УЖАСАЮЩАЯ СИММЕТРИЯ 3 страница

Слониху, хотела сказать Скалли, но сдержалась. Какая, в сущности, разница?

– Видишь ли, - немного лекторским тоном начала она,— во-первых, уборщики в зале страховой компании были просто в шоке. Они могли не заметить сло... на, потому что он уже удалился от здания, когда они, наконец, смогли подбежать к окнам. С другой стороны, участок дороги, где погиб человек, был очень ярко освещен. Слон пришел из темноты. Ты же прекрасно знаешь, как плохо мы видим, когда смотрим с яркого света в темноту. Немудрено, что они ничего не заметили. Что же касается камер, то я осмотрела их, они устарелые и очень невысокого качества. Они просто-напросто могли не зафиксировать серое на сером фоне стен.

– Вот ты все и объяснила, — тихо сказал Малдер, чуть улыбнувшись.

– Ты не согласен?

– Нет. Эти ребята из ВАО только болтать горазды.

– Не скажи. Эти их съемки — работа, достойная спецагентов. Ты заметил видеокамеру?

– Да.

– Ты понимаешь, что она лежала там не просто так, а наготове?

Малдер не ответил.

– Я не удивлюсь, если у них на ближайшее время запланирована какая-то очередная акция, и они обязательно постараются заснять свой успех.

– Успех в чем?

– Ну, скажем, в попытке освободить кого-то еще. Ты же слышал, как сказал этот Ланг: кто-то нас опередил, и это для нас самое обидное... А тогда пойдет уже совсем иная игра. Мисс Эмброуз проговорилась, что зоопарк испытывает серьезные финансовые затруднения. Если сбежит еще один зверь, его вообще могут закрыть. То-то будет радости активистам ВАО!

– Пожалуй… - согласился Малдер.

– А у тебя иные соображения? — чуть самодовольно спросила Скалли.

– Пожалуй... - повторил Малдер и остановился. Скалли остановилась тоже. Малдер каким-то невидящим взглядом уставился на залитые рыжей дымкой заката бескрайние рыжие холмы, волнами уходящие вдаль.

Когда такое перед глазами, легко поверить, что человек на планете еще не появился, подумала Скалли.

– Когда я смотрел документы зоопарка, я обратил внимание на странную вещь, — сказал Малдер. — Вернее, скажу осторожнее: на вещь, которая показалась мне странной.

– Что такое? — недовольно спросила Скалли. Если Малдер начинает говорить о странных вещах — пора в машину. Но напарник стоял, немигающими глазами глядя то ли в тысячелетия, то ли в звездные бездны...

– За последние три года в зоопарке довольно часты были случаи беременности. И самок тех или иных животных — и ни одна беременность не завершилась благополучно. Ни одна. Причем я так и не понял... отнюдь не всем самкам в зоопарке могли найтись -подходящие партнеры. Непонятно, с кем их спаривали. Ни одной не удалось разродиться. Ни одного детеныша не удалось спасти.

– Ты считаешь, череда неудачных беременностей как-то связана с тем насилием и жестоким обращением, которые якобы творил над несчастными брюхатыми зверушками наш мужественный Эд Митчем?

Малдер помолчал.

– Когда нас вызвали сюда, мне сразу показалось, что название городка мне где-то уже встречалось, — сообщил он потом. — Совсем в другом контексте, по другому поводу... Фэйрфидд. Теперь я вспомнил: в двадцати милях к югу здесь испытательный полигон ВВС. Экспериментальная авиабаза.

Он так это говорил, что Скалли ощутила неприятный, почти мистический холодок.

– Я замерзла, — сказала она, чуть сварливее, чем хотела.

Малдер очнулся.

– Идем в машину, — заботливо сказал он.

Они пошли к машине.

– Хорошо, — сказал Малдер. — Ты и впрямь займись этими лохматыми зверолюбами, а я...

– Что — ты?

– Я вернусь в гостиницу... мне надо посмотреть свои записи.

– Какие записи? — недоумённо спросила Скалли.

