![]()
|
|||||||
ДОКТОР БАДМАЕВ 9 страницаИ все же изучать труды — мало, надо учиться диагностике. Определять болезнь, не прибегая к анализам. Не отрицаю пользу анализов крови, мочи и т. д., однако это уже не тибетская медицина, а — европейская. У нее есть свои заслуги, не будем противопоставлять. При всем том, конечно, нужна личность, хотя бы близкая к Жамсарану Бадмаеву! Но такие, как он, рождаются раз в века. Возвращаюсь к пятидесятым. Последние сталинские годы и, главное, послесталинское время со вспыхнувшими надеждами, когда еще была жива бабушка (и они с мамой приготовляли шижет),— это время вспоминается мне как лучшее в жизни. Тот рашетовский период в отцовском доме был неповторим. И — верю — отец-мученик был бы рад, если б Господь открыл ему возможность увидеть нашу жизнь в построенном им доме. Бабушка дожила до счастья увидеть своих правнучек — моих дочерей Наташу и Катю. И, лаская их, отыскивала в детских личиках черты Востока.
ИЗ ЗАВЕЩАНИЯ П. А. БАДМАЕВА Июля 25. 1920 года (диктовано за четыре дня до смерти). Любезнейшая жена Елизавета Федоровна! Случайным образом брак наш не был освящен ни гражданским, ни церковным законом, несмотря на мои хлопоты <...> Мы пятнадцать лет прожили совершенно разлучно, тогда как Вы, Елизавета Федоровна, пятнадцать лет тому назад связав свою жизнь с моей, приняли на себя обязанности не только хозяйки дома, но и помогли мне управлять моей санаторией на Поклонной горе, а равно всем моим имуществом на Мызе. А главное — вы мне принесли неизмеримую пользу тем что' интересуясь тибетской медициной, изучили ее столько, сколько возможно под моим руководством, и, заведуя в качестве моей помощницы всей аптекой тибетской медицины, поставили ее на высокую степень порядка и, притом помогая мне во время моей практики в приеме моих многочисленных больных, сумели извлечь из этого глубокое значение врачебной науки Тибета под моим руководством на практической почве до такой степени, что во время моего сидения в Крестах, в Свеаборге, на Шпалерной, в Военной тюрьме и наконец в Чесме в продолжение двенадцати месяцев самостоятельно принимали больных и приобрели множество сторонников из новых больных, которые меня не знали. Таким образом, Ваша практическая деятельность, на основании которой Вы приобрели своих собственных клиентов дает мне право признать в Вас знатока той великой науки, которую я хотел сделать достоянием Европы. Так как я в преклонном возрасте, не знаю ничего о будущем и желаю, чтоб эта медицина сделалась достоянием европейской науки, то я просил Вас, когда в нашем Отечестве наступит мир и когда можно будет проезжать повсюду и выезжать за границу, то ехать в Монголию, на мою родину, и ознакомиться с теми лицами, которых я укажу, приобрести все, что необходимо для тибетской аптеки для того, чтобы ими пользоваться в России и чтобы ознакомить с ними европейский ученый мир. Лица же на которых ^ укажу, живут в Монголии, в Тибете, в Северном Китае и с большим удовольствием по моей рекомендации окажут Вам содействие во всех Ваших делах, касающихся врачебной науки Тибета<...> Пятнадцатилетняя наша совместная работа на практической почве при приеме больных и Ваша самостоятельная работа над тибетской аптекой в области фармакологии и фармакогнозии дает Вам право быть полным хозяином аптеки тибетской медицины со всеми принадлежностями и материалами. Вы все время руководили составлением лекарственных веществ для больных-дозировка лекарств Вам хорошо известна, с какой целью каждое лекарство принимается. Вы хорошо знаете и с большой пользой употребляли составленные Вами лекарства для больных и приобрели этим личных сторонников. Поэтому никому другому не могу поручить аптеку, как только Вам, так как она является собственностью как моей, так и Вашей.
