ноября. ноября - 1 декабря

20 - 25 ноября

Костя Могилевский поведал о том, что объявлен конкурс на тему о современной модернизации. Предложение Кости принять участие в конкурсе вызвало у меня воспоминания о моих занятиях этой проблемой в 1980-1990 гг., а также желание поразмышлять о новом витке модернизации уже в современной России. Уже давно и в принципе бесперспективно идет дискуссия о том, является история наукой или искусством? Но даже в этом неразрешимом вечном споре представляется очевидным: в той ли иной интерпретации истории есть некая реальность. Проблема состоит в ином: может ли эта реальность получить однозначную интерпретацию? Мировой историографический опыт дает однозначный ответ — не может. Реальность была и остается чрезвычайно многоликой и в этом заключается трудность ее одномерной интерпретации. Более того, в различных контекстах этой проявляющей себя реальности историк может уловить лишь ее частицу, ибо раскрытие ее смысла как целого для него недоступно. Не случайно эта реальность интерпретируется каждым новым поколением историков различно, ибо они пытаются прочитать прошлое через призму современных им вызовов времени.

Суть проблемы состоит в том, что каждое историческое время имеет свой набор проблем, продуцируемых этой многомерной реальностью и требующих собственного решения в контексте данности. Так, например, в России уже более 20 лет ведутся поиски национальной идеи, но ее так и не находят и не найдут, ибо какой-то единой национальной идеи нет и не может быть. Вместо «идеи» следует уметь ставить проблемы и предлагать методы их решения.

В этой логике можно выделить проблемы сквозные и проблемы текущие, т. е. вполне определенного исторического отрезка.

К сквозным проблемам следует, на мой взгляд, отнести следующие.

Во-первых, определить какое место занимают — «Я», общность[и], национальность[и], нация[и], страна[ы], государство[а] в системе «Ты», «Мы», общностей, национальностей, наций, стран, государств. Такой системный подход дает целостное видение реальности в соответствующий отрезок истории.

Во-вторых, степень комфортности [дискомфортности] положения человека, наличие или отсутствие факторов, способствующих в своей совокупности раскрытию его творческого потенциала во всех сферах духовной и материальной жизни. Прежде всего речь идет о факторах объективного (место развития, природные ресурсы, климатические условия) и субъективного (миропонимание, мировоззрение, мироощущение) характера.

В-третьих, следует учитывать динамику морально-нравственных ценностных ориентаций, разность положений базовых элементов в триаде — Личность, Общество, Государство, а также их ролевые функции.

В-четвертых, эластичность или неэластичность соответствующей социальной среды в восприятии инновационных влияний внешнего и внутреннего порядка. Сквозные проблемы пролонгированы в реальности и в разных пропорциях воспроизводятся в истории.

Проблемы текущего порядка носят ситуационный характер, а их разрешение не снимает сквозных проблем, играющих роль инвариантного ядра, переходящего из одной реальности в другую.

В этой логике можно рассматривать российский исторический процесс. Если мысленно представить себе карту расселения, заселения, адаптации человека на будущих российских просторах, то более поздний его характер вполне очевиден. Столь очевидны и все последующие объективные и субъективные трудности данного места развития, в значительной мере определявшие расположение элементов в триаде — Личность, Общество, Государство.

Человек становится Личностью в том случае, если он способен разрешить возникающие перед ним проблемы. В данной же реальности индивид мог выжить только в коллективе. Отсюда понятна роль общинных институтов и структур, всецело поглотивших личностные начала. К этому следует добавить неблагоприятное внешнее окружение, требовавшее усиления государственных институтов, единственно способных защитить общество от внешней угрозы.

С самого начала главная функция государства на Руси-России состояла в обеспечении внешней безопасности страны. Отсюда подавляющая часть средств направлялась на укрепление национальной безопасности. Во все другие сферы средства вкладывались по остаточному принципу. На протяжении многих веков действовал мобилизационный принцип, пронизывающий все сферы жизнедеятельности и жизнеобеспечения.

