Глава 15. Лондон. Закусочная

Глава 15

Дастин,

Я уезжаю во Францию. Хотел отправить тебе свой адрес на случай, если решишь, наконец, написать ответ.

Я думал, что с возрастом избавлюсь от юношеских страхов одиночества и взросление принесет мне некую кровопролитную победу, которую я смогу отпраздновать, достигнув эмоциональной зрелости.

Но это совсем не так, Дастин. Это вообще не так.

Гнев все еще сдавливает мое горло, не давая вздохнуть, точно так же, как в детстве. Гнев на Бога и на мир за все, что они отняли у меня. Может быть, в этом отношении мы одинаковы? Может, все люди одинаковы?

Как бы мне ни хотелось, но снова пришлось встретиться с премьер-министром и его прихвостнями. И, вполне ожидаемо, я получил категоричный отказ. Этот отказ и твой уход, повлияли на мое решение вернуться на поля Экса, в объятия Колетт, моей Mémé.

Я довольно жалок, знаю, но без тебя в Лондоне я чувствую такую пустоту внутри, что даже не могу просто пойти в «Чиппи». Я нуждаюсь в том, чтобы ты был рядом, сидел напротив, и я любовался твоей улыбкой. Это просто убивает меня.

Дастин, мне хотелось вернуться в Экс вместе с тобой. Я хотел, чтобы ты был рядом, когда Колетт, приготовив обожаемый мной еще с детства тиан, зовет меня: ma petite souris (прим.пер.: с французского - мой маленький мышонок) и почувствовал какое тепло исходит от нее. (прим.пер.: «Тиан» (tian) – это традиционная глиняная посуда и, в то же время, овощное блюдо, запеченное в ней. Кухня Прованса).

Я представлял себе, Дастин, что когда-нибудь мы будем вместе прогуливаться там, среди лаванды и тимьяна. Это страна вереска и пряных трав; волшебное место, находящееся так далеко от того, что пережил каждый из нас. Я хотел взять тебя на праздник благословения калиссонов, в первое воскресенье сентября. (прим.ред.: с 1995 года в одной из церквей Экс-ан-Прованса проводится ежегодная церемония благословения калиссонов) Можешь ли ты представить себе нас там, как мы гуляем по рынку и объедаемся миндальными пирожными?

Я знаю, чем тебя мог покорить Экс, своей простотой, красотой и отсутствием претензий. Там есть фонтаны, скрытые от людских глаз, Дастин. Красивые места, спрятанные среди древних зданий, которые не известны или недоступны для туристов. Я хотел показать тебе их все, показать тебе тайные уголки, в которых я вырос...

Я прошу прощения за это письмо; я все еще не могу привести свои мысли в порядок. Мне просто нужно начать что-то делать и перебороть свои страхи, что без тебя ветер не принесет ароматы лаванды, и калиссоны своей сладостью не перебьют горечь моих дней. Я боюсь, что мой старый коттедж изнывает от боли, отчаянно желая, чтобы ветер принес немного пыли, которая забьет трещины в его стенах. Как я нуждаюсь в тебе, Дастин, чтобы ты заполнил своей пылью трещины в моем сердце.

Adieu (прим.пер.: с французского - прощай), любовь моя.

Пожалуйста, ответь мне,

Стивен.

Глава 16

Лондон

Стивен и Дастин стояли прямо у двери квартиры, вернувшись после целого дня, проведенного на «охоте за поездами». Сначала они отправились на станцию Ливерпуль-Стрит, чтобы отыскать несколько 90-х (прим.пер.: электровозы Британской железнодорожной компании класса 90 были построены компанией в 1987-1990 годах), а затем в Мэрилебон в поисках 67-х (прим.пер.: локомотивы класса 67. Дизель-электрические локомотивы Во-Во, построены для Английско-Валлийско-Шотландской железной дороги (EWS) в 1999-2000 гг., компанией Alstom (Валенсия, Испания). Но там они узнали, что если действительно хотят что-нибудь увидеть, то им нужно было приехать гораздо раньше. После того как их вышвырнул из Сент-Панкраса какой-то старый плут, с таким недовольным выражением лица, будто у него в заднице застряла заноза, они решили вернуться в квартиру Стивена.

