Часть III 6 страница

В унынии он бродил по офису ПВИЗ. Офелия купила ему гитару, и он даже успел взять несколько уроков, пока до него не дошла весть о том, что еще одного гаитянского друга убили. В тот вечер Джим Ким чуть ли не волоком тащил рыдающего и блюющего Фармера из бара домой. На следующий день Фармер расстался с гитарой.

До конца лета 1994 года он вещал о ситуации в Гаити всем, кто только соглашался послушать, в провинциальных городках Мэна и Техаса, Канзаса и Айовы. Обычно ему давали приют “церковные дамы”. Вместе с несколькими монахинями он выступал перед комиссией конгресса, но большинство конгрессменов клевали носом. Он принимал участие в дебатах с американским генералом. “В общем‑то я просто попер напролом, – рассказывал он впоследствии. – Мол, чтобы понять ситуацию в Гаити, надо знать, что США создали гаитянскую армию, и так далее, тра‑ля‑ля, инфекционные болезни”. Реакция генерала в итоге свелась к воплю: “Пол, да вы сами не понимаете, о чем говорите!”

Источниками материала для книги Фармера в основном служили официальные документы американского правительства. Ему казалось, стоит только объяснить: он врач и пишет о том, что видел своими глазами или вычитал в документах, – и все поверят. В некоторых местах его принимали хорошо, но на радио обычно не приглашали. Во время одного шоу в Форт‑Лодердейле позвонил зритель и высказался относительно гаитянских беженцев, пытающихся в переполненных лодках спастись от нищеты и насилия на родине и добраться до берегов Флориды:

– Нельзя пускать гаитян в нашу страну.

– Отчего же нет? – удивился Фармер. – Моя семья тоже живет в лодке.

Ведущий его, естественно, не понял:

– Вы гаитянин, доктор Фармер?

Не раз, особенно после того, как на него наорал генерал, Фармер думал: “Да пошло оно все! Хочу обратно в мою клинику”. В середине октября 1994 года Аристид был восстановлен на посту президента. На следующий же день вернулся и Фармер.

Три года господства армии весьма напоминали войну и, как всякая война, оставили за собой катастрофу в области здравоохранения. По оценкам ООН, около восьми тысяч людей погибли насильственной смертью, большинство – от рук гаитянской армии или подчиненных ей вооруженных формирований. Многие “лодочники”, возможно тысячи, утонули при попытке к бегству. Один только дырявый старый паром “Нептун” унес на дно больше жизней, чем “Титаник”. Но расстрелы, пытки и крушения плавсредств, по всей видимости, являлись причиной лишь малой доли от общего числа смертей. Никто не мог точно определить, насколько за время правления хунты ухудшилась здравоохранительная система, но Фармер примерно догадывался – по плачевному состоянию, в котором по возвращении застал Канжи.

Больницу отец Лафонтан каким‑то образом умудрился достроить. Но все проекты “Занми Ласанте” в окрестных деревнях были прерваны – программы по обучению женщин грамоте, по детским прививкам, по обеспечению гигиены и чистой воды, по распространению презервативов и другим мерам предотвращения СПИДа. “Партнеры во имя здоровья” финансировали производство фильма о ВИЧ‑инфекции. В созданном пациентами сценарии фигурировали водитель грузовика и солдат, флиртующие с женщинами – будущими жертвами. Когда фильм показывали толпе зрителей в здании деревенской школы, туда заявились солдаты и выключили проектор. При власти военной хунты выставлять солдат виновниками СПИДа на большом экране – не самый благоразумный поступок. Сотрудники “Занми Ласанте” спрятали пленку до лучших времен.

