Анна Московкина 6 страница

— Садись! — скомандовал брат.

Заседлать жеребца не догадались, за стремя не подтянешься, а в холке он был выше меня почти на ладонь. Будь я одна, нашла бы приступочку или забралась с крыльца, а Филипп таких ошибок не прощал — потешался, заедал усмешками. Но брат сжалился, подставил сцепленные замком ладони, подсадил. Почувствовав на себе податливого седока, Гайтан оттолкнул Фила широкой грудью и загарцевал по двору, пытаясь меня сбросить. Я крепко охватила его коленями, потянула повод. Жеребец решил проверить меня на прочность и вылетел черной стрелой в распахнутые ворота. Успокаиваться он не желал, но коленей слушался, вынося меня за ворота посада — на дорогу.

Возбужденный скачкой, в душе проснулся исток. И я ударила коня пятками, заражаясь азартом скачки, исток выбрался наружу, изливаясь в это сильное, норовистое животное.

Они остановились одновременно: жеребец и исток. Я провела рукой по вороной шкуре: Гайтан — «плетеный пояс», даже не вспотел.

Домой мы вернулись рысью, конь действительно выплетал копытами сложный узор в пыли, будто затейливая мастерица.

Филипп и Майорин ждали меня на крыльце. Я спешилась.

— Видишь! — воскликнул брат. — А ты заладил: сбросит, сбросит. Гони мою серебряную!

— Вы что, поспорили?

— Это он! — Брат кивнул на колдуна.

— Я только сказал, что он тебя сбросит, — оправдывался тот.

— Гады! — фыркнула я и повела жеребца в конюшню.

Майорин пришел не просто так. Мы собрались в горнице, в этот раз за широким столом, рассевшись по скамьям и лавкам. Разговор был недолгим, но серьезным.

— С чего ты берешься ее учить? Ты же клялся, что не возьмешь учеников. — Отец пытливо смотрел в прозрачные глаза колдуна.

— Ее возьму, — не объясняя, отрезал Майорин.

— С чего бы?

— Я не возражаю. — Мать тронула отца за локоть, усмиряя, но тот уже разошелся:

— Обожди, Ильма. Не такого учителя я хотел для Айрин.

— Предпочитаете отправить ее в Милрадицы, где до нее доберутся охочие до истоков колдуны самое малое через седмицу?

— Не доверяю я тебе!

— Отец, он обучил ее сдерживать силу! — вступил Филипп.

Отец еще долго бушевал, но четыре упрямых голоса переспорить не смог, и через седмицу я затянула подпругу на Гайтане, а отец сам забросил и закрепил седельные сумки. Колдун вывел из конюшни гнедую кобылу с белой отметиной на лбу.

— Ну, Стрелка. Тише.

— Ее зовут Стрелка? — удивилась я.

— Пострельная. Да только Стрелка короче будет. — Майорин хлопнул лошадь по крупу.

И опять меня провожали, не зная, когда вернусь и вернусь ли вообще. Никто не лил слез, но и улыбки были натянутыми, грустными. Я заставляла себя не оглядываться, но перед глазами стояли родной двор и моя семья, машущая вслед.

Впрочем, накануне меня знатно проводили. Заодно. Потому что основной повод был другим…

Толстая румяная тетка водрузила передо мной тарелки с разнообразной снедью, большая часть которых заказана не была. Я вопросительно уставилась на хозяйку. Она только плечами пожала. Мол, не знаю ничего… Не знает она, как же… Ядига, которая сама обслуживает клиента, это уже странно. Хозяйку корчмы «Дубки» мало кто назвал бы привлекательной и доброжелательной женщиной, и все же очередь из претендентов на руку и сердце с каждым днем росла и ширилась. Когда Ядига овдовела, в бой ринулись корыстные, возжелавшие заполучить в приданое корчму. Но молодая вдова второй раз замуж не торопилась, приговаривая, что от первого супруга с трудом избавилась. Она поменяла вывеску, выгнала вышибалу, подавальщиц и кухарку, сделала ремонт, и «Дубки» обрели новое лицо. Ядига не пила с постояльцами, готовила сама и постепенно взвинтила цены до небес. А клиенты все ползли с разных концов Инессы и Илнеса, порой приезжали даже из Милрадиц, чтобы пообедать в «Дубках». Именно поэтому в очередь повалил второй сорт воздыхателей. Те были абсолютно бескорыстны, если не брать в расчет чревоугодие.