Раздробленность Киевской Руси, монгольское иго «выбили» Русь из западноевропейского цикла развития, усугубив ее отсталость со всеми вытекающими отсюда последствиями. Прежде всего, речь шла о «стертости» личностных начал, «дряблости» общества и всесилии государства. При такой ситуации произошло функциональное разрушение системы, отраженной в триаде Личность — Общество — Государство, а гипертрофия последнего элемента привела к анемии двух первых элементов. В итоге «стертость» личного начала не позволяла раскрыть природные творческие потенции человека, а общество, состоящее из инертного большинства, не могло динамично развиваться.

Признавать подобного рода очевидность власть не считала нужным, ибо пыталось представить себя в роли демиурга исторического процесса. Отсюда попытки «связать» себя с Божественным провидением, «укоренить» свое происхождение от римских императоров, «стремление» играть мессианскую роль в международной политике, выступать в качестве арбитра между социальными стратами. Власть взяла на себя решение всех проблем.

Личность и Общество были лишены даже возможности обсуждения проблем, и отрешены от принятия каких-либо властных решений. По сути, в России укоренилась в массовом сознании мысль, что и индивид, и общество в целом не могут найти консенсуса с властью. Подобная ситуация вела не к разрешению назревших проблем, а к их накоплению и наслоению друг на друга. В результате подспудно росло отчуждение между элементами триады, перманентное нагнетание конфликта между ними, что, в конечном счете, приводило к социальным взрывам, имеющим отрицательные последствия для всех сфер жизни.

К сожалению, проблема равновесия между элементами триады не решена до сих пор. Проходит век за веком, а власть продолжает брать исключительно на себя решение всех проблем. Сначала страна доводится до кризисного состояния, а затем лихорадочно ищется выход из тупиковой ситуации. Причем каждый раз реформы «сверху» своей непосильной тяжестью обрушиваются на общество, ставя его на грань выживания. Характерно, что проводимые «сверху» реформы неизменно носили непоследовательный и половинчатый характер. Так, в частности, обстояло дело и с декларируемыми «сверху» модернизациями.

Как правило, они начинались в неблагоприятные кризисные ситуации, обусловленными либо внутренними, либо, что чаще, внешними факторами. Достаточно вспомнить петровскую модернизацию, которая проходила в условиях многолетней и изнурительной Северной войны. Исследователи, в частности П. Н. Милюков, обращали внимание на наличие определенных внутренних предпосылок к модернизации России еще в период правления Алексея Михайловича. Однако, будучи «тишайшим» и, вероятно, от природы «медлительным», царь не был склонен к каким-либо решительным преобразованиям, хотя они уже давно назрели.

Новая эпоха настойчиво «стучала» не только во все российские хоромные «двери», но даже в городские и сельские «ставни». Продолжать жить в средневековье становилось невозможным. На долю Петра выпала задача разрубить, наконец, «гордиев узел» и разорвать пуповину, связывающую страну со старым средневековым миром. Причем эту задачу ему пришлось решать в условиях внутреннего и внешнего кризиса.

Перед Петром стояла задача проведения крупномасштабных системных преобразований, реализация которых требовала наличия целого ряда непременных условий и, прежде всего, кадрового и финансового обеспечения. В условиях Северной войны ни того, ни другого в распоряжении Петра не было. Отсутствие собственного опыта системных преобразований вызывало необходимость заимствования западноевропейского опыта. Проще и понятней всего это было сделать в сфере использования новых технологий в области перевооружения армии и флота, привлечения научных и профессиональных кадров. Сложнее было с использованием опыта реформирования устаревшей политической системы, выстраиванием эффективно управляемой властной вертикали и созданием предпосылок и условий для социальной мобильности, внедрением западноевропейских норм законодательства и созданием единого правового пространства. Отсутствие кадров и коммуникативных связей затрудняли создание единой системы регионального управления.

