![]()
|
|||||||
Благодарности 2 страницаМама кивнула. — Они не просто «считали себя вампирами», — встрял Люциус, прыгая на одной ноге — он пытался надеть сапог. — Они и были вампирами. Самыми настоящими. Я с недоверием взглянула на Люциуса. Мне представилась отвратительная картина: ритуалы, о которых говорила мама... — Они же не... Они что, пили кровь? Выражение маминого лица говорило само за себя, и я подумала, что вот-вот упаду в обморок. Оказывается, мои настоящие родители были чокнутыми кровососами! — Между прочим, это очень вкусно, — сказал Люциус. — У вас, случаем, не найдется... вместо чая... Мама бросила на него предостерегающий взгляд. Люциус нахмурился: — Что ж, нет так нет. — Люди кровь не пьют. — Я пыталась говорить убежденно, однако в моем голосе послышались истеричные нотки. — И вампиров не существует! Люциус сложил руки на груди и сердито посмотрел на меня: — Прошу прощения, но я стою прямо перед тобой. — Люциус, перестань. — Мама говорила с ним спокойно и серьезно, как с трудным учеником. — Дай Джесс время переварить информацию. У нее аналитический ум, что мешает ей верить в сверхъестественное. — Ты хочешь сказать, в невозможное! — — воскликнула я. — В нереальное! В этот момент вернулся отец с заплесневелым свитком. — Исторически сложилось так, что к вампирам относятся предвзято, — произнес он, осторожно положив свиток на стол. — В восьмидесятые годы прошлого века вампирам в Румынии приходилось особенно нелегко. Погромы устраивали каждые несколько месяцев, погибли многие достойные вампиры... — Твои кровные родители пользовались значительным влиянием в своем кругу и понимали, что в любой момент могут подвергнуться нападению. Они доверили тебя нам — в надежде, что в Америке ты будешь в безопасности, — добавила мама. — Люди кровь не пьют. Не пьют! По-вашему, мои родители вели себя как вампиры? — с вызовом спросила я. — Клыки выпускали? Кровь у невинных жертв высасывали? Вы что, своими глазами вес это видели? Я знаю, что не видели. Потому что так не бывает! — Нет, не видели, — призналась мама, снова взяв меня за руку. — Нас не допустили к этому ритуалу. — Потому что его не было и быть не могло, — настаивала я. — Нет, — возразил Люциус — Потому что укус вампира — процесс интимный. Вампиры — весьма страстные существа, но чувств своих напоказ выставлять не любят. — Суть ритуала от нас не скрыли, — добавила мама. — Джесс, умоляю, не расстраивайся. Для вампиров пить кровь — вполне естественное занятие. Если бы ты выросла в Румынии, среди вампиров, ты бы не видела в этом ничего предосудительного. Я отдернула руки: — Вряд ли! С глубоким вздохом Люциус продолжил расхаживать по кухне. — Ох, надоело мне смотреть, как вы ходите вокруг да около. Все очень просто: ты, Антаназия, — последний отпрыск влиятельного вампирского рода, королевской династии Драгомиров. Я не выдержала и истерично всхлипнула: — Вампирская династия. Королевская. Понятно. — Да, именно королевская. Впрочем, твои родители не сказали тебе самого главного... — Люциус наклонился через стол и пристально на меня посмотрел. — Ты — принцесса вампиров, наследница Драгомиров. Я — принц вампиров, наследник клана Владеску, не менее знатного, чем твой род. Нас обручили сразу после нашего рождения. Я взглянула на маму, ища поддержки. — Церемония была очень эффектной и впечатляющей, — подтвердила она. — Обручение проходило в Карпатских горах, — добавил отец. — В огромной пещере, при свете свечей и факелов. — Он посмотрел на маму с восхищением. — Кроме нас, никто в мире не видел подобного зрелища. Я уставилась на родителей: — Так вы были там? На этой церемонии? — Понимаешь, когда мы познакомились с вампирами, нас стали приглашать на всевозможные культовые мероприятия... — Мама улыбнулась своим воспоминаниям. — Почитай при случае мою статью в журнале «Культура народов Восточной Европы: Антропологи ее высоко оценивают. — Дайте закончить, — сердито сказал Люциус. — Полегче, — мягко заметил отец. — Здесь у нас демократия, и каждый имеет право высказаться. По презрительному взгляду Люциуса можно было понять, что он невысокого мнения о демократии. — Помолвка связала наши судьбы, Антаназия, — ораторствовал юный Дракула, продолжая мерить кухню шагами. — Сразу по достижении совершеннолетия мы поженимся. Наши семьи объединятся, сила кланов сольется, и это положит конец долгой вражде и войнам. — Черные глаза безумного гостя