Тайные фрегаты 23 страница

— Господи, грех-то какой! В страшные игры играем.

— Ты, знай, пиши, бумага все терпит, — отвечал Иван. — Врать тоже надо уметь. Так, чтобы ложь от правды отличить было бы нельзя.

Сумку с казенным конвертом два проверенных волонтера, о содержании бумаг они и понятия не имели, понесли на пристань, чтобы передать гонцу, уплывающему на пакетботе в Амстердам. Как им и было приказано, пришли рано, и засели в пивной. Затем один из них вышел по нужде, а другой вроде охмелел и уронил голову на стол. Он и не заметил, как кто-то быстро вытащил из сумки конверт и вложил в нее новый.

Иван сидел вдалеке, пил кофе и читал газеты.

Потом Семен рассказывал, что поджидавший за углом полковник Хандсон, получив конверт, даже подпрыгнул от радости. В тот же день узнали, что шведы задумали захватить «русского боярина», который ведает покупкой кораблей. С этой целью четверо их офицеров должны прибыть в Англию под видом рыбаков и сразу же исчезнуть после выполнения задания.

Только исчезли они гораздо раньше. Иван со своими старыми приятелями несколько суток провел в море напротив известного мыса, и встреча с рыбацким ботом произошла в точно определенном месте. Спасать никого не стали.

За верную службу шведы наградили Семена. Иван же дал вдвое больше — связь шведского посольства с якобитами теперь не вызывала никаких сомнений. Вот только на радостях бывший раскольник загулял. После многих лет нужды и страха не устоял перед соблазнами Лондона. Позднее Боб дознался, что парня прирезали из-за денег в каком-то притоне, где по ночам под стук барабана плясали голые негритянки.

Не задержался в Лондоне и полковник Хандсон. О нем Иван рассказал Юргену, и датчанин не упустил такую возможность. Накрыли шведа в уютном домике одной цыганки, которая называла себя испанской герцогиней и под гитару пела жалостливые песни. Она быстро призналась в краже фамильных драгоценностей одного из членов палаты лордов, а шведу пришлось давать объяснения относительно денежных расчетов с этой дамой. Затем бравый вояка был вынужден оставить британскую столицу, и отправился защищать какие-то финские городки от нашествия московитов.

Фрегаты продолжали один за другим уходить на восток, и поступающие донесения свидетельствовали о том, что их путешествие заканчивалось благополучно.

Однажды Федор Салтыков вызвал Ивана. Молча протянул мелко исписанный листок. Оказалось, что это письмо Василия Шапкина его дяде, тайному секретарю государева Кабинета господину Макарову. В нем просьба об «освобождении от службы у Салтыкова». Сообщал Вася, что такого рода дел он «весьма опасается», но «пространно писать» о них не может. Просил вернуть его в Россию и дать где-нибудь «небольшую службу».

— Это мой посольский приятель перехватил. Думал, что в письме донос или разглашение тайных дел. Что скажешь?

— Сомлел Вася. Лучше его домой отправить. Здесь может все провалить, а дома еще пригодится. Наши обстоятельства он слишком сильно переживает. Последнее время на нем лица нет.

— Лучше на себя посмотри. Краше в гроб кладут.

— Да и ты, Федор Степанович, не лучше. Все ночи при свечах бумагу изводишь. Все считаешь, во сколько нам каждый фрегат обходится?

— Про это все известно. Цена крепкого корабля до ста тысяч рублей, строят его 2-3 года, а служит он до 15 лет. Те, что мы закупили, обойдутся российской казне в несколько раз дешевле. На английских и голландских верфях дело давно налажено, их мастера корабли пекут, как блины.

— Если все сосчитано, то ночью надо отдыхать от дневных трудов.

— Ночами я, лейтенант, пишу для Петра Алексеевича «Препозиции» или предложения, как нашей России лучше наладить прибыльную морскую торговлю. Когда мой отец был воеводой в Сибири, я слышал рассказы служилых и казаков, что достигали Камчатки и Тихого океана. Сейчас пора думать о том, как наладить судовой путь от Северной Двины до Амура, чтобы россияне могли торговать на своих судах с Китаем, Японией, Индией. Все надо обсчитать заранее.

— Дело хорошее. После войны очень пригодится.