По сути, петровские реформы были первым опытом модернизации мобилизационного типа. Государство «сверху» через систему институтов и структур реализовывало приемлемую для него модель модернизации страны. В этой системе координат индивид и общество играли роль не субъекта, а объекта воздействия, неся на себе весь груз модернизационных преобразований. Если конечным результатом западноевропейского модернизационного процесса Нового времени явилось освобождение личности и пробуждение ее творческой инициативы, расширение прав и свобод общества, то российская модернизация, наоборот, привела к усилению крепостничества, бюрократизации, коррупции, социальному разочарованию подавляющего большинства населения, пострадавшего от петровских реформ.

Действительно, мобилизационный тип петровской модернизации дал вполне реальные результаты: построена современная европейская столица — Петербург, созданы современные вооруженные силы, отлажена система центрального управления, обеспечена социальная мобильность (Табели о рангах) для определенных страт, произошли сдвиги в области образования, началось создание высшей школы, стала развиваться наука. Но петровская модернизация мобилизационного типа не решила того главного, что в свое время решил западноевропейский модернизационный процесс: она не освободила большинство от пут крепостничества и бесправия, что в конечном счете привело к отчуждению индивида и общества от государства. Отсюда: петровский мобилизационный тип модернизации не только не привел к консенсусу элементов в триаде, но в перспективе обусловил нарастание конфликтогенности между ними. В этом состоял парадокс петровской модернизации.

С одной стороны, в ряде областей она стала преодолевать отсталость и достигла позитивных результатов. С другой стороны, не решив проблем освобождения большинства от крепостнических пут и привлечения общества к диалогу, петровская модернизация так и не сняла главную проблему — проблему отсталости. Позитивные подвижки, вызванные петровской модернизацией, дали краткосрочный результат, ибо ход и исход преобразований всецело зависел от воли и усилий Петра и сравнительно небольшой группы его сподвижников.

После смерти Петра отлаженный им механизм управления страной стал давать сбои, что свидетельствовало о том, что петровские реформы не «перепахали» общественное сознание, которое оставалось традиционным и инертным. Иного и не могло быть в условиях многовекового рабства, тормозившего проявление творческих потенций индивида, различных форм общественной активности. Слабая укорененность петровских реформ в общественном сознании и общественной жизни — вот плата за игнорирование личного и общественного начал. Государство в одиночку, опираясь лишь на бюрократический аппарат, может в краткосрочной перспективе добиться вполне ощутимых результатов, но они не в состоянии привести к долгосрочному динамичному развитию страны. В этом, казалось, должен был состоять первый важный урок петровской модернизации мобилизационного типа.

К сожалению, вплоть до Екатерины в России не было правителей, обладавших умом и волей Петра и осознавших необходимость не только продолжения и углубления преобразований, но главное — их переформатирования. Считая себя продолжательницей деяний Петра Великого, Екатерина провела крупномасштабные модернизационные преобразования, направленные на преодоление отсталости. Вместе с тем мобилизационный их характер остался неизменным. Соотношение элементов в традиционной триаде так и осталось неизменным: государство продолжало играть лидирующую роль, выдавливая на периферию общество и индивида. Вместе с тем власть, хотела она того или нет, вынуждена была считаться с проявлениями общественной инициативы, создавать правовое пространство для ее проявления. В екатерининское время общественные инициативы находили свое отражение в разработке инициативным меньшинством проектов реформ, создании органов печати, возникновении разного рода негосударственных структур, расширении коммуникативных научных связей с западноевропейскими учеными, университетами, академиями, испытательными лабораториями.

Дворянство, получив свободы и право создания собственных организаций, продолжало оставаться наиболее мобильной социальной стратой. Некоторые права и свободы получили купечество и городское мещанство, что также начинало играть позитивную роль. Однако большинство населения России продолжало жить в несвободе, что не могло не сказываться на темпах преодоления отсталости. Уже в екатерининское время стало очевидным, что сохраняющаяся несвобода большинства является постоянным источником нестабильности в обществе, тормозом для динамичного развития страны. По сути, страна продвигалась в своем развитии «рывками», после которых наступали длительные «паузы», нарушающие динамику социального и общественного развития. Такой тип развития можно назвать аритмичным, провоцирующим рецидивы и нарастание конфликтогенности.

