Благодарности 3 страница

— Так у вас с Джесс есть общие интересы! — воскликнула Минди.

Я предостерегающе посмотрела на нее.

— Правда-правда? — закивала подруга.

Люциус заинтригованно поднял бровь:

— Джессика, в самом деле? Я думал, твое знакомство с лошадьми сводится к чистке конюшни, — поддразнил он. — Мне и в голову не приходило, что ты видела мир со спины лошади. Ты это от меня скрываешь?

— Не хочу, чтобы ты шатался вокруг конюшни и пугал мою кобылу, — сказала я.

— Джесс принимает участие я соревнованиях, — добавила Минди.

Люциус одобрительно улыбнулся:

— В моем родном городе Сигишоаре я известен как неплохой наездник. Я мог бы тебе помочь...

— Нет! — громко запротестовала я. — Помощь мне не нужна, ясно?

— Между прочим, я капитан национальной любительской команды по игре в поло.

— Потрясающе, — протянула я, отправив в рот ложку лаймового желе.

— Не слишком налегай на сладкое. Крысена, — послышался чей-то голос. — Ты и так жирная.

Этого еще не хватало! Позади меня собрались толстяк Фрэнк Дорманд, Фейт Кросс и ее парень, Этан Штрауссер.

— Кто бы говорил, Дорманд, — огрызнулась я. — По крайней мере, у меня мозги жиром не заплыли, как у некоторых.

Но они уже ушли, смеясь в голос.

— Невероятно! — изумленно воскликнул Люциус и привстал. — Джессика, он что, над тобой смеялся?!

Я схватила его за локоть:

— Не надо, все в порядке.

Люциус замер и недоверчиво на меня уставился:

— По-твоему, этому недоумку позволено тебя оскорблять?

Я не отпускала его руку, чувствуя через ткань рубашки упругие мускулы.

— Фрэнк Дорманд — придурок, — сказала я. — Не вмешивайся.

Казалось, от замешательства Люциус и думать забыл о Фрэнке.

— Джессика, я не понимаю... Над тобой издеваются, а ты...

— Люциус, прекрати, я сама разберусь, — предупредила я, пристально глядя в черные глаза и питаясь донести до него свою мысль.

«Пожалуйста, не упоминай о вампирах, о помолвке или о том, что я — принцесса. Только не сейчас, не при Минди».

Люциус с явной неохотой послушался:

— Как хочешь. Но я уступаю только один раз. Такое поведение по отношению к тебе больше не пройдет безнаказанно.

Он скрестил руки на груди и стал наблюдать, как Фрэнк, Фейт и Этан направились к выходу. Люциус буравил их гневным взглядом, будто хотел, чтобы они вернулись и бросили ему вызов, словно заранее планировал драку и прокручивал ее в воображении. Изумленная Минди не произнесла ни слова — впервые в жизни!

Обед мы закончили в тишине. Люциус так ни к чему и не прикоснулся, только потягивал сок и с отсутствующим видом смотрел на дверь. На выходе из столовой он бросил пустую картонку в мусорный бак, и она со стуком упала на дно.

— Надеюсь, когда-нибудь он надерет Фрэнку задницу, — прошептала Минди. — Люциус точно победит. Знаешь, он убить за тебя готов.

Судя по всему, она находила ситуацию романтичной. Однако я видела взгляд Люциуса, почувствовала, как в нем закипела ярость, как напряглись его мускулы. Нет, мысль о том, что Люциус Владеску может за меня вступиться, совсем не казалась романтичной. Напротив, она наполняла меня беспокойством, граничившим с ужасом. В самом деле, чем больше я об этом думала, тем больше мне казалось, что столкновение между мной, Этаном, Франком, Фейт и Люциусом приведет к катастрофе.

Глава 10

Дорогой дядя Василе!

Я пришел к выводу, что чечевица — самый универсальный продукт на земля. Уничтожить ее невозможно.