Во всем регионе только “Занми Ласанте” хватало смелости лечить раненых и избитых. Военные однажды, пусть и ненадолго, прикрыли клинику. На ней стояло клеймо. И многие пациенты, боясь повторить судьбу Шушу, боясь вообще куда‑либо ездить, приходили только тогда, когда им делалось совсем уж худо. А иные не приходили вовсе. Количество пациентов за эти годы сократилось наполовину, зато вдвое возросло количество насильственных травм за год (плюс четыре изнасилования, совершенных солдатами и атташе), значительно повысилась заболеваемость брюшным тифом, а кроме того, случаев кори клиника зафиксировала в двадцать два раза больше среднего показателя до переворота. Период диктатуры военных усугубил хроническое недоедание, и в результате по региону пышным цветом расцвел туберкулез. Хунта сосредоточила свою политику террора на городских трущобах как на одном из самых горячих очагов поддержки Аристида. Но те же трущобы были еще и очагом СПИДа в Гаити. Сотни тысяч их обитателей бежали обратно в родные деревни. В 1993 году количество больных СПИДом пациентов “Занми Ласанте” возросло на 60 процентов.

Часть персонала со страху уволилась. Оставшихся почти поголовно “парализовала усталость”, как писал Фармер. Они пропускали, а то и отменяли совещания, забросили исследования, под разными предлогами не торопились возобновлять прерванные проекты. Фармер давно знал, что гаитянские врачи быстро привыкают к разного рода неурядицам – дефициту препаратов, грязным больницам. Возможно, философское отношение к смерти чужих людей – тенденция универсальная, но у медработников Гаити основания для развития этого недостатка куда более веские, чем у большинства их коллег в других странах. Неудивительно, что зачастую они просто пожимали плечами, когда их пациенты умирали от таких недугов, как корь, столбняк или туберкулез. Фармер приложил огромные усилия, чтобы отучить своих сотрудников от равнодушия. Теперь же многие опять пожимали плечами.

И все же положение было отнюдь не безнадежным, и он был рад, что вернулся.

Фармеру уже исполнилось тридцать пять, он достиг заметных успехов как в медицине, так и в антропологии. Грант Макартуров ему дали. Он проходил специализацию по инфекционным заболеваниям в одной из лучших в мире больниц, сотрудничающих с университетами, читал лекции по медицинской антропологии в Гарварде, написал две книги и больше двадцати статей. По всей видимости, он собирался и впредь активно двигаться в этом направлении, а своей главной задачей (и главной задачей ПВИЗ) полагал приведение в порядок “Занми Ласанте” и ее дальнейшее расширение.

С 1987 года “Партнеры во имя здоровья” дважды меняли офис. В конце концов они приобрели отдельное небольшое здание для своей штаб‑квартиры – идея принадлежала Джиму Киму, а оплатил ее реализацию Том Уайт. Персонал насчитывал всего около дюжины человек, чуть меньше половины – волонтеры, остальные – штатные сотрудники с мизерной зарплатой. Они претворяли в жизнь программу по предотвращению СПИДа среди бостонских гаитян‑подростков, а также программу по предоставлению медицинской и социальной помощи в неблагополучных кварталах возле Бригема, где многие жители вообще никакой помощи не получали. Еще они поддерживали скромными взносами и консультациями здравоохранительные проекты в дальних уголках света, таких как мексиканский штат Чьяпас. А их отдел исследований собирал материалы для книги об особой подверженности СПИДу женщин из беднейших слоев населения по всему миру. (Книга называлась “Женщины, бедность и СПИД”. Услышав название, один из приятелей Фармера заметил: “Вот за что я люблю твои книги, Пол, – у них всегда такие веселенькие темы”.) Теперь уже вряд ли кто‑то стал бы называть ПВИЗ “персональной церковью Фармера”, но, несмотря на свой космополитический имидж, они все еще оставались лишь маленькой благотворительной организацией, курирующей солидный медицинский комплекс в Гаити, и Фармеру, наверное, казалось, что так будет всегда. В годовом отчете ПВИЗ за 1993‑й он писал, что они никогда не должны менять свои задачи или смягчать свое кредо ради того, чтобы привлечь побольше сторонников. А следовательно, продолжал он, им придется смириться с “несколько маргинальным статусом”.

Но на самом деле “Партнеры во имя здоровья” стояли на пороге больших перемен. Вскоре им предстояло выступить на международной арене здравоохранения.

Часть III

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