заблестели, а лицо приняло мечтательное выражение. — Наше восшествие на престол станет поворотным моментом в истории. Пять миллионов вампиров — твоя семья и моя семья — объединятся под нашей властью. — Мой нареченный вернулся к реальности, посмотрел на меня и фыркнул: — Все вопросы управления я конечно же возьму на себя. — Вы сошли с ума, — решила я, переводя взгляд с одного на другого. — Безумие какое-то. Люциус присел передо мной на корточки, и мы оказались лицом к лицу. Впервые в его темных глазах мелькнуло не презрение, властность или насмешка, а любопытство. — Антаназия, неужели мысль о браке со мной тебе отвратительна? Мне показалось, что он говорил не о политической стороне брака, а о... о романтическом союзе влюбленных. Я ничего не сказала. Неужели Люциус Владеску решил, что я влюблюсь в него из-за смазливого лица? Потрясающей фигуры? Неужели он решил, что меня волнует запах его одеколона — самый сексуальный аромат на свете?.. — Давайте покажем ей свиток, — вмешался отец. — Да, самое время, — кивнула мама. К тому моменту я уже забыла о заплесневелом свертке, но отец сел и аккуратно развернул его. Даже при осторожном прикосновении полуистлевшая бумага едва не рассыпалась в труху. Я ни слова не разобрала в убористом тексте на незнакомом языке — предположительно на румынском. Выглядело все ужасно официально: настоящий юридический документ, с множеством подписей в конце. Я отвела глаза, отказываясь признать существование свитка. Это наверняка глупый розыгрыш! — Давайте переведу, — вызвался Люциус, вставая. — Если, конечно. Антаназия не изучала румынский. — Как раз собиралась, — прошипела я сквозь сжатые зубы. Вот выскочка. Подумаешь, знает несколько языков! — Моей невесте не помешало бы выучить родной язык, — добавил Люциус, придвинулся ближе и наклонился над рукописью. Его дыхание было неожиданно прохладным — и приятным. Против своей воли я глубоко вдохнула волнующий запах одеколона. Наши головы сблизились, мои кудряшки защекотали шею Люциуса, и он рассеянно их откинул, небрежно коснувшись моей щеки. Меня словно током ударило. Сердце застучало как бешеное. Люциус, будто ничего особенного не случилось, продолжал внимательно изучать документ. У меня что, от запаха одеколона голова кружится? Или воображение разыгралось? Я слегка отодвинула стул, а наш заносчивый гость коснулся пальцем первой строки текста: — Тут написано, что ты, Антаназия Драгомир, должна выйти за меня, Люциуса Владеску, вскоре после твоего восемнадцатилетия и что все присутствующие согласны с этой договоренностью. После свадьбы наши кланы объединятся и будут жить в мире и согласии. — Он выпрямился. — Как я и сказал, все предельно просто. Кстати, вот подпись твоего приемного отца. И матери тоже. Я взглянула, куда он указывал. Среди дюжин незнакомых румынских имен стояли подписи моих отца и матери. Предатели! Отодвинув от себя свиток, я скрестила руки на груди и посмотрела на родителей: — Как вы могли! Пообещали отдать меня, словно... словно корову? — Ничего подобного, Джессика, — успокоила меня мать. — Ты еще не была нашей дочерью, а мы выступили свидетелями уникального ритуала. Исключительно ради моей научной работы. Это случилось за несколько недель до гибели твоих родителей, еще до того, как мы тебя удочерили. Мы и представить не могли, что уготовано нам в будущем. — И при чем здесь корова? — усмехнулся Люциус. — С коровой не обручаются. Ты — принцесса вампиров и своей судьбой распоряжаться не вправе. Принцесса... Он и вправду думает, что я принцесса вампиров? Странное, приятное чувство, которое я испытала при его прикосновении, исчезло, едва до меня дошла простая истина: Люциус Владеску психически болен. Я сделала последнюю попытку внести разумную струю в разговор, который граничил с абсурдом: — Если бы я была вампиром, мне бы хотелось кого-нибудь укусить. Я бы жаждала крови. — Ты еще осознаешь свою истинную натуру, — пообещал Люциус — Скоро твое совершеннолетие. И когда я впервые тебя укушу, тогда ты и станешь вампиром. Я привез тебе книгу, в которой все написано... Я вскочила так быстро, что мой стул перевернулся. — Он меня не укусит! — воскликнула я, указывая на Люциуса трясущимся пальцем. — И не собираюсь я ехать в Румынию! И замуж за него не пойду! Мне плевать, что за церемонии они там проводили! — Ты не нарушишь пакт! — глухо прорычал Люциус. — Люциус не пытайся навязать нам свою волю, — сказал