Главная

Контакты

Случайная статья

• Автоматизация
• Антропология
• Археология
• Архитектура
• Биология
• Ботаника
• Бухгалтерия
• Военная наука
• Генетика
• География
• Геология
• Демография
• Деревообработка
• Журналистика
• Зоология
• Изобретательство
• Информатика
• Искусство
• История
• Кинематография
• Компьютеризация
• Косметика
• Кулинария
• Культура
• Лексикология
• Лингвистика
• Литература
• Логика
• Маркетинг
• Математика
• Материаловедение
• Медицина
• Менеджмент
• Металлургия
• Метрология
• Механика
• Музыка
• Науковедение
• Образование
• Охрана Труда
• Педагогика
• Полиграфия
• Политология
• Право
• Предпринимательство
• Приборостроение
• Программирование
• Производство
• Промышленность
• Психология
• Радиосвязь
• Религия
• Риторика
• Социология
• Спорт
• Стандартизация
• Статистика
• Строительство
• Технологии
• Торговля
• Транспорт
• Фармакология
• Физика
• Физиология
• Философия
• Финансы
• Химия
• Хозяйство
• Черчение
• Экология
• Экономика
• Электроника
• Электротехника
• Энергетика

1917-1920 ГГ. 8 страница

События продемонстрировали, что для надежной защиты мо­лодой Советской Республики нужна не добровольческая Красная Армия, организация которой в силу ряда обстоятельств проходи­ла «стихийно и децентрализованно»{98}, а сильная массовая регу­лярная армия, построенная на основах военной науки. Но для того чтобы создать такую армию, необходимо было добиться ко­ренного перелома в настроениях широких трудящихся масс, [75]

ТАБЛИЦА 4. ВОЕННЫЕ СПЕЦИАЛИСТЫ В СОСТАВЕ ВЫСШЕГО ВОЕННОГО СОВЕТА НА 20 ИЮЛЯ 1918 Г. *

[76]

ТАБЛИЦА 4 (окончание)

* Составлено по: ЦГАСА. Ф. 11. Оп. 5. Д. 122. Л. 366. 371.

и прежде всего крестьянства, осознания ими необходимости на основе воинской обязанности (повинности) идти в Красную Ар­мию, а также подготовить для этого соответствующие условия, как то: воссоздать на новых началах центральные и местные ор­ганы военного управления, которые бы наладили учет подле­жащего призыву в Красную Армию населения и осуществляли мобилизацию на основе всеобщей воинской обязанности; разрабо­тать штаты и сформировать по ним соединения и части Красной Армии, обеспечив их командным составом всех категорий (и осо­бенно высшего звена); создать полевые управления фронтов и армий; организовать обучение рабочих и трудящихся крестьян военному делу, в том числе на краткосрочных командных курсах; наладить работу промышленности и транспорта для нужд обо­роны; организовать снабжение Красной Армии вооружением и всеми видами довольствия и т. д.

Для решения всех этих задач нужно было заместить десятки тысяч должностей за счет опытных командных, штабных, ад­министративно-хозяйственных, преподавательских кадров{99}, т. е. бывших генералов и офицеров старой армии, ибо Советское государство в то время еще не располагало кадрами из рабочих и крестьян в масштабах, которые бы позволили полностью обес­печить потребность в командном составе массовой регулярной Красной Армии. По свидетельству В. А. Антонова-Овсеенко, «без военных специалистов невозможно было организовать креп­кую, боеспособную армию — армию регулярную»{100}.

Безусловно, вопрос о привлечении бывших генералов и офи­церов на службу в Красную Армию «был слишком сложным и трудным в своем практическом преломлении»{101}, поэтому ничего удивительного не было в том, что линия партии вызывала со­мнения и возражения у многих видных военных партийных ра­ботников. Результатом этого явилась направленная в Совнарком [77] во второй половине марта 1918 г. докладная записка «практиче­ских работников Военного комиссариата (Наркомвоена.— А. К.), членов Коллегии по организации Красной Армии, практических работников Московского военного округа, представителен отдель­ных революционных фронтов о принципах и способах создания повой армии в связи с потребностями переживаемого момента»¹⁰². Как бы продолжением этой докладной записки являлись «Сообра­жения по поводу организации оперативного центра»¹⁰³. Посколь­ку оба документа имеют непосредственное отношение к рассмат­риваемой проблеме, остановимся на их содержании.