Ее можно есть саму по себе, можно сочетать с ее младшим братом, пшеном, шли заправить уксусом и приготовить вегетарианский салат. Чечевица, увы, неизменно присутствует в моем рационе. В самом деле, в доме Пэквудов упорный маленький злак силой и хитростью прокладывает себе путь в любое блюдо, снова, снова и снова. И не упоминай при мне желе и гамбургеры! Боже мой, Василе! Сколько еще я должен страдать ради интересов клана?

Честно говоря, дело даже не в еде (точнее, не в том, что Пэквуды и департамент образования в Пенсильвании считают едой).

Американские средние школы нужно запретить указом Женевской конвенции. Невыносимые, жесточайшие пытки, которым я подвергаюсь, удивят даже тебя, а ведь ты, как никто, знаешь толк в пытках!

Видишь ли, меня всегда интересовали вопросы бессмертия. Каково это — жить вечно (смерти от осинового кола я намерен избегать всеми силами)? Теперь мне нет нужды задаваться этим вопросом. Что такое вечность, я узнал на пятом уроке — на занятии по социологии. Мы третий день изучаем понятие экспансии. Третий день, Василе! Сегодня мне хотелось встать, вырвать конспекты из бледных пальцев мисс Кэмпбелл и крикнуть: «Да, американские колонисты двигались на запад! Разве это не логично, принимая во внимание то, что европейцы высадились на восточном берегу? Что еще им оставалось делать? В море топиться?»

Однако мне ни в коем случае нельзя терять выдержку и привлекать к себе лишнее внимание, вот и приходится весь урок бороться с искушением впасть в транс, как мои одноклассники, которые во время занятий сидят с остекленевшими глазами. Иногда я втайне завидую способности американских школьников очищать голову от мыслей на целых пятьдесят минут и приходить в сознание только при звуке звонка. Они совсем как собаки Павлова: на переменах с криком носятся по коридорам и превращаются в зомби, когда звонок возвещает начало урока.

Но тебя, как я догадываюсь, больше интересуют новости о моем так называемом сватовстве, чем о так называемом образовании. Что ж, поведаю о своих успехах с Антаназией.

Счастлив сообщить, что моя будущая принцесса время от времени демонстрирует потрясающую силу духа. К сожалению, ее воля и недюжинная отвага уходят на то, чтобы меня отвергнуть. Все ее усилия, похоже, направлены именно на это. Вдобавок у меня сложилось впечатление, что Антаназия питает неподобающую склонность к парню с соседней фермы — к крестьянину, представь себе! К низкорослому простаку! Его внешность и манеры настолько неприметны, что, хотя он сидит за соседней партой на уроке английской литературы, я так и не смог запомнить его имя: Джастнн, Джейсон... (В школе и тех, и других достаточно, так что мои догадки могут оказаться близки к истине.)

Иными словаки, у меня есть соперник. Соперник в лине крестьянина, невежественного простака, воображения которого хватает лишь на то, чтобы смять рубашку перед девушкой и поиграть мускулами!

Как характеризует Антаназию эта низменная привязанность? Неужели суженая отвергает меня, потому что не в силах оценить мои достоинства? Если Драгомиры проявляют склонность к общению с крестьянами, может, забудем об объединении наших кланов и позволим их роду прерваться естественным путем?

Шутка.

Конечно же она отдаст предпочтение мне (подумать только, Владеску против неотесанною мужлана... Нет, Антаназия станет моей, каких бы унижений мне это ни стоило). Однако в целом положение безрадостное, если не сказать больше. Не представляю, как Антаназия может даже помыслить о простолюдине, если к ней проявляет интерес принц... сам Владеску! Наверняка всему виной чечевица. Нет, человек благородного происхождения, привыкший к мясу, не в состоянии совершать нормальные поступки, если кормить его зерном.

