ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 3 страница

– Могу я узнать, о какой «проблеме» идет речь, – Продолжала Валери. – И потом, там что‑то говорили о Сфере. Профессор, что здесь происходит? – Тон девушки становился все более жестким. – Меня все это наводит на мысль о… государственной измене.

– Ну, какая измена, Валери, – вздохнул Тибальд. – Иногда все оказывается сложнее, чем может показаться. И сама Сфера, и верхи, которые ею руководят, это довольно сложный организм с разными, часто противодействующими политическими течениями.

– Почему сегодня ночью вы были один в парнике? Почему дверь не открывалась? Я не могла заснуть и вышла прогуляться… А потом услышала, как вы зовете на помощь…

– Завтра, – покачал головой Тибальд. – Завтра после обеда приходите в мой рабочий кабинет. Я вам все объясню.

Пока Валери возвращалась в общежитие, у нее в голове все вертелись слова из расколовшейся пилюли. Чертовы мнемокапсулы. От содержащегося в них наркотического вещества у нее началась мигрень.

Центром руководил предатель? В конце концов, Тибальд – джинсей. Но кому она могла доложить об этом? У нее не было доказательств: мнемокапсулы не оставляли следов. Преподаватели Центра были связаны с Тибальдом, а любой обмен информацией с внешним миром, разумеется, был под контролем. Если бы она могла связаться со Сферой или с кем‑нибудь из Вашингтона‑5, чтобы предупредить их…

– Эй ты! Что с тобой?

От одной из колонн вдруг отделилась Леони: волосы убраны под колпак, усталое лицо.

– Вечер встреч, я так понимаю, – вздохнула Валери.

– Что у тебя стряслось? Ты выглядишь так, будто у тебя на спине припарковался аэрокорабль.

– Не твое дело, джинсей.

– Ты просто не можешь не быть невыносимой, да? – улыбнулась Леони. – Пойдем со мной.

И Валери послушалась, спрашивая себя, почему она пошла за этой девушкой, вместо того чтобы послать ее к черту. Они пришли в столовую. Леони провела ее за металлическую дверь балкона, в ту часть кухни, что предназначалась для прислуги.

Они оказались в большом зале с белыми, выложенными плиткой стенами, с огромными печами, рядами кастрюль на полках, посудомоечными машинами и раковинами. Какой‑то мальчик джинсей, тряпкой чистивший плиту, поднял голову, проводил их удивленным взглядом, но ничего не сказал.

Леони улыбнулась, налила немного воды в бойлер и зажгла огонь. Валери, как завороженная, смотрела на прозрачную поверхность крышки, которая собирала выпаренную воду и отделяла ее, чтобы ни одна капля не пропала даром.

– Хороший чай – вот что нам сейчас нужно, – пробормотала Леони.

Валери села на высокую табуретку, приставленную у стене.

– Почему ты это делаешь? Мы же ненавидим друг друга.

– Я тебя не ненавижу.

– Но ты же джинсей! А я – сейджин! – воскликнула недоумении Валери.

– Ну и что? У меня глаза черные, а у моей матери карие, Я же ее никогда не ненавидела из‑за этого.

Валери от изумления несколько секунд молчала, потом спросила недоверчиво:

– У твоей матери? Ты знала свою мать?

– Конечно. Я и сейчас ее знаю. Она живет… – Леони запнулась. – Далеко. Надеюсь, я скоро увижу ее, когда меня выставят отсюда.

– Какая она? Твоя мать, в смысле.

Леони налила горячей воды в две большие керамические чашки, положила в них по одной ложке лиофилизированного чая и накрыла крышками. Потом вставила соломинки в отверстия на чашках и протянула одну из них Валери.

– Она ростом с меня, у нее такие же, как у меня, волосы. Только она намного красивее. Мой отец – летчик, пилот пассажирских аэрокораблей. Все время в разъездах, поэтому она вырастила нас практически одна…

– Вас? У тебя что, есть сестры?

Валери не переставала удивляться. Она знала значение слова «сестра», но никогда в жизни не встречала ни единого человека, у которого были бы родные. Сестры, братья, семья – это все понятия из прошлого. Или из мира джинсеев. Сейджины были просто сейджинами, и их единственной семьей была Сфера.