Стивен вставил ключ в замочную скважину, но тут же снова вытащил его и повернулся к Дастину.

— Спасибо.

Дастин улыбнулся и кивнул. Он обычно уходил на свою «охоту» в одиночку, но Стивен уговорил Дастина в этот раз взять его с собой, чтобы провести как можно больше времени вместе.

— Дастин, я …

Дастин провел по губам Стивена пальцами и с легкой улыбкой покачал головой.

— Т-ш-ш. Только не порть этот день.

— Но... — Стивен начал было протестовать. Дастин всегда так делал, когда чувствовал, что Стивен пытается начать важный разговор.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что понял про меня, — серьезно сказал Дастин. — Я знаю, что слова для тебя имеют огромное значение, но хочу, чтобы ты узнал и мою точку зрения на это.

— Хорошо, — ответил Стивен.

Тон Дастина был таким же серьезным, как и всегда, когда он не был расстроен.

— Стивен, слова для меня ничего не значат. Абсолютно ничего, — сказал он, снова проводя пальцами по его мягким губам. — Большинство слов, что я слышал в своей жизни, были наполнены гневом, ложью и дерьмом, за исключением тех, что я прочел в книгах. И для меня эти слова были просто фантазиями, уносящими далеко, за миллион миль от тех мест, где я находился. Туда я мог сбежать, когда все вокруг подводили меня. Ты понимаешь?

— Мне очень жа… — начал Стивен.

Но Дастин снова решительно приложил палец к губам Стивена.

— Слова, Стивен, и притом совершенно бесполезные. Ты хоть представляешь, сколько раз я слышал это в своей жизни? Сколько людей просто произносят эту фразу, и она тут же теряет свой смысл?

— Ты думаешь, я не всерьез это говорю? — Стивена это слегка задело, так как звучало почти обвинением.

— Думаю, что да, и это самое печальное, потому что ты ничего не можешь изменить. И, в конце концов, тебя больше волнует мое прошлое, чем я нынешний. Меня беспокоит не жалость, а молчаливая жалость, которая следует за этой фразой.

— Да, но… — возразил Стивен.

— Да, я жил в этом несчастье. Оно принадлежит мне. Это мое прошлое, которое отравляет мое настоящее, Стивен. Это то, что заставляет меня быть ковбоем, когда наступают тяжелые времена, как сказал бы Робби. Я не хочу ничьей жалости, особенно твоей.

Стивен открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но быстро передумал. Он снова повернулся к двери и начал возиться с замком. Как для писателя, слова были его жизнью в самом буквальном смысле, какой только можно себе представить; в конечном счете именно так он выжил после эпизода в амбаре семейства Домине. С тех пор он каждый день делал заметки в своем дневнике или писал рукопись, выливая все свои надежды и страхи на страницы; и по мере того, как он рос, это стало влиять и на его профессию. Вероятно, поэтому его жизнь сплошь состояла из череды кратковременных связей. Ведь в каждую из них он вкладывал какие-то слова, пытаясь сделать эту связь уникальной. Но в этой конкретной дискуссии победить было невозможно, потому что Дастин был прав. Он держал прошлое Дастина как повод для жалости, вместо того чтобы интересоваться человеком прямо перед ним.

Когда они проскользнули внутрь, Дастин быстро закрыл за собой дверь, развернул Стивена и обхватил его, крепко прижимая к груди.

— Что? — подозрительно спросил Стивен, наблюдая, как на лице Дастина медленно расцветает улыбка.

— А ты знаешь, что твои глаза меняют цвет? — спросил Дастин.

Стивен прикрыл глаза и ухмыльнулся, забавляясь очевидной уловкой Дастина. Но внезапное воспоминание о давно забытом поклоннике, произнесшим когда-то то же самое, прокралось в его голову, и он отвернулся, странно смущенный тем, что Дастин заметил это.

