Сьюзен Джонсон 7 страница

Это прозвучало, как у юноши, который приглашает свою партнершу на первый тур вальса. Его тон был полон глубокого уважения и вежливости, и Дейзи пришла в замешательство. Она всматривалась в его лицо. Может, он просто более опытен в этих вопросах, чем она, и умеет выбрать нужный тон, нужный момент и нужную женщину? Может, он изощренный хитрец?

– Не нужно, Этьен. Не настолько я неопытна и наивна.

Он улыбнулся ее словам, так как она была самой образованной женщиной из тех, кого он знал.

– И все же я ловлю себя на том, что мне хочется верить во все, что ты сказал.

Масса гладких и удачных ответов, которые подошли бы для любой женщины, немедленно пришли ему на ум, но вместо этого он просто сказал: «Хорошо». Так как эта женщина была слишком важна для него, для всего его существа. Очаровывать ее стандартным набором фраз было неуместно. Все слишком неустойчиво, не стоило рисковать.

– «Хорошо»? И ничего больше от мужчины, считающегося самым непостоянным в Париже? – Она пристально, критически вглядывалась в него. Его простой ответ она восприняла как самоуверенный. – Неужели я, по крайней мере, не заслуживаю…

– Дейзи, пожалуйста… – мягко перебил он. Ее гнев вдруг улетучился, глаза встретились с его глазами.

– На этот раз это для тебя не игра, правда? – выдохнула она, переполняясь необъяснимой радостью и в то же время опасением. Слишком много значил он для нее. Но она помнила, что отдавала большую часть своего сердца человеку с неважной репутацией.

– Нет.

– Мне страшно.

– Я могу изменить это, – глаза его были соблазнительно, волшебно зелеными.

– Да, тебе это очень легко. Я знаю, ты можешь, но я очень практична, Этьен, мне нужно будущее и вне твоей спальни.

Он не знал, что и ответить. Вернее, знал. Он совсем недавно осознал тот факт, что нужно чтото делать со своим браком.

– Я поговорю с Шарлем.

– О чем, Этьен? – Господи, как будто он не знает чегото, что знаю я?

– Я собираюсь поговорить о разводе.

Дейзи обомлела, но все же сумела выговорить:

– Я что, выгляжу такой наивной? – Удивляясь сам себе, Этьен попытался полностью осмыслить свои слова. И, подумав, он вдруг понял, что это были не просто слова, а осознанное решение. Единственное, что он обязан был сделать, – в первую очередь поговорить с Изабель.

– Нет, дорогая, никто не примет тебя за деревенскую простушку. – Он улыбался и был откровенно рад принятому решению. – Это надо было сделать много лет назад.

– Этьен, ты трезв? – внезапно она усомнилась, не действие ли ликера сказывается на его странном поведении. Она ведь едва знала его, за исключением двух наполненных страстью дней, проведенных вместе.

Его семья была родовита, как сама Франция. Семья Изабель тоже. Их брак был браком по расчету. Герцог де Век не мог игнорировать тысячелетнюю традицию.

– Помоему, не совсем.

– Я так и знала. – Теперь нашлось разумное объяснение его сумасбродству.

– Я слишком легкомысленно влюблен, чтобы быть трезвым.

– Ты сумасшедший.

– Наверное.

– Ну спасибо, – сказала Дейзи, недовольная таким ответом.

– Принимай решение, дорогая, – мягко предложил герцог.

Он был мечтой любой женщины, и Дейзи не была исключением. Она была достаточно честна сама с собой, чтобы признать ту радость, которую он принес в ее жизнь.

– Может, мы начнем все сначала? Я признаю, что ты очаровал меня.

Он блаженно улыбнулся. Она решила не замечать улыбки, пытаясь вести себя строго, как обычно.

– Я думаю, почему бы нам не оставаться друзьями, пока я в Париже.

– Друзьями? – его глубокий голос перешел в шепот.

Их взгляды встретились.