– Одна, младшая, – улыбнулась Леони, – и еще три брата. Все старше меня. Нелегко, знаешь, было расти с тремя мальчиками…

Валери еще долго сидела на кухне, пила чай и слушала Леони, которая рассказывала ей о своем прошлом. О праздниках, которые они устраивали для отца, возвращавшегося с очередного рейса, о деревенских ярмарках, где все танцевали. О своих друзьях. О своем парне, джинсее, работавшем механиком.

Это была жизнь, полная тепла. Жизнь людей, имевших корни. Всего лишь жизнь джинсеев, в которой, видимо, не все было так уж плохо.

– Тогда Роберт позвал меня прокатиться на своей вертоюле и…

– На верто… чем?

– Ах да, ты ж такого и не видела! Это что‑то типа аэроскутера, только крытого. Ужасно смешная машина: у нее мотор вращается вокруг кабины.

– Я и не знала, что такие бывают.

Леони улыбнулась, поставила чашку и сказала:

– Пойдем.

Было часов пять утра, а в гараже Киото‑17 кипела работа. Отряды механиков и слесарей в голубых комбинезонах суетились вокруг аэрокораблей, перебегая с одной их части на другую. Автоподъемники, полные запчастей, …..большие цистерны шумели и двигались в абсолютизм хаосе звуков и жестов.

В гараже, выкопанном под зданиями острова, не было окон, но в полу открывались большие железные ставни, чтобы транспортные средства могли отправляться отсюда прямо в небо под Киото‑17.

Появление сейджина в униформе вызвало удивление и беспокойство на выпачканных в масле лицах, но одного сурового взгляда Леони было достаточно, чтобы все снова, принялись за работу. Валери решила, что лучше всего будет замкнуться в презрительном молчании: кто она такая и что здесь делает, их не касается.

Леони привела ее в дальний угол, где стояла вертоюла, забавный летательный аппарат, собранный из бракованных деталей. Центр его занимала закрытая кабина с большим лобовым стеклом, явно позаимствованным с какого‑нибудь аэротакси. Перед кабиной был огромный винт, он держался на внушительном механизме, который прикреплял его к кабине и к посадочной колодке. Мотор, большой темный блок, сделанный, видимо, в старую эру, был установлен на одной из лопастей винта и в полете должен был крутиться вокруг кабины с сумасшедшей скоростью.

– Ничего себе! – только и смогла сказать Валери. – И что, эта штуковина летает?

– А как же! Это самая настоящая сверхлегкая вертоюла. Двигатель внутреннего сгорания с объемом цилиндра двести пятьдесят кубиков, между прочим! Прокатимся?

– Не знаю… – замялась Валери. – Я не думаю, что мне можно выходить. Нас могут заметить с аэрокораблей, следящих за островом…

– О! Не беспокойся! Это служебный транспорт. Нам можно. Главное – не отлетать больше чем на сто пятьдесят метров от острова.

– А если мы ошибемся? Если отлетим дальше?

По лицу Леони пробежала тень:

– Мы не ошибемся.

Она достала из кабины зловонную мастерку с капюшоном и пятнами масла и протянула ее Валери. Та скривила нос. Зачем ей надевать эту гадкую тряпку?

– Давай, давай! Хочешь полетать со мной, одевайся. Мы можем вызвать интерес у пилотов разведывательных аэрокораблей, и если они заметят сейджина на борту, бед не оберешься.

Валери смирилась: всегда ведь можно принять душ потом, после прогулки. Натянув капюшон посильнее на лоб, она уселась справа в пассажирское кресло, и Леони взялась за рычаг.

– Что, вот так и улетим? Ни у кого не спросив разрешения?

Леони улыбнулась и показала на кнопку на приборном щитке.

– Вот она откроет для нас входную дверь, а больше нам ничего не нужно. Я же говорила тебе, мы по сто раз на дню пользуемся этими машинами, то за тем слетать, то за этим.

Валери с облегчением вздохнула. Внутри вертоюлы пахло старой кожей и моторным маслом, но сиденья были удобны, и все вокруг выглядело так необычно, по‑домашнему… вольно.

Двигатель с треском заработал, и вокруг них закружился винт. Сначала медленно, потом все быстрее, пока единственным звуком, который могла слышать Валери, не стало хлопанье его лопастей.

– Он страшно шумит! – закричала девушка.

– Это еще что! Вот когда он шумит по‑настоящему…

Леони надавила на педаль газа, и винт завращался еще быстрее. Когда вертоюла приподнялась на пару метров в огромном гараже, девушка нажала на кнопку, и в полу скрипом скользнула в сторону одна из железных ставен, обнаружив под собой черную дыру.