Вдобавок недавно я стал свидетелем печального зрелища: Антаназин нанес оскорбление один из самых недостойных представителей школы, юноша, имеющий несчастье зваться Фрэнкам Дормандом (неудивительно, что у него дурной характер!). Только представь: тупица простолюдин оскорбляет принцессу вампиров!.. От изумления я будто сам превратился в глупца, не в силах поверить увиденному и услышанному. Такое больше не повторится. Я осознаю, что должен следовать местным нормам этикета (к несчастью, рубить головы строжайше запрещено), но я не потерплю еще одного оскорбления от Дорманда. Моя будущая невеста (неважно, что сейчас она благоволит крестьянину) не должна сносить неуважение.

Впрочем, меня беспокоит не только это. Как Антаназии осознать важность своего предназначения, если ее воспитывали в подобном низменном духе? Неудивительно, что она не считает зазорным принимать ухаживания крестьянина. Если бы Антаназия выросла в Румынии и получила воспитание, подобающее будущей принцессе, она бы не потерпела оскорбления от смерда, приказала бы уничтожить обидчика, как бешеного пса. Вместо этого ей приходится полагаться только на собственное остроумие (грубоватое, но воодушевляюще колкое), несомненно, это оружие, однако принцесса должна обладать и реальной властью.

Ситуация меня весьма тревожит. Правителями не рождаются, ими становятся. А моя нареченная не знает о власти ничего, хотя ей предстоит, взойдя на трон, вести за собой кланы.

Приступаю к главной части своего послания. Не мог бы ты перевести сюда двадцать три тысяч лей — около десяти тысяч американских долларов? Мне надо кое-что приобрести — разумеется, покупка имеет прямое отношение к моему сватовству. Хотя небольшую часть денег я, возможно, истрачу на свежее мясо.

Заранее благодарю тебя за щедрость.

Твой племянник Люциус.

P.S. Скоро начнутся соревнования по баскетболу. Не желаешь ли приехать на игру? Впрочем, лучше не надо.

Глава 11

— Почему Люциус никогда не помогает мыть посуду? — пожаловалась я, протягивая маме мокрую тарелку. — Он же с нами ест. Мог бы убрать со стола. И мне надоело заниматься его стиркой. Он все время просит накрахмалить ему рубашки. Кто в наше время крахмалит рубашки?

— Джессика, я понимаю твое недовольство. — Мама вытерла тарелку полотенцем. — Мы с отцом все обсудили. Понимаешь, Люциусу сложно привыкнуть к жизни в Америке, а потому не стоит нагружать его домашними обязанностями.

— Да привык он к жизни в Америке, еще как привык. Если хочешь знать, он замечательно устроился.

— Не обращай внимания на его выходки, это напускная бравада, — сказала мама. — Наш образ жизни для Люциуса в новинку, ведь всю работу по хозяйству у него дома выполняет прислуга.

— По его словам.

Мама засмеялась:

— Видишь ли, вампирское происхождение Люциуса...

— Да это все фиг... — Я вовремя прикусила язык. — Выдумки.

— Как бы то ни было, Люциус происходит из богатого, знатного рода.

Я выловила из мыльной воды вилки и ложки:

— Насколько богатого? Только честно! Что-то мне не верится в россказни про пони для игры в поло и про поездки в Вену…

— Джессика, это правда. Владения клана Владеску весьма обширны. Их родовой замок расположен высоко в Карпатских горах.

— Мам, замки бывают только в диснеевских мультфильмах. Ты его сама видела, этот замок?

— Только снаружи. Впечатляющее зрелище. Внутрь нас не пустили. К сожалению, Владеску — не самые гостеприимные из вампиров... — мама осеклась. — Драгомиры оказались более радушны.

Нет, моих кровных родителей я обсуждать не намерена.

— И на что он похож? Ну замок то есть.

— Впервые тебя заинтересовало что-то, что имеет отношение к Люциусу, — улыбнулась мама.

Я ополоснула ножи.

