ДОКТОР БАДМАЕВ 2 страница

Главное финансирование этого предприятия брал на себя бакинский нефтяной король Манташев. Почему предприятие это не было осуществлено, я не знаю. Интересно во всяком случае, что более 50 лет тому назад Петр Александрович выработал проект сооружения железной дороги, которая строится только теперь. Что касается поездки... в Пекин, то она произошла до моего знакомства с Петром Александровичем. Ездил он в Пекин по заданию правительства. Цель поездки и результаты ее мне не известны».

«ЖУД-ШИ» — ПОИСТИНЕ СВЯТОЕ НАСЛЕДИЕ

С Витте Петр Александрович делится своими мыслями о врачебной науке Тибета.

Из письма Бадмаева Витте от 13 февраля 1893 года:

«Его императорское величество, августейший мой крестный отец (Александр III.— Б. Г.) благосклонно относился к моим занятиям по медицине, и я имел счастье неоднократно докладывать о моем намерении ознакомить образованный мир с тибетской медициной; но обширность литератур тибетской и европейской медицины, с которыми я обязан был ознакомиться, чрезвычайная важность предмета, когда речь идет о здоровье отдельного человека, семьи, общества и государства,— все это не позволяло спешить с печатанием моих трудов.

Я приготовил уже к печатанию руководство тибетской практической медицины и хирургии в переводе на русский язык с комментариями и намерен скоро издать его. (Речь идет о «Жуд-Ши».— Б. Г.)

Со времени выхода первого подлинника этого классического руководства — около 3000 лет — и со времени выхода предлагаемого мной в переводе руководства — с лишком 1000 лет — никогда тибетская медицина не отступала от своего разумного направления. В распоряжении этой медицины находятся средства, употребляемые с успехом для страждущего человечества, выдержавшие без изменения критику 1000 лет и критические отношения миллионов больных.

В самом Петербурге с начала моей практики, с 1875 года, по август месяц 1892 года я лицом к лицу стоял против 227 тысяч 506 посетителей, обращавшихся ко мне за медицинской помощью. А с 1886 года по август месяц 1892 года, с тех пор как стал вести отчет в письмах, получил из 79 губерний и областей 6 тысяч 489 писем; с 1886 года при 179 различных лекарствах употреблено 1 миллион 816 тысяч 630 порошков.

Всеми силами стараюсь избегать покровительства печати и вообще покровительственной системы, несмотря на мое близкое знакомство со многими представителями власти, науки, литературы и печати...

В настоящее время как в обществе, так и главным образом во врачебном сословии слышен ропот, что я умышленно, для личных целей, не желаю поделиться средствами тибетской медицины, которой я обязан своими успехами. Очевидно, наступило время к печатанию моих трудов...>>

Вспоминает Евгений Иванович Вишневский. Его письмо от 27 декабря 1955 года:

«Моя работа у Петра Александровича Бадмаева в качестве помощника, секретаря заключалась в том, что я участвовал в переводе на русский язык древних тибетских рукописей по медицине. Работа эта проводилась по утрам до отъезда Петра Александровича в город на прием больных. Собирались мы в комнате с круглым столом, рядом со столовой. Туда приносили коробки, в которые уложены были рукописи. Длина рукописи (очевидно, листа.— Б. Г.) около метра, а ширина около 20 см. Текст рукописи изложен был строчками, шедшими не слева направо, как это делается теперь, а сверху вниз столбиками поперек листа. Коробки с листами рукописи привезены были из какого-то дацана (буддийского храма.— Б. Г.) старым ламой в желтом халате.

Самая работа протекала так: на круглый стол ставили коробку с листами рукописи и приводили старика ламу. Его сопровождал молодой лама. Старика усаживали в кресло за столом, а молодой лама становился за кресло старика. У молодого ламы в руках был синий шелковый платок, которым он в необходимых случаях утирал нос старика. Меня заинтересовало, почему старик сам не вытирает свой нос, а держит для этого человека. Петр Александрович объяснил мне. что старик признан святым при жизни. Он не хочет лишним движением руки причинять вред живым существам, бесконечное количество которых имеется в воздухе. После такого разъяснения я успокоился. (Один из заветов буддийского учения состоит в следующем: не делай зла никому, даже камню.— Б. Г.). Вынутый из коробки лист клали перед ламой. Он читал написанное и тут же переводил его с тибетского на бурятский язык. Петр Александрович, не садясь за стол, на ходу переводил слова ламы на русский язык. Трушлевич (тоже секретарь Бадмаева.— Б. Г.) и я сидели за столом в разных точках, друг против друга. Мы записывали то, что говорил Петр Александрович. Когда же заседание оканчивалось, я с Трушлевичем сравнивали свои тексты, делали необходимые поправки, излагали записанные фразы и согласовывали затем свою работу с Петром Александровичем. Работа наша длилась много дней. Результаты се были затем изданы в виде книги под названием «Жуд-Ши».

