом. И для осуществления этого дела соответствующим средством служит не тайное действие Провидения, ведущего индивиды и народы по неведомым путям к непонятным им целям. Это действие, безусловно и исключительно сверхчеловеческое, всегда необходимо, но в отдельности недостаточно. Человечество, в особенности с тех пор как во Христе явлено реальное и историческое единение божеского и человеческого, должно само принимать положительное участие в своих судьбах, должно социально приобщаться Христу. Но если смертные люди здесь на земле должны реально и действенно принимать участие в невидимом и сверхъестественном управлении Христа, то само управление это необходимо должно быть облечено в явные, и естественные социальные виды. Чтобы проявлять свое действие в несовершенном человечестве и совокупно с ним, совершенство божественной благодати и истины в Иисусе Христе должно быть представлено и иметь своим орудием социальное учреждение, - божественное по своему происхождению, своей цели и своей власти и человеческое по своим средствам действия, приспособленным ко всем требованиям исторической жизни.

Чтобы вести общественную жизнь всего человечества к цели божественной любви и определять общественное мнение в желательном для божественной истины направлении, необходимо, чтобы в Церкви было облеченное божественным авторитетом вселенское управление. Это управление должно быть определенным и явным, чтобы все могли знать о нем и оно должно быть постоянным и пребывающим, чтобы можно было во всякое время обратиться к нему; оно должно быть божественным в своей сущности, чтобы быть безусловно признанным религиозной совестью всякого в достаточной мере осведомленного и благонамеренного человека, и оно должно быть несовершенным и человеческим в своем историческом проявлении, чтобы сделать возможным моральное сопротивление, чтобы оставить место сомнениям, борьбе, искушениям, всему, что составляет достоинство свободной и поистине человеческой добродетели.

Чтобы положить первую основу единения между общественной совестью человечества и провиденциальным управлением Бога, чтобы быть причастным божественному Величию и в то же время быть приспособленным к человеческой действительности, верховная власть Церкви должна, оставляя простор различным формам правления, меняющимся сообразно времени и месту, всегда сохранять, как центр единства, свой чисто монархический характер. Если бы Вселенская Церковь имела исключительно коллективное управление, если бы ее верховная власть была представлена одним только собором, единство ее человеческого действия (связывающее ее с безусловным единством божественной истины) могло бы иметь лишь две основы: или единодушное и совершенное согласие всех ее членов, или голосование по большинству, как это имеет место в светских собраниях. Это последнее предположение несовместимо с величием Бога, принуждаемого в таком случае приспособлять всякий раз свою волю и свою истину к случайным группировкам мнений и произволу человеческих страстей. Что же касается до единодушия и полного и постоянного согласия, то такое состояние общественной совести могло бы конечно, в виду своего внутреннего морального величия, соответствовать божественному совершенству и непогрешимо являть действие Бога в человечестве. Но если политический принцип большинства голосов ниже божественного достоинства, то идеальный принцип непосредственного, свободного и постоянного единодушия, к несчастью, слишком высок для современного состояния человечества. Это совершенное единство, которое Иисус Христос в своейпервосвященнической молитве открыл нам, как конечную цель своего дела, не может предполагаться, как реальная и явнаяоснова этого дела. Вернейшее средство никогда не достигнуть желаемого совершенства, это вообразить себе, что оно уже достигнуто. Единодушие и сознательная солидарность, братская любовь и свободное согласие, это - идеал Церкви - идеал, признаваемый всеми.

Но разница между пустым мечтанием и божественным идеалом единства в том, что последний имеет реальную точку (<...>) социальной механики, с помощью которой он может мало-помалу завоевать себе место на земле и восторжествовать постепенно и последовательно над всеми силами раздора. Реальное и нераздельное начало единства безусловно необходимо для борьбы с глубокой и упорной склонностью к разделению в мире и в самой Церкви. До тех пор пока религиозное единство - единство благодати и истины - не станет в каждом верующем самой сущностью его жизни и совершенными и нерасторжимыми узами, связывающими его со всем существом его ближнего, до тех пор начало этого вселенского единства должно существовать объективно и действовать на всех под "видами" явной и определенной общественной власти.

Единая и Вселенская Церковьсовершенна согласием и единодушием всех своих членов, но, дабы она моглабыть среди наличного раздора, ей необходима объединяющая и примиряющая власть, недоступная этому раздору и постоянно противоборствующая ему, власть, стоящая выше всех разделений, собирающая вокруг себя всех людей доброй воли, обличающая и осуждающая все, что противно Царству Божию на земле. Тот, кто желает наступления этого Царства, должен неизбежно возжелать и единственного пути, который ведет к нему человечество в его целом. Между ненавистной действительностью раздора, царствующего в этом мире, и желанным единством совершенной любви, в ней же царствует Бог, лежит необходимый путь законного и властного единства, связывающего человеческий факт с божественным правом.

Совершенный круг Вселенской Церкви нуждается в едином центре не для того, чтобы быть совершенным, но чтобыбыть. Земная Церковь, призванная объять множество наций, должна была, чтобы остаться действительным обществом, противопоставить всем национальным разделениям определенную всемирную власть; земная Церковь, принужденная вступить в поток истории и испытать во внешних формах своего существования и в своих отношениях к окружающему ряд изменений и превращений, нуждается, для ограждения своего тождества, во власти, по существу своему консервативной и, тем не менее, деятельной, неизменной в своей сути и гибкой по своим формам; наконец, земная Церковь, предназначенная действовать и утверждаться против сил зла среди немощного человечества, должна была получить безусловно твердую и неотвержимую точку опоры, более мощную, чем врата ада. Но мы знаем, с одной стороны, что Христос предвидел эту необходимость церковной монархии, вручив одному верховную и неделимую власть в своей Церкви, а с другой стороны, мы видим, что из всех церковных властей христианского мира есть только одна и единственная, всегда и неизменно сохраняющая свой центральный и вселенский характер и в то же время, по древнему и всеобщему преданию, существенно связанная с тем, кому Христос сказал.Ты - Петр и на этом камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее. Слово Христа не могло остаться бездейственным в истории христианства, и главнейшее явление этой истории должно, было иметь достаточное основание в слове Божием. Пусть же укажут нам какое-либо другое следствие, вызванное словами Христа, обращенными к Петру, кроме престола Петра, и пусть найдут нам для этого престола достаточную причину помимо обещания, данного Петру.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