— Мне интересно про замок.

Мама перекинула полотенце через плечо и оперлась о стол.

— А Люциус тебя не интересует? Хотя бы немножко? — с еле уловимым намеком поинтересовалась она.

— Нет!

— Послушай, Люциус — физически привлекательный юноша, который оказывает тебе явные знаки внимании. Некоторая заинтересованность с твоей стороны вполне естественна, ничего стыдного в этом нет.

Я с яростью набросилась на кастрюлю, отскребая со дна пригоревшую чечевицу:

— Мам, он считает себя вампиром!

— И тем не менее Люциус Владеску — обаятельный, сильный, материально обеспеченный и красивый юноша.

Я вспомнила прикосновение пальцев Люциуса к моей щеке в ночь нашего знакомства. Тогда у меня в животе запорхали бабочки.

А потом Люциус заявил, что собирается меня укусить...

— Мам, по-твоему, я смотрю на Люциуса не с отвращением, а с другим чувством? Честно?

— Как ни странно, отвращение часто перерастает в желание, — с улыбкой произнесла мама и многозначительно на меня поглядела, словно прочитала мои мысли.

Мои щеки побагровели.

— Всей этой алхимии не существует! Так же, как и вампиров, между прочим.

— Джессика, — вздохнула мама, — что такое любовь, как не алхимия? В мире есть много такого, что объяснению не поддается.

Ага. Черные дыры, число «пи», энтропия Вселенной... Да, разумеется, существуют силы и факты по-настоящему загадочные, но поддающиеся рациональному объяснению с помощью математики и физики. К сожалению, родители этого не понимают. Они видят магию и сверхъестественное там, где я вижу цифры и составные части.

— Мам, Люциус мне не нравится, так что можешь забыть об алхимии, отвращении и особенно о желании, — сказала я, ополаскивая кастрюлю.

Мои возражения маму не убедили. Она вытерла последнюю тарелку.

— Знаешь, давай поговорим позже, если твои чувства изменятся. Судя по всему, Люциус — юноша с опытом, Смотри не потеряй голову.

— А что, Джессика на это способна? Или ей нужно помочь?

Мы с мамой обернулись. В дверном проеме стоял Люциус. Когда он пришел? Неужели он услышал про то, что отвращение может переродиться в желание?

Маму совершенно не смутило то, что Люциус присутствовал при обсуждении своей высокородной персоны.

— Не волнуйся, с Джессикой все в порядке. Ты что-то хотел?

— Да, захотелось попробовать мороженое из тофу. Звучит весьма соблазнительно, — ответил Люциус, подходя к холодильнику и открывая дверцу морозилки. — Не желаете?

— Знаешь, папа очередной выводок котят нашел, — сказала мне мама. — Пойду-ка я проверю, как они там, в амбаре. Места для них хватит, но поощрять отца не стоит, а то его найденыши нас скоро из дома выживут. Спокойной ночи, Люциус! — Она похлопала нашего гостя по плечу и вышла из кухни.

— Приятного вечера, доктор Пэквуд. — Люциус поставил лоток с псевдомороженым на стол и достал из шкафа две креманки. — Джессика, составишь мне компанию?

— Спасибо, но я не ем сладкого.

— Почему? — Казалось, Люциус искренне озадачен. — Мороженое из тофу, конечно, не самое изысканное лакомство, однако десерт одно из самых больших удовольствий в жизни. Я от него никогда не отказываюсь... Ну, за исключением того случая, когда твой отец приготовил тыквенный пирог без сливок и яиц.

Я вынула затычку из раковины и спустила остывшую воду.

— Ты не толстый. Тебе можно сладкое.

Люциус недоуменно уставился на меня.

— В чем дело? — спросила я, оглядев свой топ и шорты. — Я испачкалась?

— Джессика, ты воображаешь, что у тебя лишний вес? Ты поверила тому недоумку, который дразнил тебя в столовой? Напрасно я ему рот не заткнул...