Но и этих предприимчивая вдовушка не особо жаловала. Хотя кое-кто пробрался-таки поближе к кухне, где творились волшебства, превращая обычные продукты в кулинарные шедевры. В плане способностей, как уроженка Инессы, хозяйка корчмы обладала минимальным резервом силы и великолепной изобретательностью, позволяющей ей виртуозно использовать бытовые заклинания. Была я как-то на ее кухне. Сразу вспоминались сказки про скатерть-самобранку и волшебный горшочек. Меня, незваную гостью, первым делом атаковали сторожевое полотенце и охранная шайка. Полотенце хлестало белыми хвостами, шайка маленькими порциями обливала кипятком. Насилу отвертевшись от обоих, я чуть не влетела в котел с супом, в котором залихватски прыгала ложка, ложка прошла еще один круг в котле и вылетела меня встречать, с другого конца кухни на меня нацелилось сито с творогом. Я уже готова была вылететь с визгом за дверь, как ворвалась Ядига и успокоила взбесившуюся утварь. Она потом даже извинилась, но больше я на кухню не лезла, навсегда запомнив, что узкая специализация мага — это сила.

— Ядига, ты напутала. Я этого не просила.

— Ничего я не напутала. Ты одна сидеть собралась?

— Нет, мы с Айной встретиться хотели… А у Айны что сегодня? — Я хлопнула себя по лбу. Как я могла забыть! А я-то голову ломала, с чего такая спешка. И Хорхе с горящим хвостом в Инессу прилетел, и мама на что-то намекала…

Я придвинула к себе сухарики и стала их по одному закидывать в рот. Даже сухарики в «Дубках» отличались от обыкновенных — легкие, хрустящие, подсушенные с зеленью и в маслице обжаренные. Такие долго не хранятся, да кто ж им даст! На каждом столе тарелка и в каждой тарелке по жадной ручонке. А в некоторых даже две. Мужские пальцы ловко подхватили сразу горсть, где был и тот, на который я нацелилась. Я проследила взглядом за движением конечности. Обладатель воровской ручонки ссыпал часть добычи в рот и вкусно захрустел.

— Опа! — вырвалось у меня.

Он улыбнулся и покивал. Пошарил глазами по столу и, выхватив у меня кружку, запил.

— Как же я соскучился по Ядиговой стряпне! Здравствуй, Айрин!

— Ты исключительно поесть приехал?

— И это тоже. — Новая порция сухарей перекочевала из тарелки в парня. Кружку он так и не вернул, уже не жадно, а по глоточку допивая мой сбитень. — А тут еще у Айны праздник, и отчитаться надо.

— И как на границе дела?

— Отвратительно, — помотал он головой. Сел за противоположный конец стола и придвинул к себе одно из полных блюд. — После смерти смотрящего все пошло наперекосяк. У его заместителя вожжи из пальцев выскальзывают. Вот сейчас напьюсь и донос сяду строчить. А ты, говорят, уезжать собралась?

Ответить я не успела.

— О, Айрин уже пришла! — раздался радостный голос за спиной. Мы обнялись. Рыжая расцеловала меня в обе щеки, обняла моего соседушку и уселась рядом со мной.

— Признайся, подруга, ты забыла, что у меня день рождения!

— Признаюсь, — покаянно склонила я голову. — Из головы вылетело.

— Как всегда. Как всегда тебе надо напоминать!

— Айна, мне правда стыдно!

— Не ври. Ни беса тебе не стыдно. И за это я тебя и люблю! Ты у нас нынче персона бродячая, а мы тут зады просиживаем на лавках.

— Это вообще загадка, кто и за что меня любит, — буркнула я.

— А где мой муж? — завертелась рыжая. — Только что был!

— Вон он, с Филиппом разговаривает, — ткнул пальцем в парочку на пороге наш собеседник.