– Поехали! – во все горло объявила Леони, и машинально подалась вперед, набирая скорость.

Валери видела, как черная дыра становится все ближе. Неужели они смогут проскочить в нее? Она такая маленькая…

Леони вывела вертоюлу на вертикаль отверстия, потом сбавила мощность двигателя, и они начали падать вниз.

Валери закричала, почувствовав, как сердце у нее подралось к горлу, и закрыла глаза. Когда она решилась снова открыть их, машина уже парила в небе, усеянном звездами и уже начинавшем светлеть. Прямо над ними громоздились глыбы земли и камни острова, уставленного железными настилами и железобетонными блоками. Это были ворота для проезда транспорта.

– Не нравится мне лететь с землей на голове! – прокричала Леони, и вертоюла перевернулась вокруг собственной оси со скоростью, от которой Валери затошнило. Они поднимались вверх, за остров, держась его стен, потом взмыли над ним. Выше не было ничего: только звездное небо и несколько облаков. Вдали виднелись тысячи других островов Киото. Валери то и дело удавалось разглядеть руины домов старой эры, двускатные крыши, устоявшие под ударами времени.

– Я хочу открыть окно! – закричала она и стала быстро вращать ручку.

– Что ты делаешь? – смеялась Леони. – Ты – сумасшедшая! Не…

Ее слова потонули в шуме ветра, ворвавшегося в салон. Валери придерживала капюшон, чтобы он не слетел, и высунулась из окна, держа голову прямо над вращающимися лопастями.

Ей захотелось глотнуть свежего воздуха. Подышать запахом свободы. Не в силах сдержаться, Валери закричала, собрав все дыхание, что было в легких. Никогда в жизни она не была так счастлива.

ЧЕТЫРЕ

30 МЕССИДОРА 2251 ГОДА. КИОТО‑17.

35º 00ґ С. Ш., 135°48′ В.Д., 40 М НАД НУЛЕВЫМ УРОВНЕМ.

– И куда ты теперь, можно узнать? – спросил Жоэль, глядя, как Валери спешно собирает свои вещи.

– К Тибальду.

– А обед?!

– Я попросила Леони принести мне бутерброд. Прости, у меня правда нет времени идти в столовую.

Жоэль резко развернул кресло к Валери, даже не взглянув на результаты последних расчетов, которые он только что закончил на компьютере.

– Ты знаешь, какой завтра день? – спросил он, подавшись вперед всем корпусом.

– Первое термидора.

– Вот именно. А что произойдет первого термидора?

– Я знаю, знаю, эксперимент в присутствии чиновников Сферы. Но у меня все равно нет времени…

Жоэль взял ее за руки и, устало улыбаясь, пристально посмотрел в глаза:

– Валери, тебя записали в группу «Эхо‑2». А ты принимаешь здесь живое участие во всем, кроме работы группы. Нет, даже не так: во всем, кроме работы ВИЦ. Весь Исследовательский центр днем и ночью занимается проектом «Водные сети». Все, кроме тебя. И потом…

Валери раздраженно посмотрела на Жоэля и высвободила пальцы из его рук:

– И потом?

– Ладно, Тибальд – джинсей, он наш начальник. Но теперь еще эта Леони. Нам вредно общаться с джинсеями. Они не принадлежат к миру Всеобъединяющего, они не такие, как мы. Люди начнут болтать всякое.

– Да ведь ты эту самую Леони едва не тащил в постель.

– Секс – это одно, а разговаривать с ними – совсем другое.

– Мне жаль, но я правда должна идти.

После той ночи на прошлой неделе, когда Валери застала Тибальда в парнике, она часто беседовала с профессором. Теперь она знала о безликом и его угрозах и пришла к выводу, что этот загадочный человек был прав: люди стали похожи на хищные растения. Она бы добавила – на неумелые хищные растения, которые никак не могли научиться ловить достаточное количество «насекомых», то есть воды. И если проблему не разрешить в ближайшем будущем, они рискуют исчезнуть как вид.

Валери постучала в профессорскую квартиру, и Тибальд сам вышел открыть ей дверь. Темные волосы были взъерошены, а седина в висках, казалось, стала еще белее.

– Я опоздала? – спросила девушка.

– Нет, нет. Я тут просматривал отчеты преподавателя Хамлин. И нашел кое‑что интересное.