— Дорманд тут ни при чем, и вообще, это моя проблема, — ответила я. — Нужно сбросить пару фунтов, только и всего. Успокойся.

Люциус открыл контейнер с мороженым и покачал головой:

— Американки... Вы хотите стать невидимыми? Не желаете обозначить свое физическое присутствие в этом мире? Женщину красят не острые углы, а изгибы. — Люциус насмешливо пожал плечами, как он делал, говоря о папиной стряпне. — И почему американские женщины состоят из одних выпирающих тазовых костей и лопаток?

— Худой быть модно, — заметила я. — И красиво.

— Никогда не путай моду с красотой. Поверь мне, мужчинам все равно, что пишут в модных журналах. Мужчины не думают, что скелетоподобные женщины красивы. Большинство мужчин предпочитают изгибы. — Он поднес ложку с мороженым к моим губам. — Съешь. Радуйся своим формам. Присутствуй в мире.

Я слегка улыбнулась, но оттолкнула его руку. Мне и в самом деле надо сбросить фунтов пять.

— Нет, спасибо.

Люциус испустил преувеличенный вздох и воткнул ложку в мороженое:

— Антаназия, да пойми же, ты — женщина, которой суждена неограниченная власть. Ты выше моды, выше злобных насмешек.

— Не начинай, — попросила я, бросив губку в раковину. Зародившаяся было приязнь к Люциусу испарилась. — И не называй меня эти именем!

— Джессика, я не хотел тебя расстроить, — сказал он, смягчившись. — Я пытался...

— Ой, да знаю я! Ты каждый день пытаешься.

Мы смотрели друг на друга, Люциус потянулся ко мне, но передумал и уронил руку.

— Слушай, нам нужно серьезно поговорить, — сказала я. — Обсудить пакт. И твои «ухаживания».

Люциус помолчал, размышляя над моими словами. Потом, к моему удивлению, согласился:

— Да, нам стоит поговорить.

— Сейчас же.

— Нет, — возразил он, снова потянувшись к мороженому. — Приходи завтра вечером ко мне в гости. Хочу тебе кое-что показать.

— Что?

— Сюрприз. Кстати, обожаю сюрпризы — еще одно величайшее удовольствие в жизни. Обычно. Вернее, иногда.

Сюрпризов в моей жизни и так хватало, но я согласилась, хотя слова Люциуса мне совсем не понравились. Даже если он преподнесет мне дарственную на замок, кольцо с бриллиантом и отару овец — или что там дарят румынским невестам, — я намерена убедить его раз и навсегда, что так называемой помолвке не бывать.

— До завтра, — сказала я, вытирая стол. — Посуду за собой вымыть не забудь!

— Спокойной ночи, Джессика.

У меня возникло предчувствие, что утром в раковине обнаружится немытая креманка.

* * *

Я засыпала, вспоминая мамины слова; «Отвращение может перерасти в желание». Со мной этого не случится, правда? Никто больше не верит в алхимию. Нельзя превратить камни и свинец в золото.

Но когда я заснула, мне приснился сои о Люциусе. Мы стояли в родительской кухне, и он держал ложку у моего лица. Только на этот раз в ложке было не мороженое из тофу, а нежнейший шоколадный мусс. «Съешь, — просил Люциус, поднося ложку к моим губам. — Шоколад — величайшее удовольствие в жизни. По крайней мере, одно из величайших удовольствий». Я хотела отказаться. Я слишком, слишком толстая... Люциус, сверкая черными глазами, протягивал ложку, шоколадный мисс соблазнял, и ни один смертный не устоял бы перед искушением. Я съела все до последней капли. Шоколад обволакивал язык и нёбо, неземной вкус ощущался даже во сне. Я схватила Люциуса за руку и закрыла глаза, наслаждаясь лакомством. Внезапно, как это случается в снах, ложка исчезла. Мои пальцы сжимали ладонь Люциуса, а моя грудь... ну, все мои изгибы прижимались к его мускулистому торсу. Люциус улыбнулся, обнажив ослепительно белые зубы. «Ты ни о чем не жалеешь?» — спросил он и начал целовать мою шею. «Великолепно, правда?» — прошептал он мне на ухо. Затем заключил меня в объятия, и я стала частью его...