– Тогда любовниками. Это лучше?

– Намного лучше, – ответил он. Дейзи вздохнула:

– Почему все так сложно?

– Я могу ответить только за себя. Со мной это происходит изза любви к тебе. Я словно оказался в новой, неизвестной стране. И я импровизирую, осваивая ее.

– А я не хочу влюбляться. По крайней мере, в тебя. Он пожал плечами, понимая, о чем она думает. До встречи с Дейзи и он не верил в любовь.

– Что ж, давай примем наши отношения на уровне чисто физического влечения, – сказала она, будто слова могли ее спасти.

– Как скажешь. – Он был практичным человеком, но ему не с чем было сравнивать то новое чувство, которое он испытывал к Дейзи. – Как долго ты будешь в Париже?

– Еще месяц, самое большее. – Дрожь удовольствия прошла по ее телу при мысли о «чисто физической» близости с герцогом. – А возможно, две недели, – добавила она. Собственная неуместная реакция встревожила ее.

– В таком случае у нас совсем немного времени, – произнес Этьен, задергивая штору. – Что ты делаешь?

Ее вопрос уперся в невинный взгляд герцога.

– Предлагаю тебе немного уединения, – ответил он мягко, – для наших чисто физических взаимоотношений. – Он лениво ухмыльнулся. – Еще полчаса езды до Кольсека.

– Я думала, вы менее примитивны, – уничижительная интонация в прошлом всегда оказывала ей хорошую услугу.

– Дорогая, ты забыла, я путешествовал по всей Европе, верхом объехал полмира. Я довольно уютно себя чувствую и вне роскоши. – В его голосе чувствовались веселые нотки, когда он обратился к ней: тебе помочь снять корсет?

– Я не ношу корсет.

Ее раздражала его снисходительная небрежность, огорчала собственная влюбленность в смуглого, страстного человека, который развалившись сидел перед ней. Больше всего ее огорчало то, что он не оченьто запомнил то время, которое они провели вместе, если он не помнит, носит она корсет или нет. Без сомнения, в его прошлом было слишком много корсетов.

– Прости меня, я просто пошутил, я отлично все помню.

– Не может быть, – ядовито ответила Дейзи. – Неужели вы способны выделить когото конкретно из той массы женщин, которые прошли через вашу жизнь?

– Соблазнять женщин было моим призванием с юных лет, – ответил он, стараясь задеть ее, что доставляло ему удовольствие, – я очень компетентен в этом вопросе и горжусь собой.

– Вот как? – сказала она, а затем негодующе произнесла: – Я передумала, не смейте ко мне прикасаться, черт бы вас побрал!

Но негодование только подогрело ее кровь и воображение. Она вообразила себе «компетентность» герцога, и это возбудило ее еще больше.

– Я серьезно говорю, – добавила она тоном обиженного ребенка.

Герцог проигнорировал капризный тон, зато обратил внимание на ее раскрасневшиеся щеки и прерывистое дыхание. Когда она произнесла: «Не утруждайте себя», в то время как он начал расстегивать жакет, он только улыбнулся и сказал:

– Это не обременительно. После всего этого мы пойдем купаться, чтобы ты остыла.

Она наблюдала, как он снимал жакет, расстегивал пуговицы тонкой шелковой рубашки, с ленивой грацией являя прямую противоположность ее возбужденному состоянию. Она отпрянула назад настолько, насколько позволяла глубина экипажа. Этьен стянул с себя рубашку. Его широкие плечи не давали ей покоя, находясь в опасной близости, ее глаза пробегали вдоль твердой, мускулистой груди.

– Может, попросить Гильома ехать помедленней? – спросил он. И, когда она не ответила, с улыбкой добавил: – Ax да, я забыл, ты выросла верхом на лошади. – Он нагнулся, чтобы снять свои дорожные сапоги, и задвинул их под сидение. – Чтобы не путались под ногами, – объяснил он, словно она о чемто его спросила.