Дастин усмехнулся и, нежно взяв Стивена за подбородок, повернул его лицо к себе.

— Я заметил это еще в тот первый раз, но был слишком пьян. Тогда решил, что у меня галлюцинации.

Стивен знал от Колетт, что когда глаза меняют цвет – это признак глубокой душевной связи, в момент страсти или, реже, вызванный настоящей любовью, но отвернулся, не желая посвящать в это Дастина.

— Я уже слышал об этом раньше, — произнес он.

Дастин, казалось, заглянул глубже, за радужную оболочку.

— М-м-м, возможно, но... — он резко замолчал, как будто у него перехватило горло, как только понял, что хочет рассказать о чем-то сокровенном. Отпустив подбородок Стивена, он внезапно отвернулся от него и помчался в туалет. Стивен на мгновение задумчиво уставился в пространство, слегка нахмурившись.

Что за мысли пришли в голову Дастину? Что заставило его так быстро отступить? Неужели он начинает понимать, как Стивен относится к нему? Неужели Дастин и сам чувствует то же самое? Он всегда был таким немногословным, что Стивену частенько приходилось догадываться что именно тот думает по тому или иному, порой совершенно заурядному, поводу. А иногда, случались и такие моменты, когда Дастин, немного расслабившись, забывал о бдительности и позволял своему внутреннему «я» проявиться в разных мелочах и чертах, которые никогда не выставлял напоказ, пока держал себя в рамках.

Стивен подошел и сел на диван, когда где-то в уголке его сознания внезапно промелькнуло озарение. Он включил телевизор, и эта догадка пронзила его, раскрылась в его голове и обрела полный смысл. Но потом он задал себе вопрос: почему он никогда не замечал этого раньше? И если бы это было правдой...

— Никто никогда ведь не целовал тебя до нашей первой ночи? — выпалил он, когда Дастин внезапно появился перед ним. Он воскликнул это таким тоном, что сразу же почувствовал себя неловко за них обоих.

Лицо Дастина слегка поникло, и он опустил глаза. Когда он поднял взгляд на Стивена, глаза его слегка заблестели. Он кивнул, но ничего не произнес, давая Стивену самому дойти до той глубокой истины, которую он только что облек в слова. Ведь он знал прошлое Дастина, все, через что ему пришлось пройти, и поэтому слезы Дастина, застилавшие его глаза, причиняли Стивену гораздо больше боли, чем он мог себе представить.

— Я… — Стивен замолчал и перевел взгляд на изображение на экране телевизора. Он чуть было снова не извинился, но это лишь подтвердило реальность того, от чего только что предостерегал его Дастин. Он оглянулся, похлопал по дивану и подождал, пока Дастин сядет рядом. — Я уже собирался извиниться, но на самом деле я польщен. Имею в виду, не знаю, был ли я когда-либо с настоящим девственником во всех смыслах, ну, ты знаешь, как мужская версия Bloody Virgin Mary (прим.пер.: коктейль «Кровавая Мэри девственница», безалкогольная версия «Кровавой Мэри») или что-то в этом роде, — поддразнил он Дастина, пытаясь смягчить последствия своего высказывания.

Дастин слегка ухмыльнулся, и блеск его глаз померк.

— О, так теперь это смешно, да? Я со своими воздушными шарами был недостаточно забавен?

— Ну, там, откуда ты родом, никогда не целоваться — это довольно большое достижение. По крайней мере, мне так говорили.

— А здесь это не так?

Стивен рассмеялся.

— Нет, мы все здесь шлюхи, — сказал он, позволив себе напускную браваду, которая обычно никогда не прокрадывалась в его разговор.

— И лакомые кусочки, — прошептал Дастин, притягивая к себе Стивена и целуя так, что у того перехватило дыхание.

— Ого, для янки ты схватываешь все на лету, — пробормотал Стивен, когда они оторвались друг от друга. Несмотря на то, что на словах Дастин был очень сдержан, лишь только он позволял страсти вырваться наружу, то становился очень эротичным, мужественным и напористым. Стивен задумался, не было ли это результатом ковбойского метода воспитания его отца, когда пьяным тот пытался запугать его.