Авторы докладной записки Н. В. Крыленко и Н. И. Подвой­ский, не понимая того, что ленинский курс на широкое привлече­ние в Красную Армию бывших генералов и офицеров предусмат­ривал, прежде всего, строгий контроль Коммунистической партии и Советского государства в лице военных комиссаров за деятель­ностью этих военных специалистов, считали, что привлечение офицеров старой армии передает «в бесконтрольное распоряже­ние бывших генералов» все ответственные посты и стратегиче­ские позиции, а вместе с ними и «право распоряжаться воору­женными силами Советской Республики»¹⁰⁴. При этом руково­дители Наркомвоена утверждали, что как в строительстве Красной Армии на принципах добровольчества, так и для другой работы «военные специалисты оказались излишними», ибо «ни один» из них «не может переварить до сих пор рядом с начальником су­ществования полновластного солдатского комитета»¹⁰⁵. Беспо­лезность военных специалистов, говорилось далее, сказывается и в том, что «они не сумели и не могут понять иной войны, кроме войны большими массами регулярной армии..., что всегда требует бюрократической централизации и делало прежнюю армию неспособной ни на инициативу, ни на революционный подъем»¹⁰⁶. Вместе с тем руководством Наркомвоена, говорилось в этом доку­менте, всегда признавалось «отделение оперативных функций» от остальных и поэтому «никогда... не отрицалось» использование в этих полях «знаний стратегов, хотя бы и царских». Но такое использование признавалось, однако, «с одной оговоркой» — не давать в руки этих стратегов «бесконтрольной власти»: назначать их только на должности начальников штабов, военными консультантами в оперативный отдел и т. д., т. е. всегда ставить их в подчиненное положение и заставлять «чувствовать над со­бой палку»¹⁰⁷. Наконец, им нельзя поручать ни одной операции на внутреннем фронте, ибо нет уверенности в том, «что они злостно не предадут в решающий момент, когда уже будет поздно плакать по волосам»¹⁰⁸.

Докладная записка Н. В. Крыленко и Н. И. Подвойского чрезвычайно важна тем, что она отражает наличие двух направлений в военном строительстве в самом его начале, когда ленинский курс на строительство массовой регулярной Красной Армии столк­нулся с непониманием и противодействием со стороны не только левых эсеров, что нашло широкое освещение в советской историче-[78]ской литературе, но и «некоторых видных военных работников партии»¹⁰⁹.

Против привлечения в Красную Армию бывших генералов и офицеров в «Соображениях по поводу организации оперативного центра», высказывались и члены фронтовой коллегии Московско­го областного комиссариата по военным делам. «Является странным,— говорилось в этом документе,— что правительственная Коммунистическая партия, всегда и всюду указывавшая на абсо­лютнейшую бездарность царских генералов (чего не отрицала, в большинстве случаев, и буржуазная печать), вдруг стала рьяно защищать таланты тех же самых царских генералов», хотя их способность «к водворению порядка измеряется их контрреволю­ционностью»¹¹⁰. Известно, что ни признанный вождь буржуазии «гениальный полководец» Алексеев, ни «кумир» той же буржуа­зии Корнилов, ни Каледин не могли «справиться с необразован­ными в стратегическом смысле товарищами, начальствующими над нашими революционными отрядами». Все это показывает, что «генералитет и Генеральный штаб вовсе не нужны как полковод­цы, а лишь только как специалисты, инструктора и консультан­ты», т. е. сфера приложения труда командного состава старой армии остается «строго ограниченной инструкторско-консультационной ролью». Между тем Бонч-Бруевич, «пользуясь властью, данной ему Советом Народных Комиссаров, уже успел насадить ряд офицеров Генерального штаба на самые ответственные долж­ности по обороне»¹¹¹. Бывшие генералы стремятся окружить себя «офицерством всяких рангов». Поэтому представляется «совер­шенно невозможным вверять командование такого рода лицам, хотя бы по одному тому, что в таком случае все штабы и генера­лы будут без одного солдата». Поэтому необходимо сохранить су­ществующую схему «организации боевых штабов и боевого цен­трального штаба» с привлечением, если понадобится, в «большом количестве военных специалистов всяких наименований в качест­ве консультантов и инструкторов без каких бы то ни было пол­номочий, под самым бдительным и строгим контролем ответствен­ных советских работников»¹¹². Не следует забывать, говорится в заключение этого документа, «еще один важный вопрос: изви­лины офицерско-генеральского мозга устроены так, что они (Генеральный штаб, например) никак не могут понять, что имею­щая быть с германскими разбойниками война есть не старого типа война, а нового типа сильнейшее революционное восстание... Партизанско-гражданская война, которая предстоит Советской России, после создания новой армии (определенно на социалисти­ческих началах) не вмещается в умах г. г. генералов, привыкших к шаблону национальных, а не классовых войн»¹¹³.