— Хорошо, что ты приехал, Бренн, — улыбнулась Айна. — Мы тут уже соскучились по тебе!

— Ох ты ж! Спасибо. — Бренн опорожнил мою кружку и теперь тянулся к кувшину. — Эй! Хорхе! Хватит корчму выхолаживать, идите сюда!

Муж Айны с моим братцем подошли к столу. Фил залихватски мне подмигнул. Зараза, ни словом не обмолвился о моей дырявой голове.

— О! Айрин, память-то все девичья? — веселился брат, мне сразу стало ясно, что развлекать гостей сегодня буду я.

К столу подплыла Катарина. Именно подплыла. Волос у Катарины был светлый, густой, плетенный в толстенную косу цвета небеленого льна. Глаза, как два болотца, приглушенного серебристо-зеленого цвета. Кожа тоже серебром отдает. Колдунья была высокая, крепкая и очень высокородная. Она приходилась внучкой Аглае — предыдущей Владычице Инессы, а Катарину пророчили в следующие. Она была старше нас с Айной лет на семь и никогда не упускала случая это напомнить.

— Добрый вечер. — Она присела на скамью, перекинула косу через плечо и сложила руки на коленях.

— Привет. Вот почти все в сборе. — Именинница вертелась на месте, как уж на сковородке.

— Почти? — удивилась я. Но спросить — кто, не успела. Ответ сам шел сюда. А я аж сглотнула в ужасе. Лисса вкатилась колобком и целенаправленно устремилась к нам. Сначала все мы были расцелованы, потом обняты и расхвалены (вот только покупаться на эти похвалы не стоило, это как воспринимать за поцелуй укус болотной гадюки).

— Айночка! Заинька! Как я рада, такой праздник, третий десяток пошел! Скоро совсем большая будешь! Еще немного, и Катариночку догонишь. Ты не переживай, рыбка, Катариночка совсем не старая, вон смотри: кровь с молоком, платье так и трещит по швам! Не то что у Айрин! Не обижайся, солнышко! Но ты совсем себя не жалеешь! У тебя даже нос длиннее стал от такой жизни! Сколько можно мечом махать? Мужика бы нашла справного! Вон как у Айны! И собой хорош, подумаешь, половины зубов не хватает и шрам на шраме, зато воин, сразу видно. — Хорхе зло скрипнул зубами, которых действительно недоставало, но не половины, а одной четвертой. — Нет, Бренн, ты, конечно, тоже мужик хоть куда. И зубы все на месте. Да нет тебя вечно. То на границу уедешь, то на край земли, то по бабам пойдешь. Филипп! Ах! Как я тебя не заметила! Как возмужал! Как похорошел! — Тот победно улыбнулся, мол, у меня придраться не к чему! — Все детишек дрессируешь! Молодец!!! Умница моя! — закончила Лисса и прыгнула к моему братцу на колени. Тот крякнул, а мы радостно заулыбались. Вот тебе. Получай, цитаделец силовой!

— Ты зачем её пригласила? — зашипела я на ухо подруге, пока Лисса лобзала Фила.

— Я сдуру на собрании с Катариной еду обсуждала, а Лисса рядом вертелась.

— Ну вертелась бы. Звать-то зачем?

— Чтобы она меня потом на всю Инессу ославила?

— Она и так ославит. За это не волнуйся! — рычала Катарина, проверяя швы на платье. Я поймала себя на том, что недоверчиво трогаю нос.

Праздник катился по классической схеме. Сначала все пили и ели. В процессе этого действа к веселью присоединились еще несколько лиц. Зашли ведьмочки из группы, где училась Айна, пришли двое воздыхателей рыжухи, которые хоть и побаивались Хорхе, но немножко меньше, чем возможности упустить шанс поцеловать в конопатую щеку объект вожделения. Явилась Катаринина ученица, худенькая пятнадцатилетняя девушка. Она что-то перепутала и пришла каяться. И тут же была усажена за стол, а раскрасневшаяся учительница только пива подопечной подливала. Лисса переползала с одних коленей на другие, продолжая истекать ядом, но больше никого не раздражала — яд, разбавленный алкоголем, перестал быть таким убийственным. Мы бились с Айной над вопросом — в чем секрет подобного противоядия. Я настаивала на том, что пьяная Лисса хуже соображает и медленнее говорит, а Айна встала за теорию, что гадость к нам пьяненьким не липнет. Сошлись мы только в одном — надо чаще Лиссу поить, авось подобреет.