Гипертрофия государства, бюрократии соседствовала и перемежалась с общественной и индивидуальной анемией. Такого типа социальные, общественные, государственные организмы не жизнеустойчивы и подвержены разного рода деструкциям. Несмотря на то, что второй круг российской модернизации был более эффективным, он, тем не менее, не создал ни предпосылок, ни условий для динамичного и эволюционного развития страны. Потребовался третий виток модернизации 60-70-х гг. XIX в.

Опыт николаевского «подмораживания» страны показал, что после поражения в Крымской войне она в принципе не может уже развиваться в прежнем формате. Пореформенная модернизация разрешила одну из самых закоренелых проблем — отменила крепостное право, предоставила личные права и свободы большинству. В этом и заключалась основная причина пореформенного динамичного роста России. Вместе с тем пореформенная модернизация не получила своего дальнейшего логического продолжения. Большинство так и не получили гражданских и политических прав. Общественная самодеятельность возросла, но она продолжала находиться под властным контролем. Самое же главное — государство сохранило за собой максимум контрольных функций, тормозивших развитие и создающих почву для коррупции.

К сожалению, реформаторский импульс, свойственный первым годам правления Александра II, стал затухать, и необходимого продолжения преобразований не последовало. И в данном случае отсутствие у власти стратегического курса развития страны привело к тому, что зачастую реформы играли провокативную роль, способствуя дезориентации авторов модернизационного процесса и ведя к повышению уровня конфликтогенности.

Не случайно, сразу же после революции 1905-1907 гг., потребовался четвертый виток модернизации, которую реализовывал премьер-министр П. А. Столыпин. Характерной чертой модернизации столыпинского типа была системность преобразований, охвативших все сферы жизнедеятельности и жизнеобеспечения страны. В отличие от прежних попыток модернизации Столыпин сделал акцент на пробуждение личностного фактора, предоставление максимально возможных прав и свобод личности, которая, наконец, смогла активно реализовывать свои творческие потенции. Решение данной базовой проблемы позволило обществу более интенсивно и целенаправленно реализовывать свои возможности. Иными словами, столыпинская модернизация привела к известному выравниванию элементов в триаде, что за достаточно короткие сроки позволило решить ряд проблем развития страны, упрочить ее международный престиж. Вместе с тем на пути к формированию гражданского общества и особенно правового государства сохранялось немало препятствий. Главным из них было нежелание верховной власти отказаться от многих средневековых прерогатив, ее неуклюжие попытки сохранить за собой максимальное количество властных функций, что в условиях современности было нереальной задачей. Изменившееся соотношение элементов в триаде привело к напряжению между ними, в результате предельно четко обозначилась тенденция к изоляции верховной власти от общества и переход к нему инициативы в преобразовании страны. Исторический опыт показал, что в начале XX в. власть утратила реформаторский потенциал, не могла адекватно реагировать на вызовы времени.

Смена политической системы и мировоззренческих парадигм потребовали уже пятого витка модернизации, который, в отличие от четырех предыдущих, реализовывался иными социальными силами, преследующими принципиально другие цели. И, тем не менее, их объединяло одно: их мобилизационный характер. В этом плане сталинская модернизация 20-30-х гг. XX в. в принципе не отличалась от петровской модернизации первой четверти XVIII в. Та и другая осуществлялись методами прямого насилия над большинством. Достигнув весьма значительных краткосрочных результатов, петровская и сталинская модернизации, лишившись после смерти их инициаторов волевого начала, стали постепенно сворачиваться, ведя к нарастанию конфликтогенности. Так, например, захлебнулись хрущевские и косыгинские реформы, а затем и горбачевская перестройка. Исторический опыт многократно подтвердил, что любая монополия на власть рано или поздно проводит к гниению и полной утрате исторической перспективы. Чем интенсивнее динамика общемирового развития, тем быстрее наступает процесс гниения. Не случайно попытка М. С. Горбачева придать ускорение экономическому и социальному развитию СССР без «срочного ремонта» политической системы привела к развалу страны и утрате ее былого международного престижа.