Малдер долго не отвечал .И только открывая перед нею дверцу автомобиля, проговорил застенчиво:

– Если я ничего не пугаю, за последние три года следящие системы базы не менее семи раз фиксировали НЛО.

Он это очень вовремя сообщил. Вместо того, чтобы изящно нырнуть в теплый, уютный салон, Скалли сначала зацепилась носком туфли, а потом, потеряв равновесие, ударилась плечом. На сиденье она рухнула, как куль.

– О Господи! — страдальчески сказала она.— Малдер!

Фэйрфилдский зоопарк

Поздним вечером зоопарк — это совсем не то, что зоопарк днем. Поздним вечером он похож на джунгли. Нет людей. Почти нет света, лишь редкие, скупо светящие фонари время от времени нарушают непроглядную тьму, сквозя тонкими немощными лучиками сквозь остатки листвы на ветвях. Не слыхать людских голосов. Из таинственного мрака, кажущегося бесконечным, доносятся вздохи, всхлипы и всхлипы неведомых зверей, то ли спящих, то ли мучимых тоскливой бессонницей... то ли скучающих по заботливым рукам людей, то ли мечтающих вцепиться этим людям в глотки...

Юэн Фредериксен с видеокамерой за плечом перелез через ограду зоопарка там же, где всегда. Он знал, что Каэл нетерпеливо ждет его в штаб-квартире, но не торопился. Суета губительна. И, вдобавок, совершенно не интересна. Правда, то, что Каэл послал его в зоопарк прямо сегодня — это в каком-то смысле тоже была суета. Но тут Юэн понимал вождя и кумира. То, что кто-то другой, а не они, освободил Ганеши, было просто-напросто плевком в героев ВАО. Теперь уже нельзя было ждать и медлить, следовало действовать активней, чтобы вернуть утраченные позиции. Следовало хотя бы найти новую жертву Митчема и зафиксировать ее травмы. А если удастся, то зафиксировать и ее триумфальное освобождение. Которое осуществят бойцы ВАО.

На вечернем общем собрании они прикидывали и так, и этак, и решили, что самым вероятным кандидатом в жертвы Митчема после бегства и гибели Ганеши может быть лишь следующее по величине за слонихой животное зоопарка — здоровенная тигрица с дурацким и не имеющим ни малейшего смысла, невесть откуда взявшимся и кем придуманным именем Уссури.

Пробраться ночью к ее клетке и удостовериться, что на ней есть шрамы — как не быть? конечно, должны быть! — и то не подарок. А уж выпустить ее и при этом остаться рядом, чтобы заснять исторический момент — совсем кисло.

Но на войне как на войне.

Вот и Уссури. Не спит, зараза. Бродит кругами, косит кровожадным глазом... Похоже, зверюга в крайнем беспокойстве. Чует, что ли? Только вот что?

Хорошо, что прутья такие толстые.

Хрена с два различишь тут в темноте ее шрамы...

Хрена с два я ее стану выпускать. Скажу, помешали сторожа.

Юэн взял видеокамеру в руки и приник к окуляру.

Слева и справа от него, по всему зоопарку, нарастал множественный клекот, лай и вой. Словно звери чуяли землетрясение.

Огромная горилла Софи, жалобно попискивая и прикрывая голову гигантскими ладонями, беспомощно прижалась к ногам мисс Эмброуз.

– Что ты, что, детка моя? — сказала мисс Эмброуз, отрываясь от записей. — Не надо так волноваться. Спи, маленькая. Мамочка с тобой!

Софи, беспомощно собрав в младенческую трубочку чудовищные губы, пригибаясь, панически завертела левой ладонью в воздухе. Один и тот же знак показывала она. «Боюсь, боюсь, боюсь, боюсь, боюсь...»

– Какая ты глупышка, — ласково сказала мисс Эмброуз и вновь углубилась в свои дела.

