Заключительная глава 11 страница

– …я лишь наполовину шутила. У меня плохое предчувствие.

Это было не простое путешествие. Четверым необходимо было добраться целыми и невредимыми в Рамтору и обратно. Если их постигнет неудача, то, сбегут они или покорятся судьбе, Лоуренс как торговец в любом случае умрет.

Он кинул на Хоро мрачный взгляд, словно говоря: «Не пугай меня своими глупыми историями», – но та лишь рассеянно оглядывала лес.

Похоже, она не шутила.

– Хмм, кажется, у нас кончаются дрова, – весело произнесла Нора, видимо, стараясь развеять общее напряжение. Лоуренс согласился; Хоро наконец отвернулась от леса и кивнула. Либерт тоже кивнул, но, скорее, просто за компанию.

– Давайте я схожу наберу сушняка, – предложила Нора, явно уверенная в своем ночном зрении.

Лоуренсу не хотелось отправлять ее одну.

– Я помогу.

– И я тоже, – присоединилась Хоро.

Ничего не смысля в кострах, Либерт до того и пальцем не пошевелил, чтобы поддержать огонь, но сейчас ему, должно быть, было очень неловко.

– Я… я тоже помогу! – заявил он и откашлялся; он явно боялся остаться один.

Хоро неприятно ухмыльнулась.

Вся четверка направилась в лес, чтобы набрать веток и сучьев для костра. Лоуренс подивился, только ли в его воображении все вокруг дышит чем-то звериным.

Однако больше никаких происшествий не было, и остаток ночи прошел спокойно.

***

Когда взорам путников наконец предстала Рамтора, Лоуренс испустил вздох неподдельного облегчения.

Глухая чащоба справа, иззубренные скалы слева – последний отрезок их пути напоминал какой-то бесконечный проулок.

Однако Лоуренс облегченно вздохнул не потому, что этот проулок наконец закончился. Прежде ему доводилось ходить и гораздо худшими путями. Нет, облегчение принесло то, что наконец пропал тот странный взгляд, который преследовал Лоуренса всю минувшую ночь.

Лоуренс знал, что это не было лишь плодом его воображения, потому что Хоро и Нора тоже были все время настороже. В лесу, что разделял Рубинхейген и Рамтору, явно обитало нечто – нечто, чего страшились даже рыцарские отряды.

Так или иначе, путь до Рамторы был пройден успешно, а значит, можно будет пройти без происшествий и обратно. Лоуренс по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке, но с ними была Нора, которая ходила этим путем много раз, и на нее не нападали. Если положиться на ее пастушеское мастерство – а также на Хоро, – все как-нибудь образуется.

Сейчас от них требовалось лишь взять золото.

Лоуренс задумчиво провожал взглядом направляющегося в город Либерта – заявляться в Рамтору всей компанией было ни к чему.

– Надеюсь, все пройдет хорошо, – произнесла Нора, явно имея в виду задачу Либерта.

До сих пор все, что они делали, было абсолютно законным, так что тревожиться было не о чем; но упоминать это едва ли стоило.

– И я тоже, – кивнул Лоуренс и улыбнулся. Своей лучшей деловой улыбкой он воспользовался при этом не без умысла.

Нора просто поддерживала беседу.

Но в сердце Лоуренса царили дурные предчувствия и чувство вины.

Он боялся, что Нора не понимает в полной мере, что их ожидает в случае неудачи. Именно ей, пастушке, будет грозить наибольшая опасность, когда они будут проходить досмотр.

Золото во время досмотра будет спрятано в желудках овец. Если какая-то из овец случайно отрыгнет кусочек золота, отвечающего за нее пастуха ждет быстрая кара.

В то же время Либерт и Лоуренс, если будут молчать, смогут спокойно пройти.

Рисковали они совершенно по-разному. Интересно, понимает ли она это, думал Лоуренс.