Небрежный тон противоречил дикому желанию, которое он ощущал, а неторопливые движения при раздевании были возможны только благодаря огромному самообладанию. Выдержка у него была потрясающая. Перед тем как он встретил Дейзи в министерстве у Шарля, его не покидала мысль о том, чтобы заняться с ней любовью, так что он едва сохранял невозмутимый вид при официальной встрече. Прошедшая ночь без нее была ужасна. Несколько раз он был недалек от того, чтобы высадить входные двери дома Аделаиды.

– Вероятно, я заранее должен принести свои извинения, – произнес он, протягивая руки к пуговицам на брюках.

– Я сказала «нет»!

– После того, как сказала «да».

– Ты так считаешь?

– Поцелуй, и я отвечу тебе.

– Я не хочу тебя целовать.

– А я схожу с ума от желания поцеловать тебя. Иди ко мне. Не хочешь? А ты докажи, что мои поцелуи тебя не трогают, и я отвезу тебя обратно к Аделаиде.

– Это что, пари?

– Совсем маленькое пари, мон шер. – Этьен протянул руки, поднял ее и посадил к себе на колени.

Он переместил ее без всякого усилия. Бороться с ним было бесполезно. Она попробовала охладить его пыл, оставаясь безучастной к его поцелуям, и подставила свои губы с надменной холодностью. Ее деланная сдержанность не остановила его. Ощущая своим телом ее тепло, герцог взял ее маленькие руки в свои и осторожно положил их к себе на плечи. Ей пришлось приложить усилие, чтобы не отдернуть свои руки, лежащие на его стальных мускулах. Когда он еще немного придвинулся, пытаясь плотнее прижаться к ней, она прерывисто вздохнула, ощушая движение твердых мускулов под своими руками. Она явственно представила себе его тело и над собой, и под собой. Никакой другой мужчина не приводил ее к кульминационному моменту с таким изяществом. И она ненавидела его за эту уверенность, опыт и насмешливый вид. Возможно, соблазнение женщин и было его призванием, но она обучилась некоторым навыкам в своем клане у знахарки и была уверена, что в состоянии противостоять ему. Она изучила приемы самоконтроля, которые была готова сейчас применить.

Она представила покрытые снегом горы, величественно проступающие на горизонте напротив летнего лагеря ее отца. Все это она вызвала в своем воображении в тот момент, когда губы герцога коснулись ее губ. Она видела стадо лошадей, скачущих вдоль пастбища, когда его поцелуй мягко прикрыл ее губы. Крепко закрыв глаза, противясь медленному проникновению его языка, она пыталась представить себе загородный ландшафт.

Он обнимал ее крепко, только шелк ее юбки и сорочка разделяли их разгоряченные тела, когда его язык проскользнул в ее рот, забираясь глубже. Она ощутила его напряженную плоть, почувствовала это медленное проникновение, как будто его язык насиловал ее рот. Против желания волна страсти заставила ее вздрогнуть. Почувствовав ее ответ, он стал целовать ее еще более страстно, слегка надавливая на ее плечи. Она задохнулась. Дейзи отчаянно пыталась заставить себя не думать о получаемом удовольствии, но горы, летние лагеря, ландшафт – все както уменьшилось в ее воображении, подавленное чувственными желаниями.

– Нет! – пробормотала она, пытаясь оттолкнуть его. – Нет!

Но его руки крепко сжимали ее, поцелуи стали еще более страстными. Этьен Мартель, герцог де Век, большой поклонник и знаток красивых женщин, призвал на помощь весь свой опыт. Немного спустя ее ладони заскользили по его плечам, как будто против собственного желания. Первая маленькая капитуляция. Это продолжалось мгновение, но оба ощутили страстную дрожь такой силы, что мир исчез. Но всетаки, будучи дочерью Хэзэрда Блэка, такой же решительной, как ее отец и такой же независимой, она не могла позволить себе роль «следующего любовного приключения» в жизни герцога и секундой позже отдернула от него руки, как будто обожглась.