— Да, война. Когда она только кончится… — задумчиво произнес начальник. Потом, отгоняя мечты, резко тряхнул головой. — Слушай приказ, лейтенант! Как тебе известно, Россия ведет переговоры о союзе с Ганновером. Лондон пока в стороне, но для защиты своих купцов посылает новую эскадру на Балтику. Пойдет большой караван. У нас готовы к отправке три фрегата. Поведешь их в Ревель?

— Слушаюсь, господин капитан! А как же ты, Федор Степанович?

— Осталось пребывать в Англии совсем недолго. Вот сплавлю последние кораблики и — домой! Да, вот еще. Забирай с собой Шапкина.

Глава 63

Над Балтикой западный ветер нес низкие дождевые облака и порой горизонт исчезал в их серой мути. Парившие над самой водой чайки и качавшиеся на волнах тюлени с интересом рассматривали десятки больших и средних судов, неторопливо двигавшихся на восток. Все они, очень непохожие друг на друга, растянулись на несколько миль и довольно плохо соблюдали строй. Часто морской простор оглашался хриплыми голосами, извергавшими страшные ругательства и проклятия. Матерые капитаны, привыкшие самостоятельно находить путь в самых удаленных морях, с трудом удерживали курс и дистанцию в такой толпе разнотипных соседей. Только опасность со стороны каперов, расплодившихся на Балтийском море благодаря стараниям шведского короля, вынуждала быстроходные суда тащиться рядом с плавучими гробами, которые давно пора было пустить на дрова.

Увы, но хлеб, строевой лес и другие ценные грузы можно было выгодно закупить только в российских портах. И капитаны были вынуждены повиноваться строгим приказам английского коммодора. Еще до начала плавания он собрал командиров всех судов каравана, сообщил маршрут и приказал следить за сигналами. Теперь стремительные фрегаты и легкие бриги под британским флагом проносились мимо купцов, то исчезали, то вновь появлялись в дождевой дымке.

Чтобы не вызывать лишних подозрений, три фрегата, закупленные в Англии, держались вдали друг от друга. Как и предусматривалось в договорах с поставщиками, их привели в Копенгаген представители судостроительных компаний. В датской столице люди Федора Салтыкова подобрали небольшие, но надежные команды из опытных моряков, умеющих держать язык за зубами. Они же подготовили новые судовые документы, в которых были указаны другие названия и порты приписки. За успешно выполненное плавание всем членам экипажей была обещана особая награда.

Подобные превращения происходили во всех датских портах и мало кого удивляли. К востоку от проливов, соединяющих Балтику и Атлантику, шла война. Владельцы судов отлично понимали, что из тех, кто отправляется в этом направлении, кое-кто может не - в родную гавань. Поэтому учитывали возможные потери и экономили на всем,— набирали случайных людей и оснащали суда на живую нитку.

Шведские шпионы и разные темные личности так и роились возле каждого судна, уходящего на восток. Задавали вопросы, делали заманчивые предложения. Рассказывали ужасные истории о том, как их знакомые чудом спаслись от шведских каперов или безжалостных финских пиратов. Можно было услышать не менее жуткие истории о застенках приказа Тайных дел в Московии. Недавно его сменил Преображенский приказ, чьи люди не знают жалости и беспощадно расправляются со всеми врагами царя Петра. Если некоторым иностранцам еще удается уцелеть после их допросов, то с московитами там не церемонятся. Эти бородачи бывают счастливы, когда, после битья кнутом и пытки раскаленным железом, их отправляют не на плаху, а всего лишь на поселение в ледяные пустыни Сибири.

Кое-кого такие разговоры сильно смущали. Но российский посол в Дании Василий Долгорукий и его расторопные помощники знали свое дело. Они успокаивали людей, уговаривали их не верить страшным историям. Напоминали о выгоде восточной торговли, сообщали о всех судах, благополучно вернувшихся из российских портов, расхваливали надежную охрану из британских кораблей.

Иван стоял на палубе фрегата и радовался тому, что береговые хлопоты остались позади. Закупленные корабли были построены добротно, имели отличный ход, хорошо слушались руля. Оставалось лишь молить Бога, чтобы не изменился ветер, и плавание закончилось благополучно.

С английского флагмана выстрелила пушка, и поднялся сигнал, предупреждающий о перемене курса. Маневр несложный, но в таком скопище судов трудно выполнимый. Вот и сейчас какой-то барк под голландским флагом вывалился из своего ряда и попер на фрегат Ивана. Столкновения, к счастью, не случилось, корпус не пострадал. Но пришлось долго разбираться в перепутавшихся снастях и сцепившихся реях. Тем временем караван уходил все дальше и дальше.