Он смотрел, как Нора следит за стадом. Время от времени она поглаживала Энека, когда он подбегал к ней, выполнив ту или иную команду. Торговец чувствовал, что ему просто необходимо убедиться, что Нора понимает, какая опасность ей грозит.

Непохоже было, чтобы она отдавала себе отчет, насколько хуже может прийтись ей, чем остальным из четверки.

Если так, воспользоваться ее невежеством было не лучше, чем смошенничать. При этой мысли Лоуренс почувствовал, как совесть комом давит ему на желудок.

Если Нора узнает, что на нее падет вся тяжесть наказания, если ее поймают, она может отвернуться от них, отказаться помогать. Этого нельзя было допустить. Поэтому Лоуренс молчал.

– Да, я тут подумала… – вдруг произнесла Нора и тем самым вывела Лоуренса из состояния задумчивости.

Однако, подняв голову, он обнаружил, что обращается Нора не к нему.

Смотрела она на Хоро; та выдрала большой пук травы и теперь рассеянно с ним игралась.

– Госпожа… Хоро, то есть… – произнеся имя, Нора заколебалась – возможно, набиралась храбрости, чтобы продолжить говорить.

Лоуренс замечал уже несколько раз, что Нора пытается завязать беседу с его спутницей, но та всякий раз отвечала коротко и резко; потому Нора сейчас и колебалась.

Мысленно Лоуренс ее подбодрил; но слова, вырвавшиеся у нее изо рта в следующую секунду, его изумили.

– Ты… ты много знаешь о волках?

Какое-то мгновение Лоуренс был потрясен, но Хоро – хитроумная волчица – ничуть не изменила выражение лица. Она лишь склонила голову вбок и с любопытством посмотрела на Нору.

– Э, то есть… просто, ну, вчера ночью ты так быстро заметила волков, и я…

Ее голос увял; возможно, она подивилась про себя, не была ли Хоро тоже пастушкой. Будь так, это была бы встреча двух белых ворон – двух пастушек; уж конечно, у них нашлось бы о чем поговорить.

Но неприступное поведение Хоро оставляло мало возможностей завязать разговор.

– Что? Я просто их заметила, вот и все.

– А, вот как…

– Я что хочу сказать, от мужчин обычно никакого проку, – с озорной улыбкой добавила Хоро и кинула взгляд на Лоуренса; тот лишь пожал плечами. – Ты не согласна?

– Эмм, я, я не…

– Пфф. Так ты думаешь, ты можешь положиться вот на это? – и Хоро тычком руки указала на что-то. Нора проследила за ее рукой глазами…

…и встретилась взглядом с Лоуренсом.

Нора отвернулась, явно не зная, куда деть глаза. Хоро спросила вновь; пастушка, словно прося прощения, жалобно взглянула на Лоуренса и что-то прошептала в ответ (Хоро к этому времени подошла совсем близко).

Судя по тому, как бесстыдно осклабилась волчица, можно было догадаться, что это был за ответ.

Наблюдая за ними обеими, Лоуренс понял, что сейчас их разговор станет совсем дурацким.

Он замахал рукой, всем видом показывая, что признает свое поражение, и обе девушки рассмеялись.

– В первую очередь, не странно ли спрашивать меня, путешествующую наедине с мужчиной, много ли я знаю о волках?

На взгляд Нора казалась старшей из двух девушек, но Хоро, едва заговорив, тут же завладела нитью беседы. Уперев одну руку в бедро, она указала пальцем другой куда-то вверх, невероятно походя в этот момент на священника, читающего проповедь.

– Конечно же, ответ очевиден! Ибо…

Ибо? Нора с любопытством потянулась вперед.

– Ибо! Едва на землю опускается ночь, как является волк – волк, привлеченный этим беспомощным, очаровательным кроликом! Вне всяких сомнений, ты согласишься, что кролик, еженощно пожираемый волком, просто не может ничего не знать о волках!