Первое издание на русском языке вышло в 1898 году. Бадмаев не просто перевел «Жуд-Ши», а развил эту теорию и применил ее на практике. Примерно треть книги — 80 страниц — занимает труд самого Петра Александровича. Он дает свою трактовку учения, а также исторические сведения о врачебной науке Тибета. В сущности, это книга о том, как жить долго-долго, оставаясь здоровым человеком и ощущая все радости жизни.

Из введения Бадмаева к «Жуд-Ши»:

«Прежде чем говорить о Цо-жед-шонну как авторе «Жуд-Ши», считаем нужным объяснить само название «Жуд-Ши» и кажущуюся легендарность первой главы первой книги этого сочинения.

«Жуд-Ши»... в переводе означает: «Сердце Нектара, восьми-ветвистые четыре основы специальной терапии».

Название «Сердце Нектара» указывает, что в «Жуд-Ши» изложены основные взгляды врачебной науки.

Восьмиветвистым это сочинение называется потому, что излагает учение о восьми предметах: I) об организме взрослого человека, 2) о женщинах, 3) о детском организме, 4) о нервно-истерических субъектах, 5) о язвах и ранах, 6) об отравлениях и ядах, 7) о старческом организме, 8) о поддержании и укреплении старости. <...>

Ламы предполагают, что «Жуд-Ши» проповедовал сам Будда Сакья-Муни...»

Легендарный автор «Жуд-Ши» Цо-жед-шонну, по преданию, был сыном Бамбасарра — царя индийского города Саравасти — и купеческой дочери, жившей с ним в морганатическом браке. Цо-жед-шонну в юности изъездил Восток, всюду изучал внутренние болезни и хирургию и даже научился приемам, необходимым для вскрытия черепа... Затем он вернулся на родину, стал лечить людей и прослыл великим целителем. Все свои наблюдения, опыт и мудрость он вложил в «Жуд-Ши». Врачи последующих поколений продолжили и развили это учение, а около 685 года нашей эры с помощью переводчика Березаноя оно проникло в Тибет и еще более тысячи лет хранилось в тайне тибетскими ламами. Во второй половине XIX века — вошло в Европу.

Тибетская медицина — это искусство лечить исключительно природными средствами: травами, минералами, плодами растений, их соединениями в известных, точно взвешенных пропорциях; желудочные болезни — лечить главным образом диетотерапией. И уметь точно ставить диагноз.

Тибетские лекарства почти совершенно исключают применение сильнодействующих средств, допуская их лишь в крайних случаях. Хирургия тоже допустима лишь в крайнем случае. Скажем, опухоли предпочитается лечить без применения скальпеля, и это обстоятельство служило поводом для нападок со стороны европейских докторов и на Петра Александровича, и на тибетскую медицину. Их довод: ВНТ усыпляет бдительность больного и мешает вовремя удалить опухоль.

Для тибетских средств нет противопоказаний. Они безвредны и служат преимущественно стимулом к тому, чтобы организм сам поборол болезнь. Отсюда один из главных постулатов врачебной науки Тибета — лечить не болезнь, а больного, то есть организм в целом.

Этому я был свидетель. Моя мама, работая в районной поликлинике, никогда не применяла тибетских лекарств. Особенно после событий 1937 года. Но однажды к пей пришла женщина с застарелой экземой на руках. Эту экзему лечили всевозможными мазями, лечили и при помощи хирургического вмешательства. Никаких результатов. И, как рассказывала мама, она пожалела страдалицу и дала ей бадмаевский шижет — порошки, принимаемые внутрь. Восстановив правильный обмен веществ, оно за две недели сняло застарелую экзему.