Стивен склонил голову набок.

— Что ты имеешь в виду, говоря: "Ковбой, вставай»? — спросил он, заметив внезапное недоумение на лице Дастина. — Я никогда до конца не понимал этого.

Он как-то несерьезно размышлял об этом, когда отправился в Олконбери, на встречу с бывшим премьер-министром, по поводу написания книги. (прим.ред.: Олконбери — деревня и гражданский округ в Кембриджшире, Англия). Премьер-министру и его сотрудникам явно нравилась работа Стивена, но они до смешного были не готовы отвечать на его вопросы и требования. Ведь все, что его интересовало — это информация о родителях.

Встреча прошла не очень хорошо. Вполне ожидаемо, что он больше не услышит ни слова ни от премьер-министра, ни от любого другого правительственного чиновника. Всю обратную дорогу до Лондона он злился на нелепость закона «О государственной тайне» и думал о Дастине и всех тех вопросах, на которые до сих пор не получил ответа. Особенно о том, что занимало его мысли последние несколько недель. И вопрос о «ковбойском пути» не стоял для него на первом месте.

Дастин покачал головой и улыбнулся.

— Это значит отрастить яйца, — сказал он, ухватив себя за пах. — Это полная чушь, вот что это такое. Идея Стюарта о мужественности, основанная на киношных стереотипах. Он думал, что сапоги, шляпа и немного пива делают его настоящим ковбоем. Когда он, наконец, получил свою лошадь, то решил, что стал Джоном Уэйном (прим.пер.: американский актёр, «король вестерна»). Но он так и остался жестоким, отбитым на всю голову придурком-алкоголиком.

Стивен некоторое время наблюдал за ним, прикусив краешек губы. Разговор о Стюарте, вероятно, был не лучшим способом перейти к тому, что по-настоящему его интересовало.

— Как ты думаешь, мы сможем уговорить Робби прилететь сюда? Может быть, увести его подальше от Стюарта?

Дастин вздохнув, поднялся и принялся расхаживать по комнате. Вопрос Стивена подразумевал гораздо больше, чем просто перелет Робби через океан, и они оба это понимали.

— Нет, из этого ничего не получится, — наконец ответил он. — Робби похож на большого тупого сенбернара. Стюарт может избить его до смерти, но Робби никогда и пальцем его не тронет и никогда не оставит его. — Он остановился и, обернувшись, посмотрел на Стивена. — И я не могу оставить его одного в таком состоянии.

Стивен кивнул и опустил глаза на пульт, внезапно пожалев, что жизнь нельзя изменить одним нажатием кнопки.

— Ты думаешь…

— Стивен, — перебил его Дастин, ожидая, что тот снова посмотрит на него. — Ты должен понять, откуда я родом; для них Гражданская война еще не закончена. Черт возьми, когда я учился в пятом классе, одна девочка из моего класса подверглась обряду экзорцизма с подачи своей бабушки, потому что читала "Колесницы богов" (прим.пер.: «Колесницы богов: Неразагаданные тайны прошлого» — книга швейцарского журналиста Эриха фон Дэникена, содержащая изложение гипотезы палеоконтакта) и пришла к выводу, что Иисус был инопланетянином. Изгнание нечистой силы, Стивен, со святой водой, сельским священником и всем сопутствующим.

Стивен посмотрел на него и недоверие отразилось на его лице.

— Я говорю совершенно серьезно. Они опустошили половину школьной библиотеки, а по воскресеньям, после церковной службы, сжигали книги. Мисс Эмили была в бешенстве; она выкупила половину этих книг. Но даже она не могла пойти против проповедника, пока он вбивал в голову прихожанам, что Сатана развращает детей. Она никогда больше не покупала книги для школы, никогда.

— Сила слов, — вставил Стивен, не скрывая улыбки.

Дастин искоса взглянул на него и ухмыльнулся.