Они вместе сели за письменный стол профессора: с тех пор как Валери начала сотрудничать с Тибальдом, это место стало их лабораторией, и здесь появился еще один стул и новый компьютер.

– Вот это да! – воскликнула Валери. – Так это же график сейсмической активности, зафиксированной во время эксперимента с водной сетью, того, самого первого.

– И весьма любопытная, – добавил Тибальд. – Взгляни‑ка.

Профессор коснулся пальцем экрана, чтобы сместить разметку и показать график дальше. Его линия резко пошла вверх в 10.41, потом на время стала стабильной и снова вздыбилась до 10.56.

– Вот: первый пик зафиксирован как раз в тот момент, когда сейджины все вместе начинают катализировать свои силы. А второй совпадет с максимумом собранной сейджинами силы, когда пошел дождь.

– Сила чуть не вызвала землетрясение на Киото‑17? – недоверчиво спросила Валери: гипотеза была совершенно безумная.

– Не совсем, – покачал головой Тибальд. – Сила сейджинов оказала воздействие на гравитацию Киото‑17. А именно, как ты можешь видеть из других графиков… – Пальцы профессора потянулись к компьютеру, чтобы показать Валери еще одну схему. – Остров подбросило вверх. Как будто какая‑то загадочная сила смогла противодействовать силе притяжения.

– Профессор, это нормально: Всеобъединяющий воздействует на все, что его окружает. Но вы не можете…

– Всеобъединяющий – это религиозное верование, Валери. Мы здесь занимаемся наукой.

Валери онемела. Всеобъединяющий был основой Силы сейджинов, самой сутью Сферы. Как какой‑то джинсей мог претендовать на то, чтобы понять его? А главное, как он смел критиковать его?

– Следите за своими словами, профессор.

Это прозвучало как скрытая угроза, и Валери поспешила сменить тему и тон.

– Кстати, вы уже провели статистический анализ этих данных?

Тибальд кивнул:

– Я три раза перепроверил все расчеты. Никаких статистически значимых изменений.

Это означало, что смещение острова вовсе не обязательно было вызвано использованием Силы. Это могло быть совпадением. Мало того, с точки зрения статистики это следовало считать обычным совпадением.

Валери улыбнулась.

– Я думаю, что прежде всего нам надо еще раз перепроверить расчеты. Для большей уверенности. А потом…

Тибальд перевел заинтересованный взгляд с компьютера на девушку, и Валери продолжила:

– Если мы и вправду считаем, что Сила сейджинов воздействует на гравитацию, мы можем задействовать в завтрашнем эксперименте вдвое и даже втрое больше сейджинов. Большая концентрация Силы должна повлечь за собой и более заметные изменения в этом побочном явлении. Так мы узнаем, случайность это или нет.

После той поездки на вертоюле Валери подружилась Леони. Они придумали несколько трюков, чтобы им никто не мешал чаще видеться и спокойно разговаривать. Утром 1 термидора Валери проснулась рано и, позвонив на кухню из своей комнаты по внутреннему коммуникатору, попросила, чтобы прислужница Леони принесла ей завтрак в комнату. Ей была неприятна мысль, что ее обслуживает подруга, но это был самый простой способ видеться, не вызывая подозрений.

– Леони не работает сегодня утром, – резко ответил женский голос на другом конце провода. – Я пришлю к вам кого‑нибудь другого.

Не работает? Странно: Валери заходила к ней накануне вечером, и они договорились встретиться.

– Не нужно, – прошептала она в трубку, – я позавтракаю в столовой.

Это был день эксперимента. Половина восьмого утра. В полдень должны будут приехать чиновники Сферы прямо из Вашингтона‑5, и у Валери была масса неотложных дел.

Новую водную сеть соорудили на Киото‑2, острове, расположенном неподалеку от ВИЦ и достаточно просторном, чтобы принять всех, кто будет «направлять энергию», другими словами, большую часть студентов и преподавателей Исследовательского центра.

Место для эксперимента подбирали профессор Тибальд и Валери, и, разумеется, никому не разглашая своей тайны, они остановили свой выбор на Киото‑2. Несмотря на приличную площадь, это был очень тонкий остров, почти плоская прослойка скал, покрытых травой. Если их предположения верны и большая концентрация Силы сейджинов действительно влияет на гравитацию, форма острова позволит им лучше наблюдать это явление.