Сперва Нора просто смотрела, разинув рот, но быстро поняла, что имелось в виду. Покраснев как рак, она переводила взгляд с Хоро на Лоуренса и обратно; затем в полном смущении она опустила очи долу.

Хоро хихикнула.

– Что за очаровательное поведение. Но нет – верен был мой первый ответ, – весело заявила она. Нора заалела до самых ушей и отвела взгляд, словно вспомнив что-то.

Затем она, казалось, еле слышно охнула.

– По правде сказать, это мой спутник больше похож на кролика. Если бы я оставила его одного, он бы, наверно, помер от одиночества, – прошептала Хоро пастушке на ухо, но достаточно громко, чтобы Лоуренс услышал. Он горько улыбнулся Хоро; но что ранило сильнее всего, так это доверчивый кивок Норы.

Можно подумать, он и впрямь выглядел кроликом со стороны.

– Ну, словом, я тогда просто случайно заметила волков.

Вообще-то этот вывод был не очевиден, но Хоро успела уже достаточно запутать Нору, так что та поверила. Взявшись руками за щеки (теперь они были уже не такими красными, как недавно), она кивнула.

Затем, сделав глубокий вдох и, похоже, полностью справившись с волнением, она сказала:

– На самом деле я думала, что ты тоже пастушка, госпожа Хоро.

– О, это потому что я быстро заметила волков?

– Ну, и поэтому тоже, – кивнула Нора и посмотрела на своего черного спутника, который отдыхал от работы, пока его хозяйка беседовала. – Но в основном потому что Энек рядом с тобой ведет себя по-другому.

– Мм, вот как? – Хоро, которой хватало нахальства свободно извлекать наружу свой хвост, когда она была уверена, что ее за этим не поймают, невозмутимо улыбнулась и, скрестив руки на груди, повернулась к Энеку. – Трудно сказать, когда речь идет о собаке, но я рискну предположить, что он в меня влюбился.

Словно услышав эти слова, Энек оглянулся на Хоро, затем вскочил и снова побежал заниматься овцами.

В то же время его хозяйка была поражена словами Хоро до глубины души.

– Ч-что? Э, ты хочешь сказать, Энек?..

– О, ну, печалиться не о чем. Любой самец слишком много о себе возомнит, если его слишком баловать. Я понимаю, что он тебе очень дорог, но из-за этого он лишь знает, что твое внимание ему всегда обеспечено. Ошибки быть не может: он обязательно будет искать кого-то еще, с кем повеселиться. Каким бы вкусным ни был хлеб, иногда тебе хочется супа.

Явно впечатленная хитроумным доводом Хоро, пастушка кивнула; возможно, она даже сочувствовала Энеку.

– Можно и по-другому сказать: иногда нужно проявлять строгость. Это хороший поводок.

Нора убежденно кивнула, словно ей только что всучили прописную истину, но тут же позвала Энека по имени и села на корточки, чтобы его приласкать.

Пес подбежал и ткнулся головой ей в колени; Нора подняла голову и с улыбкой взглянула на Хоро.

– Если он когда-нибудь с кем-нибудь заведет роман, я буду иметь это в виду.

– Вот и ладно.

Оклеветанный Энек гавкнул, но Нора обняла его обеими руками, и вскоре он успокоился.

– Но думаю, я буду его баловать, сколько могу, – сказала Нора и поцеловала Энека между свисающих ушей.

Хоро смотрела на нее, на губах у нее играла легкая улыбка.

Странная это была улыбка, чуть смущенная и вообще не подходящая к ситуации. Лоуренс понял это, когда Хоро повернулась к нему.

– Потому что… удастся нам наше дело или провалится, в любом случае я не буду больше работать пастухом, – тихо произнесла Нора, не выпуская Энека. И совершенно ясно было, что она прекрасно понимает, что происходит, и готова действовать соответственно.

Она осознавала и свое положение, и возможные последствия.

Лоуренс беспокоился зря.