– Прекрати, – пробормотала она, отстранясь от поцелуев. – Я не хочу!

– Я люблю тебя, Дейзи Блэк. – Его пальцы оставляли отметины на ее коже. – И к твоему сведению, – добавил он спокойно, – я никогда не говорил это ни одной из женщин.

Потом он лихорадочно начал раздевать ее, и через несколько секунд она прошептала:

– Быстрее.

Раздетую он уложил ее на пол, разметал ее юбки и, сорвав пуговицы со своих брюк, вошел в нее с такой страстью, как будто им оставалось жить на земле только минуты.

Она была так же неистова, как и он, горя желанием, возбужденная, жадная и ненасытная. С горячей, пламенной несдержанностью они любили друг друга, прикасались, чувствовали и обнимали друг друга, и эта неистовая страсть подтверждала их любовь. Они были дикими и несдержанными. Их шатало и подбрасывало из стороны в сторону в быстро мчащейся карете, но их собственная бешеная гонка была похожа на скачки диких лошадей. Они не могли ни дышать, ни ждать. Хотя их тесные апартаменты были мало приспособлены для занятий любовью.

– Прошлая ночь была слишком длинной, – выдохнул Этьен, пытаясь удержать равновесие. – В результате я чуть не схватил тебя в свои объятия прямо перед Шарлем. Ты моя, – прошептал он, его глубокий голос напоминал рычание, а зеленые глаза были полны страсти. – Моя, – повторил он твердо. Его широкие плечи двигались в ритм движению кареты, и он обнимал ее, узницу собственной страсти и желания, наполняя ее любовью, волнообразными движениями, ускоряющимся ритмом вызывая головокружительное и сладкое безумие.

– Твоя, – прошептала Дейзи, на мгновение переведя дыхание, без всякого сожаления оставляя в стороне собственную независимость, приветствуя человека, который занял все ее мысли, истерзал душу за те несколько часов, что она провела без него.

Он вошел в нее с нетерпением и жадностью, побуждаемый неистовой страстью, словно жестокий ритм его желания смел все преграды.

Сливаясь с ним, она чувствовала его дикую освобождающуюся энергию, такую же пьянящую, как и его неудержимая, жаркая страсть, которая опаляла все ее чувства. И когда первые короткие волны оргазма начали накатывать глубоко внутри нее, он, казалось, предугадывал их, и его ритм соответствовал им так совершенно, так пылко, что она громко закричала, купаясь в горячих волнах удовольствия. А когда их страсть достигла высшей точки, он закрыл глаза, забываясь в неистовом наслаждении, и ничего больше не имело значения. Мир рухнул, исчез, каждый нерв и каждая клеточка наполнились ослепительно горячим взрывоопасным чувством.

Пребывая в истоме, прежде чем открыть глаза, Дейзи поняла, что понятие удовольствия для нее навсегда изменилось. Это была высшая степень по сравнению с ее прошлым опытом. Насколько приятна была первая мысль, настолько ранила вторая, подумала затем она. Но герцог наклонил голову и нежно поцеловал ее в губы, и когда ее ресницы приподнялись от этого прикосновения, она увидела только красоту его глаз, а потом его обезоруживающую улыбку. Ее смутно тревожные мысли словно испарились благодаря этой сердечной улыбке. Чувство ни с чем не сравнимого ослепительного наслаждения снова вернулось. Она все еще принадлежала ему, а может быть – не все еще, а наконецто и окончательно.

– Я слишком стар для такой акробатики, – сказал он, слегка усмехнувшись. Ему было пятнадцать лет, когда он последний раз занимался любовью в карете.

– Ты просто слишком большой, – прошептала Дейзи с расслабленной полуулыбкой.

Может, и так, но он не намного вырос после пятнадцати. И надо сказать, что едва ли не с тех пор он чувствовал потребность в некоторых случаях игнорировать комфорт кровати. Он почемуто подумал об этом, когда чувство реальности вернулось к нему.