Валери практически долетела до столовой на своем электрическом самокате. Большинство студентов уже позавтракали и бежали к взлетно‑посадочной полосе: в тот день с раннего утра между Киото‑17 и Киото‑2 курсировало несколько кораблей.

Жоэль остановил подругу, бросив на нее укоризненный взгляд:

– Ты опаздываешь.

– Сейчас что‑нибудь перехвачу и приду. Я плохо контролирую Силу когда хочу есть.

– Давай живее.

В столовой между столами царило взволнованное возбуждение, а у джинсеев на раздаче были темные, усталые лица. Валери обратила внимание на рыжеволосую девушку с красными припухшими глазами. Ни один сейджин, казалось, не придавал этому ни малейшего значения.

– В чем дело? – спросила Валери, воспользовавшись тем, что рыжая девушка никого не обслуживала.

– А что? Синтемолоко не нравится? – резко ответила девушка, шмыгнув носом.

– Да нет, я не об этом. Что с вами всеми сегодня? Вы какие‑то грустные.

– Я думаю, госпожа, это вас не касается.

Валери обернулась: Жоэль ждал ее. К черту и его тоже со всеми остальными. На глазах у изумленных сейджинов она перемахнула через стойку и скрылась за металлист дверью, ведущей на кухню.

Здесь не было привычной суеты, которую за дни общения с Леони Валери научилась уважать. В углу плакала женщина. Положив ей руку на плечо, ее пытался утешить какой‑то мужчина. Чуть поодаль другая женщина, загрузив посудомоечную машину, утирала краем фартука красные глаза.

– Что здесь происходит? – спросила Валери.

Она хотела казаться строгой, но голос у нее был приглушенным и расстроенным. Ей никто не ответил. Она пожала плечами и прошла мимо кладовок в служебный коридор. И здесь все то же: почти никого, вытянутые лица, заплаканные глаза.

Валери наткнулась на пожилого мужчину в комбинезоне механика, который пил чай, прислонившись спиной к стене.

– Ты! – набросилась она на него. – Можно узнать, что случилось?

Лицо мужчины вдруг стало жестоким:

– Это не твое дело, лысая башка.

Еще неделю назад Валери бы ни за что не снесла подобного оскорбления. Но, бывая среди джинсеев, она стала привыкать к этому: в конце концов, не было ничего удивительного в том, что на презрение сейджинов джинсеи отвечали ненавистью.

– Я подруга Леони, – вежливо объяснила она. – Мы должны были встретиться сегодня.

– У Леони не может быть друзей среди твоего народа…

– Я не «мой народ». Я – Валери. Что произошло? Почему вы такие печальные сегодня.

– Несчастный случай, – тихо сказал мужчина, наклонив голову. – На рассвете должен был прилететь аэрокорабль, доставить сорок новых слуг сюда, в ВИЦ. В регистрационном журнале произошла какая‑то ошибка, пилотов разведывательных истребителей не предупредили, а распознавательный пароль не сработал. Корабль сожгли дотла, когда он попытался приземлиться.

– Все… погибли? – побледнела Валери.

– Все. Среди них было много наших родственников и друзей. У Леони погиб брат.

«Лука», – подумала Валери.

– Я должна найти ее. Ты знаешь, где она?

– В своей комнате, я думаю. Лучше на лифте, два этажа вниз, коридор С, сектор Н2.

…Несколько дней назад поздно вечером они нашли укромное место в прачечной.

Девушки сидели рядом, опершись спинами о гигантские стиральные машины, и, несмотря на жару в комнате, чудесно проводили время. Валери приберегла сладкое, которое давали на ужин, а Леони раздобыла две чашки горячего синтемолока.

Валери светилась от счастья: у нее наконец был друг, с которым можно было поговорить по душам. Они болтали обо всем на свете, шутили, делились своими мечтами, говорили о том, что будут делать, когда на ВИЦ все закончится. Но больше всего Валери любила, когда подруга рассказывала ей о своей семье, о том, как они жили, о бесчисленных приключениях своих братьев.

В тот вечер Леони особенно много говорила о Луке.

– Я всегда его любила больше других. Он очень красивый и понимает с полуслова. Он работает бортовым Механиком на аэрокораблях, но он… недавно он написал заявление… короче, он, наверное, скоро приедет в ВИЦ.

Валери попросила ее рассказать еще что‑нибудь о брате, и Леони стала вспоминать их детство, шалости, которые они придумывали. Вспомнила, как Лука выручил ее, когда мама обнаружила, что она среди ночи отправилась на свидание.