— О'кей, я тебе это скажу один раз, слова — это всего лишь идеи. Все дело в действиях, которые последуют после слов.

Стивен смотрел на экран телевизора, но не мог разобрать картинки. Противоречие между тем, что Дастин не спешил уезжать из Лондона и его заявлением, что он не может оставить Робби, была чем-то таким, что ему не хотелось бы произносить вслух. И Стивен об этом знал.

— Но ты все еще здесь, Дастин. Здесь, со мной. А Робби сейчас все еще там, со Стюартом. И, кажется, все в порядке.

Дастин остановился как вкопанный, стыд и гнев исказили его лицо. Затем он отвернулся к окну, возможно, чтобы не показывать Стивену выражение своего лица.

— Я все понимаю. Мои мысли заполнены этим каждый день, но я все же обещал Робби, что не брошу его. Именно поэтому я и стал для него гребаным «охотником на поезда».

— И это единственная причина, по которой ты остался? — спросил Стивен, подавляя внезапно нахлынувшую на него неуверенность. Он знал, что Дастин никогда не собирался оставаться здесь так долго, но и Стивен никогда не собирался влюбляться в него. Их совместные дни превратились в недели, а недели — в месяцы. Прошло уже пять месяцев, и Стивен никогда в жизни не был так счастлив. Он не хотел потерять это, но видел неизбежность в едва заметном изменении в выражении лица Дастина. Дастин почему-то чувствовал за собой вину за этот украденный для себя крохотный отрезок времени.

Дастин повернулся, мягко посмотрел на Стивена и, покачав головой, вернулся к дивану.

— Нет, — сказал он, опускаясь перед ним на колени. Увидев страх на лице Стивена, взял его за руку и переплел их пальцы. — Я остался, потому что ты заставил меня почувствовать себя цельным. Хоть раз в жизни. Даже после того... даже после того, как я изнасиловал тебя у двери.

— Дастин....

— Стивен, пожалуйста, заткнись на минутку.

Это задело за живое, но он кивнул.

— В ту ночь я намеревался причинить тебе боль, может быть, даже убить, — сказал Дастин, отпустив руку Стивена, и тяжело опустился на пол перед ним. Пока он говорил, по его лицу медленно текли слезы. Это был один из тех редких моментов, когда Дастин снова вспарывал и обнажал на весь мир свою грудь, чтобы он (мир) мог вдоволь посмеяться, тыча в него пальцем. Но Стивен никогда бы не засмеялся.

— Ты не можешь знать, каково это было, Стивен. Я ненавидел себя, я ненавидел тебя. Я хотел, чтобы ты умер. У меня никогда не было того, что было у тебя, Стивен. Никогда. — Он кивал головой, словно подтверждая свои слова. — Мои родители никогда не обращали на это внимания. И быть геем... какого черта? Как будто им нужна была еще одна причина для того, чтобы презирать меня. — Он глубоко вздохнул и продолжил. — Я думаю, что действительно хотел убить тебя, потому что когда ты открыл дверь, для меня это был не ты. Это был Дрю. Дрю смеялся надо мной, когда я валялся связанным в сарае; Дрю рассказывал мне, как он собирается заставить Робби кричать и как он заставит меня смотреть на это. Дрю сорвал с Робби одежду... — Он взглянул на Стивена и быстро опустил глаза, боль отразилась на его лице. — Я пришел в этот сарай добровольно, Стивен. Он делал это со мной с тех пор, как застукал меня с порножурналом для геев, который я случайно нашел на стоянке грузовиков. Только так я мог держать его подальше от Робби. Но в ту ночь меня ему было недостаточно. Он уже успел раздеть брата, когда я закричал Робби, чтобы тот убегал. — Дастин закрыл глаза и замер, тяжело дыша, прежде чем его рука поднялась и легла на колено Стивена. Стивен обратил внимание на то, что Дастин потянулся именно к нему, а не к шраму, который вырезал у себя на груди.

