|
|||
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 4 страницаСила разыгралась в Валери от возмущения из‑за нелепой смерти брата Леони. Она должна была ее увидеть. Валери заметила коммуникатор, висевший в изголовье кровати, и набрала кухню. – Алло! Это Валери. Я нахожусь… Не знаю где, в одной из палат изолятора. Вы можете позвать Леони? В трубке долго молчали, потом наконец ответили: – Леони больше нет, госпожа. Она… уехала. – Что? – Как вы сказали, вас зовут? Валери? Леони заходила к вам перед отъездом. Валери прервала связь, не сказав больше ни слова. Уехала. Она упала на кровать и двумя руками сжала подушку. Леони заходила проститься с ней, а она еще была без сознания. И теперь она ее больше никогда не увидит. Валери чувствовала странную пустоту внутри. Вертоюла, их разговоры и даже стычки. Все кончено. Потом ее пальцы нащупали что‑то под подушкой. Записка на клочке бумаги, нацарапанные ручкой буквы:
Прощай. Каким‑то странным непредвиденным образом ты стала мне подругой. Если тебе понадобится помощь, ищи красный цветок.
Валери вскочила на ноги. 22 МАЯ 2078 ГОДА. ДОНАУЭШИНГЕН, ГЕРМАНИЯ. 47º 57ґ С. III, 8°29′ В.Д., 706 М НАД УРОВНЕМ МОРЯ.
Лили вдруг почувствовала, что сильно устала. Было воскресенье, почти полдень, стояла страшная жара, а Франц вытащил ее из дома в восемь утра, чтобы показать ей достопримечательности Донауэшингена, городка с населением чуть больше двадцати тысяч человек. Сначала он заставил ее сделать большой круг по историческому центру города, потом повел на пивной завод – гордость местных жителей, а теперь вот они, наконец, пришли сюда, к замку князей фон Фюрстенберг. Лили оценила светлое и легкое пиво. И только теперь поняла, что, видимо, оценила его слишком высоко: у нее кружилась голова и немецкий Франца, до неузнаваемости искаженный мягким местным акцентом, временами казался совершенно непонятным. – Прости, что ты сказал? – спросила она в очередной раз. Лили выучила немецкий язык в университете, когда жила в одной комнате с девушкой из Берлина, но с годам и ее знания заметно поистерлись. – Я сказал, что мы почти пришли, – улыбнулся Франц, продолжая бодро шагать вперед по парку. Лили прибыла в этот южногерманский городок в земле Баден‑Вютемберг всего неделю назад. И уже успела обзавестись новым другом в лице Франца, садовника, присматривавшего за садом церкви, которая находилась прямо напротив ее нового дома. Девятнадцатилетний светлоокий юноша преисполнился энтузиазма, узнав, что его новая соседка – эколог с мировым именем, к тому же не намного старше его и определенно красавица. – Вот здесь! – воскликнул Франц и наконец остановился. Кольцо балюстрады в неоклассическом стиле с одной стороны размыкала лестница, с другой – мраморная статуя. В центре, опоясанная небольшим парапетом, за тонкой решеткой находилась ямка, заполненная неподвижной зеленой водой, искрившейся под лучами весеннего солнца. – Что это? – спросила Лили, решив, что во время прогулки она упустила какой‑то момент в объяснениях Франца. – Ну, как! Это же Донауквелле! Согласно легенде, из этой лужицы берет начало великий Дунай. Лили улыбнулась: – А а‑а! А я‑то думала, что Дунай начинается в месте слияния рек Брег и Бригах в нескольких километрах к востоку отсюда. – Так я же говорю «согласно легенде»! А вот здесь, видишь, табличка, на которой написано расстояние до моря: почти три тысячи километров! Франц все продолжал выкладывать какую‑то информацию, но Лили не слушала своего нового друга, зачарованно глядя на незатейливую лужицу воды перед собой. Странно было думать, что в каком‑то смысле отсюда берет начало одна из самых длинных рек в мире. Ей вспомнился волшебный вальс Штрауса «На прекрасном голубом Дунае». И она вдруг начала напевать его мотив и даже сделала несколько па, покружившись вокруг Франца. – Что с тобой? – улыбнулся юноша. – Здесь так хорошо. Ньюман и Кимор отправили ее сюда практически в ссылку, выслав из Исландии и отстранив от Проекта, но, с другой стороны, Лили была счастлива, что ей не придется больше сидеть запертой в горе и она снова может наслаждаться солнцем, деревьями, воздухом. По сравнению с Исландией в Германии было почти по‑летнему жарко. А в тихом Донауэшингене царил такой покой, что казалось, будто время в нем остановилось лет сто назад. Лили перестала танцевать и, облокотившись о мраморный парапет, напомнила Францу: – Ты говорил, что хочешь мне что‑то показать в этом парке. Что‑то важное для моей работы. Лицо юноши сразу стало серьезным. – Да. Здесь