– Если ты будешь продолжать соблазнять меня, – произнес он веселым голосом, – я вынужден буду заказать экипаж более внушительных размеров. Сейчас я не уверен в том, что смогу пошевелиться.

– Ты, по крайней мере, в состоянии выбирать, двигаться тебе или нет, – многозначительно прошептала Дейзи. Она все еще была стиснута его могучим телом.

Ироническая улыбка зажгла его глаза солнечным светом.

– Простите меня, мадемуазель… за мою… прискорбную примитивность.

Он выглядел помальчишески очаровательным с растрепанными волосами, с горящими зелеными глазами. Дейзи внезапно, как удар молнии, пришла в голову мысль о близкой потере. Она почувствовала, как сжалось ее сердце. Когда они расстанутся, ее мир рухнет во мрак. И возможно потому, что сегодняшний день был наполнен страстью, или потому, что она впервые нашла свою настоящую любовь, она обнаружила, что глаза вдруг стали влажными и слезы ручьем потекли по ее прекрасному лицу. Этьен был слишком близко, чтобы не заметить этого.

– Любимая, – произнес он тихо и изумленно, – что случилось? Скажи мне, любимая, что мне сделать, и я сделаю все, что пожелаешь.

– Тут ничего не сделаешь, – прошептала Дейзи, думая, как несправедлив Господь, создав этот мир, в котором Этьен женат и имеет семью. – Извини меня, обычно я не так эмоциональна.

Последнюю фразу она произнесла более спокойно, и это была правда. Она в самом деле никогда не проявляла так свои чувства.

Подняв Дейзи и усадив ее к себе на колени, Этьен поправил воротничок ее платья оберегающеуспокаивающим движением и, нежно прикоснувшись пальцами к ее щеке, приподнял ее лицо.

– Если ты не расскажешь мне, я не смогу тебе помочь, – его голос был таким, каким он обычно успокаивал своего внука Гектора.

– Я не знаю, в чем дело, – соврала она.

– Я не хочу делать тебя несчастной. Это последнее в мире, что я хотел бы сделать.

– Но я совсем не несчастна, – прошептала она, и слезы вновь покатились по ее щекам.

– Ты обманываешь меня.

Дейзи попыталась улыбнуться. С розовыми горящими щеками, с шелковыми растрепанными волосами и мокрыми ресницами она выглядела подетски юной.

– Я вижу, мне придется изменить свое поведение, – сказал он, убирая волосы с ее лба.

– Не надо.

– Ну, на чтонибудь менее эмоциональное, по крайней мере, – его голос был низким, хрипловатым.

– Нет, не нужно, – несмотря на слезы, ей показалось, что он приоткрыл двери надежде.

– Наверное, надо стать специалистом по высушиванию слез поцелуями. – Этьен слизнул мокрую дорожку с ее лица.

Дейзи слабо улыбнулась. У нее было время понять разницу между фантазиями и действительностью.

– Если вы не возражаете…

– Целовать тебя куда бы то ни было – просто восхитительно, мисс Блэк.

Он умел доставить женщине удовольствие, при этом не сомневался в своих способностях, поэтому надеялся, что его слова успокоят Дейзи и заставят ее улыбнуться понастоящему.

– Ты шокируешь меня, – ее внезапный приступ уязвимости прошел, побежденный собственной логикой.

– Я еще даже не начинал шокировать тебя, любимая.

– Это что, обещание? – она снова была уверена в себе и кокетничала. У нее есть несколько недель впереди, и нужно быть довольной хотя бы этим.

– И еще какое, – прошептал он.

Остальная часть пути в Кольсек прошла в дразнящих ласках и мягких поцелуях как опьяняющая прелюдия чегото большего.

Их захватили такие удивительные чувства, что казалось, они очутились во владениях, где вокруг царили радость и удовольствие, а ключи от ворот были только у них двоих. И слово «счастье» больше не было пустым звуком.