Внезапно из завесы дождя появилась двухмачтовая шнява под шведским флагом. На голландца внимания не обратила и сразу направилась к фрегату. С нее раздался командирский голос, потребовавший спустить паруса.

Приказ был отдан на немецком, но Иван сделал вид, что ничего не понял. Вежливо улыбнулся, приподнял шляпу и поклонился. Над кормой его корабля реял британский торговый флаг, и шведы должны сразу понять, с кем они имеют дело. Одновременно Вася Шапкин выпустил красную сигнальную ракету. Коммодор требовал подавать такой сигнал, когда в конвое кому-нибудь требуется срочная помощь.

Но командир шнявы повторил свое требование, хотя и сделал это уже на английском. Рядом с ним толпились вооруженные матросы. Иван приказал спустить шторм-трап и пригласил капитана подняться на палубу. Предупредил, что на своем корабле, являющемся территорией Британии, никого не потерпит с оружием в руках.

Упрямый швед пригрозил, что будет стрелять. В ответ услышал, что дюжине его легких пушек, чтобы потопить судно в три раза больше его шнявы, придется палить до вечера. В свою очередь британцы дадут полный ход, и будут отстреливаться. Но если офицер желает осмотреть корабль, то может прибыть в сопровождении двух помощников.

Пока шел этот разговор, Вася дал вторую ракету.

Швед, рослый голубоглазый блондин, хмуро осмотрелся на палубе. Довольно вежливо попросил предъявить судовые документы.

— Британское судно «Леди Розамунда», идет из Бристоля в Ригу за салом и пенькой, — бодро отрапортовал Иван и протянул бумаги. Взглянул решительно и снисходительно усмехнулся, так чтобы офицер сразу понял, что перед ним не купец из какого-нибудь немецкого или польского порта.

— Вижу, у вас на борту имеется оружие, — грозно начал швед.

— Для защиты от пиратов имеем три пушки, запас пороха и ядер.

— Документы в порядке, но я должен осмотреть судно. По нашим данным, московиты проводят суда под чужими флагами, а потом устанавливают на них артиллерийские орудия. Знаю точно, что в вашем караване имеется одно из таких судов.

— Не возражаю, морское право разрешает такой осмотр. Но вы несете полную ответственность за задержку судна.

Осмотр завершился в капитанской каюте, где Иван услышал, что «Леди Розамунда» является военным кораблем.

— У нее корпус быстроходного судна, трюмы пусты, но палубы и борта имеют дополнительные крепления и способны выдержать вес пушек… — неторопливо говорил швед, который, несомненно, хорошо разбирался в корабельной архитектуре.

— Но в бортах не прорезаны пушечные порты, и на ней нет порохового погреба, которой должен быть обшит медными листами, — возразил Иван.

— Такую работу можно проделать довольно быстро в любом порту.

— Согласен, господин офицер. Наша красавица крепко сбита и может дать хороший ход. В конце войны с испанцами и французами именно такие суда начали строить на английских верфях, — шведа надо было обмануть, во что бы то ни стало. — Наши трюмы пусты и судно идет в балласте, потому что сейчас московиты плохие покупатели. Они так долго сражаются с вами, что совсем обнищали. Что касается «Леди Розамунды», то загрузим ее и вернемся в Англию. Потом пойдем к африканским берегам за «черным деревом».

— Что вы собираетесь с ним делать? — удивился швед. — Разве мебель из мореного дуба уже вышла из моды?

— Так мы называем чернокожих африканцев или негров. Согласно мирному договору, Англия, а не Франция получила монопольное право на их поставку в испанские колонии в Америке.

— Зачем?

— Сейчас я все объясню. Эк, Куса, иди сюда!

В каюту вошел рослый чернокожий кок. На широкой груди этого уроженца далекого Калабара красовалось ожерелье из цветных бус и странных амулетов, а в широкой ноздре сверкало золотое кольцо. От удивления швед замолчал, а польщенный вниманием африканец дружелюбно улыбнулся. Показал свои зубы, подпиленные на манер собачьих клыков.