отец, откинувшись на спинку стула и поглаживая бороду. — Я ведь тебе объяснял: у нас демократия. Давайте успокоимся. Как сказал Ганди, «если хочешь перемен, сам стань переменой». Видимо, Люциус никогда прежде не сталкивался с мастером пассивного сопротивления, а потому, услышав эксцентричное заявление моего отца, ошарашенно умолк. — Что это значит? — в конце концов спросил он. — Сегодня мы не будем принимать никаких решений, — перевела мама. — Уже поздно, все устали и переволновались. Кроме того, Джессика пока не готова думать о замужестве. Она еще даже не целовалась. Люциус самодовольно улыбнулся: — Неужели? У тебя нет поклонников? Удивительно! Я-то думал, что твой навык обращения с вилами привлечет немало ценителей из близлежащих деревень. Мне хотелось умереть. Не сходя с места. Вот достану из кухонного шкафа самый большой нож и воткну себе в сердце. «Нецелованная» — клеймо похуже, чем «принцесса вампиров». Вампиры — просто выдумки, а вот мой недостаток опыта... — Мама! Что ты такое говоришь?! Как не стыдно! — Джессика, это же правда. По-твоему, лучше пусть Люциус решит, что ты — опытная женщина, готовая к браку? — Я не воспользуюсь своим преимуществом, — серьезно пообещал Люциус. — И конечно, никто насильно ее замуж не выдаст. Сейчас не тот век. К сожалению. Боюсь, мне придется продолжать ухаживания, пока Антаназия не поймет, что ее место — рядом со мной. А она поймет это, и очень скоро. — Никогда! Люциус не обратил внимания на мои слова. — Решение о слиянии наших кланов было принято самыми влиятельными вампирами: Старейшими рода Владеску и рода Драгомиров. Старейшие всегда добиваются желаемого. Мама встала: — Люциус, Джессика сама должна принять решение. — Разумеется, — снисходительно улыбнулся Люциус. — Где моя спальня? — Спальня? — недоуменно переспросил отец. — Да. Пора на покой, — пояснил Люциус. — Я приехал издалека, целый день провел в так называемой школе, и мне очень хочется отдохнуть. — В школу ты больше не пойдешь! — в панике крикнула я. Я и забыла о школе. — И не мечтай! — Конечно же пойду, — спокойно ответил Люциус. — Как тебя вообще туда приняли?! — спросила мама. — Я здесь по так называемой студенческой визе, — объяснил Люциус. — Старейшие решили, что иначе будет сложно объяснить мой продолжительный визит. Как вы понимаете, вампиры не любят вызывать подозрений. Мы стараемся слиться с толпой. Слиться с толпой? В бархатном плаще? Летом, в Лебаноне, штат Пенсильвания? В консервативном сельскохозяйственном округе, который славится своими колбасными изделиями, где закоснелые потомки добропорядочных немецких переселенцев по-прежнему считают проколотые уши признаком радикальных настроений и прямой дорогой в ад? — Так ты и в самом деле приехал по обмену? — нахмурился отец. — Да, по обмену. И что главное, к вам приехал, — пояснил Люциус. Мама предостерегающе подняла руку: — На это мы согласия не давали. — Более того, для этого надо что-то подписать, — вмешался отец. — У тебя какие-нибудь документы есть? — Ах, документы... — рассмеялся Люциус — В Румынии с этим просто. Никто в здравом уме не откажет в просьбе представителю клана Владеску. Так не принято. Ну а последствия отказа... Скажу, прост: люди для нас готовы в лепешку расшибиться. — Люциус, для начала следовало посоветоваться с нами, — с укором сказала мама. Его плечи поникли — совсем чуть-чуть. — Да, пожалуй, мы несколько нарушили правила приличия. Но согласитесь, вас связывает слово чести. Вы знали, что этот день придет... и появлюсь я. Отец откашлялся и посмотрел на маму: — Ну да, мы обещали Драгомирам, что, когда настанет время... — Нед, послушай, — взмолилась мама. — Надо же учесть желания Джессики... — Вы дали клятву моей семье, — снова напомнил Люциус — Кроме того, идти мне некуда, на так называемый постоялый двор я возвращаться не собираюсь. Представляете, в этой, с позволения скатать, гостинице просто культ свиней: обои с хрюшками, везде поросячьи цацки... Наследник Владеску в свинарнике — это издевательство. Мама вздохнула и успокаивающе положила руки мне на плечи: — Что ж, пусть Люциус поживет в гостевой комнате над гаражом. Джесси, ты не против? Я уверена, это ненадолго. Мы быстро все уладим. — Ну, вы здесь хозяева, вам и решать, — буркнула я, сообразив, что проиграла. Родители вечно подбирают всяких там облезлых кошек, шелудивых собак... Приют у нас обеспечен любой бездомной твари, даже кусачей.