Возможно, Нора и казалась хрупкой; но она выжила, когда ее выставили из богадельни, и вынесла затем все невзгоды, выпавшие на ее долю. Она вовсе не была какой-то изнеженной дочкой аристократа.

В то же время Лоуренс по-новому зауважал Хоро.

Она разглядела опасения Лоуренса и, перехватив нити разговора с Норой, с легкостью вытянула из нее слова, которые показали, что на самом деле девушка готова ко всему.

Это объясняло и смущенную улыбку Хоро.

Лоуренс подумал, что, возможно, заявление Хоро, что от мужчин никакого проку, не так уж далеко от истины.

Он прикрыл глаза, признавая свое поражение, и растянулся на траве, чтобы поспать.

Осенний воздух был довольно холоден – все-таки приближалась зима, – но рассеянные по небу облака казались теплыми.

Провезти золото удастся.

Лоуренс пробормотал эти слова себе под нос, чтобы приободриться. Овца, подошедшая к нему, заглянула сверху ему в лицо.

Некоторое время спустя вернулся Либерт; его конь шел ленивой рысцой.

Когда человек имеет при себе большую сумму денег, всякий встречный кажется ему вором; но Либерт, видимо, благодаря своему положению доверенного лица торговой гильдии из большого города, был невозмутим.

Он извлек мешочек с кусочками золота – размер его был таков, что его как раз можно было держать одной рукой, – и, после того как все остальные рассмотрели содержимое мешочка, убрал его под одежду и похлопал по этому месту рукой.

– Теперь нам остается только добраться вместе с этим обратно и скормить его овцам в нужный момент, – сказал он, словно желая подчеркнуть, что настоящие трудности еще впереди. – Затем, когда мы проведем овец через ворота, их у нас примут, как мы договаривались. Все согласны?

– Согласны, – кивнула Нора.

Либерт повернулся туда, куда им предстояло идти.

– Что ж, в путь. Нас ожидает золотое будущее.

И маленький отряд вновь углубился в «проулок» между горами и лесом.

***

На следующее утро Лоуренса разбудило ощущение чего-то холодного на лице.

«Опять меня овца лижет?» – подивился он; но перед глазами его было лишь свинцовое небо. Похоже, скоро предстояло заморосить осеннему дождю.

И Лоуренс замерз. Подняв голову с древесного корня, который у него был вместо подушки, он обнаружил, что костер потух. Чтобы не заставлять всех бодрствовать, когда заснет Нора, а дать поспать хоть немного, Нора должна была перед сном разбудить кого-то одного, и этому одному предстояло поддерживать огонь. Сегодня ночью этим человеком был Либерт, но он безмятежно сопел, сжимая дрова в руках.

Это было настолько глупо, что Лоуренс даже сердиться не мог.

– …Ммф.

Поднявшись с земли и сев, Лоуренс, похоже, разбудил Хоро, с которой спал под одним одеялом.

Не удостоив Лоуренса даже «добрым утром», Хоро взглянула на него испепеляюще и вырвала одеяло.

«Если ты уже проснулся, то обойдешься без него», – похоже, она рассуждала примерно так.

Если он начнет спорить, Хоро, скорее всего, разозлится всерьез, так что, хотя для него это было рановато, Лоуренс заставил себя встать. Нужно было сунуть в костер полешко. Овцы сбились в кучку, чтобы защититься от холода, и оставшийся без дела Энек дремал, приютившись подле своей любимой хозяйки. Лоуренс потянулся до скрипа в суставах и сунул в костер полено, устало поглядывая на уютно устроившегося Энека.

Когда сухое дерево затрещало в занявшемся огне, Энек начал зевать. Лоуренс улыбнулся: Энек сейчас напомнил ему Хоро.

Но было по-прежнему холодно, как будто разом наступила зима.

Чтобы понять причину, достаточно было взглянуть на небо. До Рубинхейгена четверка должна будет добраться к середине следующего дня, и Лоуренс желал бы, чтобы до того времени все оставалось, как есть.