Когда они прибыли в Кольсек, он на руках внес ее в дом. Дейзи была полураздета, а на Этьене были только дорожные бриджи. Гильом с улыбкой наблюдал, как босой хозяин открывает ногой дверь.

Пока оба слуги герцога пребывали в некотором замешательстве, он коротко приказал:

– Живо, ванну наверху и обед в сад к трем часам. Дейзи уткнулась лицом в его плечо, и он прошептал ей на ухо:

– Тебя это устраивает?

Это был просто вопрос, любезность учтивого человека. Но он ни к кому никогда так не относился, у него были далеко идущие намерения, и ее ответ имел огромное значение. Ему хотелось постоянно угождать ей, хотелось подарить ей весь мир, свое богатство, имущество, счастье и радость. И это его пугало.

Но тут она подняла голову, улыбнулась ему и разрешила все сомнения простым ответом:

– Мне безразлично.

И это действительно было так. Весь остальной мир отступил, исчез, сгинул, пока он держал ее на руках. Герцог тоже улыбнулся.

– Я знаю, – загадочно произнес он, как будто они говорили на условном языке.

Пока Франсуа носил воду для ванны в солнечномедных ковшах, они сидели на балконе, греясь на солнце.

– Ты останешься на ночь? – спросил Этьен, задумчиво глядя на горизонт, наслаждаясь весенним теплом и прекрасным пейзажем, как будто олицетворяющим степень их взаимного тепла.

Когда Дейзи кивнула, он предложил, чтобы она написала записку Аделаиде – оправдание внезапному исчезновению.

– Гильом отвезет, – сказал он и поднялся, чтобы принести ей бумагу и ручку, затем положил ей на колени подставку для письма.

Он не спрашивал, что она написала (его мало трогали общественные условности), а просто забрал конверт, когда она закончила, и спустился вниз, чтобы вручить его Франсуа с наставлениями для Гильома.

Он отсутствовал недолго. Но солнечное тепло убаюкало Дейзи, которая очень плохо спала предыдущую ночь, поэтому не удивительно, что она задремала.

Герцог оставил ее спящей, а сам отправился купаться. В его ванне мог поместиться только один человек. Он поймал себя на том, что, лежа в воде, насвистывает, словно мальчишка. Сколько времени прошло с тех пор, как он был бесконечно счастлив? Он даже начал прикидывать некоторые необходимые реконструкции своего убежища, основанные на том, что в скором времени он предаст анафеме свое уединение. Необходимо будет провести водопровод, увеличить ванную комнату и саму ванну, чтобы Дейзи было удобно.

Дом был построен в XVII веке и вполне его устраивал, но теперь обстоятельства изменились. Может, ей нужен будет телефон? Этьен слегка поморщился от этой мысли, ведь вся прелесть Кольсека была именно в изоляции от внешнего мира, но спустя мгновение он отбросил все сомнения: если она захочет телефон – он его установит. Угождать ей было его самым большим желанием. Он начал мысленно составлять список подарков. Интересно, нравятся ли ей бриллианты?

Одевшись в простую рубашку и брюки, он занялся приготовлением ванны для Дейзи, поминутно проверяя температуру воды. Он был очень обеспокоен тем, что не обнаружил душистого мыла, суетился и, по определению Франсуа, когда тот описывал повару все, что происходит с хозяином, был похож на курицунаседку.

Закрыв дверь перед слугами, Этьен взглянул на часы над кроватью. Прикинув, сколько осталось до ланча, он подошел разбудить ту единственную женщину, которая возродила его веру в возможность счастья в этой жизни.

Сквозь ленивую истому Дейзи почувствовала его руки, развязывающие ленты на талии, и чуть не замурлыкала от удовольствия, когда герцог поцеловал ее, продолжая раздевать.

– Я куплю тебе новое платье, – прошептал он, заметив, что шелк порван в нескольких местах.