Скалли достала из кармана пальто трубку мобильного телефона и набрала номер Малдера. Тот ответил мгновенно, словно ждал ее звонка. Впрочем, наверное, так оно и было. Скалли подозревала, что Фокс, когда они бывают вынуждены действовать порознь, всерьез беспокоится за нее. Она, конечно, когда ему предстояло нечто опасное, тоже беспокоилась за него,— но как за напарника. А он за нее вдобавок — как за женщину, которую ему, видите ли, надо беречь и охранять. Он, конечно, никогда в этом не признается, — но ведь открыл же он сегодня перед нею дверцу машины. Задумался, забылся, отвлекся — и по допотопной своей привычке не дал ей сделать это самой.

– Малдер, — вполголоса сказала она. — Я в зоопарке. Да, пришлось лезть через забор. Я была права. Полчаса назад сюда забрался со своей камерой белобрысый сподвижник Ланга, как его... Юэн. По-моему, он направился к клетке с тигром. Тут такое творится... Джунгли перед лесным пожаром.

– Я слышу кое-что,— ответил Малдер.— Это звери так орут?

– Да.

– Почуяли освободителя, и не чают, как бы тяпнуть его побольней?

– Не знаю. Но... Фокс, это действительно странно. Тревожно. Будто что-то разлито в воздухе...

– Я выезжаю,— сказал Малдер и отключился. Скалли сделалось спокойней. Это опять был стальной Малдер, без мечтательного взгляда и без НЛО в извилинах. На такого можно было положиться. Скалли запихнула трубку в карман и осторожно пошла поближе к пропавшему за кустами Юэну.

Осторожность эта, вероятно, ее спасла.

Хотя, с другой стороны, она не дала Скалли насладиться поразительным зрелищем. Лишь Юэн Фредерикссен видел, как вокруг силуэта тигрицы, заботливо упакованного его умелой рукой точно в центр видоискателя едва слышно жужжащей камеры, возник ореол. Он стремительно набирал силу,— и вдруг, словно каждая шерстинка тигрицы, в отчаянии разинувшей пасть, запылала ослепительным, тяжелым ртутным светом. Юэн с воплем зажмурился, а когда он сквозь веки увидел, что сияние погасло и вновь открыл еще подслеповатые от светового удара глаза, тигрицы в клетке не было. Юэн ошарашено моргал, смотрел то в видоискатель, то мимо него...

Клетка была пуста.

Бойцов ВАО снова кто-то опередил.

Когда Скалли услышала рычание тигра, она вполне благоразумно замедлила шаги. С того расстояния, на котором она находилась от клетки, ей было не понять, откуда именно звучит злобный, почти истеричный рык.

Это опять-таки мог понять лишь Юэн Фредерикссен. Рык прозвучал у него за спиной.

Когда он это понял, работающая камера выпала у него из рук, а он, прижавшись спиной к прутьям опустевшей клетки, принялся панически озираться. Но он так ничего и не увидел, когда тяжелая, горячая когтистая лапа, будто примериваясь, на касании полоснула его по лицу. Этот удар сбил его с ног.

Помоги!.. — тоненьким голосом взвизгнул боец общества борьбы за права диких животных и задохнулся от густо ударившего ему в лицо смрадного выдоха.

Это было последним, что он успел почувствовать в жизни. Клыков у себя на шее и лап у себя на груди он, в сущности, уже не почувствовал.

Штаб-квартира

Фэйрфилдского отделения ВАО

Каэл Ланг сидел с непроницаемым и гордым видом, словно Наполеон на острове Святой Елены. Вокруг него, понятное дело, суетились со своими мелкими делишками мелкие людишки, - а он должен был как-то общаться с ними, да еще и выполнять хотя бы некоторые их требования и отвечать хотя бы на некоторые их вопросы. Унижение и тоска. От Ланга буквально за милю несло этими чувствами.

– Вы, значит, не знаете, что делал член вашей организации в зоопарке?

– Относительно его намерений у меня нет никаких идей.

Хорошо хоть, пива теперь не просит, неприязненно подумала Скалли. Впрочем, кто бы ему теперь принес?

– Ну, а если я скажу, что видела его видеокамеру днем здесь, у вас?

– Вы видели. Я — нет. Видимо, я ее не заметил, так бывает.