Но небеса вряд ли будут ждать. Лоуренс огорченно фыркнул. Скорее всего, дождь начнется еще до полудня, а уж до вечера – наверняка.

Деревья в лесу были достаточно густые, чтобы под ними можно было укрыться, но из-за овец это едва ли удастся. И от леса веяло чем-то зловещим. Лоуренс леса не боялся, но и провести там ночь не стремился. Его опушки в качестве укрытия от дождя было вполне достаточно.

Лоуренс думал об этом, глядя на разгорающийся костер, когда на спину ему что-то навалилось.

Не успел он обернуться, как по соседству показалось знакомое лицо.

То была Хоро; на щеке у нее все еще оставался отпечаток древесного корня, на котором она спала.

– Здесь теплее.

Лоуренс был не настолько скромен, чтобы понять эти слова лишь в прямом смысле.

Хоро накинула одеяло Лоуренсу на спину и, накрывшись сама, нарочито свернулась калачиком и прильнула к нему. Стащить у него одеяло – это была, конечно, замечательная идея; но, возможно, она решила, что перестаралась. В конце концов, холод и голод были вечными спутниками любого путешественника.

Но поскольку Хоро не произнесла слов извинения, Лоуренс не стал говорить, что прощает ее.

Он пошевелил угли палкой и кинул ее в костер.

– Да, кстати, – небрежным тоном сказал он. – По-моему, ты говорила, что умеешь предсказывать погоду?

– Угу. Сегодня после полудня будет дождь, – сонно отозвалась она.

– Это любой мог бы сказать, только на небо посмотрев, – поддразнил Лоуренс.

Вместо того чтобы рассердиться, Хоро легонько боднула головой его плечо.

– Жаль, что мы не можем сесть на коней и добраться до города еще до дождя. Как ты насчет картофельного супа? Разогретого на очаге.

– Не возражаю. А еще…

– Хвост расчесать, да? – Лоуренс понизил голос еще сильнее.

Хоро издала вздох и кивнула.

– Побыстрее бы добраться до постоялого двора. Только…

Она уныло взглянула на небо.

Холодный ветер трепал ей челку, и Хоро прищурилась, словно защищая от ветра свои длинные ресницы.

– Будет дождь. Не хотела я этого.

И тут Лоуренс вспомнил. Когда он познакомился с Хоро, ее считали богиней урожая в богатом краю. Крестьяне ненавидели холодные дожди в сезон урожая, и поэтому, хоть Хоро и была сейчас далеко от полей, такая погода ей тоже нравиться не могла.

Конечно, у самой Хоро едва ли оставались хорошие воспоминания о тех полях – многое из произошедшего было тому виной, – но все же она была богиней урожая.

Однако не нужно быть богом урожая, чтобы испытывать отвращение к холодному дождю. А в худшем случае дождь будет еще и со снегом.

От одной мысли об этом Лоуренсу стало холодно, и он быстренько сунул в костер еще один сук.

Прошло немного времени, и проснулись остальные.

Но кое-чего Лоуренс не сознавал.

Хоро никогда и ничего не говорила просто так.

К оглавлению

Глава 6

Они шли вперед, и с каждым выдохом за ними тянулись белые облачка. Когда такое облачко обдувало щеки, на какое-то мгновение это приносило тепло; но скоро щеки замерзли, и каждый выдох отдавался болью.

Небеса все мрачнели, пока наконец их терпение не иссякло, и вскоре после полудня сверху посыпалась холодная морось, словно кто-то строгал гигантский кусок льда. Лицо Лоуренса настолько задубело, что он думал, уж не замерзло ли оно в буквальном смысле; но всякий раз, когда воздух снаружи попадал под одежду, Лоуренс ощущал приятную прохладу.

Они бежали – люди, кони, овцы и пес.

За ними следили глаза, много глаз. Чье-то присутствие нависало.