— В ту ночь, после того как я… вошел в тебя, все как-то изменилось, — продолжал Дастин. — Я даже не могу объяснить, — сказал он, и слезы градом покатились по его щекам. — Это был ты передо мной. — Он посмотрел на Стивена, который плакал вместе с ним. — Это был ты, и все мои мысли были о том, каким ты был со мной в ту первую ночь, в тот первый раз. Это был мой первый опыт без принуждения, и именно ты показал мне, каково это — чувствовать себя желанным, по-настоящему желанным. — Он оглядел квартиру, словно избегал смотреть Стивену в глаза. — Не думаю, что смогу объяснить тебе, как я был напуган, когда мы пришли сюда. Я имею в виду, я знаю, что ты понял это по моему лицу, но я был парализован. Ты мог бы сделать со мной все, что угодно, но не сделал этого. Ты заставил меня понять себя и то, кем я был, и... гораздо больше. Вот почему я убежал отсюда. Я был так чертовски напуган. — Он замолчал и снова уставился на свои колени, неподвижные и безмолвные. — А ты знаешь, почему я так долго не возвращался? — спросил он Стивена после минутного молчания. Стивен покачал головой, но Дастин даже не взглянул на него и просто продолжил свой рассказ. — Я не мог вспомнить, как сюда добраться. Я убегал так быстро, что не мог вспомнить, как вернуться обратно, — насмешливо фыркнул он сам себе. — Я две недели искал тебя, искал это место, желая отомстить. Вот что удерживало меня в Лондоне. Но как только я нашел тебя, и как только мы начали... однажды я… это все просто изменилось. — Он посмотрел на Стивена. — И я хочу этого больше всего, правда. Но также я знаю, что это не может длиться вечно. Я просто не могу так поступить с Робби. Давай возьмем все, что мы можем получить сейчас, а о завтрашнем дне подумаем завтра. Это все, что я могу предложить. Это все, что я когда-либо мог предложить. Мы можем это сделать?

Стивен кивнул, но он знал, что никогда не сможет пойти на это. Он позволит Дастину поверить, что это возможно, но никогда не избавится от постоянно грызущего страха, что их отношения вот-вот закончатся, и он сможет смириться с тем фактом, что вот, Дастин сейчас здесь, а на следующий день ... а в следующий день он просто исчезнет, и никогда больше не будет рядом.

Глава 17

Закусочная

Робби уже закончил с омлетом и какао и, кажется, его нервозность, стала все больше расти. Он вдруг беспокойно улыбнулся, взглянул на мисс Эмили, как будто не был уверен, стоит ли обсуждать эту тему в ее присутствии.

— Я помню еще одно письмо, хотите послушать? — тихо спросил он Стивена.

Стивен отрицательно покачал головой. Он знал, что Робби, или, по крайней мере, разум Робби, пытается отвлечься от своей самой животрепещущей проблемы, но у Стивена не было больше сил, чтобы выслушивать еще одно свое письмо. Он знал в нем каждую запятую, каждую строчку, пронизанную его болью. Это была самая жестокая проза, которую он когда-либо писал.

— Я…— он взглянул на мисс Эмили, пытаясь понять, удержит ли она Робби от ответа на его вопрос. — Я хотел бы знать, что случилось, — продолжил он нерешительно.

Робби с мисс Эмили переглянулись, как будто решали что-то между собой.

— О, мистер Стивен, я не знаю...

— Расскажи ему, — резко оборвала его мисс Эмили.

Робби переводил взгляд со Стивена на мисс Эмили и обратно, словно никак не мог решиться, что делать дальше. Наконец он кивнул. Не в первый раз он рассказывал об этом, но даже для такого идиота, как все его называли, это приносило огромную боль.

*****

Дасти гневно прищурился, глядя на длинную грунтовую дорогу, ведущую к его трейлеру. Вдалеке хорошо было видно, как вздымается облако пыли, пока Стюарт несся по твердому гравию на своем красном пикапе.

— Вы двое поссорились? — спросил Дасти, наблюдая за тем, как Стюарт мчится к ним.

— Нет, вроде, нет, — ответил Робби.