ЖУД-ШИ
Я взял у этой науки все, что под силу было мне, и старался передать окружающим, А сколько в ней еще неисчерпаемой истины и законов для долголетней счастливой жизни! Бадмаев
«ЖУД-ШИ»
в переводе П. А. БАДМАЕВА1
Еще недавно европейская медицина свысока взирала на традиционные восточные медицинские системы, считая, что они принадлежат более религии, чем науке. В последние два десятилетия положение резко изменилось. С одной стороны, это несомненно заслуга востоковедов, лингвистические и этнографические исследования которых пробудили интерес к наследию Востока у врачей-европейцев. С другой стороны, большую роль сыграла практическая потребность расширить арсенал эффективных лекарств за счет средств природного происхождения, к которым человечество более адаптировано, чем к синтетическим химиопрепаратам, и найти методы стимуляции собственных защитных сил организма. Всемирная организация здравоохранения признала актуальность и перспективность изучения традиционных медицинских систем и разработала целую концепцию интеграции новейших научных и насчитывающих многовековую историю методов лечения и профилактики. Правда, эта идея все еще встречает сопротивление со стороны некоторых представителей здравоохранения. Но, по мнению генерального директора ВОЗ Халфдана Малера, «только лица с недостаточно широким кругозором могут считать, что обеим системам нечего передать друг другу»2. Каким же долгим и трудным был путь к постижению этой очевидной сегодня истины! Наглядным свидетельством тому являются страницы истории тибетской медицины в Восточной России. В Россию тибетская медицина проникла вместе с буддизмом из Монголии и получила широкое распространение в Калмыкии и Забайкалье, Специальным медицинским знаниям бурятские ламы с самого раннего возраста обучались в монгольских и тибетских монастырях, а затем медицин-
(Все материалы этой части печатаются во фрагментах по кн.: Основы врачебной науки Тибета. «Жуд-Ши».— М.: Наука, 1991. Тексты П. А. Бадмаева приведены в соответствие с современной орфографией. (Примеч. ред.) Малер X. Жезл Эскулапа//Здоровье мира.— 1978.— № 2,—С. 3.)
кие школы [возникли] и при дацанах (буддийских храмах) на территории Бурятии. Там же было налажено печатание книг—ксилографов.<.„> На два обстоятельства — наличие центров по подготовке врачей и специальной литературы — нам хочется особо обратить внимание читателя. Дело в том, что тибетскую медицину многие ошибочно считают народной. Этому способствует путаница, имеющаяся в литературе, где понятия «народная» и «традиционная» медицина разграничиваются редко. Иногда даже можно встретить такое словосочетание, как «традиционная народная медицина». Оно неверно по существу. Народная медицина не имеет письменных источников, ее секреты передаются изустно, и потому многие из них к настоящему времени утрачены. Традиционная же медицина связана с появлением отдельных центров мировой цивилизации, ее каноны зафиксированы в письменной форме, для ее представителей врачевание является профессией. Традиционные медицинские системы обычно оказывались в сфере влияния господствующей религии. Формирование тибетской медицины было тесно связано с буддизмом, что, естественно, наложило па нее свой отпечаток и вызывало предвзятое отношение европейских врачей.<...> ...Европейцу проникнуть в суть тибетской медицины нелегко, даже владея языком ее оригиналов. Фундаментальные источники тибетской медицины формировались в течение длительного времени. В результате многие понятия и термины утратили исходный смысл, а сама основополагающая доктрина обросла целой системой комментариев и дополнений. Будущие эмчи-ламы (тибетские врачи) проходили длительную подготовку под руководством наставника, от квалификации которого и зависел объем получаемых ими знаний. Европейские же исследователи нередко составляли суждение о возможностях тибетской медицины на основе знакомства с малообразованными ламами. Кроме того, существенные препятствия на пути к более глубокому изучению предмета создавал запрет передавать содержание священного писания (а медицинские книги считались священными) непосвященным лицам. Европейские исследователи... немало изумлялись этому правилу, считая его проявлением религиозного фанатизма. Со столь однозначной оценкой согласиться нельзя, ибо такой подход свидетельствует о высоких требованиях к личности врача, который должен обладать не только глубокими знаниями, но и определенными нравственными качествами. Учение о профессиональной этике составляет важный раздел тибетской медицины. Одно из непременных условий — поклонение своему учителю, которого надо чтить как Бога, воспринимать его наставления как священное учение, подражать ему во всех поступках.