Европейская медицина рекомендует делать прививки от инфекционных болезней: дифтерии, кори, скарлатины и т. д. Тибетская медицина считает, что здоровый организм вообще не подвержен инфекции.

А сам организм описан в трактате «Жуд-Ши» по-восточному поэтически:

«Сердце — царь органов, опора жизни, опора возраста, то есть от состояния сердца зависит продолжительность жизни и состояние духа.

Пять маленьких отростков легких... которые его держат, как мать держит на руках своего ребенка. Белая часть грудобрюшной преграды подобна белой занавеси. Печень подобна горе с острыми вершинами. Селезенка имеет толстые края, тонкую середину. Правая и левая почки подобны силачам со сложенными назад руками. Желудок подобен котлу для варки пищи и имеет вид редьки с четырьмя складками. Желчный пузырь подобен мешочку с золотом, привешенному к печени. Толстые кишки похожи на змею с тремя сгибами. Начало и конец тонких кишок указывают на начала и концы многочисленных оросительных канавок. Прямая кишка служит продолжением толстых кишок. Белая и темные жировые ткани брюшной полости помещаются между и впереди органов брюшной полости. Мочевой пузырь подобен мешку, отвер стие которого обращено вниз. Семенной пузырь подобен желёзке и казнохранилищу.

Серьезные повреждения всех вышеуказанных органов ведут к смерти».

НАШИ БОЛЕЗНИ И НАШИ СТРАСТИ

Бадмаев, не оставляя работу над дальнейшим переводом «Жуд-Ши», продолжает разъяснять, пропагандировать основные положения тибетской медицины, доказывать ее право быть наукой, лечить нетрадиционными методами. Вот отрывок из рукописи (11 февраля 1910 года):

«Рассматривая человека как огромную колонию простейших существ, связанных одним общим волевым импульсом, тибетский врач говорит, что, если мы добьемся правильного обмена веществ в одной малой, вполне самостоятельной части (клетке), мы уже добились оздоровления и всего организма. Следовательно, основа и главный метод лечения тибетской медицины заключаются в том, что, дав каждой части в отдельности силу и возможность борьбы с анормальными условиями, вызывающими расстройство, она тем самым оздоравливает весь организм.

Средства же к борьбе с болезнями тибетский врач находит во всем, что его окружает. Он говорит, что четыре стихии (воздух, вода, огонь, земля) дают нам лекарства. Поэтому, видя в минералах изотерическое соединение воды и земли, в растениях — воздуха, воды и земли, в животных — воздуха, воды, земли и огня, тибетский врач берет из этих трех царств: животного, минерального, растительного — материалы борьбы с болезнями.

Чтобы быть добрым — надо быть здоровым. Чтобы не презирать меньших себя — надо помнить, что и ты сам создан так же, как и они. Чтобы помогать совершенствоваться — надо уметь лечить духовные и физические страдания, ибо, чтобы постигнуть высшее, надо опереться на твердую и надежную опору, то есть на свое вполне духовно и физически здоровое тело,— говорит тибетский врач.

Врачебная наука Тибета распадается на два больших отдела: наука о здоровом человеке и наука о больном человеке.

Первая — воспитательно-образовательного и предупреждающего расстройства питания в организме характера.

Наука же о больном человеке характера исключительно врачующего.

К числу воспитательных наук, без сомнения, относится этика врачебного сословия Тибета.

Конечно, образованному миру небезынтересно будет ближе ознакомиться с этим кодексом нравственности. Обществу предоставлено полное право требовать от представителей врачебной науки Тибета выполнения всего того, что в этом кодексе написано. С другой стороны, в этих этических произведениях ясно указывается, как общество должно относиться к врачебной науке и к представителям ее.

Спросят, конечно, какая же связь между нравственностью и болезнями, то есть расстройством питания организма?

На это врачебная наука Тибета отвечает, что все наши поступки— физические, умственные... (нрзб) и нравственные,— не согласные с законами природы, вызывают расстройства питания, то есть борьбы в организме.

О физическом переутомлении имеет понятие всякий, в последнее время очень много говорят об умственном переутомлении, и для всякого станет понятным, когда скажем о переутомлении нравственном.

Чрезмерные физические утомления бесспорно нарушают питание в тканях организма до болезненного его состояния, гак же влияет на организм и умственное переутомление, нравственное же переутомление причиняет еще большее расстройство питания.