После 20 лет деструкции вновь возникла необходимость проведения очередного витка модернизации России. К настоящему времени накоплен огромный мировой опыт реализации крупномасштабных модернизационных проектов, давших положительные результаты, который можно и нужно использовать. Актуален и отечественный опыт нескольких витков модернизации, которым, к сожалению, так и не удалось вывести страну на современный цивилизационный уровень развития.

Проблема заключается в том, как и насколько можно и нужно использовать предшествующий опыт, что можно и что нельзя взять из него в современность. При этом следует иметь в виду, что любые заимствования есть уже повторение прошлого опыта, который отражает уже прошедшее время, иную историческую реальность, иное соотношение социальных и политических сил, морально-нравственные критерии и психологию ушедшего или уходящего в вечность поколения.

Важнее всего в прошлом опыте «ухватить» принципы «выявления» и «прочтения» реально существующих проблем и методологию их решения. Вместе с тем важно интуитивно представить себе логику будущего, что позволит в его теоретической проекции представить возможный набор проблем этого будущего, которые потребуют своего решения. В свою очередь, все это потребует разработки теоретически возможных инновационных проектов, которые и должны стать своеобразным «мотором» модернизации. Подобный подход вполне естественен для проектного типа мышления, учитывающего, с одной стороны, опыт прошлого, а с другой — эскизно намечающего будущее. И тот, кто имеет богатое воображение, и достигает более существенных результатов.

Стратегическая ошибка предшествующих разработчиков отечественных модернизаций состояла, на мой взгляд, в том, что они пытались перенести в российскую историческую реальность опыт западноевропейских исторических реальностей. Несмотря на то, что исторический процесс является целым, однако проявление этого целого в различных регионах и странах, различных человеческих обществах иное, зависящее, как было указано выше, от множества объективных и субъективных факторов. Решая в каждую историческую эпоху свой собственный набор проблем, модернизация реализуется в различных формах и различными методами. В западноевропейских исторических реалиях модернизация позволила стабилизировать ситуацию и придать их дальнейшему развитию динамизм, в общем и целом сбалансировать роли элементов в триаде. Более или менее синхронное осуществление модернизации в ведущих европейских странах в какой-то мере позволило сблизить их уровни развития. Иная картина наблюдается в странах с запоздалым циклом развития, которые для преодоления отсталости вынуждены были использовать модернизацию мобилизационного типа, которая по преимуществу реализовывалась под контролем и в интересах господствующей политической элиты. Давая краткосрочные результаты, модернизация мобилизационного типа не снимала центральной проблемы — отсталости, ибо, выкачивая необходимые материальные и финансовые ресурсы у большинства, лишала его возможности саморазвития. Эти исторические уроки российской модернизации должны быть учтены при разработке модели современного типа модернизации, отвечающей вызовам времени.

Какие условия для разработки эффективной современной модели модернизации должны быть приняты во внимание.

Во-первых, речь должна идти о качестве теоретической модели модернизации, которая является если не гарантией, то одним из необходимых условий ее успешной реализации.

Во-вторых, следует иметь в виду, что современная российская модернизация должна носить системный, а не структурный характер. Исторический опыт структурных модернизаций показывает, что при их помощи невозможно «вытянуть» страну из отсталости. В этом плане чрезвычайно актуален опыт столыпинской системной модернизации, позволившей в короткие исторические сроки достичь позитивных результатов во всех сферах жизнедеятельности и жизнеобеспечения.

В-третьих, современная модернизация должна осуществляться в интересах общества как целого, а не какой-либо социальной страты или политической элиты. С этой точки зрения теоретическая модель модернизации должна пройти предварительную общественную экспертизу.

В-четвертых, модернизация должна стать делом каждого гражданина, кровно заинтересованного в ее успехе и прилагающего максимальные усилия для ее осуществления. Отсюда цели и задачи модернизации должны быть внятными и прозрачными для каждого.