<...> Основным каноническим источником тибетской медицины, ее главным руководством является четырехтомный трактат «Жуд-Ши»... Текст первых двух томов «Жуд-Ши» в переводе П. А. Бадмаева |был в полном объеме опубликован при его жизни и во фрагментах представлен в данной книге), он не нуждается в комментариях, написан ясным языком.<...> Что касается третьего и четвертого томов... то здесь дело обстоит сложнее. Они еще не расшифрованы, и мы имеем лишь общее представле-ние о них со слов тибетских эмчи-лам. Есть предположение, что обнаруженная... в архиве Бадмаева рукопись на русском языке, написанная рукой переписчика, с правкой, сделанной рукой самого Петра Александровича...— это его перевод третьего тома «Жуд-Ши», который он не успел издать... Если так, то это открытие, и весьма значительное. Предварительная экспертиза показывает, что рукописи почти девяносто лет. Будем ждать ее (выхода в свет]. Третий том... практическое руководство по терапии. В нем освещена вся общая и частная патология по систематике тибетской медицины: 404 группы болезней, классифицируемых по этиологии, патогенезу, локализации, полу, возрасту, симптоматике и лечению. Весь материал, за исключением первой вводной главы, разделен на 15 разделов <...> Четвертый том... состоит из 27 глав. В них описываются методы диагностики по пульсу, по составу мочи, фармакотерапия и рефлексотерапия. <...> Книга «О системе врачебной науки Тибета»... авторизованный перевод первых двух томов «Жуд-Ши» с исторической справкой и комментариями, увидела свет в 1898 г. В предисловии к ней Бадмаев уведомлял читателей, что готовит к изданию последующие выпуски с изложением вопросов частной терапии и хирургии, а также фармакогнозии (так называется наука о лекарственном сырье) и фармакологии. Немало сил затратил Петр Александрович на подготовку второго издания книги, которое вышло... в 1903 г. Во введении к «Главному руководству по врачебной науке Тибета «Жуд-Ши» он прокомментировал основные положения с позиций европейской медицины... Представляя на суд читателей свой первый печатный труд, П. А. Бадмаев высказывал сожаление, что «европейские ученые врачи слишком заняты каждый своей специальностью, чтобы уделить время на изучение врачебной науки Тибета». В то же время он понимал, что «искать истину, выработанную и изложенную где-то там, в далекой Азии, на языках, мало кому понятных»,—труд тяжелый и неблагодарный, и искренне надеялся, что его работа привлечет внимание медицинских кругов и поможет составить верное представление о тибетской медицине. Книга получила высокую оценку известного терапевта того времени профессора С. М. Васильева, который возглавлял... клинику Дерптского университетам..> Особо профессор Васильев отметил важное значение профилактической направленности тибетской медицины. Однако нельзя сказать, что попытка П. А. Бадмаева популяризировать врачебную науку Тибета встретила в медицинской среде лишь благожелательную реакцию. Многие врачи продолжали считать тибетскую медицину сплетением зачаточной, архаической науки с невежеством и суеверием, а самого Петра Александровича — шарлатаном. Иные критики выискивали в книге непонятные или неверные с их точки зрения положе ния и на этом основании подвергали сомнению всю работу, другие даже не утруждали себя необходимостью ознакомиться с предметом своих нападок. <...