И Ланг положил ногу на ногу.

– Послушайте, мистер Ланг. Тигр пропал. Ваш сотрудник погиб. Для такого принципиального человека, каким вы кажетесь, вы сейчас удивительно равнодушны.

– Человек — животное, и тигр — животное. Они честно охотились друг на друга. Если победил тигр, это только естественно. Вот попробуйте сосчитать, скольких тигров люди перебили — подло, мерзко, с помощью приманок и ружей!

Скалли едва сдержалась, чтобы не закатить водителю народных масс оплеуху. Она чуть помолчала, успокаиваясь, а потом сказала негромко:

– Если я докажу, что это вы послали парня освободите тигра — вы проведете остаток дней в клетке. Как животное. И это будет только естественно.

Ничто не дрогнуло на лице Каэла Ланга.

Открылась дверь, и внутрь заглянул Малдер.

– Скалли! Можно тебя?

С облегчением Скалли вышла из комнаты, где мрачно и величественно восседал Ланг.

– Как меня злит этот тип! — в сердцах призналась она. Малдер ободряюще тронул ее за плечо.

– Да уж... — сказал он. —- Субъект не из приятных. Но ты в порядке?

– Да.

– Успокоилась?

– Да. Что ты хотел сказать?

– По поводу тигра...

– Его нашли наконец?

– Нет. Но я не об этом... Я посмотрел пленку из камеры парня. Камера, упав, продолжала работать, нам повезло — но... понимаешь, Скалли, его убил не тигр.

– Как не тигр? Я же буквально своими глазами... То есть...— она ошеломленно осеклась, помедлила, приводя мысли в порядок, а потом начала размеренно: — Когда я прибежала на крик, тигра уже не было, это так. Но буквально за полминуты до этого я слышала, как он рычит и... извини... чавкает, что ли... Да ты разве не видел труп? Парень был истерзан до смерти! Весь в отметинах клыков и лап!

– Все так, Скалли — только фильм этого не показывает. Ты увидишь... Если только это не трюк. А кто стал бы заниматься такими трюками, и как? Нет... Словом, отчетливо видно, как парня катают по полу, как куски мяса отрываются, но... все это с ним проделывал воздух. Прозрачный воздух.

– Слониха...— пробормотала Скалли.

– Да. Да, Скалли. Именно. Странными свойствами наградил Господь зверей этого зоопарка, ты не находишь?

– Послушай, Малдер... Когда я подбегала. .. подходила... на какое-то мгновение, может, секунды на три... там, за густым кустарником у клеток, зажегся яркий свет. Мне были видны блики, отсветы... я подумала, парень включил мощный подсвет, чтобы улучшить условия съемки. Но теперь соображаю — никакой фонарь не дал бы такого эффекта. Там словно авиационный прожектор полыхнул.

Она замолчала, растерянно глядя на Малдера. И Малдер молчал, мягко глядя ей прямо в глаза. Скалли почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног. Она ощутила беспомощность и отчаяние.

И замок на клетке не тронут, — проговорил Малдер. — И решетка в целости- сохранности...

Фокс,— взмолилась Скалли. — Только ради всего святого — не говори сейчас про тарелки?

Хорошо,, Дэйна, — ответил Малдер и чуть улыбнулся. — Сейчас — не скажу. Сейчас нас ждет мисс Эмброуз. Пора поговорить с ней всерьез.

Едем, — решительно сказала Скалли.

Фэйрфилдский зоопарк

Мисс Эмброуз по-прежнему напоминала гоночную машину. Только, похоже, горючее в ее баке было на исходе. Со своей неизменной папкой в левой руке она, неприязненно глядя на агентов, стояла так, будто изготовилась к последней схватке.

– Я знаю не больше, чем уже рассказала полиции, — безжизненно произнесла она. — Мне нечего добавить.

– Мисс Эмброуз, - негромко и даже как-то задушевно произнес Малдер. — Где вы держите Софи?

На щеках мисс Эмброуз вздулись и опали желваки.