— Ему не нужны причины, — сказал Дасти с нескрываемым презрением. — Иди в дом, — приказал он Робби.

— Но, Дасти…

Дасти повернулся к нему.

— Робби, когда Стюарт в последний раз приезжал сюда?

Робби отрицательно покачал головой.

— Не знаю, наверное, когда мы должны были ехать за этим жеребенком.

— Вот именно, а теперь иди в дом, — сказал ему Дасти, кивнув в сторону двери. — Что бы там ни произошло, он в бешенстве. Поэтому он здесь... иди в дом, пожалуйста.

Робби взглянул на него и с беспокойством посмотрел на дорогу.

— Но не надо его злить. Хорошо?

— Конечно. А теперь иди в дом.

Робби повернулся и неуклюже направился к трейлеру, и встал прямо за сетчатой дверью, пока грузовик Стюарта резко не затормозил. Когда дело касалось Дасти, Па легко слетал с катушек и это частенько приводило к спорам. Даже если бы он солгал Дасти, и придумал какую-нибудь чепуху, типа опрокинутой тарелки с ужином, то Дасти все равно бы поверил.

И без слов было понятно, что отец ждал, что Дасти выгонят с позором из армии и тот вернется домой без формы и всех этих блестящих медалей. Па был не слишком доволен тем, что все обернулось совсем не так, как он предполагал. Честно говоря, Па попросту завидовал Дасти, после того как тот вернулся из Ивропы, но некуда было еще больше испортить отношения между ними, поэтому он помалкивал об этом.

— Робби, немедленно тащи сюда свою большую тупую задницу! — закричал Стюарт.

— Оставайся на месте, Робби, — произнес Дасти, не оборачиваясь. — Что тебе здесь нужно? — спросил он у Стюарта. — Он не поедет с тобой.

Стюарт перевел взгляд с двери на Дасти, и на его лице промелькнула неприкрытая злоба.

— Ты не хочешь мне объяснить, что это еще за хрень? Ты, долбанный педик! — прорычал он, швырнув красно-синий конверт прямо в грязь, к ногам Дасти.

Даже из трейлера Робби видел, что письмо было вскрыто, и поняв, что именно оно содержало, начал толкать сетчатую дверь, чтобы встать рядом с братом. Но Дасти услышал, как скрипнула пружина на двери, еще до того, как Робби приоткрыл ее хотя бы на дюйм, и помахал ему рукой, не сводя глаз со Стюарта.

«Но как же папа заполучил это письмо?» — удивился Робби. Это был вопрос в никуда. Старина Бо на почте недолюбливал их папашу и постоянно подтрунивал над Робби по поводу вещей, которых их отец не понимал. Но Бо, нипочем бы не перепутал и не отдал бы один из этих конвертов Стюарту. Только Дасти и только ему. Или нет? Эти конверты слишком отличались от всех остальных писем, что попадали в их маленькое почтовое отделение; мистер Бо даже сам так говорил.

— А что скажут все твои дружки в локомотивном депо, когда узнают, что я сосу члены, потому что ты воспитал своего первенца педофилом, любителем трахать маленьких мальчиков? — Дасти с насмешкой посмотрел на Стюарта. Он издевательски расхохотался над его растущей яростью, — Как ты думаешь, что они скажут, Стью? Яблочко от яблони… что-то вроде этого, а? — усмехнулся Дасти.

Робби неосознанно начал поскуливать, даже не замечая этого. Он видел, как отец все сильнее закипает от злости, но Дасти продолжал тыкать в него пальцем, словно добивал лежачего.

Стюарт пробормотал что-то, чего Робби не расслышал, и когда он пытался выйти из грузовика, Дасти пнул ногой машину, оставив вмятину и захлопнул дверь.

— Проваливай отсюда, пьяный кусок дерьма, — сказал Дасти, протягивая руку к письму. Он на секунду отвел взгляд от Стюарта, а когда снова поднял голову, то увидел прямо перед собой дуло дробовика.