В культурных странах мы постоянно встречаемся с весьма серьезным расстройством питания в разных сферах организма обоего пола вследствие нравственного переутомления. Большинство общества прибегает к врачебному сословию в моменты страдания физического, умственного и нравственного, вызванного им же самим вследствие надругания над законами своей природы.

Между тем врачебная наука как вера неразрывно должна быть связана с человеком с самого момента его воспроизведения.

Какая наука, как не врачебная, может давать советы молодым людям обоего пола при браке разумно относиться друг к другу, чтобы сохранить здоровье и избежать физического, умственного и нравственного переутомления? Эта же наука только и может дать совет разумный любящим родителям о воспроизведении потомства.

Для нас совершенно ясна та причина, которая препятствовала представителям врачебной пауки занять свое место в общественной жизни.

Наука как великая истина не признает насилия и воспитывает своих представителей относиться ко всему окружающему осторожно и скромно. Хорошие, нравственные и знающие люди незаметны в общественной жизни, они не стараются выдвигаться, ибо исполняют только свой долг. С глубокой древности выдающиеся представители врачебной науки имели на народы гуманизирующее влияние.

Таковы были знаменитые врачи Индии, Тибета, Египта — александрийского периода, Греции, Рима и современной Европы, но зато общество и до сих пор еще не понимает и не вникает в этот великий смысл врачебной науки вследствие своей... (нрзб)...

Выбирайте себе лучшую воду и охраняйте ее, пользуйтесь ею в изобилии как для возмещения живой воды, в вас находящейся, так и для поддержания необходимой чистоты.

Пользуйтесь в изобилии атмосферным воздухом, не портите его и помните, что живой воздух, находящийся в вас, нуждается в обновлении — в атмосферном воздухе.

Врачебная наука говорит: будь правдив и не делай никому зла даже мысленно,— не утруждай все пять чувств, но и не оставляй их в бездействии,— всегда и везде будь осторожен,— избегай всего, что невольно вызывает чувство страха,— не проводи бессонных ночей, в крайности необходимо немного заснуть на другой день, но непременно натощак,— не спи днем, этим могут пользоваться только истощенные, испытавшие горе, старики и лица чрезвычайно трусливые. Далее, не следует злоупотреблять половыми отношениями, в особенности же избегать последних, когда зрелость субъекта не выразилась еще естественным образом, наконец следует избегать и чрезмерного физического труда».

Врачебная наука Тибета очень серьезно занимается исследованием женского организма. Именно в женщине, в ее организме, считает ВНТ, скрыта великая тайна духовного и телесного возрождения будущего человечества. Высоко призвание женщины как матери-руководительницы, которая, получив образование, равное с мужчиной, и сохранив ей присущие нравственность и чистоту, может дать миру Мир и Благоденствие.

Когда речь пойдет о судьбе мира, власть станут брать женщины,— предсказывает Петр Александрович.

БАДМАЕВ ВСТУПАЕТ В БОРЬБУ

Медики Петербурга отнеслись к выходу «Жуд-Ши» по-разному. С ростом популярности у Бадмаева появляются завистники из числа практикующих врачей и аптекарей. Однако были и сторонники среди видных ученых.

В газете «Медицина» № 1 за 1889 год декан медицинского факультета Юрьевского университета профессор, впоследствии академик С. М. Васильев в статье «О системе врачебной науки Тибета П. А. Бадмаева» писал:

«Г-ну П. Бадмаеву пришла удачная мысль дать в русском переводе сборник тибетской медицины «Жуд-Ши», с которой европейские врачи вообще очень мало знакомы. В самом деле, одни из них смотрят на тибетскую медицину как чуть ли не на медицину знахарей и т. п., другие ставят ее в ряд так называемой народной медицины. Действительно же... тибетская медицина, по-видимому, возникнув из одного и того же источника с европейской, то есть греческой и даже египетской, рано отделилась под влиянием последних и продолжала совершенно самостоятельно развиваться сначала в Индии, а потом на тибетском плато.