— Африканцы отлично работают на плантациях в жарких странах, — продолжал Иван. — Вот такой молодец, ростом в шесть футов, здоровый и не седой, считается «единицей индийского товара», стоимостью в 33 и одну треть серебряной кроны. Те, кто не соответствует таким требованиям, ценятся дешевле. Так что, имея право на покупку десяти таких «единиц», можно получить полсотни женщин и подростков. А доставка каждого такого полноценного работника в Америку приносит прибыль в 40 фунтов стерлингов!

— Выгодное дело.

— Слушай, Куса, принеси нам выпить и закусить, — распорядился Иван. — В испанских владениях, господин офицер, можно обойтись без лишних документов. А на африканском берегу с местными вождями мы договариваемся без труда. Набил корабль живым товаром и в путь! Такое судно, как «Леди Розамунда», при попутном ветре перемахнет Атлантику всего за месяц.

В каюте вновь появился Куса. Принес поднос, уставленный бутылками, восточными сладостями, лимонами, орехами. В небольшие чашечки разлил ароматный кофе. Еще раз одарил гостя ослепительной улыбкой и удалился.

— Сколько же вы собираетесь разместить негров на таком судне?

— А вот это секрет нашей компании, — улыбнулся Иван, разливая французский коньяк. — На нижних палубах, которое совсем не предназначены для пушек, мы установим переборки. Там негры смогут лежать плечом к плечу, как сельди в бочке. Ну, а чтобы не было никаких неожиданностей, все они будут прикованы к борту цепями.

Вспомнив свой африканский опыт и недавнее предложение капитана Хинстока, подробно рассказал о многих особенностях перевозки «черного дерева» через океан. При этом усердно угощал собеседника, а в конце разговора прямо предложил бросить королевскую службу и заняться более выгодной работой по доставке африканцев в Америку. Не отходя от стола, написал адрес одной солидной компании в Ливерпуле. Для ее владельцев добавил несколько слов — рекомендовал отличного шведского моряка.

Растроганный таким вниманием, офицер нетвердой походкой вышел на палубу. Здесь его внимание привлек Вася Шапкин, хлопотавший возле двух помощников шведа. После радушной встречи они едва стояли на ногах и сейчас их бережно спускали на палубу шнявы.

— Вот ты где! — рявкнул офицер. — Покажи зубы!

От неожиданности Вася побелел как полотно. Иван поспешил на помощь товарищу:

— Господин офицер, это мой помощник штурмана. Бедняга пробыл в плену у мавров два года. Нехристи так издевались над ним, что он вздрагивает от крика чаек. А от пушечной пальбы просто падает в обморок, как невинная девушка. Успокойся, парень, улыбнись офицеру!

— Теперь и сам вижу, что это другой человек, — швед махнул рукой. — Простите меня, ошибся.

— В память о нашей встрече, прошу принять подарок — бочонок рома. А зачем вам понадобилось осмотреть его зубы? Они же не подпилены, как у нашего Куса!

— Ха-ха-ха! Вижу, ты хороший парень, капитан, — от избытка чувств швед обнял Ивана. — На корабле, которой московиты перегоняют в Ревель, есть наш человек. Такой же русоволосый и круглолицый, но без двух передних зубов. Он должен был подать нам знак!

— Отлично придумано!

— Ты не обижайся, капитан. Служба есть служба. Я сразу понял, что вы настоящие европейцы. Московиты часто суетятся, а ты держишься непреступно. И угощение выставил, не водку и икру, а настоящее — королевское!

Все сомнения шведского офицера окончательно рассеялись, когда из туманной дымки появился фрегат под британским флагом. На его носу тусклым золотом поблескивала фигура покровителя искусств светоносного Аполлона. Но в руках он сжимал не лиру, а лук с пучком стрел. Видимо в Адмиралтействе кто-то из знатоков древнегреческой мифологии вспомнил, что у этого бога есть и другое имя — Феб — дальномечущий и ужасный. Его он получил за меткую стрельбу по соперникам, с которых во время музыкальных состязаний, случалось, живьем сдирал кожу.

Грозные жерла орудий смотрели с бортов «Феба» и усиленный рупором голос Джека Фишера гремел над волнами:

— Джон! У тебя все в порядке? С голландского барка сообщили, что тебя задержали шведы!

— Мы все уладили, Джек! Занимаю свое место в караване!