– У меня их очень много, – лениво ответила Дейзи, открыв глаза и окончательно проснувшись, с удовольствием потягиваясь, радуясь свободе своего тела, словно опять была в прерии. – Тебе понравится в нашем летнем лагере, – сказала она, любуясь синей далью.

– Покажешь его мне? – спросил Этьен, как будто летний лагерь находился рядом, а не на другом континенте.

– Да, – отозвалась она, потому что сегодня, сейчас она не думала о его жене и о том, что скажет семья, если она привезет Этьена в летний лагерь.

Он поцеловал кончик ее носа, затем губы, а потом покрыл поцелуями все тело, вдыхая дурманящий запах любимой женщины.

– Мне нужна ванна, – тихо сказала она, ведь он был чист и одет во все свежее, в то время как аромат их любви пропитал ее всю.

Этьен думал иначе, провоцировал, дразнил, звал к наслаждению, но, тем не менее, заставил себя оторваться от нее.

– После ванны ты почувствуешь себя куда бодрее.

Он отнес ее в ванну и опустил в теплую воду. Пока она купалась, он сидел рядом и с видом патриция разглядывал ее, болтая о всяких пустяках.

– Мне кажется, что мы знакомы тысячу лет, – сказала Дейзи, нежась в ванне и думая о том, каким близким и родным кажется Этьен.

– Может быть, – ответил он. – Но следующую тысячу лет мы уж точно будем вместе.

– Ты сумасшедший.

– Возможно, но я счастлив.

– Я рада, что ты счастлив, – дразнящим тоном сказала Дейзи, но все внутри нее сопротивлялось такому самодовольному гедонизму.

– Возражаешь? – он моментально уловил нотку неодобрения. – Я жертвую собой. Хоть это тебя радует?

Дейзи рассмеялась.

– Интересно, как бы это я осуждала тебя, лежа в твоей же ванне?

– Я был слишком вежлив, чтобы напомнить об этом. Мама всегда предупреждала меня, чтобы я избегал бесед такого рода.

– Ты любишь свою мать?

– Да, – просто сказал он, – она будет обожать тебя.

Острая ревность пронзила ее.

– Ты всех своих женщин знакомишь с матерью?

– Ты будешь первой.

Она с подозрением отнеслась к его быстрому ответу. Для де Века с его жизненным опытом это «Ты будешь первой» звучало не очень убедительно.

– Не надо щадить меня, я вполне трезво смотрю на жизнь.

– Иногда, Дейзи, дорогая, слишком трезво. Раз я сказал, что «Ты будешь первой» – значит, так оно и есть. Мне нет смысла лгать.

– Только не говори мне, что ты всегда правдив в своих… – досадуя на его опыт с женщинами, она подыскивала более подходящие слова, – в своих дружественных контактах с женщинами.

Она погрузилась глубже в воду, ее темные волосы плавали по поверхности воды, и с упреком взглянула на него.

– Я не всегда вежлив, но всегда честен с ними, любимая.

Он был просто очарователен. Как она страстно желала его! Он был так красив, лениво развалившийся на простом деревянном стуле, одетый в белую рубашку с открытым воротом и бежевые брюки, закатанные чуть ниже колен. Тяжелые веки прикрывали чарующие глаза, а смуглую кожу оттеняла светлая одежда. Он был мучительно хорош собой. Дейзи вдруг подумала, что он мог бы помочь ей купаться, по меньшей мере, подойти и поцеловать, и она поймала себя на том, что желает ощущать его внутри себя. Если он держится на расстоянии преднамеренно, то как часто он играл в эту игру, сколько раз сидел и ждал, когда женщина сама подойдет к нему? Интересно, она чемнибудь отличается для него от всех других? Заметил ли он, как она возбуждена?

– Подойди ко мне, – позвала она, проверяя свою власть над ним.

– Ты закончила? – мягко спросил Этьен, игнорируя ее реплику.

– Да, закончила, – ответила она, думая о своей неудовлетворенной страсти. – Подойди и поцелуй меня.