О холере тибетцы знали не только в то время, когда узнали европейцы, но еще за много лет раньше; точно так же и о брюшном тифе, крупозном воспалении легких, чуме и т. д. Тибетские врачи... о так называемых наших токсинах подозревали еще в то время, когда в Европе не допускали мысли о заразном характере вышеприведенных болезней. Не менее достойна удивления та мысль, что эти яды, по учению тибетской медицины, проникая в организм, теряют свою ядовитость, если физиологические процессы нормальны, а ткани органов вполне целы; если же целость и нормальность органов были нарушены, хотя бы временно в момент соприкосновения с заразным ядом, то заражение делается безусловным. Вот где, по тибетской медицине, скрывается случайность, на которую жалуется человечество вследствие низкой культуры».

В начале 1900-х годов у Петра Александровича обостряются отношения с медицинским советом при управлении главного врачебного инспектора (была такая должность в Министерстве внутренних дел). Он подает в совет записку с просьбой признать за тибетской медициной право государственности. Но в совете у него немало врагов. И они приняли следующее постановление: «Совет... нашел, что закрепить право государственности за тибетской медициной, представляющей собой не что иное, как сплетение зачаточной архаической науки с невежеством и суеверием, нельзя, а потому... ходатайство г. Бадмаева не подлежит удовлетворению».

Петр Александрович, человек по натуре эмоциональный, вспыльчивый, не мог согласиться с таким постановлением и выступил с публицистической брошюрой «Oтвет на неосновательные нападки членов медицинского совета на врачебную науку Тибета», издав ее большим тиражом. Он приводит ряд конкретных историй болезни своих пациентов — тех, кого до него признали безнадежными, отказавшись от лечения. Прежде всего он указывает на то, что те больные были неверно диагностированы. «У меня излечились десятки тысяч больных с болезнью «боро». Эти больные приходили ко мне с разными диагнозами европейских врачей: кто определял катар желудка, другой — язву желудка, камни в печени... туберкулез. Все эти больные совершенно излечились при употреблении шижет-дугба номер 179 совместно с другими лекар ствами сообразно сложениям... Итак, способ исследования болезни, определения болезни и лечение ее по системе врачебной науки Тибета стоит на строго научной почве».

В свою очередь он спрашивает оппонентов: «Чем объяснить, что в Петербурге, в центре цивилизации России, где ученые европейские врачи держат так высоко знамя своей науки, тибетская медицина привлекла к себе взоры страждущих и стала центром всеобщего внимания? Почему трудящийся рабочий люд, имея даровое лечение... наполняет приемную врачебной науки Тибета, ежедневно, сотнями, ожидая очереди по два, по три часа, платя последний трудовой рубль... Кроме того, теряет восемь рабочих часов в месяц на ожидание — почему? Почему богатые также ожидают своей очереди и платят 5, 10. 25 р., тогда как они, сидя дома, могли бы пригласить к себе любую знаменитость,— почему?..»

Здесь необходимо разъяснение относительно платы за лечение. Указанные суммы довольно значительны по тем временам. Но самому Бадмаеву лекарства обходились дорого: большинство составных частей лекарств — травы, плоды деревьев — надо было транспортировать из Бурятии, а некоторые из Монголии и Тибета. Кроме того, с бедных слоев населения, тех же рабочих, о которых он упоминает, и крестьян, он брал всего 1 рубль, а с богатых гораздо больше. Оплата зависела от продолжительности курса лечения. По свидетельству моей бабушки, дед иногда, увидев бедно одетого человека, пришедшего к нему на прием, говорил ему: «Спрячьте деньги, потом, потом...» И лекарства давал бесплатно. А миллионер Манташев за визит к доктору оставлял в конверте не менее 25 рублей золотом.

В негодовании Петсан (так звали деда домашние) продолжал задавать вопросы:

«Почему газетные нападки самого злонамеренного свойства против врачебной науки Тибета... не охлаждают рвения лечиться по системе этой науки? Потому, что люди разных слоев общества, измученные болезнью, находят себе быструю помощь во врачебной науке Тибета. Сначала в силу необходимости, а потом из любви к ней они стали знакомиться с сущностью и с силой этой науки, которая, как всякая истина, оказалась ясной и доступной для понимания.

Врачебная наука Тибета при помощи анализа и синтеза еще тысячу лет тому назад завоевала себе славу; она учит сохранять здоровье, предупреждать заболевания, помогать себе и ближним при заболевании, учит понимать красоту здоровой жизни при разумном труде».