От дыма и выпитого у меня обнесло голову, и я отправилась на улицу подышать воздухом и дощатый домик на задворках проведать.

— Плохо? — участливо спросили за спиной.

Я резко обернулась и уперлась носом в могучую грудь Хорхе.

— Ну вроде как. А ты чего здесь?

— Устал я что-то. Это Айна у нас на дебоши мастерица. Осенью пахнет, чуешь? — Ничего я не чуяла, по мне ночь как ночь.

— Нет.

— Пахнет. Знаешь, бывает так, еще тепло, листва зеленая, а осень уже на пороге. Кажется, чуть-чуть — и наступит.

— На больную мозоль! — саркастически сказала я.

Воину явно было неуютно, для него мы все желторотики — юнцы, только пересекшие порог взросления. Молодые, неопытные, наивные, полные глупых и ненужных надежд. Хотя сам виноват, женился бы на зрелой женщине, будто мало в Инессе молодых вдов: каждый год нет-нет, да в овраг вниз головой кто свалится, кто силу не рассчитает, кто цитадельца на безлюдье встретит, а тот сильнее окажется. Нет, взял девку самую бойкую, красивую и рыжую. Теперь воин терпел, хотя больше всего походил на родителя, следящего за неразумной детворой.

Не всегда медленное старение на руку колдунам, магия сглаживает разницу в возрасте, а вот взгляд эту разницу выдает. И грустная ухмылка тоже…

Я задумалась, что будет со мной. С истоком, который никогда не стареет… вообще никогда… Вырастут дети Айны и Хорхе, постареют и умрут родители, а я так и буду жить, не меняясь. Хотя я исток, а, по статистике, истоки долго не живут. Не дают им жить долго.

— Это точно, — нисколько не обиделся воин. — Все к тому и идет. Эй, ты что, плачешь?

— Нет. — Я вытерла рукой глаза. — У меня насморк — осень скоро. Хорхе?

— Да?

— Ты давно знаком с Майорином? Ну с тем колдуном…

— Я понял, — оборвал меня воин. — Достаточно давно, а что?

— Ну… а сколько?

— Что сколько? — хмыкнул тот. — Если хочешь спросить что-то определенное, спрашивай определенно!

Неловкая попытка вызнать возраст колдуна с треском провалилась. А я, хоть убей, не понимала, сколько тому лет. Он выглядел лет на тридцать, но… кто его знает… внешность обманчива. А глаза, глаза казались холодными, жесткими, жуткими и… молодыми.

Я вернулась в корчму, но праздновать уже совсем не хотелось. Хотелось забиться куда поглубже и пожалеть себя от души. Дали мне, как же! Один из воздыхателей притащил с собой лютню и трещотку. Трещотка рыдала в руках у Катарины, воздыхатель насиловал лютню. Если прислушаться, то можно было догадаться, что сие есть велманская плясовая. С порога меня подхватила Айна и потащила в центр зала, где уже бодро отплясывали ведьмочки-травницы.

— Я не танцую.

— Да ладно! — крикнула виновница торжества, подбрасывая вверх ногу.

С другой стороны в меня вцепилась еле стоящая (но бодро прыгающая) Лисса, и бежать стало некуда. Наша конструкция из трех пьяных девок воссоединилась с компанией ведьмочек, и, больше заплетаясь ногами и топчась друг на друге, мы завели кривой хороводик, смешивая велманскую плясовую с эльфийской заздравной. Окружающие нам горячо хлопали и не менее горячо ржали. В какой-то момент я столкнулась взглядом с Майорином, который тоже отбивал ладоши и раскатисто хохотал. Странно, подумалось мне, откуда он тут? В этот момент Лисса тяжело наступила на мою ногу, и больше я вперед не смотрела, стараясь следить за ступнями соседок и вовремя уворачиваться от них. Заодно движения повторяла.