Приведенные документы служат ярким подтверждением того, в каких сложных условиях приходилось проводить ленинский курс на широкое привлечение командного состава старой армии к военному строительству и защите Советского государства, при­чем не в роли «советчиков, инструкторов и консультантов... без [79] каких бы то ни было полномочий», а на должностях «высшего военного командования», как это было сказано в телеграмме В. И. Ленина Н. И. Подвойскому от 1 апреля 1918 г.¹¹⁴

Но несмотря на эти трудности, Коммунистическая партия и Советское правительство продолжали твердо проводить ленинский курс на строительство массовой регулярной Красной Армии с ши­роким привлечением командного состава старой армии. Уже 15 марта 1918 г. в газете «Известия» появилась статья Ю. М. Стеклова «К вопросу об организации нашей военной силы», в которой говорилось, что трудности при строительстве массовой регулярной армии начнутся, «когда нужно будет дать этой новой армии руководителей и инструкторов. Здесь необходимо будет, конечно, привлечь к работе офицеров старой армии. Их специаль­ные знания и опыт мы обязаны использовать. Не будем посягать на их политические убеждения, если только они добросовестно согласятся принести свои технические знания новоорганизуемой революционной армии. Поставим их в такие условия, при кото­рых не будет страдать их человеческое достоинство и при кото­рых они сумеют дать стране все, на что они только способны. При новых порядках в армии, при ее коренной демократизации они не могут быть опасны для революции».

21 марта 1918 г. был издан приказ Высшего Военного Совета об отмене выборного начала в Красной Армии¹¹⁵, что открывало широкий доступ бывшим генералам и офицерам в ряды Красной Армии. Но для того чтобы гарантировать армию от проникнове­ния нежелательных элементов, а также учитывая то большое недоверие, с которым красноармейцы относились к бывшим офи­церам, 5 апреля 1918 г. был издан приказ Наркомвоена № 268 об учреждении аттестационной комиссии. В ее задачу входило составление списков и сбор сведений о лицах, приглашаемых на работу в военное ведомство. Списки кандидатов доставлялись в Наркомвоен от военных учреждений, которые и рекомендовали известных им бывших офицеров на соответствующие должности с приложением необходимых сведений, характеризующих того или иного кандидата. Все списки кандидатов подлежали опубли­кованию в соответствующем комиссариате с тем, чтобы каждый гражданин имел возможность высказать свое мнение по поводу того или иного известного ему кандидата. На должность назна­чался только тот кандидат, против которого не было высказано серьезных замечаний.

Согласно приказу Наркомвоена № 323 от 7 мая 1918 г. ат­тестационная комиссия, переименованная в Высшую аттестацион­ную комиссию, состояла из пяти человек: председатель — воен­ный комиссар бывший подполковник А. И. Егоров, члены — воен­ные комиссары Н. И. Бессонов и Е. В. Молчанов, а также военные специалисты бывшие генералы Н. М. Воронов и Я. К. Цихович. В задачи комиссии входило установление общего порядка атте­стования, рассмотрение аттестаций лиц командного состава от командира полка и выше и на соответствующие им должности в [80] военных учреждениях, составление кандидатских списков на за­мещение этих должностей и представление их на утверждение Наркомвоена, наконец, разбор жалоб по аттестациям.