> Надо сказать, что в те годы в условиях штатной медицины и частного владения аптеками между врачами и фармацевтами постоянно возникали споры о том, имеет ли право врач в необходимых случаях сам приготовлять нужное лекарство. Порою такие споры приобретали достаточно ожесточенный характер и выплескивались на страницы газет и журналов. Врачи со своей стороны обвиняли фармацевтов в том, что иные из них считают возможным давать клиентам медицинские советы и рекомендации, по своему усмотрению те или иные лекарственные средства. Яркий пример подобного рода представляет полемика между газетой «Врач» а журналом «Фармацевт». В одной из заметок, опубликованных в «Фармацевте», упоминался врач Б., который «снабжает своих больных лекарствами в виде завернутых в бумажки корешков и порошков, взимая общую плату за визит и лекарство». Автор заметки утверждал, что это «гораздо большее зло, чем если аптекарь за неимением врача даст больному тот или иной совет». Редакция «Врача» позволила себе не согласиться с этим выводом, а кроме того, потребовала огласить фамилию Б. Журнал отказался это сделать, мотивируя тем, что газета прекрасно знает, о ком идет речь. Вопрос, разумеется, был не в конкретной личности, ибо в последующих публикациях «Врача» речь шла о том, что в определенных случаях, например для приготовления органотерапевтических препаратов, вакцин и сывороток, требуются специальные знания, которых нет у фармацевтов. В ответ редакция «Фармацевта» язвительно отвечала, что те, которые берутся за приготовление лекарств без «изучения фармации научно и практически, а лишь благодаря тому, что слушали курс патологии во всех ее родах и видах, были, есть и будут шарлатанами и вредными членами в деле охранения народного здравия». Поскольку упоминавшийся выше врач Б. был не кто иной, как Петр Александрович Бадмаев, появление в печати критических замечаний в его адрес со стороны коллег-врачей стимулировало и новые нападки фармацевтов. Так, магистр фармации Е. А. Альтгаузен, который не мог смириться с тем, что Бадмаев держит собственную аптеку, разразился в его адрес разгромной статьей в журнале «Фармацевт», благо сам являлся его редактором-издателем. Альтгаузен называл книгу Бадмаева «абракадаброй, от одного чтения которой человеку, имеющему хоть малейшее представление о медицине, может не поздоровиться», не скрывая, впрочем, при этом, что «не взял на себя труда изучить ее». Естественно, что, не вникнув в содержание работы, он не смог выдвинуть против нее сколько-нибудь серьезных аргументов, зато в полной мере дал волю своему негодованию. Принятую в тибетской медицине классификацию лекарств он оценил как «абсурд, о котором говорить даже противно», а относительно применяемых Бадмаевым лекарственных средств прямо заявил, что тибет- ского в них очень мало и что подобную медицину можно с полным правом именовать «зулусской, готтентотской или бушменской». Скрыть или хотя бы завуалировать истинную причину столь злобных и грубых выпалов автор статьи не счел нужным: по его подсчетам выходило, что петербургские аптеки лишились по вине Бадмаева возможности изготовить «300 тысяч нумеров рецептов». Так Е. А. Альтгаузен разоблачил сам себя. Справедливость требует сказать, что далеко не все критики руководствовались столь меркантильными соображениями. Просто европейским врачам нелегко было понять специфику восточной медицины. Раздражала и безапелляционность Бадмаева, который сам, имея европейское медицинское образование и признавая его в своих трудах доказывал, однако, преимущества врачебной науки Тибета. Отличительной чертой тибетской медицины, по учению П. А. Бадмаева, является концепция целостного организма и системный подход; врачебная наука Тибета, если можно так выразиться, лечит не болезнь, а больного. Свои лечебные и профилактические рекомендации тибетские врачи строят с учетом конституциональных признаков и темперамента пациента. В «Жуд-Ши» говорится, что все жизненные функции в организме зависят от деятельности трех систем: «рлунг» (по-бурятски «хи»), «мкрис» (по-бурятски «шара») и «бад-кан» (по-бурятски «бадган»). Система «рлунг» способствует дыханию, выдыханию, движению, возможности работать, выделению нечистот, движению семи основных сил организма, уяснению ощущения органов чувств и воздействует на физическое состояние тела. Система «мкрис» находится в поте и крови. Она содействует пищеварению, отделяет питательный сок и отбросы. Находится в тесной связи с телесной теплотой, придает основу силам, содействует ясности и деятельности духа и порождает сознание, разумноесть, желание, дает возможность видеть образы предметов, производит отчет-ливую «ясность кожи». «Бад-кан» с питательным соком циркулирует в мягких тканях, костном