– Софи больна, — ровно ответила она.

– Как вы думаете, можно нам с нею повидаться? Мы вовсе не собираемся ее у вас забирать.

Мгновение мисс Эмброуз поколебалась, а потом повернулась и пошла в глубину помещения, жестом пригласив агентов следовать за собой.

Открылась еще одна дверь.

Никто не назвал бы Софи миленькой. Вряд ли нормальному человеку пришло бы на ум держать это чудовище в собственном доме для. вящего уюта. Но было несомненно, что обезьяна страдает, и сердце Скалли сжалось от сочувствия. Софи неподвижно сидела в отгороженном решеткой углу, прижавшись спиной к стене, опершись о пол одной рукой, положив громадную нелепую голову на грудь, и тихонько стонала. Когда вошли .люди, она подняла на них измученные, влажные глаза, но даже не пошевелилась.

– Что с нею? — спросил Малдер.

– Не знаю,— честно и жестко призналась мисс Эмброуз. — Примерно шесть недель назад мне пришлось забрать Софи из вольера сюда, домой. Она внезапно стала пугливой, грустной, замкнутой... Забивалась в угол и дрожала. Словно перенесла какой-то шок. Но ничего не было! Ничего. Просто однажды утром она стала иной.

– Говорят, вы в состоянии беседовать с ней. Вы не спросили ее, что с ней случилось?

– Господи,— мисс Эмброуз взволнованно прижала руки к груди. Папка сейчас отчаянно мешала ей, но, похоже, она просто не могла с ней расстаться. — Спрашивала миллион раз!

– И что она говорит?

– Какую-то нелепицу. Боюсь — сильный свет. Это надо понимать так, что она боится яркого света.

– Понятно, — сказал Малдер и покосился на Скалли. Лицо Скалли было непроницаемо.

– Как вы разговариваете с ней?

– Я — голосом и жестами. Она усвоила примерно тысячу понятий. Сама она, как вы понимаете, отвечает мне только на языке жестов, я разработала этот язык специально для нее. В ее активном словаре около шестисот слов.

– Богатый словарь. Больше, чем у некоторых людей.

– Ты что, собрался допрашивать гориллу? — спросила Скалли.

– Почему бы и нет? Свидетель как свидетель. С какими только свидетелями нам не приходилось беседовать, Дэйна.

– Я возражаю против термина «допрос»,— сказала мисс Эмброуз. — Говорите просто: побеседовать. Гориллы очень чувствительные существа. А когда я научила Софи говорить, она стала еще ранимее.

– Разумеется, — Малдер взглянул в сторону гориллы. — Прости, Софи, я оговорился. Привычка, знаешь ли... Конечно, мы не собираемся тебя допрашивать. Просто хотим немножко поговорить с твоей наставницей: И, если получится, то чуть-чуть — с тобой.

Обе женщины уставились на неге с одинаковым изумлением.

– Она называет меня мамой, — проговорила мисс Эмброуз.

– Хорошо. Пусть так. Вы не пробовали уточнить у нее, почему же она стала бояться света?

Мисс Эмброуз тяжело вздохнула.

– Вам у вероятно, уже с три короба наплели о моих проблемах. Софи могут отобрать у меня. Полицейские мигалки, прожектора на аэродроме... Я думаю, она все это помнит. И теперь чувствует, что этот ужас может повториться.

Малдер кивнул, но несколько рассеянно, потому что его внимание уже привлекли приколотые кнопками к стене рисунки. Они напоминали вольные абстракции пятилетнего карапуза. Малдер перевел взгляд на мисс Эмброуз.

– Это рисунки Софи?

– Как вы дога... Да. Это рисунки Софи.

– И что же они значат?

– Я не всегда могу сказать... — мисс Эмброуз подошла вплотную к стене. — Далеко не всегда. Наш контакт отнюдь не всеобъемлющ... Например, вот этот я поняла,— она коснулась рукой одного из листков, на котором было изображено нечто вроде коричневого орешка, упакованного в самую сердцевину цветочного бутона. — До недавнего времени... — у мисс Эмброуз перехватило горло от волнения, и она запнулась. Сглотнула. — До недавнего времени Софи очень хотела ребенка. Эта картинка с коричневым шарообразным объектом в центре - явственное выражение этого желания.

– Вы пытались ее спарить? — спросил Малдер.

Глаза мисс Эмброуз метнули пару молний. Однако она смолчала. Но Малдер и сам уже сообразил, что выражение «спарить» царапнуло ее сердце.

– Я долго искала ей подходящего партнера. Но, к сожалению, все самцы, которые в разное время оказывались мне доступны, не произвели на меня благоприятного впечатления. А теперь, учитывая непонятный стресс Софи, я не хочу, чтобы она думала об этом.

– А она? — не выдержала Скалли.— Хочет?

Глаза мисс Эмброуз метнули еще пару молний. Мисс Эмброуз просто-напросто проигнорировала вопрос.

– Пойдемте, — сказала она. — Если вы не против. Мы можем продолжить разговор там. Софи беспокоится.

– Да, конечно, — примирительно сказал Малдер.

– Мисс Эмброуз первой вышла из комнаты с огороженным для гориллы уголком.

– Малдер, — тихонько сказала Скалли, когда они, идя к двери, на миг остались в комнате одни, и мисс Эмброуз, нетерпеливо притопывая и придерживая ручку двери, уже ждала их за порогом. — Тебе не кажется, что ее фраза насчет доступных ей самцов относится, скорее, к ней самой?

Малдер едва заметно кивнул.

Мисс Эмброуз плотно прикрыла дверь в комнату Софи и остановилась. Теперь, вне поля зрения своей подопечной, у нее вновь стал более агрессивный и уверенный вид.

– Чем я могу вам еще помочь? — спросила она, словно уже невесть чем помогла агентам в их расследовании. Но, впрочем, это была не более чем ритуальная фраза.

– Я слышала—сказал Малдер,— в вашем зоопарке есть проблемы с при... — он хотел сказать «с приплодом», но вовремя вспомнил, с кем говорит, и тут же нашелся: — с подрастающим поколением.

Это оказалось более тактично, но менее понятно. Мисс Эмброуз вздернула брови.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду,— устало вздохнув, пояснил Малдер, — что в течение уже довольно длительного времени ни одно животное здесь не приносило потомства.

– Да, это так, — признала мисс Эмброуз. — Но благополучное разрешение от бремени в неволе вообще случается очень редко. Выносить плод среди зевак, показывающих на тебя пальцами… в условиях дефицита душевного тепла, подчас — сидя на цепи... Как вы себе это представляете?

Плохо представляю, подумала Скалли. Но ей почему-то снова показалось, что все сказанное относится к мисс Эмброуз в не меньшей степени, чем к ее подопечным. Слишком уж эмоционально она говорила.

– Вы пытались найти друга для Ганеши? - наконец подыскал подходящую формулировку Малдер.

– Нет,— непримиримо ответила мисс Эмброуз,— Я не хотела ею рисковать.

– Понимаю,— сказал Малдер.— Дай подходящего самца среди тех, которые в разное время были вам доступны, для нее, вероятно, не нашлось.

– Именно так, — с вызовом ответила мисс Эмброуз.

– Скалли,— он повернулся к Дэйне, — позвони, пожалуйста, в ветеринарную клинику, где проводилось вскрытие Ганеши. Я хочу, чтобы ты услышала сама.

– Что услышала?

– Насчет подходящих самцов.

Скалли вынула мобильный телефон из кармана пальто.

– Номер?

– Мисс Эмброуз, напомните, пожалуйста агенту Скалли номер телефона вашей ветеринарной клиники, - попросил Малдер.

– Я не понимаю, чего вы добиваетесь.

– Сейчас поймете. Скалли, попроси их сделать вот что...

По мере того, как Скалли вслушивалась в ответ из клиники, лицо ее заметно вытягивалось. Малдер и мисс Эмброуз могли слышать лишь тоненькое попискивание из трубки, но реакция Скалли была красноречивее слов.