12 апреля 1918 г. М. Д. Бонч-Бруевич обратился с докладной запиской в Высший Военный Совет, в которой писал, что «для предстоящих новых формирований постоянной армии», а также для службы в частях «завесы» явится большая потребность в командном составе. Поэтому, говорилось в записке, «полагаю не­обходимым теперь же приступить к регистрации бывших кадро­вых офицеров»¹¹⁶. Списки бывших военнослужащих, предназна­чаемых в качестве «кандидатов для занятия инструкторских, командных и других должностей», по указанию члена Высшего Военного Совета Н. И. Подвойского должны были быть направ­лены во Всероглавштаб для «опубликования в советской печати, дабы каждый гражданин имел право отвода»¹¹⁷.

Декретом Совнаркома от 4 мая 1918 г. были учреждены воен­ные округа¹¹⁸, а ранее, 20 апреля, приказом Наркомвоена № 294 объявлен штат военно-окружного штаба, который являлся «органом окружного комиссариата по военным делам по форми­рованию армии, поддержанию ее боевой способности и направле­нию войск на фронт и для сношений по этим и другим вопросам с комиссариатом по военным делам всех степеней (областным, губернским и уездным.— А. К.)». Административное управление военно-окружного штаба ведало «учетом в пределах округа лиц командного состава... и всех лиц Генерального штаба». Важно отметить, что в штате военно-окружного штаба предусматрива­лось 14 должностей, которые должны были замещаться только бывшими офицерами Генерального штаба (начальник штаба, на­чальник мобилизационного управления, заведующие мобилиза­ционным, оперативным, разведывательным отделами, делопроиз­водители и т. д.).

В связи с подготавливаемой реформой военных округов М. Д. Бонч-Бруевич предложил назначить на должность их ру­ководителей следующих, как он выразился, «самых подходящих» бывших генералов: Н. И. Богатко, А. М. Драгомирова, А. Я. Ельшина, М. Ф. Квецинского, П. А. Кузнецова, Я. К. Циховича. Од­нако ввиду отказа от этой должности Ельшина и Циховича и «неизвестности нахождения» остальных Бонч-Бруевич остановил­ся на кандидатурах бывших генералов Ф. Д. Иозефовича, Н. Д. Ливенцева, Д. Н. Надежного, В. В. Нотбека, Ф. Е. Огородникова и В. П. Широкова. Однако только перечисление фамилий бывших генералов, избранных Бонч-Бруевичем кандидатами на должность военных руководителей в военные округа, показывает справедливость опасений некоторых военных работников партий, что в Красную Армию на руководящие должности могут «просо­читься» контрреволюционные элементы. Так, четверо из шести «самых подходящих», по словам Бонч-Бруевича, кандидатов (Драгомиров, Ельшин, Квецинский и Кузнецов) впоследствии оказались активными участниками белого движения, причем [81] Драгомиров — даже председателем деникинского правительства — Особого совещания, а Богатко эмигрировал. Что же касается назначенных на должность военных руководителей военных окру­гов, то три кандидатуры из шести также оказались неудачными: Иозефович был освобожден от должности, Ливенцев уволен уже 10 июля 1918 г., а Нотбек, назначенный военным руководителем Приволжского военного округа, после захвата Самары белочехами 8 июня 1918 г. остался в городе, а затем служил в колчаков­ской армии.

Приведенные данные о назначении военных руководителей в именные округа показывают, во-первых, с какими трудностями пришлось столкнуться при подборе кандидатур на высшие долж­ности в Красной Армии и, во-вторых, какой строгий контроль должен был осуществляться со стороны Коммунистической пар­тии и Советского правительства, чтобы на ответственных должно­стях не оказались контрреволюционные элементы.

Вслед за военными руководителями в военные округа были назначены начальники штабов бывшие Генштаба генералы: А. С. Гришинский (Московский ВО), З. И. Зайченко, затем Н. В. Пневский (Приволжский ВО), А. А. Самойло (Беломор­ский ВО), Н. П. Сапожников (Орловский ВО), Ю. М. Тихменев (Уральский ВО). Начальниками управлений и отделов окружных штабов были назначены бывшие Генштаба генералы и полковни­ки (в частности, В. А. Соковнин, Г. Н. Хвощинский), начальни­ками окружных артиллерийских управлений и их помощника­ми — известные артиллеристы (в частности, бывший генерал В. Н. Вахарловский, бывший полковник М. М. Радкевич)¹¹⁹.