Но как бы внимательно ни вглядывались и ни вслушивались бегущие – ни единого звука не доносилось из леса, ни пятнышка шерсти не показывалось из-за деревьев. И в конце концов погода и постоянное напряжение притупили их способность беспокоиться о волках.

И нечто словно только этого и ждало.

Даже Хоро что-то заметила, когда волки уже были повсюду.

– Энек! – прозвенел голос Норы, и ком черного меха и белого дыхания метнулся к стаду, чтобы подогнать отстающих овец.

Овцы пустились бегом, но они не могли отличить собачий лай от волчьего воя, который раздался вдруг, словно передразнивая Энека.

Все было ясно. Вой доносился откуда-то справа, с горного склона; стоящий там волк пытался приманить овец. А вот слева, из леса, воя по-прежнему не было – путники слышали лишь топот лап и дыхание.

Четверка мчалась по самому краю зарослей кустов и папоротников. Лоуренс и Хоро скакали на коне вдвоем; Либерт тоже мчался верхом. Нора, чья челка налипла на лоб от дождя и пота, с помощью посоха и Энека управляла стадом.

Когда противник – волки, нужно не дать себя окружить, иначе конец. Волки охотятся очень осторожно, стараясь, чтобы никто из стаи не пострадал. Идеи использовать одного волка, чтобы отвлечь остальных, не работают, и ни один волк из стаи не нападает сам по себе. Волки ведут себя очень осторожно и хитро от начала и до самого конца охоты.

Если, когда волки будут затягивать мешок, беглецам удастся убить хоть одного, то они смогут уйти целыми и невредимыми.

Слушая сбивчивое объяснение Хоро, Лоуренс заметил, что Нора двинулась вперед, пытаясь сделать именно это.

Между деревьями мелькал волк – он пытался обогнать беглецов и преградить им путь; но его отгонял то Энек, то скачущий теперь впереди группы Лоуренс.

Когда волки медленно сжимают кольцо, пастух заставляет овец бегать хаотично, не держаться вместе. В такие минуты овцы для пастуха – не малые дети, которых надо оберегать, но щит – такое же оружие, как любое другое.

Сейчас действовать предстояло не Либерту и не Лоуренсу. Все внимание Либерта было сосредоточено на том, чтобы одной рукой сжимать поводья, а другой удерживать под одеждой мешочек с золотом.

Что до Лоуренса, то он мог лишь спросить у Хоро, что ему делать.

– Что делать, э?

Дорога была ужасна сама по себе, а на спине несущейся галопом лошади – ужасна вдвойне. Трясло неимоверно; Лоуренсу казалось, что его голова вот-вот оторвется от тела. Поддерживать сидящую перед ним Хоро и не давать ей упасть уже было достаточно трудно.

– Вот уж впрямь – что делать…

Говорила Хоро невнятно, и не только потому, что при такой тряске легче легкого было прикусить язык.

– Слушай –

– Что?

– То мое объяснение – я беру его назад.

«То объяснение?» – собирался переспросить Лоуренс, когда трава сзади-слева от них зашелестела и раздался звук впивающихся в землю когтей.

Лоуренса продрало по спине морозом, словно там должны были вот-вот проклюнуться крылья. Это ощущение нельзя было описать словами «горячо» или «холодно». Это был знак опасности, идущий прямо из могилы.

– Энек!

Какое-то сверхчеловеческое чутье помогло Норе угадать атаку, пока она бежала впереди стада. Она подняла посох, призывая своего черного пушистого рыцаря. Но главной их надеждой был холм, возвышающийся прямо впереди.

Разумеется, волки это тоже понимали.

Бурый вихрь метнулся под ноги коню Лоуренса.

Жизни висели на волоске. Лоуренс собрался было со всей силы натянуть поводья, но тут Хоро протянула руку и остановила его.

Затем, оглянувшись через плечо, она произнесла:

– Назад.

Лоуренс тотчас понял, что обращалась она не к кому иному, как к волкам, ибо преследовавшая их стая внезапно откатилась и замерла, точно пораженная ливнем стрел.