* * *
Так юноша, объявивший себя вампиром, поселился в нашем гараже в начале моего выпускного года. Мало того что самонадеянный наглец считал себя вампиром, так он еще и назвался моим женихом. Мне с ним и в школу-то ездить не хотелось, а уж связывать наши судьбы в вечности — так и подавно. Полночи я проворочалась, размышляя о своей разбитой жизни. Мои кровные родители, последователи дурацкого культа, утверждали, что пьют человеческую кровь. Значит, придется о них забыть и никогда больше не вспоминать. Все, что было, навсегда останется в прошлом. А вот мое будущее... Больше всего на свете мне хотелось встречаться с обычным парнем, таким как Джейк Зинн, а вместо этого в нашем гараже обосновался чокнутый жених. Нашу семейку и без того считают сумасшедшей: папа преподает йогу и разводит на ферме экологически чистую вегетарианскую продукцию — себе в убыток, а мама изучает сказки, легенды и прочие вымыслы. Теперь... да, теперь я точно стану изгоем! Старшеклассница, обрученная с вампиром... И каким вампиром! Лежа в постели, я не могла выкинуть из головы чудесный аромат его одеколона. Я вспоминала властное обращение Люциуса с одноклассниками, прикосновение его пальцев к моей щеке, его уверенность в том, что в один прекрасный день он вонзит зубы в мою шею... Боже, что за бред! Откинув одеяло, я села на кровати и выглянула на улицу. В комнатке над гаражом горел свет: Люциус не спал. Интересно, чем он занимается? Вздохнув, я откинулась на подушку и натянула одеяло по самую шею — мою нежную, уязвимую шею, не знавшую поцелуев, — с нетерпением и страхом ожидая, когда же наступит утро.
Глава 7
Дорогой дядя Василе! Пишу тебе из «апартаментов» в гараже Пэквудов, где меня разместили, словно ненужный автомобиль или забытый чемодан. Придется теперь дни и ночи напролет вдыхать выхлопные газы. Хотя я здесь всего несколько недель, я уже тоскую о строгом великолепии Карпатских гор, где по ночам слышится волчий вой, устрашающий и прекрасный. Только попав в место, лишенное ореола опасности или тайны, осознаешь все прелести темных уголков мира. Все интересы здешних обитателей примитивны: как бы не встретиться на узкой дороге с телегой (и эти люди считают, что Румыния застряла в прошлом!) или что покажут вечером по телевизору (Пэквуды любезно снабдили мою келью телевизором, так что пришлось изображать должный энтузиазм). Конечно же я приехал сюда не ради развлечении, искусства или архитектуры (ах, обрету ли я счастье в нашем готическом замке с парящими сводами после долгих месяцев, проведенных в здании школы, где линолеум — верх роскоши?). И не ради изысканной кухни (Пэквуды — строгие вегетарианцы!), и не ради остроумных бесед с моими гениальными соучениками… Но я отклонился от темы. Девушка, Василе. Гм, девушка... Представь себе мое потрясение, когда я обнаружил мою будущую жену, мою принцессу, по колени в навозе. При виде меня она огласила конюшню приветственным воплем и попыталась вонзить мне в ногу сельскохозяйственный инструмент. И даже не хочу упоминать о ее батрацких ботинках, перемазанных лошадиными экскрементами: говорить об этом было бы дурным тоном. Главное в другом. Она груба. Она невоспитанна. Она не готова подчиниться судьбе. Она непочтительно относится к своему долгу, к своему предназначению, к той редчайшей возможности, которую подарило ей право рождения. В общем и целом, Джессика Пэквуд — никакой не вампир. Жизнь в Америке лишила нашу принцессу любых признаков королевского происхождения, хотя, как известно, королевская кровь изначально текла в ее венах. Попросту говоря, она перенесла ужасающий культурный диализ. Природа одарила ее черными кудрями, которыми славятся румынские женщины, но она насильно прилаживает их и распрямляет в тщетной попытке выглядеть обычным американским подростком. А ее чувство стиля... Джинсы, джинсы и еще раз джинсы. Футболки с лошадьми и математическими формулами... Неужели сложно хотя бы иногда надеть платье? И улыбнуться? Нет, Василе, я понимаю, честь обязывает меня построить взаимоотношения с этой молодой женщиной, но разве она сможет возглавить наши легионы? Что касается физической близости... В общем, буду благодарен за