Однако при проведении военно-окружной реформы встреча­лись трудности и другого порядка. Так, начальник штаба Ураль­ского военного округа Ю. М. Тихменев в письме помощнику военного руководителя Высшего Военного Совета С. Г. Лукирскому от 13 мая 1918 г. сообщал, что после его приезда в Екатеринбург «стали его (Декрет Совнаркома от 8 апреля 1918 г. об окружной реформе.— А. К.) искать, нашли, стали читать, обсуждать и... вдруг решили запротестовать против тактики проведения Советом Народных Комиссаров этого декрета в жизнь: с этим протестом сегодня выехал один из комиссаров военного комиссариата — Голощекин — в Москву со словесным и письменным докладом»¹²⁰. Местные власти требовали, чтобы начальни­ками управлений окружного штаба были назначены «партийные работники и при них технические руководители из военных спе­циалистов». Но, как писал Тихменев, по согласованию с комис­саром С. А. Анучиным решили при каждом начальнике управле­ния назначить комиссара, ибо, по словам Анучина, «сразу предоставление самостоятельности и бесконтрольности действий б. генералам будет массами истолковано в самую пагубную для реформы сторону»¹²¹. Поэтому, считал Тихменев, «настоятельно необходимо урегулировать все эти вопросы, по-моему, путем при­бытия специального комиссара, который разъяснил бы все вол-[82]нующее, пугающее и смущающее, вызываемое упомянутым декретом». Областные комиссары «ничего не имеют против организации постоянной армии, но тактические приемы проведения всего в жизнь и вызвали упомянутые выше протесты». В заключение Тихменев писал, что возможны «предъявления отводов против некоторых начальников управлений и тогда им, отводимым, при­дется уезжать обратно — необходимо обставить материалам уезжающих не по своей вине, а только вследствие несовершенства декрета по местным взглядам»¹²².

Приказом Высшего Военного Совета № 37 от 3 мая 1918 г. должны были быть развернуты «на добровольческих началах» 28 внеочередных дивизий¹²³. При этом обращалось внимание на то, что в скором времени потребуется «большое количество командного, подготовленного научно и практически, состава – старшего и младшего». Однако персональное приглашение кадровых офицеров «сделалось крайне затруднительным, так как неизвестно, где их отыскивать»¹²⁴. В связи с этим военный руководитель Высшего Военного Совета рекомендовал «срочно организовать учет кадровых офицеров: пехоты, конницы и артиллерии и вообще строевых офицеров», а также специалистов с высшим образованием (артиллеристов, инженеров и т. д.), причем это следовало осуществить как можно скорее, в противном случае «лучшая часть бывших офицеров в поисках труда и при­ложения своих сил успеет перейти на другие поприща и будет для армии потеряна»¹²⁵. Поэтому «независимо от срочной организации учета бывших кадровых офицеров» предлагалось образовать резерв лиц командного состава в трех округах (Московском, Ярославском и Орловском) или предоставить право начальникам дивизий независимо от наличия в каждый данный момент в дивизии того или иного количества солдат принимать на служ­бу такое количество командного состава, какое ими будет признано необходимым для обеспечения быстрого и успешного фор­мирования дивизий по существующим штатам¹²⁶. Вопрос о приеме на «службу лиц командного состава по расчету на 28 формирующихся внеочередных дивизий (на что требовалось, считая до взводного командира включительно, около 25 тыс. человек.— А. К.) должен быть решен безотлагательно», причем следовало уже иметь в виду и обеспечение командным составом последующего формирования «30 очередных дивизий»¹²⁷.