недалеко, – ответил он. Они отошли от Донауквелле, оставив далеко позади внушительный замок фон Фюрстенбергов. Потом Франц свернул с дорожки и пошел по траве к ближайшей группе деревьев. Он показал ей дуб с пожелтевшими листьями, и Лили быстро подошла к дереву. – Вот здесь, – сказал Франц. – Мы называем эту болезнь «удар топора». Нетрудно было понять почему. Это был Quercusrobur, могучий дуб высотой метров двадцать с величественной кроной и мощным стволом, по которому словно ударил топором какой‑то лесоруб‑великан. Четкая зарубина, заполненная смолой, проходила прямо посередине ствола. Желтые по краям листья дерева имели неправильную форму и были явно больны. Они опадали с дуба, словно поздней осенью. – Он умирает? – спросила Лили. – Нет, – ответил Франц и нежно провел рукой по стволу дуба. – Кажется, «удар топора» не убивает деревья. Они продолжают жить и так, с разрубленным стволом, и со временем даже покрываются новой корой. Эпидемия началась с елей и теперь постепенно распространяется на все деревья: дубы, вязы, березы. У них появляется по три‑четыре ствола, которые причудливо переплетаются друг с другом. Деревья не дают больше ни желудей, ни семян, но продолжают жить вот в таком состоянии. – Это ужасно. – Люди уже боятся, что весь Шварцвальд может вот так погибнуть и от него ничего не останется. Мы не знаем, что происходит с нашими деревьями, хотя я лично готов поспорить, что это все от загрязнения. Чертовы заводы. Лили в задумчивости кивнула. Ей нужны были образцы анализы, консультация специалиста по лесоводству. – Вот почему я был так рад узнать, что моя новая соседка – ученый, специально приехавший изучать наш лес, – добавил Франц с улыбкой. – Мы все верим в твои способности. – На самом деле… – начала Лили, но потом замолчала: бесполезно вести разговоры, пока на руках нет хоть каких‑то конкретных данных. И главное, сперва она хотела посоветоваться с Лео.
Лицо Леонарда Гройбекера то появлялось, то исчезало с монитора ее компьютера. В чем, собственно, не было ничего удивительного, учитывая, что его и Лили связывали сотни прокси‑серверов, разбросанных по всей планете и подающих сигналы из самых разных уголков – от России до Мексики и Южной Африки. – А по‑другому никак нельзя? – спросила Лили, устав от перебоев в связи. И через секунду увидела, как бледное, покрытое морщинами лицо друга скривилось и улыбке. – Ты забыла, где я нахожусь? Забыла о своем положении? Нет, по‑другому никак нельзя. Незадолго перед тем как покинуть научную базу в сердце исландских гор навсегда, Лили удалось поговорить с Лео, и он обещал ей помочь, задействовав все свои инженерные возможности. Они договорились, что он будет пересылать Лили необходимые ей данные по «мутации Джек» и АЛЬФА‑12, чтобы она могла и дальше работать над ними. Они оба избегали называть то, что они делают, своим именем – «шпионаж» – и старались не думать о последствиях в случае раскрытия их сговора. Просто Лили, сама не зная почему, слепо доверяла Леонарду. – Хорошо, тогда я постараюсь покороче, – вздохнула она. В углу экрана тикал таймер, оставлявший ей еще минуту и сорок секунд. После этого связь будет прервана автоматически из соображений безопасности. – Здесь есть деревья с какой‑то странной мутацией. Сегодня утром мне удалось снять пробы с одного ствола, и я начала извлекать ДНК. Я должна буду отправить его в лабораторию на секвенатор и взять образцы с других деревьев… Но мне кажется, что деревья подверглись массированному воздействию АЛЬФА‑12. Леонард ответил через несколько секунд, и его голос скрипел так, словно доносился откуда‑то с другой планеты: – Ты хочешь сказать, что эта мутация имеет что‑то общее с Джеком‑потрошителем? – Пока рано об этом говорить, мне надо подождать, что покажет последовательность ДНК, но боюсь, что все именно так. – Это невозможно. – На самом деле еще как возможно, – вздохнула Лили. – Это мы ее начали искусственно изолировать только теперь, но АЛЬФА‑12 всегда существовала в природе… – У нас еще пятьдесят секунд, Лили. Что конкретно тебе нужно? – Данные, данные. Гистологический анализ экстрактов ДНК – под оптическим и электронным микроскопом, ПЦР, секвенация всех морских свинок и всех людей, входивших в бомбатрон. И еще мне нужна копия доклада Кимор – Безенталь – Ньюман, который они делали три месяца назад на научной конференции. Ты сможешь мне все это раздобыть? – Мне потребуется пара дней. Оставалось десять секунд. – Прекрасно выглядишь, – улыбнулся Леонард. – Спасибо, – с улыбкой ответила ему Лили.