– Ну, что? — спросил Малдер, когда Скалли спрятала трубку. — Я угадал?

– Ганеши была беременна, — медленно проговорила Скалли. — В зародышевой ткани найдена оплодотворенная яйцеклетка. Процесс продолжался каких-то несколько часов и был прерван смертью слонихи. Буквально накануне, перед самым бегством или сразу после него, Ганеши... она... она с кем-то...

Непонятно было, как сказать.

– Это невозможно, — проговорила мисс Эмброуз.

– Ты полагаешь, это постарались ребята из ВАО? — спросила Скалли. Она все не могла придти в себя.

И тут, окончательно потеряв самообладание, мисс Эмброуз истерически захохотала.

– Ланг!.. — выдавила она, заходясь от смеха и слез. - Каэл Ланг... и слониха!!

– Нет, Скалли,— спокойно и печально, стараясь не обращать внимания на истерику мисс Эмброуз, ответил Малдер. — Я не думаю, что это активисты ВАО. Боюсь, это совсем другие.

За те короткие мгновения, пока он говорил, стальная мисс Эмброуз взяла себя в руки. Ничто уже не напоминало о ее короткой вспышке, когда она, обеими руками прижимая свою папку к груди, холодно спросила в пространство:

– Что происходит, в конце концов, в моем зоопарке?

Малдер повернулся к ней.

– То, что в нем происходит, происходит уже довольно давно, — сказал он, — Надеюсь, я скажу вам больше, когда найдется тигр.

Словно в дешевом спектакле, сразу после этих его слов снаружи раздался приближающийся топот бегущего человека. Дверь с грохотом распахнулась, и ввалился Эд Митчем. Он раскрыл было рот, но запнулся, увидев, что мисс Эмброуз не одна. Недобро оглядев агентов, он снова уставился на директрису и сказал:

– Уилла! Тигр нашелся!

Строительная площадка

небоскреба Блэйка.

Деловая часть города

Тигра услышали двое рабочих вечерней смены. Первый рык, раздавшийся из темноты за штабелями, просто насторожил и испугал их. После второго они с воплями кинулись вон. Когда их спросили, видели ли они хищника, один только нервно хихикнул, а другой сказал: «Нам хватило и того, что мы услышали».

Таким образом, вопрос о невидимости тигра, ни для кого, кроме Малдера, впрочем, не стоявший, остался пока открытым.

Когда агенты и мисс Эмброуз прибыли к строительной площадке, вокруг уже толпились возбужденные зеваки и тучи машин, сквозь которые с трудом, оглушая людей сиренами и слепя мигалками, пробралось несколько полицейских автомобилей. У входа на огороженный участок переминались с ноги на ногу и нервно покуривали несколько человек с оружием.

– Ждали только вас, мэм, — сказала один из них, завидев мисс Эмброуз. Другой молча передернул затвор.

– Прошу вас открывать огонь только в случае крайней необходимости, — сказала мисс Эмброуз. В руке у нее был пистолет, стреляющий ампулами со снотворным. — Уссури — очень ценный экземпляр. Я от всей души надеюсь, что мы сможем ее поймать и водворить на место.

Из темноты вышел добравшийся до стройплощадки самостоятельно Эд Митчем с ружьем, вскинутым на плечо. Лицо его было спокойно и сурово.

Все-таки он не похож на эсэсовца, подумала Скалли. Просто сильный, волевой мужчина.

Все-таки он похож на эсэсовца, подумал Малдер. Правда, я видел эсэсовцев только в кино... Он похож на человека, которому никого не жаль.

– Может, нам потом зайти к вам в зоосад и пострелять всех остальных? — издевательски крикнул кто-то из зевак.— Пока они тоже не разбежались?

В толпе захихикали и заулюлюкали.

Лицо мисс Эмброуз окаменело. Эд Митчем шагнул в сторону улюлюканья и, безошибочно определив того, кто крикнул первым, не жалея собственного кулака, вмазал шутнику в челюсть. Весельчак, хрипло ухнув горлом, повалился наземь. Митчем, потирая костяшки, молча вернулся к вооруженной группе. Хохот стих.