Он выпрямился во весь рост и насмешливо посмотрел на Стюарта.

— Да пошел ты на хуй!

Робби позади него пронзительно закричал, когда отец поднял ружье, которое до этого, скорее всего, лежало на коленях. Но было уже слишком поздно: Робби не успел выбежать наружу, от силы выстрела Дасти отбросило назад, и он упал навзничь.

— Н-е-е-т! — завопил Робби, бросившись вперед и опустившись рядом с братом.

— К черту этого педика! — закричал Стюарт. — Тащи свою задницу в грузовик, парень. Сейчас же!

Когда Стюарт сплюнул, и слюна попала на лицо Дасти, Робби потерял всякий контроль. Он закричал во всю глотку, вырвал дробовик из рук Стюарта, схватил его за шею и ослепленный яростью, потащил того из окна пикапа. Что-то хрустнуло, когда бедра Стюарта застряли в окне грузовика и Робби отшвырнул его тело прочь, прежде чем, вопя от мучительной боли, опустился на колени перед Дасти.

— Ты убил моего Дасти, ты убил моего Дасти! — бормотал он снова и снова.

Вся грудь Дасти была разворочена и, когда Робби притянул его к себе, он заметил, как на мгновение, прямо перед самой смертью, затрепетали его веки. Он попытался что-то сказать, но не успел произнести ни слова. Хотя Робби был уверен, что он произнес: "Братишка".

— Дасти, нет! Пожалуйста, не оставляй меня! Пожалуйста, Дасти, пожалуйста ...

Он просидел, прижимая к себе Дасти, почти полдня, пока наконец, у него не кончились слезы. Он осторожно опустил тело Дасти на землю, в последний раз вытер грязь и слюну с его лица, а затем взял свой велосипед из сарая и поехал в офис шерифа, чтобы рассказать им, что наделал его отец.

*****

— Я не хотел этого делать, мистер Стивен, — сказал Робби, пока его слезы капали на стол. — Но он обидел моего Дасти. Он просто забрал его у меня…

Когда в закусочной снова воцарилась тишина, он зарыдал в голос. Мисс Эмили прижав его голову к своей груди, укачивала, словно малютку, утешая его, пока он не начал успокаиваться, сдавленно всхлипывая, словно маленький опустошенный ребенок в теле взрослого человека. Стивен слишком хорошо помнил это чувство.

— Здесь для тебя ничего не осталось, — сказала мисс Эмили, глядя на Стивена. — Тебе лучше уйти.

— Нет, — сказал Робби, высвобождаясь из ее объятий. — Нет, он имеет такое же право находиться здесь, как и любой из этих людей. Дасти очень любил его, — добавил он, подчеркнуто кивнув Стивену. — На что это вы все уставились? — рявкнул Робби в сторону посетителей закусочной, когда увидел, как те глазели на него.

— Робби, — одернула его мисс Эмили. — Следи за своими манерами.

Робби вытер слезы с лица, подчиняясь ее легкому замечанию.

— Да, мэм.

Он посмотрел на Стивена, который растерянно молчал, не в силах ни пошевелиться, ни заговорить, ни даже дышать.

— Он очень любил вас, мистер Стивен, и никому не позволяйте отнять это у вас. Никому! — произнес Робби.

Дверь закусочной распахнулась прежде, чем Стивен успел осмыслить то, что сказал ему Робби. Все, о чем он мог думать, — это письмо, которое Стюарт бросил к ногам Дастина. Письмо...

— Они вернулись, — объявил потный молодой человек, распахнув дверь закусочной.

Все взгляды тут же устремились к Робби. Присяжные заседали всего чуть больше часа, а это означало, что они не стали прерываться на обед, прежде чем принять решение. Тут и там посетители поднимали руки, требуя расчет, в закусочной началось столпотворение, люди спешили оплатить счета и вернуться в здание суда.

Робби и мисс Эмили посмотрели друг на друга. А Стивен сидел, уставившись на стол перед собой. Его совсем не волновало то, что происходило вокруг.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8 9 10 111213 Следующая ⇒