Напрыгавшись до одури, мы повалились на скамейки и присосались к кружкам.

— Ты, Айрин, танцуешь как медведь в посудной лавке.

— Убегающий от другого медведя? — невинно спросила я Лиссу.

Та лишь губки надула. Она мне на ногу раз двадцать наступила. Все захохотали.

— А Аяна вообще, кажется, висела.

— Я не висела! — обиделась одна из ведьмочек — черненькая. — Я просто невысокая. А вы все дылды!

Реплика дала повод для еще одной порции веселья. Но тут воздыхатель с лютней передохнул и взялся снова пытать бедный инструмент. В этот раз выдавая что-то воющее печальное. Мне тоже повыть захотелось, и я даже попыталась.

— У-у-у… — Айна быстро зажала мне рот рукой, легонько щелкнула по лбу и сдала меня мужу, сама снизойдя до второго воздыхателя, который печально страдал в сторонке. Я было хотела продолжить свою печальную песнь, но, верный указаниям жены, воин потащил меня в центр зала.

— Я не хочу-у-у… — вяло сопротивлялась я. — Мне все но-о-оги отдави-или!!!

— Через тернии к звездам, — усмехнулся воин и… НАСТУПИЛ МНЕ НА НОГУ!!!!

— А-а-а!!! — взвыла я и со всей силы ударила его пяткой в щиколотку. Но Хорхе увернулся. Пришлось попытаться второй раз. Так мы прошли круга три, то ли танцуя, то ли дерясь.

— Никогда не видела такого танца, — задумчиво произнесла Айна, когда мы вернулись к столу.

Воздыхатель сидел с блаженной улыбкой и помрачнел лишь под взглядом Хорхе. Теперь неуемная рыжая потащила на пляски мужа, Филипп давно уже там топтался, маскируя под танцы изучение телес одной из ведьмочек. Лисса увела почти плачущего воздыхателя. Еще две ведьмочки кружили обнявшись. Ученица Катарины, закинув голову, храпела на скамье. Я оглядела стол с объедками и грязной посудой. Нашла нетронутый огурец, макнула его в солонку и захрустела.

— Хочешь неприличное предложение? — неожиданно прошептали сзади.

Я развернулась на месте. Бренн придержал мою завалившуюся тушку.

— Какое?

— Не-при-лич-ное, — по слогам повторил парень.

— Хочу. Принимать не обещаю!

— Пойдем!

— Куда?

— Пойдем-пойдем. Погуляем, никто и не заметит. — Бренн потянул меня за руку. Я невольно подалась.

Семья Бренна была тем редким случаем, когда хордримец женится на велманке и перенимает велманские обычаи. Велманская кровь почти бесследно растворилась, и Бренн уродился черноволосым, черноглазым и смуглым.

— И куда вы? А? — Айна высунулась из окна.

— Тсс! — приложил парень палец к губам и шепотом добавил: — Пошли с нами, только никому не говори.

— Что не говори? — Филипп заинтересованно вытянул нос.

Бренн лишь махнул рукой. Оба вылезли из окна, и хордримец повел нас куда-то крадущимся шагом.

— Меня подождите. — Ведьмочка, которую танцевал мой брат, нагоняла нас вихляющим галопом.

— Я надеюсь, больше никого не будет… — буркнул Бренн.

Мы огородами дошли до задворок высокого терема, где встречали высоких гостей.

— И что? — кивнули мы с Филиппом на терем.

— Тихо, вы. Нам к конюшням.

К конюшням мы прошли без проблем. Бренн достал ключ и заковырял в замке маленькой дверки в воротах.

— Заело его, что ли.

— Дай я попробую! — вмешалась Айна.

— Тихо! — опять шикнул Бренн. Замок поддался, дверь тихо скрипнула. — Лезешь вечно под руку.

— Бу!

— Идите. Там лесенка.

— А мы световой!

— Ша. Никакой магии. Сейчас факел запалю.

Никто ничего не понял — в Инессе даже еду без магии не готовили. Парень нашарил факел, чиркнул огнивом.