Нора, Лоуренс и остальные были не единственными, кто пришел в изумление. Замершие волки были ошеломлены не меньше – это было видно с первого взгляда.

Лоуренс, однако, был не в силах ни восхвалить невероятные способности Хоро, ни возблагодарить ее за спасение.

Глаза Хоро, обычно янтарные с красноватым отливом, сейчас горели рубиновым пламенем.

Выглядела она устрашающе; воистину то была сама волчица Хоро Мудрая.

– Люди тоже.

Ее холодный голос напомнил Лоуренсу тот раз, когда он впервые увидел ее истинное обличье.

– Ну и юнцы нынче, должна сказать.

Какое-то мгновение Лоуренс не понимал, о чем это она, но внезапно все встало на места.

Близкая угроза миновала, но Нора не могла понять почему; лицо ее было полно сомнения. Однако времени размышлять не было. Готовый встретить все, что им суждено, Энек без устали выполнял команды, которыми сыпала его хозяйка.

Либерт отчаянно цеплялся за лошадь, изо всех сил пытаясь не выронить золото.

Если они продолжат двигаться так быстро, уже к закату лес останется позади.

И чтобы уйти от грозящей им опасности, они просто обязаны были попытаться.

Как вдруг – прозвучало это.

Сперва это казалось чем-то похожим на дуновение ветра – тихий шелест; словно ледяную морось разом сдуло обратно в небо.

Но вскоре стало ясно, что это очень странный ветер.

От обычного ветра не пробирает таким ледяным ужасом.

И сразу следом раздался звук.

Невероятный рев, от которого, казалось, содрогался сам лес, ударил по ушам.

– !..

Рев был такой силы, что дыхание беглецов едва не остановилось.

Лошади замерли. Овцы замерли. Даже бесстрашный пастуший пес застыл на месте.

Кошмарный рык пригвоздил к земле всех.

Они стояли, точно статуи, и всматривались в глубь чащи.

– Послушай, – тихо сказала Хоро Лоуренсу. Сейчас тишина стояла полнейшая, нарушал ее лишь шум дождя. – Этим должна заняться я. Я отправлю девочку и юнца вперед, а ты должен будешь остаться со мной ненадолго.

– Чт… почему?

Нора и Либерт, похоже, не заметили этого обмена фразами; они по-прежнему стояли столбом, вперившись глазами в чащу леса.

Нет, «не заметили» – это не то.

Они сейчас были словно птички, загнанные охотничьим псом: даже когда охотник уже заносит руку для удара, птичка не может улететь.

Они были просто не в силах отвести глаз от леса.

– Потому что там, в лесу – не обычный волк. Ты ведь понимаешь, да?

Хоро медленно отвернулась от леса и посмотрела на Лоуренса.

От ее взгляда у него разом ослабли ноги.

Слово «недовольство» к выражению ее лица не подходило; глаза ее горели такой яростью, что Лоуренс подивился, не выплеснется ли эта ярость на камни у них под ногами.

– Если я ими займусь, стая отвяжется от овец. Им нужны не овцы.

Она снова повернулась в сторону леса.

– Такая дешевая похвальба. Такая неприкрытая гордыня. Все это свойственно юности, я полагаю.

Лоуренс по-прежнему удерживал Хоро руками, и сейчас ему показалось, что она увеличилась в размере.

Не сразу он сообразил, что это просто хвост Хоро под балахоном хлещет из стороны в сторону.

– Давай же! Они не двинутся с места, пока ты им не скажешь. Мы ведь партнеры – а партнеры должны действовать вместе, верно?

Выражение лица Хоро внезапно смягчилось, и Лоуренс вдруг обнаружил, что кивнул в ответ.

Он был торговцем, почти беспомощным во всем, что не относилось к торговле.

Что до Хоро – никто на свете не знал о волках больше, чем она.

– Здесь мы разделимся. Вы двое – берите золото и идите вперед, как решили!