В-пятых, успешность современной модернизации будет зависеть от соединения усилий всех трех элементов триады — Личности, Общества, Государства.

Что ждет страна от современной модернизации?

Во-первых, преодоления симптома вековой отсталости и окончательного решения вопроса — быть ли России европейской страной.

Во-вторых, динамичного эволюционного развития без каких-либо «рывков» и «откатов» от намеченных системных модернизационных преобразований.

В-третьих, коренного изменения отношения к Личности и Обществу, которые окончательно и бесповоротно должны стать, наряду с государством, субъектами исторического процесса, чего они были лишены на протяжении веков российской истории.

В-четвертых, должен быть преодолен синдром как мессианства, так и национальной исключительности. Отсюда следует, что все дальнейшие попытки «интеллектуалов» их обоснования и протаскивания в общественное сознание (какое бы они положение ни занимали) должны быть прекращены во имя сохранения национального единства и стабильности как необходимых условий реализации модернизационного проекта.

В-пятых, модернизация должна быть единым, а не разорванным на этапы процессом и одновременно охватывать все сферы жизни, включая и реформирование политической системы.

В-шестых, модернизация может быть успешной в том случае, если каждый гражданин в самое ближайшее время будет на себе ощущать ее позитивные результаты. Отсюда следует девиз современной модернизации: благо каждого гражданина — благо всего общества. Благо общества — благо всего государства.

В-седьмых, современная Россия должна стать открытой для всего мира страной с четкой и прозрачной внешней политикой, преследующей одну единственную цель — мир во всем мире.

Из вышесказанного следует непреложный вывод: уже неоднократно апробированный тип модернизации мобилизационного типа по инициативе «сверху» одними усилиями государства не позволяет решить проблему отсталости и вывести страну на динамичный виток развития.

Возникает необходимость: во-первых, дополнительного предмодернизационного этапа, когда создаются условия и предпосылки перехода к собственно модернизационному периоду. По сути, проект и включает в себя решение этой предварительной задачи: формирование качественно нового типа личности; формирование из этих личностей нового типа гражданского общества; формирование качественно иной политической системы.

Без решения этих предварительных задач модернизация будет обречена на провал. Может возникнуть искушение (в принципе оно уже существует), что в процессе инициированной «сверху» модернизации можно как бы проходя и мимоходом решить весь комплекс предварительных задач, т. е. начать модернизацию с данным человеческим материалом, с несформировавшимся гражданским обществом, с политической системой 1993 г., с высоким уровнем напряженности в обществе, в условиях мирового кризиса и т. д. и т. п. Задача ответственных ученых и состоит в том, чтобы осмыслить возможные перспективы провозглашенной модернизации страны.

По этой логике, основной смысл проекта и должен свестись к формулированию целей и задач именно предмодернизационного этапа, ибо говорить о собственно модернизационном периоде рановато. Мне думается, что пока в данной реальности царит очередное шапкозакидательское отношение к пониманию целей и задач именно модернизации современного типа, а не очередного набора неких «инноваций» и «технологий». Кое-какой успех в этом направлении будет достигнут, но останется не решенным главное — преодоление отсталости. Перед взором так и маячит опыт прежних российских модернизаций, системных и комплексных реформ и проч., и проч. «Беличий бег в колесе» особого энтузиазма не вызывает.

27 ноября - 1 декабря

Вроде бы поставил точку, но что-то продолжает теребить душу. Очень хочется найти какой-то выход из ситуации, в которой пребывает современная Россия.

Для России всегда стимулирующую роль играл внешний фактор — угроза безопасности. Без него страна пребывала в дремотном состоянии. Однако, помимо внешнего фактора, определяющим все же должен быть фактор человеческий, наличие личности пассионарного типа, способной понять вызовы времени.