— Ты решил нас в хранилище отвести? — удивлялся Филипп, ступая по земельному полу.

— А ты знаешь, что над хранилищем?

— Склад, — равнодушно отозвалась я.

— Не совсем. Вернее, не сейчас. — Бренн оглянулся на нас. — И лучше помалкивайте потом…

— Так, может, повернем назад, пока не поздно? — спохватилась ведьмочка.

— Поворачивай.

Но ведьмочка не ушла, продолжила бодро шлепать следом, вцепившись в руку Филиппа.

— Тихо, сюда. Вот это я поймал на восточной границе. — Парень зажег несколько факелов на стенах. Стало видно клетку, в которой сидел диковинный зверь. У зверя было кошачье тело, но нетопыриные крылья. Большие уши зверь прижал к голове и зашипел.

— Химера! — догадался Филипп. — Химера! Настоящая?

— А можно ее потрогать? — спросила Айна.

— Трогай, — разрешил Бренн, — только придумай вначале объяснение, куда делась твоя рука.

— Я ее боюсь! — запищала ведьмочка.

Я подошла к клетке, посмотрела на чудо-кошку размером чуть меньше годовалого теленка. Кошка перестала шипеть, принюхалась, облизнулась.

По телу разнеслось уже знакомое тепло. Мне захотелось прикоснуться к кошке, погладить. Я протянула руку сквозь прутья.

— Ничего страшного. — Мохнатая голова ткнулась мне в руку. Теплая и пушистая, почти как обычная. Только…

Филипп схватил меня и отдернул.

— Ты никак с елки свалилась, сестренка? — шепнул он мне на ухо.

— Странно. — Бренн взъерошил макушку. — На меня она всю дорогу рычала, хоть я ее и кормил.

— У химеры только один хозяин — ее создатель, — сообщил Фил.

— Да я знаю, — растерянно согласился парень.

— Я ее боюсь… — опять заныла ведьмочка.

Химера, лишенная подпитки силой, решила возмутиться. Она разбежалась и грудью навалилась на прутья решетки. Ведьмочка вскинула руки в защитном жесте, рефлекторно подкрепляя заклинанием.

Кошка утробно мяукнула и счастливо задрала хвост. Шерстинки на кончике распались, обнажив ороговевшую пластину, заклинание, как на веревочке, потянулось к хвосту. Прутья клетки захрустели.

— Я же просил не колдовать! — зарычал Бренн.

— А тебя наверняка просили молчать, — ответил Филипп.

Кошка выскочила из клетки и скачками понеслась на ведьмочку, та, вереща, бросилась убегать. Я побежала за ними.

Кошка прыгнула, поймала ведьму мягкими лапами. Я кинулась сверху, но не рассчитала расстояние и вцепилась кошке в хвост. Химера обиженно мяукнула, но к ней снова потекла сила. Отпустив вредную игрушку, зверюга перевернулась на спину и начала блаженно кататься, будто обожралась валерьянки.

Бренн и Айна, борясь с истерическим припадком, наскоро чинили клетку. Филипп делал вид, что приводит в чувство подружку, а сам строил мне жуткие рожи. Я только плечами пожала, не забывая гладить извивающуюся зверюгу.

Возвращались мы уже не такие веселые и совершенно трезвые. Вспоминать про то, как мы запихивали упирающуюся зверюгу в клетку, совсем не хотелось. Филипп баюкал исполосованную руку, Бренн прикрывал глаз, подбитый о клетку в пылу запихивания.

— А вообще странно, что химеры появились на границах Инессы, раньше они и за долину не заходили, — размышлял Филипп.

— Странно, но химера довольно распространенная. В Цитадели таких называют мантихорами, — ответил Бренн.

— Но химера не отходит далеко от своего хозяина.

— Верно. Но с хозяином как раз таки понятно. Убил я хозяина.

— Цитадельца? — поразилась Айна. — У нас мирный договор.

— А у них, видно, нет. Иначе с чего бы ему на меня нападать. Вы, ребят, только помалкивайте пока, ладно?