любые советы относительно выполнения моих обязанностей. Я готов сделать все, что от меня зависит, но, как здесь говорят, ситуация патовая. Не мудрее ли все отменить и надеяться на лучшее? Неужели за расторжением договора последует война между кланами? Если есть шанс, что все обойдется мелкими столкновениями и минимальными потерями, может быть, не стоит соблюдать пакт? Впрочем, это конечно же решать тебе. Пока я намерен продолжить свои бесплодные попытки образовать и приручить (именно в таком порядке) эту невозможную американку. Однако умоляю тебя, Василе, прими во внимание мои сомнения. За сим честь имею, твои племянник, Люциус Владеску. P.S. Меня приняли в баскетбольную команду. Тренер считает, что у меня способности!
Глава 8
— Не получается, — пожаловалась Минди, стирая очередной неправильный ответ. — Это не так сложно, как кажется, — утешила я, втайне радуясь, что через год мне не придется больше натаскивать подругу по математике. Тайны дифференциального исчисления вводили Минди в ступор, и мы действовали друг другу на нервы. К тому же у меня в спальне было невыносимо жарко. Сколько бы я ни просила, отец отказывался установить кондиционер, утверждая, что это пустая трата энергии. Я взяла учебник и начала читать: — Два поезда выезжают со станции... — На поездах уже никто не ездит, — придралась Минди. — Почему мы все время говорим о поездах? Почему не о самолетах? Я оторвалась от книги: — Ты необучаема. Минди захлопнула учебник: — Кстати, Люциус сегодня себя показал. Миссис Вильхельм билась в экстазе, зачитывая его доклад о «Гамлете». — Она помолчала. — Его послушать, так пьеса о Дании — это даже интересно. — Возвращаясь к задаче... — Кстати, а где же наш красавчик? — Минди совершенно забыла об учебе, шлепнулась на мою постель и, раздвинув шторы, выглянула в открытое окно. — Лю-ю-ю-ци-у-ус! — проворковала она. — Иди сюда! Минди хочет тебя видеть... — Пожалуйста, не зови его, — настойчиво попросила я. — Так и тянет взглянуть в его томные черные глаза... — Минди высунулась из окна. — Ой, кто-то едет! Видишь, вон грузовик! — Кто там? — спросила я безо всякого интереса. Наверно, палии ученик слишком рано приехал на занятие по йоге. Раздался скрежет тормозов по гравию, и шум двигателя смолк. Моя лучшая подруга задернула штору и вскочила: — Джейк! Это голубой грузовик Джейка! Он припарковался возле конюший. Джейк?! Я попыталась вести себя как ни в чем не бывало: — Наверное, сено привез. Разгрузится и сразу уедет. — Понятно… — Минди обдумала информацию, снова высунулась в окно и завопила: — Джейк, привет! Мы спускаемся! Нет, только не это... — Минди! На мне дырявая футболка, и я не накрашена! — Ты потрясающе выглядишь. — Она проигнорировала мои возражения и потянула меня за руку: — Я же сказала ему, что мы идем. Я неохотно позволила стащить себя вниз по лестнице. — Когда-нибудь я тебя убью! Минди словно не слышала. — Ах, он без рубашки, — прошептала она, подтаскивая меня к грузовику. Джейк выгружал сено из кузова. — Ты только посмотри на его мускулы! Я вцепилась ей в ладонь: — Минди, заткнись! — Больно! — Она высвободила руку и скорчила непонимающую гримаску. — Чем занимаетесь? — улыбнулся Джейк, отрываясь от работы. Он достал красную баклану из карманов потертых джинсов и вытер пот со лба, продемонстрировав тугой бицепс. Лучи заката осветили рельефные кубики мышц на накачанном торсе. — Математику изучаем, — ответила я, пытаясь прикрыть рукой дыру на футболке и изо всех сил втягивая живот. Эх, не надо было все лето пирожные в кафе трескать! — Как закончишь, заходи освежиться, — предложила Минди, словно радушная хозяйка. — Да, конечно, — с широкой улыбкой согласился Джейк. — Главное — до заката управиться. Минди повисла на моей руке, намекая, что нам лучше уйти в дом. — Заодно футболку сменишь, — прошептала она мне на ухо. — Увидимся через пару минут, — сказала я Джейку, украдкой бросая взгляд на его мускулы. Неплохо... Стоило нам повернуть к дому, как я заметила, что у гаража стоит чертов румынский студент, укоризненно скрестив руки на груди. Может, всему виной лучи заходящего солнца или игра теней, но на физиономии Люциуса было написано раздражение.