Лука должен был приехать к Леони в ВИЦ… И его больше нет. Валери не могла в это поверить.

Она должна была что‑то сделать. Девушка буквально летела к комнатам джинсеев: Леони может быть только там.

В этот момент у нее зазвонил коммуникатор, который она носила на ремне. Тибальд.

– Можно узнать, куда ты пропала?

– Произошла трагедия… Я сейчас не могу…

Голос профессора стал грустным:

– Разбившийся корабль, я знаю. Но не забывай, что у нас есть обязанности, проблемы. Ты должна быть на Киото‑2 через пять минут. На крыше аэрокорабль. Все уже здесь, ждем только тебя.

– Я не могу…

– Валери, это приказ. Не испытывай мое терпение.

Девушка вздохнула: у нее не было выбора.

Она бежала через весь Исследовательский центр, перебегала террасу, забиралась в крошечный двухместный корабль и все острее чувствовала, как внутри ее растет злость.

Пилот был джинсеем. Казалось, он всю ночь не сомкнул глаз.

– Все в порядке? – спросила она.

– Да, госпожа.

– Это из‑за катастрофы, да? – спросила Валери более мягким голосом.

Пилот кивнул.

– Я в патруле был сегодня ночью. Все видел. Бред… Я мог быть одним из тех, кто открыл огонь, я уже навел мишень на корабль.

Валери не стала его утешать. Но ее злость все росла.

… Киото‑2 был платформой неправильной формы и напоминал скорее тонкую пластину, нелепо висящую в воздухе. Рабочие обнесли его защитной сеткой, чтобы кто‑нибудь случайно не упал с острова, а в центре возвели водную сеть высотой почти одиннадцать метров.

Сейчас все пространство Киото‑2 было заполнено людьми в красных униформах сейджинов. Остров был забит настолько, что чиновников Сферы пришлось разместить на аэрокорабле с большим панорамным окном, который застыл в стационарном полете рядом с островом.

Трудно было поверить, что эта крохотная часть Скайленда выдержит такое количество людей и техники и не обрушится в бездну.

Аэрокорабль Валери вырулил на вертикаль водной сети, и девушка спустилась вниз на обвязке.

Едва она коснулась ботинками травы, к ней подбежал Тибальд, локтями проложив себе дорогу среди толпы.

– Вот и ты наконец. Скорее беги к своей группе, мы должны начинать эксперимент.

Валери посмотрела на него горящими от гнева глазами, но ничего не сказала. Потом, все так же молча, присоединилась к Жоэлю и другим товарищам по группе.

Ответственным за эксперимент был назначен Бримман, лучший преподаватель во всем ВИЦ. Он уже направлял Силу: ему надо было увеличить амплитуду голоса, чтобы его могли слышать все сейджины на острове.

– Важно, чтобы вы одновременно достигли пика энергии и сконцентрировали ваши усилия. Начинайте направлять Силу по моему сигналу и – я вас очень прошу – строго следуйте моим указаниям.

Валери пыталась глубоко дышать, фокусируя внимание на воде, горячем воздухе и нещадно палившем солнце. Но у нее ничего не получалось.

Перед ее глазами стоял аэрокорабль, который заходил на посадку над Киото‑17 и замедлял ход, чтобы подготовиться к въезду в гараж. На борту корабля был брат Леони. Потом вспышка лазера, и груда пепла на месте корабля.

– Десять секунд! – крикнул Тибальд.

– Мы готовы, – эхом отозвался Бримман. – Направляйте Силу.

Когда солнце проникло внутрь Валери, ее злость вспыхнула, как бензин. Девушка высвободила свои пальцы из рук Жоэля и Хироки, их сила была намного ниже и тянула ее вниз. А она хотела подняться вверх.

Валери добралась до более плотных и прочных нитей энергии Бриммана, потом преодолела и их, став еще мощнее. Сети Силы, которую плели собравшиеся на острове сейджины, были невероятно крепки, но вся их энергия была лишь маленькой частью той мощи, которую Валери чувствовала внутри себя.

– Валери! Сбавь обороты! – услышала она сдавленный голос Бриммана. – Я не могу сплетать Силы, когда ты так направляешь!

Валери не слушала его и еще больше усилила поток. Ее кожа стала белой и блестящей. Внутри ее все пылало. Она понимала, что, если не остановиться, она может сгореть. Но ей это было неважно. Ее злость приказывала ей продолжать.