Я проснулась, тяжело дыша. Приснится же такое!

Утренние лучи солнца заливали спальню нежным светом.

Я свернулась калачиком, вспоминая сон, и вдруг заметила возле закрытой двери спальни небольшой томик с серебристой закладкой, на которой играли солнечные зайчихи.

Пока я спала, кто-то просунул под дверь книгу.

Я выбралась из-под одеяла, взяла находку и прочитала название: «Жизнь после смерти: здоровье, эмоции, отношения между полами. Пособие для вампиров-подростков». Закладку украшала монограмма «Л В».

Этого еще не хватало! Та самая книга, о которой Люциус упомянул в день нашего знакомства — после того, как пообещал меня укусить.

Я осела на пол, уставившись на нежданный подарок.

Потом, против собственной воли, раскрыла выложенные страницы и прочитала название главы: «Как меняется твое тело». Я скрипнула зубами. Красными чернилами было подчеркнуто несколько предложений: «Поначалу девушку смущает тот факт, что ее тело меняет форму. Тем не менее это вполне естественный процесс, и стесняться его не следует. Обретая женственные изгибы, вы становитесь привлекательной вампиршей».

Я еле сдержала стон. Плевать я хотела на Люциуса Владеску и его мнение о моих «женственных изгибах». А уж советы о том, как стать привлекательной вампиршей», мне вообще ни к чему. Кто только напечатал эту чушь? Кому пришло в голову издать учебник полового воспитания для несуществующих созданий? Такая книга лишь подтолкнет людей к безумию!

Прежде чем сунуть книгу в мусорное ведро (ей тем самое место), я заглянула на первую страницу, чтобы найти название издательства. Мой взгляд остановился на рукописном тексте.

«Дражайшая Джессика!

Мне конечно же никогда не требовались советы в этой области (особенно по поводу эмоций), но я подумал, что тебе, как новичку, учебник может оказаться полезным. Да, он написан раздражающе легковесным языком, но пользуется заслуженной популярностью среди наших сородичей.

Наслаждайся чтением и, если у тебя возникнут вопросы, обращайся. Меня можно считать экспертом во всех областях. Ну, разве что кроме эмоций.

Твой Л.

P.S. Между прочим, ты храпишь! Приятных сновидений».

Каков наглец!

Я с раздражением захлопнула книгу и тут заметила, что в ней есть еще что-то. Между страниц лежал полупрозрачный конверт с фотографией внутри.

Не может быть...

Сквозь тонкую вощеную бумагу конверта просвечивало изображение женщины. Моя кровная мать …

Я засунула конверт обратно между страниц. Люциусу не удастся мной манипулировать, он не сможет навязать мне прошлое, не заставит меня смотреть на давно почившую безумицу, которая отказалась от меня.

Разозлившись — и на Люциуса, и на дурацкий секрет моего происхождения, — я швырнула книгу под кровать, чтобы не нашла мама. Надо будет разорвать эту дрянь в мелкие клочки и спалить в яме с компостом. И тут мне пришло в голову, что Люциус стоял за дверью в то время, как мне снилось... Я едва не сгорела от стыда. Откуда взялся этот идиотский сон? И что Люциус имел в виду, пожелав приятных сновидений? Почему он так написал?

Я отчаянно надеялась, что Люциус подслушал только мой храп (неправда, я не храплю!), а не какое-нибудь мое сонное бормотание. Потом я вспомнила, что пообещала этим вечером прийти к Люциусу «в гости», и меня охватили дурные предчувствия.