Глава 64

За прошедшие годы старинные башни и шпили Ревеля мало изменились. Вот только теперь этот город, первый среди заморских городов увиденных Иваном, казался совсем небольшим. В окружении крепостных стен его дома еще теснее прижались друг к другу. А вот гавань было не узнать. Возле новых причалов и складов заметно выросло число кораблей под флагами разных стран. В стороне от них выстроилась боевые корабли Балтийского флота. России. На прикрывающих гавань мысах встали серые прямоугольники береговых батарей.

Еще в пути караван разделился, и часть судов пошла в Ригу. Остальных у входа в Финский залив встретили дозорные корабли под Андреевским флагом, повели к устью Невы, к причалам Санкт-Петербурга. Теперь три фрегата держались рядом, так что Иван смог перебраться с одного на другой. Придирчиво проверил их состояние, предупредил капитанов о необходимости приготовиться к генеральному смотру в Ревеле.

На якорь встали как полагается, и сразу же на борт фрегатов повалили старшие офицеры и ревизоры. В сдачу и приемку Иван не вмешивался, как ему и было приказано, держался в стороне. От имени английской компании, отвечающей за доставку кораблей, подписал необходимые документы и проследил, чтобы все моряки получили положенную плату и наградные.

Между делом, обратил внимание на беззубого моряка, о котором упомянул шведский офицер.

Затем стоял на причале и с гордостью наблюдал, как деловито поднимались на борт фрегатов матросы, плотники, пушкари. Как закипела работа по оснащению новых боевых кораблей российского флота.

На причале его и нашел один из штабных офицеров. Несколько удивленно взглянул на скромный наряд и подчеркнуто любезно просил отправиться на адмиральский корабль.

Еще подходя к этому 80-пушечному богатырю, Иван оценил его мощь и красоту, стройные пропорции и щеголеватый вид. Поднявшись на палубу, отдал честь российскому флагу и немного замедлил шаг. Залюбовался не раскрашенными резными фигурами на кормовом балконе и не блеском надраенной меди, а тем, что каждая вещь, как и положено быть на военном корабле, находится на своем месте. Так что может быть использована в любой момент. Научились земляки! Понимают, что такое настоящий морской порядок!

В низкой и тесноватой каюте встретил Ивана немолодой, уже довольно грузный, мужчина в адмиральском мундире. С широкой голубой лентой на груди — знаком высшего российского ордена Святого Андрея Первозванного. Из под кустистых бровей взгляд жесткий и строгий, у губ решительная складка. На вошедшего внимательно смотрел Федор Матвеевич Апраксин. Бывший воевода Архангельска, строивший первые российские корабли под Воронежем, воевавший под Азовом и бравший Выборг. У мыса Гангут он смело повел свои галеры на шведскую эскадру, прорвался через яростный огонь в упор и одержал решительную победу. Ныне имеет звание генерал-адмирала, титул графа и командует Балтийским флотом.

От волнения у Ивана перехватило дыхание, и он молча топтался у стола. Потом просипел что-то нечленораздельное и протянул небольшой конверт.

— Спасибо за фрегаты, лейтенант! — адмиральский голос прозвучал глухо. — Мне уже доложили, что все корабли дошли благополучно. Благодарю за службу!

— Рад стараться, ваше превосходительство! — наконец произнес Иван.

— Не робей, молодец! Небось страшно было, когда шведы вас задержали?

— Был грех.

— Что в конверте? Почему такой тяжелый?

— На нем свинцовые печати. Федор Степанович приказал вручить лично, а в случае опасности бросить за борт.

— Понятно, — адмирал долго читал полученную бумагу. Потом неторопливо расстегнул мундир и достал шейный крест, рядом с которым висел крохотный ключик. Отпер один из ящиков стола, вынул пухлую тетрадь. Полистал ее, задумчиво посмотрел на карту, висевшую на переборке каюты. Все убрал и запер стол.

— Ты, молодец, кем числишься сейчас у англичан?

— Лейтенант королевского флота в отставке, занимаюсь торговлей. Свободен до тех пор, пока не началась новая большая война.

— Ну, а в России порядок другой, — произнес адмирал. Еще немного помолчал и торжественно произнес. — Тебе, Иван Плотников, за верную службу наш государь Петр Алексеевич изволил пожаловать личное дворянство. Сегодня же получишь именной указ и в корабельной церкви принесешь присягу.

Как и положено верноподданному, Иван опустился на колени.

— Встань, господин лейтенант. Знаешь, что за такую монаршею милость ты обязан служить государю и Отечеству пожизненно.