Здесь, в Германии, в распоряжение Лили предоставили довольно жалкие средства; во всяком случае, для той работы, что ей предстояло проделать. Для нее сняли большую квартиру метрах в пятидесяти от церкви, в которой работал Франц, оборудовав ее компьютером и самыми элементарными приборами. За всем остальным Лили было велено обращаться в университет Фрайбурга, находившийся в шестидесяти километрах от Донауэшингена. Ей удалось поговорить по телефону с тамошним заведующим кафедрой экологии, который, как показалось Лили, был холоден, сдержан и совершенно не заинтересован в сотрудничестве. Он, правда, разрешил ей пользоваться в случае необходимости их секвенаторами, но намекнул, что ни о какой другой помощи и речи быть не может. Было ясно как день, что Ньюман с Кимором отправили ее на заслуженный отдых, сделав все, чтобы она не смогла заниматься никакой научной работой. Но Лили была решительно настроена убедить их в том, что на пенсию она пока не собирается. Все утро понедельника она провела у телефона и переговорила со своими подругами Мари и Джорджией. Они тоже были экологами и изучали разные виды загрязнения окружающей среды, одна – во Франции, другая – на Украине. Ни в одной из этих стран не наблюдалось никакой мутации деревьев. Похоже, эпидемия не распространилась дальше Шварцвальда. Пока, во всяком случае. К полудню Лили вышла из дома, вооружившись ноутбуком и сумкой с пробирками для биологических образцов, и направилась к церкви. Это было высокое, повидавшее виды здание с желтоватыми стенами и железной крышей в форме купола. Вокруг него рос сад, приютивший небольшое кладбище: всего несколько поросших травой мраморных плит. Здесь Лили и нашла Франца, сосредоточенно выдергивавшего сорняки. – Лили Карлайл! Добрый день! – с широкой улыбкой приветствовал ее юноша. – Здравствуй, Франц? Как работа? – Еще полчаса, и все на сегодня. – Может, потом составишь мне компанию? Мне надо собрать образцы для изучения «удара топора». – Я уже закончил, – ответил Франц, вскакивая с земли и вытирая руки о рабочие штаны. – Пойдем прямо сейчас. Сорняки подождут до завтра. От радости Лили с трудом сдержалась, чтобы не обнять его. Дело в том, что ей не выделили транспортного средства – ни какой‑нибудь захудалой машины, ни даже велосипеда. Она могла рассчитывать только на энтузиазм Франца и его пикап. Юноша вошел в церковь, чтобы предупредить пастора, и через пару минут был полностью в распоряжении Лили. – Сначала зайдем куда‑нибудь поесть. Я такая голодная… – С удовольствием. Плошадь Донауэшингена была уставлена рыночными прилавками. Лили и Франц нырнули под один из больших тентов и заказали крупному официанту с большим животом колбаски с черным хлебом и яблочный сок. Лили быстро расправилась со своей порцией и ждала, пока Франц закажет и съест еще немного колбасок. Потом она наконец увидела его пикап: фургон, которому было не меньше двадцати лет, и кузов, доверху наполненный садовым инвентарем. – Куда едем? – спросил юноша, заводя машину. – Куда скажешь. Мне нужны деревья, пораженные эпидемией, чтобы собрать образцы и сделать пару снимков. Франц на секунду задумался, потом сказал: – Вчера я показал тебе Донауквелле, мифологический исток Дуная. А сегодня повезу тебя к его настоящим истокам, туда, где сливаются Бриг и Брегах. Это не очень далеко отсюда. Я заметил там несколько больных берез. Некоторые из них заражены давно, другие только начинают мутировать: у них ствол разрублен только в верхней части, но боюсь, этим все не ограничится. – Поехали. – Потом можно будет спуститься южнее, до Офтердингена, в Шварцвальде. Это километрах в ста. Ехать довольно долго. – У меня масса свободного времени. – Тогда в путь. Пикап резко тронулся с места и вскоре выехал из города.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
|
|||
|