— А с ней что делать? — Я ткнула пальцем в ведьмочку в руках брата, в сознание она пока не пришла.

— А я почищу ее. Утром она будет помнить только, как мы славно танцевали.

— Скотина! — резюмировала Айна.

— Спасибо, — поблагодарил Бренн.

В корчме мы долго врали, что пошли гулять и заблудились, будучи слишком пьяны. Чтобы выйти на путь истинный, нам пришлось протрезветь полностью, и теперь мы это дело желаем исправить. Хорхе с Катариной нам явно не поверили. Но выведывать прилюдно воспитание не позволило. Мы с Айной быстро надрались по второму разу, только сейчас уже целенаправленно.

Расходиться начали глубоко под утро. Хорхе, Айна и почему-то Лисса вызвались проводить меня до дома.

Не очень понятно, кто кого провожал. Лисса висела на Айне, Айна на мне, и всех нас вел Хорхе. Когда мы отвлекались во-он на ту травку: «Девочки, а давайте поваляемся, а то у меня ножки устали…», или на забор: «Спорим, я пролевитирую над ним тебя?», или на птичку: «Ух ты какая!! Давай чучелко сделаем!!!» — воин брал нас за воротники и тащил в сторону дома. Тащил так самозабвенно и молчаливо, что мы даже не сразу сообразили, что пришли к их с Айной дому. Покостерив пьяных вдрызг друзей (сейчас я даже Лиссу любила), я сообщила, что я трезвее (последнее слово вышло с четвертой попытки), и, развернувшись на месте, действительно отправилась домой. За мной увязалась пьяная Лисса, за ней сердобольная Айна, а Хорхе, тяжело вздохнув, поплелся за женой. В этот раз дорогу выбирала я, и мы как ни странно дошли. Наобнимавшись у порога моего дома (вздохи воина уже дошли до стонов), мы расстались.

Пока снег не укрыл землю плотным, не боящимся растаять от ласкового утреннего солнышка ковром, мы ездили по Велмании. За два месяца успели объехать всю южную границу и даже посетить знаменитый морской порт Алак-Грион. Мне думалось о прекрасных видах и улетающих в никуда чайках, о парусниках, уходящих в далекое море, и пиратах. Пьяниц было больше, нежели разбойников, грузчики ругались, как и полагалось грузчикам. Повсюду стоял терпкий кошачий дух, хоть топор вешай. Кошки выворачивались из-под ног, они не утруждали себя лишним мяуканьем — закормленные рыбой и корабельными крысами, эти кошки мнили себя все как одна капитанскими.

И верно, из пяти капитанов, с которыми мы говорили, у троих на руках были коты. А четвертый признался, что зверь дремлет в каюте — разожравшаяся тварь оттянула бы руки.

Нам удалось даже покататься на небольшом паруснике, только погода не благоволила: вымочив насквозь мелким соленым дождем брызг, разыгравшись, чуть не утопила.

После того как мы живыми выбрались на берег, Майорин прямо на пристани бросил вещи и куртку на доски причала, стянул через голову рубашку, отжал и, выпрямив руки, уставился на просоленную ткань.

— Пора встать на зиму, иначе мы либо утонем, либо замерзнем.

— Замерзнем по дороге, — успокоила я колдуна.

Его перекосило:

— Нет. Только телепортом.

Телепорт сожрал всю нашу наличность по моей вине. Майорин продал лошадь, этих денег как раз хватало, чтобы прыгнуть из Алак-Гриона в Вирицу одному человеку. Но…

— Мне этого жеребца брат подарил! — заартачилась я.

Ругался колдун так, что у меня уши горели, но сдался довольно быстро, понимая — с любимым конем я не расстанусь.

Тогда я не знала цены телепортов. Уже открыв глаза в Вирице, я начала задаваться вопросом, а на что мы будем жить.

Оказалось, не на что, а у кого… В Вирице у Майорина был дом, пустующий семь месяцев в году, но это был настоящий дом. Обжитый, любимый, заросший за лето паутиной и толстым слоем пыли. В большой горнице стояла дородная беленая печь, по ее широким бокам примостились две маленькие комнаты, в одной спал колдун, в другой раньше работал. Немало времени потребовалось, чтобы вынести оттуда вороха пергамента, стопки книг. Кроватью мне послужил длинный широкий ларь, на котором устроился тюфяк.