Глава 9
— Завтра будешь ходить один, хотя мама и считает, что я должна помогать тебе привыкнуть к обстановке, — предупредила я Люциуса, который следовал за мной в очереди в столовой. Он ничего себе не выбрал. — С нашими порядками ты уже познакомился. — О да, — ответил он, брезгливо толкая поднос. — Все предельно просто: выстраиваешь людей у кормушки, словно стадо овец, даешь им еду, годную лишь для коров, и пусть себе жрут, как свиньи у корыта. — Возьми хоть что-нибудь, — буркнула я и выбрала себе сэндвич. — Гамбургеры сегодня приличные. Люциус сжал мне запястье сильными холодными пальцами: — Джессика, это что, мясо?! Родители предупредили... — Они ничего не узнают, так что панику не разводи. — Я отбросила его руку и потерла запястье, пытаясь согреть заледеневшую кожу. — И ни в коем случае им не рассказывай. — А... мятежный дух взыграл, — одобрительно улыбнулся Люциус. — Полностью поддерживаю. — Плевала я на твою поддержку. — Это вряд ли. — Люциус не стал брать гамбургер, но взял немного картошки фри. — По крайней мере, такое в Румынии тоже едят. — Кстати, где ты нашел сок? — спросила я, показывая на его поднос, где стоял большой пластиковый стакан. — С территории школы выходить нельзя. — Ну да, под угрозой исключения, — вздохнул Люциус и поднес к губам соломинку, с удовольствием втягивая густую красную жидкость. — Мне плевать. Видишь ли, у меня зависимость от клубничного сока. — Лучше выброси, — сказала я. — Серьезно, если тебя поймают... Люциус отдернул стаканчик: — Не поймают. И я очень тебя прошу, будь осторожнее, не пролей. Я пристально посмотрела на него. Что он имеет и виду? В черных глазах Люциуса горели озорные искры. — Ладно, — сказала я, взяв лаймовый десерт. — Давай заплатим, если тебе больше ничего не нужно. Мы понесли подносы к кассе, но стоило мне полезть и карман, как Люциус достал кошелек: — Я угощаю. — Не надо. — Я нащупала пару долларов, но Люциус оказался быстрее и протянул кассирше бумажку в двадцать долларов. — Оставьте себе сдачу, — улыбнулся он, подхватив оба подноса. — Но... — возразила было она. — Понимаете, он еще не привык к нашим деньгам, — объяснила я и повернулось к Люциусу. — Обед стоит не больше шести долларов. Люциус насупился: — Джессика, неужели ты думаешь, что я не знаком с ценностью разных валют, особенно с ценностью американского доллара, который является валютой международной? Я живу в Румынии, а не на необитаемом острове. Кассирша неуверенно протянула сдачу. — Я отдам ему, — сказала я, забирая деньги. — Смотри, вон там Мелинда, — заметил Люциус. — Усиленно нам машет. Она всегда такая... бодрая? — Я так понимаю, обедать ты будешь с нами, — вздохнула я, следуя за ним к Минди через лабиринты столов. Ученики провожали взглядами высокого юношу в отглаженной белоснежной рубашке, черных брюках и начищенных сапогах. Казалось, Люциуса не смущало излишнее внимание. Напротив, он воспринимал это как должное. Мы подошли к столу. Минди улыбнулась и покраснела: — Джесс, привет. Здравствуй, Люциус! — Мелинда, рад встрече, — ответил Люциус, поставив наши подносы на стол. — Потрясающе выглядишь. Моя лучшая подруга даже зарумянилась от удовольствия: — Спасибо. Это все моя новая рубашка. Недавно купила в «Аберкромби и Финч». — Она показала на отлично сидящие черные брюки Люциуса; — Кстати, об одежде, крутые штаны. В Риме все так