В предисловии к брошюре автор язвительно замечает:

«Отвечаю членам мед. совета лишь во имя науки и идеи.

Считаю долгом передать свое поистине святое наследие миру.

Забочусь о тех несчастных страждущих, которые благодаря только тибетской медицине получают и должны получать в будущем красоту — здоровье.

Мне лично — представителю этой науки — ничего не нужно...»

Во имя науки и идеи Бадмаев поступает не только как врач, но и как общественный деятель. И в этом качестве ему лично нужно было быть полезным России.

В зрелые годы, достигнув известности, Петр Александрович задумывает создать на Поклонной бурятскую школу с программой классической гимназии, ибо знает, что не так-то легко ребятишкам Бурятии попасть в единственную в Иркутске гимназию. Обычно, приняв решение, он тотчас приступал к его исполнению. Он пишет в Агу родным, чтобы они прислали в Петербург своих детей и детей своих знакомых — тех, кто пожелает учиться. Все содержание и обучение в Петербурге он берет на себя.

Формально разрешение было получено, и вскоре школа начала функционировать. Из Аги, Читы, Забайкалья в Петербург потянулись бурятские дети. Среди них оказался, как потом выяснилось, будущий нарком здравоохранения Бурятии и будущий хамбала лама Гобоев — глава буддийской общины в СССР и на всем буддийском востоке.

Создав школу, Петр Александрович обратился в Министерство просвещения с просьбой, чтобы его школе предоставили статус государственной гимназии, а учителям ее шли чины и выслуга лет. «Гимназию буду содержать я! Мне важно другое: что государство одобряет мою идею...» — говорил он. Но бюрократы существовали и в ту эпоху, и в статусе было отказано.

Бадмаев учредил на восточном факультете университета, который кончал, две стипендии для инородцев. Когда в 70-е годы я был в Бурятии, на родине деда, кандидат исторических наук Жигжитжаб Доржиев подарил мне свою книжку, изданную Дальневосточным научным центром Академии наук,— «Научное наследие Г. Ц. Цыбикова». (Цыбиков — бурят, знаменитый исследователь Тибета, профессор, писатель.) Автор книги сделал такую надпись: «Борису Сергеевичу — высокоуважаемому внуку агинского мудрого предка, который обучил Г. Цыбикова. Ж. Доржиев». «Мудрый предок» — это Бадмаев, фамилию которого автор в те годы предпочел не упоминать. А Цыбиков был стипендиатом Бадмаева.

Одновременно Петр Александрович думает о развитии тибетской медицины как науки. Но в Петербурге решить такую задачу сложно — учителя, эмчи-ламы, живут в Бурятии. И Бадмаев обращается в департамент духовных дел иностранных вероисповеданий (в том числе буддизма) с ходатайством об открытии пяти медицин ских семилетних школ при дацанах для бурятского населения Восточной Сибири. Департамент разрешил открыть две школы для бурят и одну для калмыков. Кроме того, на Поклонной у Бадмаева постоянно стажируются врачи Медико-хирургической академии.

Дорога, дорога на Восток — вот предмет его мечты и раздумий! Прямых указаний, что дед явился одним из инициаторов строительства великой Транссибирской железнодорожной магистрали, нет. Но имеется его письмо Витте от 26 декабря i896 года. Оно длинное, и в нем есть такие строчки:

«Дорогой Сергей Юльевич! Вспомните начало нашего знакомства. Вы только умом обнимали Восток, хотя мало были знакомы с ним. Вы, по воле в бозе почизшего государя Александра Щ, энергично настояли на проведении Сибирской железной дороги, изыскав для этого средства. Вы шире взглянули на это дело, когда узнали важное значение Китая для этой дороги, если она будет соединена с внутренними провинциями собственно Китая. Вы, вероятно, вспомните ту записку, которую я подал государю-императору в самый разгар войны Японии с Китаем. Я просил четыре вещи: первое, о том, чтобы Россия принудила Японию заключить мир; второе, чтоб никоим образом Россия не допустила Японии захвата на материке; третье, в отдельной записке, чтобы Россия удалила японского посланника Нисси как вредного человека, а четвертое, с чем вы не согласились, пол-пиго преобразования Приамурского края, преобразования Азиатского департамента и факультета восточных языков».