– Убери ружье, Эд, — тихо сказала мисс Эмброуз. — Ты не посмеешь стрелять в Уссури.

– Хватит гробить людей, Уилла, — ответил Митчем. — Я посмею стрелять в кого угодно, если под угрозой будет человек.

– Убери ружье. Я тебе приказываю.

Митчем, не ответив, повернулся и первым шагнул в темный провал, мимо кубов кирпичей и штабелей бетонных блоков.

Малдер шагнул было вслед за ними, но Скалли неожиданно ухватила его за локоть. 0н обернулся. Глаза ее пылали.

– Ну уж нет! — тихо, но яростно прошипела она.

– В чем дело, Скалли? — удивился Малдер. Она держала его, не выпуская.

– Мало, что ли, мы лезем под пули, когда это некому делать, кроме нас? Стой здесь!

Малдер усмехнулся.

– Ты забыла добавить: Фокс, к ноге, — сказал он.

Глаза Скалли потеплели.

– Фокс, к ноге, — сказала она.

– Ав-ав, — сказал Малдер.

Из глубины недостроенного небоскреба раздались выстрелы. Толпа заколыхалась и снова замерла.

Значит, скорее всего, тигр уже видим, подумал Малдер. Скалли так и продолжала держать его за локоть, больно прищемив своими крепкими пальцами его кожу. Казалось, ее руку свела судорога.

Тигрицу застрелил Эд Митчем.

Свидетелем развязки стал один из рабочих, застрявший на третьем этаже; он слышал тигра, он видел тигра — и, отгородив себе угол арматурной решеткой, очень похожей на решетку клеток для мелких хищников, ушел в глухую оборону еще часа полтора назад. Когда мисс Эмброуз проходила под ним, он просипел:

– Зверь где-то вон там... я видел...

Зверь, действительно, был приблизительно там. Секундой позже он прыгнул на мисс Эмброуз из темноты.

Рабочий рассказывал потом, что женщина, наверное; сразу оказалась в состоянии ступора— она даже руки с пистолетом не подняла, только стояла и смотрела, как на нее летит, растопырив когтистые лапы, полосатая смерть. И в этот момент откуда-то, сбоку хлестнули выстрелы — один, потам сразу второй. Тигр коротко заревел – и упал к ногам мисс Эмброуз уже мёртвый.

И тогда из другой темноты, из противоположной темноты вышел грузный человек с еще чуть дымящимся ружьем. Постоял мгновение, а потом положил ружье стволом на плечо.

Рабочий рассказывал потом, что потрясенная женщина не произнесла ни слова, а грузный мужчина произнес одну странную фразу: «Не все животные разговаривают на языке глухонемых и малюют слезливые картинки».

Фэйрфилдский зоопарк

День был серым и сумеречным, угрюмым и мрачным. День был, что называется, «глуми»; с самого практичного языка в мире это и переводится как «унылый» или «мрачный»,— но всегда очень хочется перевести как «глумливый». Природа подчас буквально издевается над стремлением всех животных к теплу и свету, к солнцу. А когда на душе черно, солнце особенно необходимо и если именно в это время отнято даже оно — что это, как не глумление?

Малдер постоял несколько секунд у влажных от мороси чугунных ворот, на которых, поверх расписания («Добро пожаловать в зоопарк города Фэйрфилда! Мы ждем посетителей с 10 утра до 5.30 пополудни») висело объявление: «Зоопарк закрыт вплоть до последующих уведомлений».

Потом Малдер пошел дальше.

Все уже произошло. Он понял это, потому что мисс Эмброуз была без папки под мышкой. Гоночный механизм врезался в скалу.

Она подняла на него беспомощные, утратившие фанатичный блеск глаза. Глаза были сухими. Но даже и так — это была уже не вполне мисс Эмброуз. А уж заставить ее плакать.., плачущую мисс Эмброуз можно было бы вместо ее зверей выставлять в зоопарках или музеях.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 789 10 Следующая ⇒