одеваются? Или только отпрыски королевской семьи? — Не в Риме, а в Румынии, — поправила я. — Ну все одно, в Европе, — отмахнулась Минди, продолжая восхищенно смотреть на Люциуса. — А штаны классные. Люциус улыбнулся: — Я передам своему портному, что сшитые им брюки назвали «крутыми» и «классными». Он будет счастлив узнать, что может потягаться с «Гэп». Люциус хотел было отодвинуть для меня стул, но теперь уже я схватила его за руку: — Я сама. — Как пожелаешь. — Он посторонился. — Хм…я была бы не прочь пожить в Румынии, — вздохнула Минди, опершись подбородком о пухлые руки. — Твои манеры... — Безупречны, — подсказал Люциус. — Черт, ложку забыла, — пробормотала я, потянувшись за подносом. — Я принесу, — поднялся Люциус. — Нет, я сама, — отказалась я и тоже встала. Люциус властно положил руки мне на плечи и осторожно, но твердо заставил сесть. Потом наклонился и мягко заговорил, не убирая руки с плеч. Его прохладное дыхание коснулось моего уха, и я снова почувствовала предательскую слабость в коленках. — Джессика, позволь мне оказать тебе хотя бы одну любезность. Несмотря на то чему учит вас феминизм, рыцарское поведение по отношению к женщине совсем не подразумевает, что женщины слабы. Напротив, рыцарство — это признание превосходства женщин, признание вашей власти над мужчинами. Это единственный вид служения, который приемлет род Владеску, и я с радостью готов ухаживать за тобой. Ты, в свою очередь, должна благосклонно принимать знаки моего внимания. — Люциус отпустил мои плечи и отошел так быстро, что я не успела ответить. — Не знаю, что он имел в виду, но звучит прикольно. — Минди не отрывала глаз от Люциуса. — Ну и повезло же тебе. Эх, если бы мои родители пригласили к нам студента по обмену! — Тебе бы мои проблемы, — вздохнула я. Минди и не подозревала, что Люциус Владеску сумасшедший. Она не знала, кем он себя считает. — Ну почему он ведет себя как придурок? Так хочется, чтобы он оставил меня в покое. Минди впилась в соломинку и сделала глоток шоколадного молока: — Джесс, я тебя не понимаю. Когда нам было по пять лет, мы только и делали, что наряжались в принцесс. Посмотри, настоящий прекрасный принц добивается твоего внимания, а ты жалуешься на жизнь! — Мин, не надо его поощрять, ладно? — Ты слишком зациклилась на Джейке Зинне и не видишь, что на тебя запал настоящий наследник престола. Потрясающий красавец, между прочим. Ты собираешься тратить время на фермерского сынка, который ради развлечения доит коров? — У семьи Джейка нет коров, — возразила я. — Они выращивают зерновые. И я думала, что Джейк тебе нравится. Ты так восхищалась его муллами! — О, Люциус! — Минди пнула меня ногой под столом. — Как ты быстро! — Не хочется, чтобы десерт Джессики со временем стал еще более несъедобным, — сказал Люциус, положив приборы на мой поднос. Вилку слева от тарелки, нож и ложку справа. — В Америке ведь принято класть приборы? — А чем ты занимался в Румынии в свободное от изучения этикета время? — спросила Минди, когда Люциус сел. Он откинулся на спинку стула, вытянув длинные ноги в проход между столами, и оттолкнул поднос с не съеденной картошкой фри: — Видишь ли, учеба занимает довольно много времени, хотя у меня и частный преподаватель. А развлекаться я езжу в Бухарест и в Вену. Вдобавок у нас в Карпатах весьма популярны охота и верховая езда.
|
|||||||
|