мозге, легких, почках. "Патологические состояния «рлунг», «мкрис» и «бад-кан» названы в «Жуд-Ши» тремя основными причинами, приводящими к болезням. Они в свою очередь связаны с четырьмя обстоятельствами, способствующими усилению или ослаблению течения болезней. Эти четыре обстоятельства суть время года, влияние злых духов, характер питания и образ жизни. Преобладание тех или иных функций зависит от возраста («бад-кан» у ребенка, «мкрис» у юноши, «рлунг» у старца) и сезона (летом чаще наблюдается Расстройство рлунг, осенью «мкрис» весной— «бад-кан»). Европейские врачи отнеслись к этим представлениям скептически. Так, [доктор] Н. В. Кирилов [неутомимый исследователь Забайкальского края и Дальнего Востока], называя упомянутые три системы эссенциями, иронизировал по поводу того, что тибетский лекарь, чтобы установить причину болезни, должен определить, «какая эссенция взбунтовалась, преобладает, а для лечения усилить прочие и тем сократить первую». Современные же исследователи рассматривают «рлунг», «мкрис» и «бад-кан» как физиологические регулирующие системы организма. Так, функциональная роль «рлунг» заключается в регуляции всех процессов жизнeдeятeльнocти, включая психические, двигательные, пищеварительные, выделительные и т.д. «Мкрис» представляет собой гуморальный механизм регуляции, участвующий в энергетических процессах.) «Бад-кан» является регулятором водного и жирового обмена. Тибетская диагностика была тесно связана с представлениями о болезни, причинах и механизмах ее развития. Ее основу составляло детальное и скрулулезное обследование больного и разработанная методика его опроса, причем первую информацию врач иногда начинал собирать, еще не видя своего пациента. Правила предписывали ему расспросить человека, корый пришел пригласить его к больному, на что тот жалуется, чем ею лечили, когда он заболел и какой врач его лечил. Это | разумное положение вызвало насмешки критиков, считавших, что врачи, «прибегающие к предварительным справкам у лакеев, пользуются недостойными средствами». Еще большие нападки вызвали те строчки в книге Бадмаева, где го ворилось, что опытные и искусные «врачи, определяющие расстройство организма с первого взгляда, пользуются известностью». По этому поводу [доктор] А. А. Лозинский ехидно замечал: «Я знаю, что, например, г. Бадмаев па своих приемах тоже не любит отнимать у себя «драгоценного» времени и определяет болезни по одному взгляду даже у тех больных, о которых мне заведомо известно, что с их прислугою г. Бадмаев ни разу не совещался. Да и трудно было бы иначе принять в 1897 го; у 10 844 человека и раздать им 179 293 порошка!» Но тем не менее это так! После многолетней практики П. А. Бадмаев действительно определял болезнь пациента с первого взгляда — по цвету кожи, пигментации голосу, наконец, с помощью пульсовой диагностики... А удивление А. А. Лозинского понятно: врачу средней квалификации всегда трудно понять мастера. Особое диагностическое значение в тибетской медицине имело определение пульса. Опытный врач может распознать до 360 его разновидностей. Однако искусство пульсовой диагностики ставилось европейцами под сомнение. «Хитра наука о биении жил, которые исследуются нe только на предплечье, но и на многих других частях нашего тела. С серьезным видом... медик изучает пульс: если он пуст — виновато хи, если он очень частый, полный, то надо искать причины в шаре, если же медленный и вялый, то Зв бадгане… Конечно, ловкие люди весьма часто поражают при этом но воображение доверчивых пациентов, отгадывая по пульсу такие подробности, которые добыты стороной»,— писал в одной из работ, посвященных критик? тибетской медицины, Н. В. Кирилов, Я заключал свои рассуждения ошибочным выводом о том, что «глава об исследовании пульса не имеет связи с общей теорией тибетской медицины и по существу стоит вне области науки». Между тем сегодня уже не вызывает сомнения, что между «языком» пульса и состоянием внутренних органов существует тесная связь. Многочисленные показатели пульса — частота, ритм, высота пульсовой волны, длина и форма, пауза между волнами, степень продольной и поперечной вибрации и другие несут ценную информацию, которая позволяет поставить диагноз в ранней стадии заболевания. В настоящее время ведутся разработки программ автоматизированного машинного анализа данных, полученных с помощью специальных датчиков. Основные принципы тибетской фармации... также воспринимались европейскими исследователями с большим скептицизмом. Например, отличительной чертой тибетских рецептурных прописей является их многокомпонентное, которая объясняется своеобразием представлений о причинах и сущности болезней. До недавнего времени европейцы воспринимали сложность тибетской рецептуры как результат эмпирического подхода к составлению лекарственных смесей. Эта точка зрения очень четко сформулирована [тем же] Н. В. Кириловым: «Желая угодить теории и каждый раз подействовать на все три эссенции — хи, шару и бадган — на случай, если не разберешь, какая у них бунтует,— ламы изобрели страшно сложные рецепты, иногда смеси из 30—60 средств и более. Действующее начало, эмпирически найденное, обыкновенно бывает так затемнено разными прибавочными по теории, что иногда нельзя добраться, какой выйдет результат,— успокоит ли данная смесь благодаря присутствию наркотического средства или же еще больше возбудит нервную систему». Подобная точка зрения высказывалась и в более поздних работах, причем ее разделяли не только противники, но и сторонники тибетской медицины. И лишь в последние годы принцип составления смесей получил рациональное объяснение. В начальных стадиях острых заболеваний применялись малокомпонентные, а при хронических заболеваниях — много-компонентные смеси.» Первые назначались по принципу коррекции системных нарушении и являлись базой для конструирования многокомпонентных лекарств: к основному составу добавляли те или иные ингредиенты, руководствуясь системно-органным и симптоматическим принципами. И наконец, нельзя не сказать хотя бы несколько слов о различных методах внушения и психорегуляции, которые широко применялись в тибетской медицине. Недальновидные критики расценивали это как ее слабость, считая, что сами лекари «мало верят в свою запутанную систему лечения медикаментами» и потому «жадно бросаются на пользование внушением». При этом они допускали еще одну ошибку, полагая, что «область функциональных расстройств, поддающихся внушению, невелика». Методы психорегуляции являются мощной профилактикой функциональных расстройств, а эффективность прямой и опосредованной психотерапии доказана при очень широком спектре самых различных заболеваний. Вероятно, приведенных примеров достаточно, чтобы понять, почему попытки П. А. Бадмаева пропагандировать средства и методы тибетской медицины натолкнулись на непонимание и неприятие со стороны многих врачей. Остается добавить, что критика и разного рода наветы в адрес П. А. Бадмаева шли не только от медиков, но и от высокопоставленных особ. Князь Феликс Юсупов писал в своих воспоминаниях, что Балмаев «выдавал себя за высокообразованного врача, но по русским законам медицинская практика ему не была разрешена. Тем не менее он тайно принимал больных и так как очень дорого брал и за свои советы, и за лекарства, которые, кстати, сам и изготовлял, то составил себе довольно большое состояние». Однако все это не соответствовало действительности. Петру Александровичу, человеку огромной эрудиции, окончившему Восточный факультет Санкт-Петербургского университета и Медико-хирургическую академию, не было нужды выдавать себя за кого бы то ни было. Абсурдность утверждения о тайном приеме больных также очевидна. Бадмаев не только регистрировал в специальном журнале всех обращавшихся к нему за помощью, но и публиковал данные о количестве пациентов в разные годы. Так, в конце его первой книги помещены в виде приложения к тексту «Цифровые данные о числе посещений больными Тибетского врачебного кабинета с 1875 по 1897 год». (Именно эти сведения, как уже говорилось выше, вызвали особое раздражение одного из критиков.) А вот врачебную тайну, не в пример многим европейским коллегам, он хранил свято, соблюдая принципы профессиональной этики, которым тибетская медицина придает большое значение. Не соответствует истине и утверждение о дороговизне приготовляемых Бадмаевым лекарств. За порцию, рассчитанную на курс лечения, он брал от 1 до 10 рублей (цена одной дозы составляла 10 коп.). А ведь надо учесть, что все лекарственные смеси состояли из множества компонентов (в отдельных