Маслюк Дмитрий. Жувачка (часть вторая). Часть вторая

Стр 1 из 4Следующая ⇒

Маслюк Дмитрий

Жувачка (часть вторая)

Часть вторая

Глава первая

Ебись конём это концерт в клубе!

Самодеятельность сраная!

Сельпо — вот центр моей культуры!

Дайте две бутылки плодово-ягодной…

(Из разговора в очереди)

Магазин «Эбонит», он же ЧП Саркисян, но же бывшее Сельпо, располагался в самой оживлённой части села, между угрюмо-серым одноэтажным зданием администрации с одной стороны и сквером памяти павшим бойцам 2-й гвардейской армии, излюбленным в летнюю погоду местом для алкогольной сиесты маргинальных обывателей.

Что сподвигло директора сего заведения выбрать это странное название, доподлинно неизвестно. Нам остаётся предположить, что предприниматель Гагик принял такое решение, исключительно руководствуясь опытом школьных знаний, надо признаться, достаточно поверхностных. А конкретно, по памятному уроку электрофизики, когда под гогот учеников, молодая физичка-практикантка, краснея, натирала поступательными движениями куском шерсти чёрную эбонитовую палочку. Вверх-вниз… Вверх-вниз… Девчонки отличницы смущённо опускали взгляд, троечницы любопытно хихикали, а вечный нарушитель дисциплины Никитин так заржал, что его выгнали из класса.

По мнению Гагика такое оригинальное название, безусловно, должно было магнетически притягивать покупателей, ведомых невидимыми статическими силами, и исправно приносить спекулятивный доход.

Пролистните любой учебник маркетинга — название успешного магазина или фирмы должно звучать, выделяться от конкурентов, но при этом, что очень важно, не вводить покупателя в заблуждение.

Вот взять название «Ассоль». Тут читателю, сразу представится магазин, торгующий чем-то легким, невесомым, нарядным, например, шторами или дамским исподнем, но, хоть убейте, никак не кирпичом.

Или рассмотрим вывеску «Стикс». И здесь всё ясно, как в божий день. Детвора за мармеладом сюда не забегает, не спешит хозяйка с авоськой за вермишелью, а только граждане в трауре — вот единственные посетители этого скорбного заведения.

Чем должен был заинтересовать покупателей «Эбонит», судя по его названию и исходя из законов логики, мне, да и вам, людям крайне образованным, никак не представляется. Не надо быть знатоком фен-шуй, чтобы понимать явное — слово материально. Как вы лодку назовёте, так она и… Правильно! Так она и поплывёт.

Данное утверждение навсегда предрешило судьбу магазина, который с мистическим постоянством начал притягивать к себе всяческие неприятности. За несколько лет работы он пережил два ограбления, пожар и смерч, причём деструктивная стихия, как нарочно, проигнорировала прочие сельские постройки, зато в аккурат снесла крышу в местечковом храме потребления.

Но самая драматичная, если можно так выразиться, часть проклятия заключалась в том, что сельчане пенсионного возраста почему-то выбрали данное место для своего финишного рывка в отмеренном каждому из нас судьбой марафоне, который оптимисты зовут жизнью, а люди религиозные, ипохондрики и страдающие геморроем — юдолью плача.

По необъяснимым причинам пожилые люди с обречённым суицидальным упорством, которое натуралист может наблюдать у леммингов и китообразных, стремились к «Эбониту». Старушки, ойкнув, так и норовили представиться, стоя в очереди, старички же предпочитали отдать богу душу, сидя на крылечке и мусоля папиросу.

Порой доходило до того, что жестокосердные домочадцы, замучившись ухаживать за тяжелобольными родственники, могли их «забыть» на лавочке возле входа. Не бросить, как на горе Нараяма поступали циничные японцы, упаси боже, а так — оставить полежать несколько часов, вдруг сработает нехорошая карма магазина. К вящему разочарованию первых, это не действовало — магазин давал вечный покой только тем, кто шкандыбал на своих.

Некоторые наблюдательные и аналитического склада ума жители пытались найти в этих смертях закономерность, но «Эбонит» всякий раз разрывал последовательность, как только она становилась очевидной.

Например, спустя полтора года после открытия магазина под угрозой оказались граждане пенсионного возраста, у которых на одежде хоть каким-то образом присутствовал цвет телячьей печени или, говоря языком художников-примитивистов, "цвет Липецкой грязи едва забрезжил рассвет", но только в их гардероб были внесены соответствующие изменения, как в группу риска попали те у кого фамилия начиналась на гласный. Потом пришла очередь для людей с грязными ногтями, а это в условиях черноземья, поверьте, достаточно широкий сегмент населения, чтобы каждый пожилой человек перестал чувствовать себя в безопасности. В последнее же время посещение магазина могло стать фатальным для тех, кто еженедельно смотрел телепередачу «Поле чудес».

Теперь иная старушка два раза подумает, идти или нет за сахарным песком для варенья. Хорошо, когда можно кого послать, а если помочь некому? — Да, гори это варенье синим пламенем, — рассудит она и будет совершенно права. Но после передумает и, соскучившись по свежим сплетням и новостям, вновь поковыляет в магазин, презрев опасность, как игрок в «русскую рулетку». Где еще поточить лясы старому человеку.

«Эбонит», как ветхозаветный Молох постоянно требовал новые жертвы, не гнушаясь ни забулдыгами и старыми склочницами, ни заслуженными доярками и комбайнёрами. Молодёжь шутила, что уже пора перенести сельское кладбище ближе к магазину, а какие-то выродки ночью вывели на стене коричневой половой краской слово «Морг».

После всех этих страстей у моего читателя может сложиться впечатление, что бывшее сельпо за несколько лет почти полностью истребило всех стариков, но спешу вас заверить, данная убыль населения, ни больше, ни меньше, не выделялась в сравнении с демографической картиной тех лет в других населённых пунктах области. Пугало и настораживало здесь то, что люди уходили из жизни не на смертном одре в кругу семьи или от апоплексического удара в огороде, как тому положено природой, а внезапно помирали в общественном месте со всеми вытекающими неприятными последствиями скоропостижной кончины.

В «Эбоните» всем заправляла Лилия Осиповна Ланда или просто Лилька, совмещавшая в себе должность продавщицы и завмага. Сухая снаружи и внутри, что совсем не типично для её профессии, женщина-невротик с практически полным отсутствием округлостей бюста была презрительна к окружающим, но подобострастна к хозяину торговой точки. Из-за худобы и крупного носа её лицо выглядело по-птичьи неприветливо, чему способствовали выпученные глаза, как у базедового больного, и вечно оттопыренная нижняя губа, демонстрирующая желтизну и разруху нижних резцов.

Её было где-то за сорок. Одинокая и, как следствие, а может быть и причина, крикливая, хамоватая женщина из сферы обслуживания, в советское время крайне распространённый, а нынче исчезающий тип продавщиц.

Лильку за её невыносимый характер ненавидело всё село, от мала до велика. Ненавидело, разумеется, за глаза, так как при встрече каждый лебезил и демонстрировал свою дружбу и расположение. Быть с ней в контрах — себе во вред: обсчитает, обвесит, накричит, а то и товар не отпустит, скажет, что закончился и, ехидно улыбаясь, при всех снимет с полки.

12 3 4 Следующая ⇒