Глава 12

— Добро пожаловать, — сказал Люциус, распахивал дверь в комнату. — Ты моя первая гостья.

— Что за черт?!

Люциус закрыл за нами дверь:

— Хорошая реакция. Очень женственно.

Я перевела дыхание:

— Что ты здесь сделал? — Мои глаза постепенно привыкали к сумраку, и я различала все больше деталей. — Ничего себя...

Комната, прежде обставленная в деревенском стиле вещами с барахолки, теперь напоминала... Так вот как выглядит родовое гнездо в Румынии! Кровать застлана кроваво-красным бархатным покрывалом; поверх бежевого ковролина на полу лежал изысканный персидский ковер, а стены казались имитацией каменной кладки. Мой взгляд остановился на экспозиции антикварного оружия. Все такое острое...

— А что произошло с маминой коллекцией поделок народных умельцев?

— Она переехала.

По мрачно-удовлетворенному взгляду Люциуса я поняла, что поделки исчезли навсегда.

— Мама с папой тебя убьют, когда вес это увидят.

— Вряд ли, — засмеялся Люциус — Кроме того, изменения носят косметический характер. Все можно вернуть обратно. Но кто захочет избавиться от такого великолепия? — Он жестом указал на комнату. — Джессика, тебе нравится?

— Весьма... интересно, — уклончиво сказала я. — Как у тебя хватило времени? Никто не заметил признаков ремонта.

— Видишь ли, я — полуночник.

Мое изумление прошло, и вернулась злость.

— Кстати, о твоих ночных похождениях... Мне не понравились ни книга, ни способ ее доставки.

Люциус пожал плечами:

— Ничего, она тебе еще пригодится.

— Конечно. Я поставлю ее на полку рядом с брошюрой «Как стать мифическим существом: руководство для чайников»

Люциус расхохотался:

— Очень смешно. Не знал, что у тебя есть чувство юмора.

— Конечно же есть! И кстати говоря, я не храплю.

— Храпишь, еще как. И разговариваешь во сне.

Кровь застыла в моих жилах.

— Что?! Что ты слышал?!

— Ничего определенного. Сон тебе снился, похоже, приятный: бормотала ты весьма восторженно.

— Не шастай возле моей спальни. Серьезно.

— Как скажешь. — Люциус убавил звук на проигрывателе с виниловой пластинкой. Играла незнакомая музыка, скрипучая и визгливая, словно кошачье мяуканье. Или как скрип крышки гроба в древнем склепе. — Тебе нравятся хорватские песни? — спросил он, заметив мой интерес. — Они напоминают мне о доме.

— Предпочитаю нормальную музыку.

— Ну да, вопли и грохот по Эм-ти-ви... передача юношеских гормонов посредством телевещания. — Люциус указал на кресло, которое явно не принадлежало моим родителям. Они никогда не покупали кожаной мебели. — Пожалуйста, садись. Скажи, почему ты настояла на нашей встрече?

Я села — и словно утонула в мягчайшей перине.

— Люциус, отвяжись от меня и возвращайся к себе на родину.

— Мне весьма импонирует твоя манера говорить без обиняков. Анта... Джессика.

— Я все обдумала. Помолвка расторгнута. Плевать, что написано я свитке. Плевать, что думают старики...

— Старейшие.

— Хорошо, Старейшие. Тебе ничего не светит, так что не трать зря времени. Ты, наверное, жаждешь вернуться в свой замок...

Люциус покачал головой:

— Джессика, нам нужно научиться сосуществовать — иного выбора нет ни у меня, ни у тебя. Пора начать, как у вас тут говорят, «игру в команде».

— Не выйдет!

Люциус слегка улыбнулся:

— Ты своенравна. — Его улыбка исчезла. — Однако теперь не время показывать характер. — Он начал расхаживать по комнате, словно на уроке миссис Вильхельм. — Невыполнение пакта не только приведет к политическому кризису, но и обесчестит память о наших родителях, которые хотели нашего брака в интересах мира.