Лоуренс не собирался кричать, но Нора и Либерт вздрогнули, выйдя из ступора, словно внезапно услышали голос посреди глухой ночи.

Они не возражали. В подобных ситуациях пожертвовать более слабыми, оставив их позади, и тем самым спасти более сильных было вполне обычным делом.

Но все же они глядели на него вопросительно. «Это вправду нормально?» – спрашивали их глаза.

На то, что годилось для банды закаленных наемников, было непросто решиться обычным путешественникам.

– Встретимся у стен Рубинхейгена. И мы все будем богаты!

Конечно же, Хоро совершенно не собиралась жертвовать собой, но Либерт и Нора этого не знали. В то же время объяснить свои намерения она никак не могла, так что просто произнесла эту фразу и улыбнулась.

Она хорошо знала человеческую природу. Люди не позволят пропасть зря самопожертвованию того, кто глядит в глаза почти неминуемой гибели с улыбкой на устах. Хитроумная волчица умело этим воспользовалась.

Либерт кивнул первым, Нора за ним.

Нора взмахнула посохом, и время побежало снова.

– Да будет с вами удача, – произнес Либерт. Нора одарила Хоро взглядом, который был красноречивее слов, и отвернулась. Услышав дробный топот кинувшихся бежать овец, Либерт последовал за стадом.

Проводив их взглядом, Хоро повернулась к Лоуренсу.

– Ты должен держаться подальше. Если ты будешь рядом, это может плохо кончиться. Ты ведь понимаешь, я знаю.

Вместо ответа Лоуренс взял ладонь Хоро в свою, прежде чем волчица соскользнула с коня.

– Я не дам тебе проиграть, – вымолвил он.

Ладошка была неожиданно горячей, и Хоро пожала его руку в ответ.

– Будь ты нормальным самцом, я бы получила хотя бы поцелуй за свои труды.

Хоро ухмыльнулась, но тут же лицо ее вновь посерьезнело, и она соскочила наземь.

– А, вот еще. Возьми вот это, – с этими словами она развязала пояс и одним движением стянула с себя балахон.

Взору Лоуренса разом предстали струящиеся русые волосы, заостренные уши, пушистый волчий хвост.

А также мешочек с пшеницей, лениво покачивающийся у Хоро на груди.

– Я надеюсь, что все пройдет мирно, но не могу знать, что может случиться. Когда мы снова встретимся, если я буду нагишом, то мне будет холодно, да и тебе неловко, мне почему-то кажется, – с улыбкой произнесла она и вновь повернулась к лесу.

Ее хвост распушился, точно в него ударила молния.

Лоуренс не знал, что сказать.

В конце концов рот его исторг лишь краткое: «Ну, до встречи».

Не дожидаясь ответа, он пришпорил коня.

Если бы он сказал, что не хочет остаться там, – это была бы ложь.

Но чего бы он добился, оставшись? Лоуренс знал, каково истинное обличье Хоро. Даже если ее загонят в угол наемники или разбойники, она все равно сможет уйти невредимой.

Лоуренс начал подгонять лошадь. Дождь усилился.

Кожа на лице его натянулась, и явно не только от холода.

Впервые в жизни он пожалел, что не был рожден рыцарем.

***

Похоже, Нора и Либерт за это короткое время успели уйти довольно далеко. Лоуренс сделал что ему было сказано – пустил лошадь в галоп, чтобы отъехать от Хоро как можно дальше; но даже при столь быстрой езде ему не удавалось углядеть впереди ни Нору, ни Либерта.

Никаких неприятных взглядов он больше не ощущал, так что и двигаться вперед ничто не мешало. Конечно, то же относилось и к Норе с Либертом – и они наверняка не хотели, чтобы гибель Лоуренса и Хоро оказалась напрасной.

При этой мысли Лоуренс мрачно улыбнулся; следом ему в голову закралось опасение, что он может заблудиться.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