Через пару седмиц к дому прибилась тощая полосатая кошка, теперь коротавшая ночи у меня в ногах, свернувшись мохнатым колечком. Набежали мыши, тараканы. Дом стал совсем жилым, не пугая по ночам неестественной тишиной. Свой вклад сделал и колдун. Приятный, когда того хотел, молодой мужик притягивал женщин, и я первое время с замиранием сердца прислушивалась к происходящему в соседней комнате, теребя рукой подарок Сворна. На пятую ночь колдун сообразил, отчего я так краснею по утрам, и стало тихо.

Когда мы вышли из телепортационной башни, в Вирице уже выпал снег, а к декабрю его стало по пояс. Поговаривали, что ни к чему хорошему такая снежная и холодная зима не приведет.

Не пренебрегал колдун и моим образованием. Майорин утрамбовывал в меня знания, как капусту в бочку, для верности подминая ногой. Показав мало-мальски полезную или вредную травку, он спрашивал, знаю ли я ее. Если не знала, читал лекцию по применению и происхождению, если знала, то лекцию читала я. То же относилось к животным, нежити, нечисти, камням, минералам, металлам и прочему. Казалось, он делал это ненароком, между делом рассказывая исторические байки или затащив меня в какой-нибудь лес, где совершенно случайно под вон тем ракитовым кусточком почивала некая зубастая зверушка. Меня с ней знакомили, рассказывали, откуда зверушка взялась и чем кормится, а потом так же показательно ее убивали или драпали от нее. Не сразу я сообразила, что исторические байки идут в строго хронологической последовательности, а зверушки рассортированы по видам, классам и подклассам. Так, например, первые две недели наших шатаний по лесам нам «случайно» встречались только ящерные различных видов, потом они сменились летающими рептилиями. Зимой я же узнала, как из травок, изученных летом, можно варить замечательные снадобья, тоже между делом, второй рукой помешивая суп.

Иногда, слушая вьюгу за окном, я вспоминала Инессу, тоскуя по дому, но предложи мне кто вернуться, отказалась бы. Мне казалось, душу разорвало на части, одна хотела домой, вспоминала тихие инесские улочки, родителей, брата. Но я уже привыкла к шумной суматошной столице, где всегда было куда пойти, частенько я сидела вечерами в корчме, тренькая на одолженной у хозяина лютне. Сначала для себя, потом обзавелась слушателями. Днем ходила в дом болезни при храме Трех Богов, монахиням не нравилось, что я совсем не молюсь, но мои снадобья помогали лучше молитв, и они привыкли к моему присутствию на храмовой кухне. В корчме за вечер, бывало, я зарабатывала больше, чем в храме за седмицу, но дом болезни не бросала. Такому, с чем борются эти кроткие тихие женщины в серых рясах, не научат ни в одной школе, хотя образованным знахарям эти знания пошли бы на пользу. Уже после излома зимы дом болезни захватила лихорадка. Жар, рвота, холодный пот, после — язвы по всему телу и смерть. Не тронула болезнь только меня, хотя самые слабые умерли уже на четвертый день. Тогда я позвала Майорина. Монашки дико смотрели на меня, не хотели его пускать и на храмовую кухню, где больше пахло снадобьями, чем едой. Колдун осмотрел больных, поджал губы и задумался. В тот вечер я осталась в храме — сидеть с больными. Девушки, кто не метался в бреду, раздосадованно на меня шипели:

— Осквернил нашу кухню, а толку никакого.

— Зря пустили, а ты чем думала?

Я отмалчивалась, колдун вернулся задолго до рассвета, скинул кожух и отозвал меня на кухню.

— Принеси вот это. — Он бросил в меня узким свитком, а сам зашарил по полкам.

Я, с трудом разбирая торопливый неровный почерк, прочитала список. Кое-что нашлось на полках, кое-что у меня в сумке, за некоторыми травками пришлось бежать в лавку.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