Большое значение для решения проблемы привлечения ко­мандного состава старой армии имели «Временные правила прие­ма лиц командного состава в части вновь формируемой армии и порядок аттестования этих лиц», объявленные приказом Наркомвоена № 468 от 13 июня 1918 г.¹²⁸ Эти правила определяли по­рядок приема на службу бывших генералов и офицеров, обсуж­дения их служебных и политических данных, зачисления в кан­дидаты и назначения на должность, наконец, порядок жалоб на решения аттестационных комиссий. Однако, несмотря на все, казалось бы, предусмотренные меры, которые должны были обес-[83]печить отбор и назначение на соответствующие должности достойных лиц, на практике часто получалось иначе. Так, согласно пункту 2 приказа после опубликования соответствующими военными комиссариатами в местной печати фамилий бывших офицеров, выразивших желание поступить на службу в Красную Армию, с краткими данными о служебной деятельности этих лиц все желающие в 10-дневный срок имели возможность сделать за­явление об этих лицах, причем за достоверность заявления они должны были нести ответственность. Но подобных заявлений по­ступало незначительное количество, и, как писал журнал «Военное дело», по политическим мотивам «не отводилось и 1% всех определяемых на службу»¹²⁹. Кроме того, следовало иметь в виду, что бывший офицер, хорошо известный, например, в Твери, мог выставить свою кандидатуру по Владимире, где его никто не знал. Эти, а также другие обстоятельства, среди которых глав­ным была острая необходимость в командном составе в условиях быстрых темпов строительства армии, приводили к тому, что на практике широко использовалась возможность, предусмотренная пунктом 16 приказа: «в случаях, не терпящих отлагательства», лица командного состава до начальника дивизии включительно могли быть допущены к исполнению обязанностей «и без предварительного зачисления в кандидатские списки»¹³⁰.

Высший Военный Совет сыграл значительную роль и в реорга­низации Военной академии (бывшей Академии Генерального штаба) для подготовки для Красной Армии командных кадров выс­шей военной квалификации.

После декрета о создании Красной Армии и образования при Наркомвоене в феврале 1918 г. Главного управления военно-учебных заведений во главе с главным комиссаром военно-учеб­ных заведений И. Л. Дзевялтовским-Гитовтом была развернута энергичная деятельность по созданию военно-учебных заведений Для подготовки командного состава младшего и среднего звена из солдат, красногвардейцев, рабочих и крестьян. Однако руководи­тели Наркомвоена и ГУВУЗ не сразу поняли, что Советская власть не могла ограничиться подготовкой командного состава только младшего и среднего звена и что для нее необходим был командный состав высшей военной квалификации из рабочих и крестьян, т. е. следовало широко открыть для них двери военных академий. Поэтому руководство ГУВУЗ направило 9 марта 1918 г. циркулярное распоряжение № 2735 всем академиям, в том числе и Военной академии, о превращении их «в заведения вполне гражданского типа, лишь с допущением некоторого оттен­ка военного преподавания»¹³¹.

В связи с этим военный руководитель Высшего Военного Совета М. Д. Бонч-Бруевич направил В. И. Ленину докладную за­писку № 177 от 10 марта¹³², в которой писал, что такая не­своевременная реформа «разбивает общий план формирования армии на новых началах»¹³³, а поэтому предложил главному комиссару военно-учебных заведений «приостановить намеченную [84] им реформу академий и представить свои объяснения Высшему Военному Совету в двухнедельный срок»¹³⁴.

На основании этой докладной записки В. И. Ленин предложил главному комиссару военно-учебных заведений немедленно задержать распоряжение о превращении академий в гражданские учебные заведения и представить в Совнарком проект реорганизация бывшей Николаевской академии¹³⁵.

Между тем в связи с опасностью, нависшей над Петроградом в результате интервенции войск Четверного союза в февраля 1918 г., было принято решение об эвакуации Военной академии на Урал. Для выбора места ее передислокации в города Пермской губернии — Пермь, Екатеринбург, Челябинск, Уфу — были направлены квартирьеры во главе с преподавателем Военной академии Генштаба А. П. Слижиковым; после его донесения oт 12 марта 1918 г. было решено эвакуировать Военную академию в Екатеринбург (ныне Свердловск)¹³⁶.