— Не пощажу живота своего, ваше превосходительство! Дозвольте на пару дней в Новгород. Родных повидать. Столько лет…

— И не думай! — отрезал адмирал. — По нашим дорогам сколько времени зря потратишь. Да еще дома на радостях запьешь-загуляешь. Всех соседей переполошишь. Родные твои извещены, что исполняешь царскую службу в далеком краю. И больше никому ничего знать не положено.

Увидев, как поник Иван, он на какое-то мгновение заколебался, но вновь сурово нахмурился и продолжал:

— Пока ваш караван собирался и ждал попутных ветров, в наших делах кое-что изменилось. Стало известно, что Федор Салтыков совсем разболелся. Осмотрели его опытные врачи, сказали, что от многих трудов и волнений с сердцем у него совсем плохо. Водянка.

— Болеет Федор Степанович, но держится.

— Поэтому тебе, Иван Плотников, надлежит срочно - в Англию и довести до конца дело, которое государь поручил Салтыкову. Знаешь сам, что удалось закупить и тайно перегнать в Ревель 18 фрегатов. Как шведы не старались, задержать смогли только два корабля. Петр Алексеевич изволил заметить, что такая потеря нам не страшна. Во времени и в затратах на постройку кораблей Россия выиграла гораздо больше. Сейчас в Архангельске построено восемь многопушечных красавцев. Их также требуется перегнать на Балтику. Вот тогда наш флот по числу линейных кораблей и фрегатов превзойдет вражеский флот. Так что вместе с Федором Салтыковым делай свое дело и помни — ты в ответе перед Господом за сотни жизней тех, кто пойдет из Архангельска!

— Все сделаю, ваше превосходительство, чтобы они прошли благополучно. Для этого ничего не пожалею!

— Поэтому тебе не надо себя показывать, с разными любопытными людишками разговоры заводить. Останешься некоторое время на моем корабле, немного отдохнешь. А потом без лишнего шума, как обычный лондонский коммерсант, получишь каюту на фрегате «Феб». С англичанами уже все улажено, сейчас у нас дружба. Они согласны.

— С капитаном «Феба» я начинал службу.

— Очень хорошо. Будет меньше праздных разговоров. Фрегат примет груз отборной русской парусины, доставит ее в Адмиралтейство. Это наш подарок королю Георгу. Вместе с «Фебом» пойдет транспорт. На нем другой наш подарок, но уже датскому королю. Восемь российских скампавей в разобранном виде. В Копенгагене прослышали об этих удивительных корабликах, незаменимых в разведке и дозорах у вражеских берегов. Просили прислать образцы, хотят перенять наш опыт.

После таких речей стало ясно, что о встрече с родными придется забыть. Но еще следовало уладить дело с Васей Шапкиным. Однако адмирал только махнул рукой. Оказалось, что дядюшка, могущественный делопроизводитель царского Кабинета, уже замолвил слово за племянника. Васю ожидала постройка речных судов в Казани.

Перед тем как оставить адмиральскую каюту, Иван доложил, что на одном из фрегатов в Ревель прибыл подозрительней человек. Добавил, что, видимо, он связан со шведской разведкой.

— Возле наших кораблей и складов всякий народ толчется, — ответил Апраксин. — Есть явные болтуны, а есть и шпионы. Ими занимается майор из Преображенского приказа. Он к тебе подойдет, все ему и расскажешь. Но лишь то, что касается этого беззубого матроса… А теперь, лейтенант, ступай с Богом!

В каморку под батарейной палубой, где разместился Иван, майор не замедлил явиться. Роста небольшого, сухощав, на лице ласковая улыбка. Но на собеседника смотрит в упор. Тихим голосом выспросил все, что его интересовало, а потом откланялся.

В этой же каморке пришлось провести двое суток. Не делал ничего, просто принимал казенный паек с щедрой адмиральской добавкой и винной порцией, да еще отсыпался за все прошедшие месяцы. Такую службу готов был продолжать и дальше, но в дверь тихо постучали.

— Его превосходительство генерал-адмирал, сиятельный граф, соизволил приказать вашей милости явиться в нашу канцелярию, — почтительно произнес появившийся в дверях майор. — Вам, господин лейтенант, требуется ознакомиться с расспросными листами известного лица.