Она поднялась над Бримманом, взяла его Силу, переплела ее с Силами других сейджинов, подчинила своей воле и направила вверх, к воде, к маленьким молекулам, носившимся вокруг нее.

– Валери, веди ты, – выдохнул обессилевший Бримман.

Она улыбнулась, впитала капли воды на перегородке, защищавшей аэрокорабль Сферы, и воспользовалась этим, чтобы рассмотреть удивленные лица сановников на борту. Среди них снова был тот толстяк, что приезжал в Институт.

Она собрала капли росы, висевшие на металлических петлях заградительной сетки острова.

И тогда огромная масса накопленного горячего воздуха уплотнила влагу, и в изменившемся небе возникло темно‑серое дождевое облако. На остров с невиданной силой посыпались молнии. Их улавливали громоотводы, устроенные вокруг водной сети, и они снова поднимались в небо. Вслед за ослепительными вспышками в темном воздухе грохотали громы.

Сила сейджинов уменьшилась: многих поразили электрические разряды, и они без чувств лежали на земле. Аэрокораблю Сферы пришлось спуститься ниже, чтобы не попасть в эту магнитную бурю.

– Валери, брось! – кричал Бримман. – Отпусти Силу, пока ты еще можешь ее контролировать! Мы же умрем все!

Ярость девушки взорвалась в последнем разряде молний. Валери связала нити Всеобъединяющего и толкнула их вниз. Ей удалось закончить ровно за секунду до того, как она без сил рухнула на землю.

Но еще прежде, чем ее колени коснулись земли, на Киото‑2 пролился ливень. С неба текли потоки воды. Над островом гремела самая сильная гроза, которую здесь когда‑либо видели.

– Ты вела себя безответственно, – сурово сказал Бримман.

Валери находилась в белой палате изолятора. За окнами светило солнце.

Девушка приподнялась и села на постели. Только теперь она заметила встревоженные лица Бриммана и Тибальда. Больше в палате никого не было.

– Что случилось?

– Девочка моя, – смягчившись, продолжил Бримман, – если бы ты сказала мне, что можешь так контролировать Всеобъединяющего, я бы перепоручил тебе руководить экспериментом. Ты нас всех чуть не испепелила.

– Я не нарочно, – пробормотала девушка. – Я была вне себя.

– Мы это заметили. Но главное…

– Что эксперимент прошел удачно, – закончил за него Тибальд. – Наши гости из Сферы остались под большим впечатлением.

– Дождь пошел?

Она помнила, словно в тумане, как по коже у нее стекала вода и мокрая одежда прилипала к телу.

– Еще какой! Ты обеспечила ВИЦ водой на ближайшие три месяца. Три месяца! Результат, превзошедший все ожидания.

Валери чувствовала, что у нее кружится голова. Леони. Она хотела увидеть ее, узнать, как у нее дела.

– А… другой эксперимент? – спросила она Тибальда.

И тут же раскаялась: Бримман ничего не знал о работе, Которую они проделали вдвоем с Тибальдом. Преподаватели обменялись странным взглядом, значение которого она не уловила, потом Тибальд ответил:

– У нас пока нет данных. Мы поговорим об этом, когда тебе станет лучше.

– Да мне уже отлично!

– Позже, я сказал. Сейчас тебе надо отдохнуть.

Оба ее посетителя встали. Тибальд попрощался с ней и, выходя, незаметно подмигнул, а Бримман еще ненадолго задержался в комнате.

– Валери, ты когда‑нибудь раньше развивала так свою Силу? – спросил он в задумчивости.

– Один раз, в Институте. Когда сильно разозлилась. Но так никогда. Нет.

Бримман улыбнулся.

– Кажется, ты нашла свой катализатор. Злость. Очень хорошо. Ладно, я тоже пойду, но я хотел спросить у тебя: ты никогда не думала стать жрицей? У тебя, кажется, есть для этого все данные. Тебе, правда, придется изучить теологию и, главное, научиться пользоваться своим катализатором, а не позволять ему пользоваться тобой. Если неправильно направлять Силу, она может стать очень опасной.

Валери кивнула, и Бримман погладил ее по голове.

– Когда тебе станет лучше, зайди ко мне. Нам надо поговорить об этом… и о многом другом.

Девушка осталась одна и снова легла. Слова преподавателя еще долго вертелись у нее в голове. Злость.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 678 9 Следующая ⇒