Я удивленно воззрилась на Люциуса:

— А с твоими родителями что случилось?

— Их растерзала толпа при погроме. А ты как думала?

— Прости. Я не знала.

Люциус сел на кровать и наклонился вперед, сплетя пальцы:

— В отличие от тебя, Джессика, я вырос среди сородичей, и у меня были достойные примеры для подражания.

— Так называемые Старейшие?

— Да. Меня отправили к родственникам. Если бы ты была с ними знакома, ты бы отзывалась о них с должным почтением. Впрочем, вы обязательно познакомитесь. — Люциус свел ладони вместе, пытаясь скрыть раздражение. — Они внушают ужас.

Я нахмурилась:

— Понятно… Твое детство прошло среди внушающих ужас Старейших. И что в этом хорошего?

— Я получил должное воспитание, — ответил Люциус. — Меня научили дисциплине, привали понятие о чести. — Он потер челюсть. — Порой силой, когда требовалось.

Я забыло о злости:

— Тебя что, били?

— Случалось. — Казалось, Люциус не видит в этом ничего необычного. — Время от времени. Из меня растили воина, выковывали характер правителя. Королей взращивают не на мамкиных коленях, объятиями и поцелуями. Королей красят шрамы. На троне никто не станет вытирать тебе слезы. Лучше, чтобы ребенок рос, не ожидая снисхождения.

— Но это... ужасно! — Я подумала о своих родителях, которые не могли поднять руку на термитов, изъевших амбар, не говоря уже о том, чтобы ударить ребенка.

Люциус отмахнулся от моего сочувствия:

— Я говорил о строгой дисциплине, привитой мне Старейшими, не для того, чтобы вызвать жалость. Я рос своенравным, волевым ребенком. Я не поддавался ни внушению, ни контролю, а меня надо было подготовить для власти. И меня подготовили... — Он многозначительно посмотрел мне в глаза: — Я осознал свое предназначение.

Так, круг замкнулся, мы вернулись к тому, с чего начали.

— Нет, это невозможно, — простонала я. — Не собираюсь я вступать в вашу секту!

Люциус встал и вновь начал расхаживать по комнате, приглаживая пальцами блестящие черные волосы.

— Ты меня не слушаешь.

— Это ты меня не слушаешь! — воскликнула я.

Люциус потер глаза:

— Черт побери, никаких нервов не хватает... Я говорил Старейшим, что отдавать тебя в чуждую культуру было безумием. Ты никогда не станешь подходящей невестой. Настоящей принцессой. Но оба клана настаивали на том, что твоя жизнь представляет слишком большую ценность, что тебя нельзя оставлять в Румынии...

— Никакая я не принцесса!

— Принцесса! Самая настоящая принцесса! — не отступал Люциус. — В тебе течет королевская кровь. Если бы тебя воспитали должным образом, ты была бы готова властвовать. Вместе со мной. — Он ткнул пальцем себе в грудь. — Но ты росла невежественной девчонкой!.. Мне придется провести вечность с неразумным младенцем!

По моей спине пробежал холодок.

— Ты сумасшедший...

Он подошел к книжным полкам и потянулся наверх:

— А ты невыносима.

Я вскочила со стула:

— Что ты делаешь?

— Достаю книгу, которую обещал тебе показать. — Люциус смял с полки огромный том в кожаном переплете. Пружины кровати жалобно скрипнули под тяжестью фолианта. — Присядь, прошу тебя.

— Спасибо, я постою.

Люциус нахмурил брови, сел и с насмешливым видом постучал по месту рядом с собой:

— Испугалась? Вампиров боишься?

— Нет.

Я села рядом. Он придвинулся так, что наши ноги почти соприкоснулись, и положил книгу нам на колени. На этот раз я сообразила, что она на румынском. Не первой странице ветвилось генеалогическое древо.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