Как появляются на свет пассионарные личности — загадка природы. На примере двух сыновей Алексея Михайловича Тишайшего видна принципиальная разница между Иваном и Петром. Петр был подлинным пассионарием, разбудившим Россию от спячки и вздыбившим ее. Фигура Медного всадника, воспетая Пушкиным, потрясает тонкостью проникновения гения в логику российской истории. Петр смог за сравнительно короткий исторический отрезок сделать Россию принципиально иной страной. Можно, конечно, много рассуждать о том, что ему не удалось сменить код ее развития, но совершенно бесспорным является то, что Россия «проснулась» от длительного застоя и стремительно ворвалась в европейский мир, который также стал преобразовываться под влиянием российского фактора. Такая же ситуация возникнет после 1917 г. и Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Только творцы Иного способны изменять мир. Петр, безусловно, был им.

В какой-то степени с Петром можно сравнить Екатерину Великую, которая продолжила его творческие начинания. Последующая вереница бездарностей на троне империи губительно отразилась на российской истории. Попытку преодолеть эту дурную бесконечность попытался сначала Столыпин, а затем Ленин. Их порывы и прорывы заглушила новая череда бездарностей, уничтоживших великую державу.

Конечно, можно утешать себя тем, что в мировой истории все уже было: рушились и исчезали с карты великие империи, бездарности уничтожали деяния пассионариев. Однако эпохи, когда правили бездарности, малоинтересны. Исторический опыт накапливается во время правления пассионариев.

Суть пассионариев состоит в том, что они взламывают старую оболочку и обеспечивают выход в иную реальность. Поэтому важно понимать, с какой целью и для чего пассионарий осуществляет взлом этой старой оболочки: одни это делают для приращения Зла, другие — Добра. От соотношения того и другого зависит содержание и динамика реальности. Нередко бывает и так, что пассионарий мысленно ориентируется на приращение Добра, но обстоятельства складываются так, что в реальности получается накопление Зла. Гораздо труднее представить себе обратный процесс, когда изначально мыслимое Зло в реальности трансформируется в Добро. Неслучайно существуют различия между злым и добрым гением.

Человек сосредоточивает в себе оба начала. Отсюда человеческая история есть поле противостояния Добра и Зла. В каких пропорциях и каких конкретных действиях это противостояние протекает, в принципе не имеет особого значения. В человеческой истории бывали, есть и будут разные полосы преобладания этих разных начал, и уйти или временно скрыться от этой реальности невозможно. Такая расплата за первородный грех будет преследовать человечество. Просто это нужно понять и стараться делать так, чтобы добрых полос стало несколько больше, а злых полос несколько меньше.

В этой логике пассионарии могут одновременно творить и Добро, и Зло. Суть в преобладании того и другого в исторической перспективе. Петровская политика стала благодейственной для тех, кто от нее выиграл в широком понимании этого слова, и жестокой для тех, кто оказался в проигрыше. Так в истории всегда было и так будет впредь, ибо до сего времени ничего нового человек придумать и сделать не может.

Петровская модернизация давала реальный шанс вытянуть страну из вековой отсталости, без чего она не могла впредь оставаться одним из ведущих игроков в мировой политике. На путь модернизации окончательно подвигла Северная война — внешний фактор, в ходе которой решался вопрос о будущности России, ее месте в европейском оркестре.

Петровская модернизация вела к смене элит: старые «центры» власти и старые властные институты были уничтожены и заменены новыми структурами и институтами, значительные изменения претерпел их состав, на смену старому аппарату пришел новый. Стала формироваться новая властная вертикаль, позволяющая более оперативно управлять страной в экстремальных условиях войны. Изменения произошли в сфере инфраструктуры и коммуникаций, перевооружении армии, создании флота, новых типов вооружений. Иными словами, новая технологическая «цепочка» возникла в сфере, от развития которой всецело зависели успехи в войне. Потребности в новых вооружениях привели к созданию промышленных предприятий, прежде всего ориентированных на производство военной продукции, внедрение новейших достижений в области науки и техники, передовых технологий.

Заслуга Петра состояла и в том, что он прекрасно понимал роль науки и сделал максимально возможное для ее внедрения в российскую реальность. Создание Российской Академии наук — величайший подвиг Петра. Весьма значительных успехов достигла и медицина, развитие которой также было простимулировано войной. Опыт военных медиков активно использовался.