В соответствии с планом Центральной коллегии по разгрузке Петрограда эвакуация Военной академии началась 16 мая 1918 г. С первым эшелоном были отправлены учебно-материальная база, библиотека и типография, с этим же эшелоном отбыла часть профессорско-преподавательского состава и слушателей подготовительного курса 3-й очереди, которые к этому времени возвратились в Военную академию из войсковых частей¹³⁷. Остальные слушатели и профессорско-преподавательский состав выехали из Петрограда вторым эшелоном или самостоятельно с таким расчетом, чтобы быть на новом месте к середине апреля 1918 г.; однако переезд затянулся, и фактически профессорско-преподавательский состав был собран только к концу мая 1918 г. По прибытии в Екатеринбург Военная академия разместилась в здании Епархиального училища. Для слушателей подготовительного курса 3-й очереди в течение апреля — первой половины мая были проведены экзамены; 188 слушателей были переведены в старший класс¹³⁸. После отъезда Военной академии в Екатеринбург 22 марта 1918 г. 165 слушателей (из 233), окончивших старший класс 2-й очереди, были «причислены» к Генеральному штабу, а 133 из них — «переведены» в Генеральный штаб¹³⁹.

В связи с тем что «Советское рабоче-крестьянское правительство, создавая Красную Армию, признало в то время необходимым и учреждение для нее высшего военно-учебного заведения»¹⁴⁰, приказом Наркомвоена № 316 от 3 мая 1918 г. с 5 мая того же года должны были быть открыты одногодичные ускоренные курсы Военной академии Генерального штаба на 150 человек «для теоретической военно-научной подготовки кадра лиц из среды Красной Армии, намеченных на должности инструкторов и для работы в штабах вновь создаваемой армии». Кроме этих ускоренных курсов, утверждался также старший класс, который должен был составить «как бы переходную ступень к основному трехгодичному курсу академии»¹⁴¹. В старший класс должны были зачисляться слушатели, окончившие подготовительные [85] курсы 1, 2-й и 3-й очередей; они должны были прибыть в Екатеринбург не позже 27 мая 1918 г., чтобы «с 1 июня... приступить к занятиям»¹⁴².

Для отбора кандидатов, рекомендуемых военными советами армий в число слушателей на ускоренный курс Военной акаде­мии, была создана испытательная комиссия, которой надлежало отобрать командиров и комиссаров Красной Армии, обладающих «достаточной боевой подготовкой и достаточным кругозором для усвоения основных, преимущественно утилитарных, элементов высшего военного образования»¹⁴³.

Для сохранения в составе слушателей старшего курса Военной академии как перешедших на него с подготовительного курса 3-й очереди, так и подлежащих командированию согласно приказу Наркомвоена №316 от 3 мая 1918 г. «всех тех лиц, которые действительно стремятся содействовать строительству рабочей и крестьянской армии на новых началах», в Екатеринбурге была создана аттестационная комиссия: председатель – комиссар Военной академии М. Н. Матвеев, члены — представи­тели Уральского областного комиссариата С. А. Анучин и Ф. И. Голощекин, представитель Военно-учебного управления И. И. Вацетис и два представителя от конференции (ученого со­вета) Военной академии. Одновременно для пересмотра старых программ Военной академии и выработки новой «в соответствии с изменившимися условиями жизни и устройством» была назна­чена так называемая «смешанная комиссия», которой поруча­юсь «в срочном порядке в первую очередь выработать програм­му для вновь формируемого младшего класса (ускоренного курса.— А. К.¹⁴⁴)». В состав этой комиссии вошли шесть человек: от конференции академии — начальник академии Ген­штаба А. И. Андогский и правитель дел Генштаба И. И. Сме­лов, от Наркомвоена — начальник Латышской стрелковой дивизии И. И. Вацетис, от Всероглавштаба — Генштаба А. С. Белой и бывший генерал Ю. С. Лазаревич, от Комиссариата военно-учебных заведений — Генштаба Н. С. Беляев. На заседаниях 4-8 июня 1918 г. комиссией были выработаны следующие ос­новные положения: академия должна давать не только высшее военное и исчерпывающее специальное, но и по возможности широкое общее образование, дабы лица, окончившие ее, могли занять штабные и командные должности и являлись людьми, способными откликнуться на все вопросы политической, общест­венной и международной жизни. Поэтому в Военной академии, «кроме военных», должны изучаться и «общеобразовательные специальные и философские науки»¹⁴⁵.