Только сейчас Иван окончательно понял, что значит иметь в России чин. Казенный человек называет тебя не Ивашкой и не тычет в шею, а обращается человечно, говорит — «ваша милость»… Хотя особо ликовать не стоит. Давно известно, что все зависит от державной воли монарха. Он может и патриарха от дел отставить и собственную жену в монастырь сослать. По его слову на плахе льется кровь и дворян, и холопов. В этом все равны.

— Хотя до рассвета еще далеко, но извольте лицо прикрыть плащом, — продолжал майор. — В пути ни с кем не разговариваете, вопросов не задавайте.

С флагмана ушли на шлюпке, а на пристани сели в уже поджидавшую карету. Ехали недолго и встали возле какого-то здания. Караульные отдали честь, распахнули ворота. Потом шли длинным коридором, спустились в подвал. Обдало сырым холодом, запахом лежалых бумаг и табака… Все было почти так же, как и в подобных заведениях некоторых служб на английской земле. Ивану даже показалось, что сейчас из-за угла появится Боб или кто-нибудь из его подручных.

В низкой комнате было тихо, но из-за соседней двери доносились чьи-то рыдания и грозные голоса. За широким столом, заваленном пачками бумаг, скрипел пером бледный человек в темном кафтане. При появлении майора вскочил, низко поклонился.

— Покажи господину лейтенанту листы пыточных речей.

— Все?

— Только то, что его касается. Что с последним? Пришел в себя?

— Прохор дал ему водки. Сказал, что через пару часов можно будет допрашивать снова.

На листе, который положили перед Иваном, было написано, что в Лондоне кто-то встречался с обвиняемым и предложил ему наняться на корабль, идущий в Россию. Еще просили передать письмо немцу-лекарю при Адмиралтействе в Санкт-Петербурге. Имени этого человека обвиняемый не знает, в Ревеле ему надо встретиться с…

Продолжение записи допроса было на другом листе.

— Кто в Лондоне мог дать такое письмо, господин лейтенант? — спросил майор.

— Где само письмо?

Писец было замялся, но майор молча кивнул.

Иван увидел знакомый почерк советника Гедда из шведского посольства. Содержание письма пустая болтовня, но на широких полях, после того, как их прогрели над пламенем свечи, появились мелкие строчки. Писано хитро, вместо отдельных слов стоят цифры. Но опытный человек поймет, что кто-то хочет узнать время прихода кораблей с севера. Это значит, из Архангельска. Еще просит сообщить о количестве умерших от болезней на строительстве новой российской столицы и назвать всех английских корабельных мастеров, находящихся на царской службе.

… Значит, после того, как полковника Хандсона выслали из Лондона, его заменил этот советник. Вспомнились сообщения о его встречах с подозрительными людьми, тесно связанными с якобитами. Еще мистер Дефо рекомендовал обратить на это внимание. Да и Юргену будет интересно узнать новое о своем старом знакомом… Сейчас высказывать все эти мысли майору не надо, у него своя работа. Но вот в Лондоне можно будет тряхнуть шведского посла Карла Гилленборга и всю его команду!

— Кто этот беззубый матрос? — спросил Иван, после того как перевел майору содержание тайной приписки. — Если английский подданный, то придется отпустить. Их посольство за своих стоит горой.

— Он и верно сперва назвался английским матросом, но наши моряки быстро раскусили его хитрость. Тогда объявил себя венецианским подмастерьем. А когда привели в этот подвал, заговорил по-русски. Признался, что совсем запутался.

— Не врет?

— Пригрозили жечь железом и три раза поднимали на дыбу, а кнутом били только раз. Все показания повторил слово в слово, значит, не врет. Оказался дворовым человеком князей Прозоровских. Был послан с барином в Италию, учился на живописца. Да только от тамошней сладкой жизни спился. За ним, милостивый государь, еще кое-что оказалось, но об этом знать не положено. За помощь большое спасибо, а в листах ваше имя его превосходительство приказал не упоминать.

— Очень вам признателен, господин майор, — почтительно поклонился Иван. Хорошо знал, что по старинному московскому правилу, для сохранения тайны следствия, обвинителя часто брали под стражу. Из дальних городов вместе с обвиняемым везли в столицу скованных одной цепью.

— Про то, что здесь видели и слышали, забудьте, милостивый государь, — напутствовал его майор. — Этот случай надлежит к особому рассмотрению как «слово и дело» и расценивается как государственная измена.

⇐ Предыдущая 18 19 20 21 222324 25 26 27 Следующая ⇒