– Я принесу полотенце. – Ему вовсе не хотелось намокнуть.

Дейзи вдруг поднялась из ванны, как возрожденная Афродита, в скользком, опьяняющем приглашении. Вода радужно струилась по ее телу, волосы черным каскадом ниспадали вниз, как шелковая река, влажный треугольник между бедрами темнел вечерними сумерками. Она коснулась себя изящным жестом, как бы приглашая и ожидая его. Но он только протянул руки, чтобы обернуть ее большим белым полотенцем, которое снял с кровати.

– Мы можем поесть позже, – слегка охрипшим голосом предложила она, сбрасывая полотенце на пол и наблюдая, как его глаза скользят по ее стройной фигуре. Она поражалась необъяснимым тайнам собственной души, которые властно влекли заниматься любовью с этим человеком в любое время, она желала видеть его каждое мгновение, думала о нем каждое мгновение.

– Пойдем в сад, – мягко предложил герцог.

– Разве ты не хочешь меня? Она была скорее прямолинейна, чем похотлива, стоя перед ним нагая, словно рабыня на невольничьем рынке. Глубоко вздохнув, он медленно кивнул.

– Хочу…

С уверенностью Евы она потянулась к пуговицам на его рубашке. У нее возникло желание, и она хотела вызвать в нем ответ на зов своей разгоряченной крови. И когда он, нежно сжав, остановил ее руку, прежде чем ее пальцы успели расстегнуть пуговицу из слоновой кости, в ее глазах застыл немой укор.

– Я надеюсь, что это не повлияет на мой имидж распутника, – усмехнулся де Век, – но я пообещал Габриэль, моей кухарке, – добавил он, заметив, что она недоуменно нахмурилась, – что мы будем обедать в три.

Он осторожно и нежно поцеловал ее руку.

– Франсуа напомнил, что она готовит заливного лосося. И вообще она и Франсуа заботятся обо мне здесь с давних времен.

– Давай называть вещи своими именами: заливной лосось Габриэль предпочтительнее, чем любовь со мной. Если бы она не улыбнулась, он ответил бы ей иначе.

– Скажем так, я более уверен в твоей способности ждать, чем в подобной способности заливного лосося… – и добавил, широко улыбаясь и обхватив ее руками: – Если ты рассердишься на меня, я знаю два или три способа, как укротить твой гнев.

Они стояли так близко, что дыхание их сливалось.

– Другими словами, Габриэль неподвластна твоим чарам?

– Чтото вроде этого.

– Ты, я вижу, не сомневался, что я подожду, – ее голос снизился до контральто, глаза лукаво блестели. – Что ж, вознаградишь меня позже.

– Непременно, ваша честь, – усмехнулся он, – после того как отдадим должное заливному лососю, я полностью в вашем распоряжении.

– Полностью? – это слово рождало в ней массу смелых фантазий. Он улыбнулся.

– Абсолютно.

После того как он дал ей одну из своих рубашек, чтобы переодеться, и сказал, что она может чувствовать себя свободно, так как дом совершенно пуст, они рука об руку спустились по лестнице. Дейзи, одетая в широкую для нее мужскую рубашку, чувствовала себя так, как будто она в национальном платье в летнем лагере абсароки. Ноги были открыты, как в те летние дни безграничной свободы.

Герцог вывел ее через главный вход, и они пошли по травяному газону мимо прохладных папоротников и плакучих ив, склонившихся к реке. Лесной мир открылся перед ними во всей своей зеленой, пятнистой красе. Летний павильон, помещенный среди высоких ив, был удачно расположен на поляне необыкновенной красоты. Легкая постройка, крытая соломой, сулила прохладу даже в самые жаркие дни.

– Как замечательно!‑воскликнула Дейзи. Павильон был похож на иллюстрацию к сказке.

– Ты не показывал мне его в прошлый раз.

– Мне принадлежит пять миль вниз по реке, – уклончиво ответил Этьен. – Это одна из моих игрушек.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