От отбоя до зарядки

От отбоя до зарядки

23.00. Заливисто свистит боцманская дудка.

- Отбой!

Смирно лежим под одеялами. Ждём. Свет не погашен: старшина второй статьи Тюменев, по кличке «Тюлень», обходит ряды попарно сдвинутых в тесном кубрике двухъярусных коек, проверяет правильность заправки сложенного на ночь обмундирования. Чувствую, подходит. Остановился... Проходит мимо. И рядом громко:

- Воспитанник Краснокутский, встать! За плохую заправку обмундирования три раза одеться и раздеться! - и, не задерживаясь, - дальше, продолжая высматривать, не сдвинута ли у кого на сторону бляха свёрнутого ремня поверх сложенного на ночь обмундирования, не высунулись ли из-под койки чьи ботинки из общего ряда...

Ночь пролетает быстро, как одно мгновение. Один «мудрец» из первого взвода, там этих мудрецов хватало, чтобы прочувствовать долготу блаженства объятий Морфея, стал просить дежурных будить его среди ночи по несколько раз и говорить, сколько времени ещё осталось до подъёма.

А в младших ротах, где по ночам «будущие адмиралы» иногда пускались в «плавание», умники-старшины и тут применили свои методы воспитания - укладывали таких ребят на одну двухъярусную койку, меняя их «по справедливости» местами после каждого такого случая.

8.00. Снова заливается дудка.

- Подъём! - кричит дневальный, и тут же, - Приготовиться к построению на зарядку! Задираю ноги и с силой бью в середину верхней кроватной сетки. Зазевавшийся сосед подлетает и шлёпается обратно. Лихорадочно одеваемся: надо успеть ещё и в гальюн.

После выполнения на набережной перед зданием училища нехитрых упражнений утренней зарядки - пробежка. От училища к домику Петра Первого, а в хорошую погоду и дальше - за дом политкаторжан. А бежать, ой, как не хочется. И вот из строя выскакивает и бежит в сторону сначала один воспитанник, за ним другой, третий, ещё и ещё... Прикрывая лица воротниками, чтобы не быть узнанными старшиной, беглецы несутся к ближайшему дому, где, пригибаясь, как при игре в чехарду, и обхватывая друг друга руками, устанавливаются головами во внутрь, а наружу одинаковыми обтянутыми робой задами - ждут, когда рота пробежит.

Старшине бежать за нарушителями дисциплины бесполезно, проверено: оставшийся без командира строй тут же распадается и поворачивает обратно.

Пока рота продолжает пробежку сачки нежатся в лучах утреннего солнца, спокойно покуривают. Но вот слышится топот возвращающейся роты, звонкий голос старшины, подсчитывающего ногу. Беглецы, также пряча лица, зигзагами возвращаются и ныряют в спасительный строй. Старшина бессилен что-либо предпринять. Его попытки: «Тюкин, я вас всё равно узнал. Будете наказаны!», - заканчивались ничем, так как тут же из строя раздавался голос: «Товарищ старшина, это не я, я - в строю».

Перед уходом из кубрика на завтрак и занятия снова обход старшины - принимается заправка коек. Тут он опять Бог и царь над нами. На какие только ухищрения не пускались мы, добиваясь идеальной заправки! Загибы серых байковых одеял вдоль матрацев для образования требуемой складки фиксировались прохождением по ним молодыми зубами. Красные буквы «Н» (ноги) на одеялах выравнивались по всему ряду коек до сантиметра. Стоим, каждый у своего места, ждём прохода старшины. Рр-аз! и сорвано одеяло с одной койки! Рр-аз! - с другой. Значит, что-то не так. Может быть, одеяло плохо натянуто, провисло посередине. А, может, подушка под ним оказалась чуть сдвинута против общего ряда. Или просто старшина интуитивно угадал в хозяине койки недавнего беглеца из строя... Тем, кто спит на верхнем ярусе, меньше достаётся от невысокого роста старшины.

И вот весело поёт дудка: «Бери ложку, бери хлеб, собирайся на обед!»

- Выходи строиться на завтрак!

И кубрик пустеет.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 Следующая ⇒