Фраза «Вы шире взглянули на это дело, когда узнали важное значение Китая для этой дороги» говорит сама за себя; здесь, очевидно, деликатное напоминание. Видимо, все-таки Витте узнал о знамении дороги от Петра Александровича, ратовавшего за расширение торговли с Китаем. Проблема транспортировки мяса, скота, молочных продуктов была острой и для степной Аги, где мясо было дешево, а ввозимый хлеб дорог.

УГОТОВАННАЯ СУДЬБА

В 1900 году Петр Александрович, расставшись с Е. И. Вишневским, который стал его зятем, дал объявление в газету о том, что ему требуется секретарь, желательно имеющий фельдшерское образование.

Годом раньше в Петербург из Тифлиса приехали две подруги, окончившие гимназию,— Лиза Юзбашева и Виргиния Арцруни. Лиза была старшей дочерью в многодетной семье армянина штабс-капитана Федора Ивановича Юзбашева, служившего в кавказском корпусе русской армии. Мать, Наталия Егоровна,— грузинка. И девушка являла собой образец пронзительной южной красоты. Семья жила на скромное офицерское жалованье. Лиза, сознавая, что сама должна подумать о своем будущем, решила ехать в Петербург и договорилась о том с подругой. В столице Виргиния поступила в консерваторию по классу вокала, но позднее в партии эсеров ушла в революцию. Лизу тянуло к медицине, и она выбрала фельдшерские курсы. Снимала комнату на Фурштадтской близ Литейного, училась, жила репетиторством, перепиской частных бумаг. А еще увлекалась толстовством, даже писала письма Льву Николаевичу.

Лиза прочла в газете объявление Бадмаева — в 1900 году это имя было уже достаточно известно в Петербурге — ив тот же день отправила письмо, сообщив о себе краткие сведения и адрес. Она мало надеялась на успех — у нее не было рекомендаций. Однажды, вернувшись с урока, столкнулась в дверях с взволнованной квартирной хозяйкой, которая сообщила, что девицу Юзбашеву спрашивал какой-то важный генерал, приезжавший в карете. Узнав, что той нет дома, пожелал взглянуть на ее комнату. У себя на бюваре Лиза нашла визитную карточку: «Петр Александрович Бадмаев. Доктор тибетской медицины. Действительный статский советник. Поклонная, 1» — и записку с приглашением приехать в назначенный час.

Позже она рассказывала, как, войдя в его кабинет, увидела невысокого, без единой сединки человека — волосы ежиком,— который стоял около большого письменного стола; он хоть и стоял, но всей своей позой, острым взглядом узких монгольских глаз выражал движение, стремительность. У него были небольшая борода и усы. Внешне не дашь больше сорока, но на самом деле — около шестидесяти. Полвека спустя моя бабушка Елизавета Федоровна Бадмаева с улыбкой вспоминала, что и в Тифлисе, и в Петербурге вокруг нее увивались молодые люди. Она отвергала всех. Войдя в кабинет и увидев Бадмаева, почувствовала сразу: тот самый.

...Он коротким жестом предложил Лизе сесть, взглянул на часы: «Первый экзамен на точность выдерж>. Говорил с легким восточным акцентом и не все слова договаривал до конца, обрывая на полуслове. На нем были светло-коричневый, тонкой шерсти сюртук, темные брюки и мягкие туфли. Неслышно прохаживался по мягкому персидскому ковру. «Как у вас память? — первое, что спросил он, и добавил: — Мои слова — ваша память. Я могу забыть, вы — нет».

Затем спросил, сколько мадемуазель Юзбашева желает получать жалованья. Лиза молчала. Тогда последовал вопрос: «Какой вы имеете доход от переписки и репетиторства?» — «Пятнадцать, иногда двадцать рублей»,— ответила Лиза. «Хорш. Для начала положим тридцать. Согласны?» — «Да».— «Тогда завтра к двум часам дня на Литейный, шестнадцать. Работы много».

Как Петр Александрович пояснял потом, на его объявление пришло несколько десятков откликов. Он сам объездил претендентов и остановился на Лизе Юзбашевой, не видя ее, потому что ему понравился порядок в комнате и особенно на письменном столе. Трудолюбивая по натуре Лиза проявила большое усердие в новой должности. К медицине ее тянуло с гимназических лет, ей нравился доктор — все было так необыкновенно и вначале казалось загадочным.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