случаях их число доходило до 6 десятков)), причем сырье закупалось на Востоке. Для сравнения скажем лишь, что коробка горчичников в 12 листов стоила 35 копеек, а цена дюжины флаконов средства против перхоти составляла 18 руб. Попытки продолжить изучение тибетской медицины и практику по системе врачебной науки Тибета продолжались и в 1920—1930-е годы. Там же, где принимал П. А. Бадмаев, на Литейном, 16, прием больных продолжали его жена Елизавета Федоровна Бадмаева и врач Вера Ивановна Наумова. Но хотя здесь хранились традиции Бадмаева, однако само имя Бадмаева практически не упоминалось, ибо в первом же издании Советской энциклопедии (1926, т. IV) он был охарактеризован как крупный аферист, друг Распутина и даже инициатор русско-японской войны, хотя в действительности Бадмаев [предупреждал] Николая II об опасности войны с Японией. <...> Нет никаких сведений о П. А. Бадмаеве в первом и втором изданиях Большой медицинской энциклопедии, и лишь в третьем издании в библиографии к статье «Медицина Тибета» приведены оба издания выполненного им перевода «Жуд-Ши». Попытку добиться официального признания тибетской медицины предприняла в середине 1930-х годов группа ученых-востоковедов и врачей. Инициатором этого начинания был племянник Петра Александровича, выпускник Военно-медицинской академии Николай Николаевич Бадмаев, который прошел специальную подготовку под руководством дяди. Попытка эта закончилась трагически. Большинство ученых-востоковедов и лам, практических знатоков тибетской медицины, в 1937— 1938 гг. были репрессированы, а сами трактаты уничтожены. Трагически погибли Н. Н. Бадмаев и профессор А. М. Позднеев, автор учебника по тибетской медицине. На долгое годы тибетская медицина оказалась под запретом. Изучение тибетской медицины было возобновлено в нашей стране лишь в 1960-е годы, когда в Бурятском филиале СО АН СССР началось источниковедческое и экспериментальное ее изучение. К настоящему времени разработаны методологические основы дальнейших исследований. Следует, однако, признать, что результаты пока скромны. Нет яркой фигуры, нет личности, которая двинула бы науку вперед. В свете этого нам хотелось бы закончить статью возвращением к фигуре П. А. Бадмаева. Надо признать, что его 47-летняя подвижническая научная и практическая деятельность до сих пор не оценена по достоинству. Он явился не только первым переводчиком на русский язык таинственной книги «Жуд-Ши», но, будучи талантливым диагностом, лечебником, он своим титаническим трудом открыл европейцам врачебную науку Тибета. Имя его — врача, ученого — известно во многих странах Запада и Востока. Созданная П. А. Бадмаевым школа диагностики, а также лечение им таких трудноизлечимых болезней, как аллергия, заболевания желудочно-кишечного тракта, почек, печени, наконец, тибетские лекарства, дозированные им,— все это нам нужно сегодня. Отсюда и вновь возникший интерес к фигуре П. А. Бадмаева и его учению.
Старший научный сотрудник Института экспериментальной медицины АМН СССР, кандидат биологических наук Г. //. Грекова
ГЛАВНОЕ РУКОВОДСТВО ПО ВРАЧЕБНОЙ НАУКЕ ТИБЕТА «ЖУД-ШИ»
ПРЕДИСЛОВИЕ
Индия, Тибет, Кукунор, северо-западная часть Китая, Монголия— юго-восточная часть Туркестана, бурятские и калмыцкие степи являются колыбелью и ареной деятельности представителей врачебной науки Тибета. Народы этих стран хотя тысячелетиями пользуются ее услугами при своих недугах и относятся к ней с полным доверием и уважением, но еще не сознают великого значения этой науки для человечества вследствие многочисленных условий, препятствовавших их общему развитию и послуживших причиною отсталости этих стран от других культурных народов. Отсталость эта, конечно, зависит от руководителей народов, населяющих поименованные страны. Руководителями буддийско-ламайского востока являются ламы (духовные лица — монахи). Многие из лам принимают на себя роль врачей, так как врачебная наука входит в число отраслей знания, изучаемых ламами в своих монастырях или у отдельных лиц, считающихся знатоками этой науки. Лам, изучающих врачебную науку в полном ее составе, весьма немного на всем ламайском востоке. Зато чрезвычайно много лам, не знакомых с основами врачебной науки, а врачующих по установленной рецептуре и по «тарни».
|
|||||||
|