Модернизация затронула и быт, и нравы. В этих сферах Петр произвел настоящую революцию, внедряя в высшие слои русского общества западноевропейские нормы поведения.

Петровская модернизация — это разрыв с пуповиной традиционного мира и переход страны в новое качественное измерение. Прогресс — есть переход каждый раз в иное качественное измерение. Проблема в том, чтобы этот переход сделать поступательным, а не скачкообразным: скачек — застой — скачек и т. д. В России модернизационные скачки постоянно чередовались с застоями, вызывавшими торможение и даже разрушение ранее достигнутого («откаты»), которые, в свою очередь, способствовали росту конфликтогенности в обществе, экономической и социальной деструкции, за которыми следовали «бунты» — «восстания» — «революции».

Первопричина — неосознание вызовов времени в широком и узком их понимании. В первом случае речь идет об изоляционизме от всего остального мира, а во втором — неспособности «ухватить» проблемы собственной страны. Если наличествует то и другое одновременно, то жди катастрофы.

Для России как раз характерен катастрофический путь развития. Причем эта катастрофичность начинается с области тоталитарного мышления интеллектуального меньшинства и пронизывает общественное сознание сверху донизу, с формирования тоталитарного типа общественного мнения. Постановка, не говоря уже о самом решении, любых проблем укладывается в «емкую» лаконичную формулировку «сам дурак». Речь даже идет не просто о несогласии с тем или иным мнением, а об элементарном нежелании услышать Другого. «Глухота» распространяется не только на интеллектуальную, но и бытовую сферы. В российских реалиях диалоговые формы так и не прижились, провоцируя на всех уровнях дискомфорт. Конечно, в условиях отсутствия необходимых коммуникационных связей доведение до общественного сознания смысла необходимости преобразований весьма затруднительно. В такой ситуации единственным действенным средством был приказ «сверху», батоги, кнут и другие аксессуары принуждения, в лучшем случае все это дополнялось личным примером властного лица.

К сожалению, эти методы стали в России дурной традицией.

Любые преобразования «сверху» воспринимались общественным сознанием с опаской, ибо они неизменно сопровождались какими-либо неудобствами и неприятностями для большинства. К сожалению, у власти не было никаких иных средств: постоянный дефицит бюджета, неистребимая коррупция, пронизывавшая сверху донизу все слои общества, затратная экономика, страшная бедность большинства, тотальная безграмотность, подавленная личная инициатива, личная, по сути рабская, зависимость большинства от меньшинства.

Все это обусловливало мобилизационный характер модернизации, осуществляемой сверху методами голого насилия. Подобного рода модернизации не могла принести долговременного эффекта, в конечном счете, они начинали «захлебываться» и переходить в застой и гниение. Затем наступал новый виток модернизации сверху, заканчивавшейся через какое-то время тем же результатом, и т. д.

Возникает резонный вопрос: может ли быть прервана подобного рода дурная бесконечность, или же Россия обречена всегда вращаться в заданном круге? Конечно, можно создать некую теоретическую модель изменения ситуации, но реализуема ли она на практике? Суть проблемы состоит в том, что пока у России нет совокупных, объективных и субъективных, данных, чтобы разорвать порочный круг и выйти на виток поступательного динамичного развития. Поэтому очередная модернизация сверху закончится тем же результатом, что и прежнее. Это, разумеется, печально, но исторический опыт вещь весьма упрямая.

Тем не менее, хочу предложить теоретическую модель гипотетически успешной модернизации.

Во-первых, раз и навсегда отказаться от догоняющего типа развития, ибо бежать, хотя бы и стремглав, за ушедшими далеко вперед странами бессмысленно. Исторический опыт убеждает в том, что те, кого догоняют не стоят на месте, а продолжают ускоренно продвигаться дальше. Успех могут обеспечить лишь «прорывные» научные и технологические открытия, позволяющие совершить скачок из отсталости. До сих пор в России выхо

⇐ Предыдущая 83 84 85 86 878889 90 91 92 Следующая ⇒