Кобзев А.И. – Китайский эрос 34 страница

- В чем же дело! - воскликнула Юэнян. - Пусть двое едут в Янчжоу, а Лайбао отправь в столицу по делу Гуйцзе. Он потом успеет к ним присоеди- ниться. Погляди, до чего она напугана!

Гуйцзе поспешно отвесила земные поклоны Юэнян и Симэню. Симэнь послал слугу за Лайбао.

- Ты с ними в Янчжоу не поедешь, - сказал он. - Тебе завтра придется отправляться в Восточную столицу. Надо будет Гуйцзе вот помочь. Повида- ешься с дворецким Чжаем и попросишь, чтобы посодействовал.

Гуйцзе поклоном благодарила Лайбао.

- Я поеду немедленно, - проговорил он, кланяясь и отступая на нес- колько шагов назад.

Симэнь велел Шутуну составить письмо дворецкому Чжао, сердечно побла- годарить его за услуги в связи с докладом цензора Цзэна, потом запечатал в пакет двадцать лянов и вместе с письмом вручил Лайбао. Обрадованная Гуйцзе протянула Лайбао пять лянов серебром на дорожные расходы.

- А вернешься, брат, - сказала она, - мамаша щедро тебя наградит.

Симэнь велел Гуйцзе сейчас же спрятать свое серебро и распорядился, чтобы Юэнян выдала Лайбао пять лянов на дорогу, Гуйцзе запротестовала.

- Где же это видано, чтобы об одолжении просили и даже дорожных рас- ходов не возмещали!

- Ты что, смеешься надо мной?! - оборвал ее Симэнь. - Думаешь, у меня пяти лянов не найдется? У тебя пойду занимать? Гуйцзе спрятала свое се- ребро и еще раз поклонилась Лайбао.

- Прости, брат, хлопот я тебе доставляю, - говорила она. - Ты уж завтра, будь добр, поезжай, не опоздать бы.

- Завтра в пятую стражу отправляюсь, - сказал он и, захватив письмо, направился на Львиную к Хань Даого.

Ван Шестая шила мужу куртку. Увидев в окно Лайбао, она поспешила к нему.

- В чем дело? - спросила она. - Заходи, присаживайся. Сам у портного.

Сейчас придет. - Ван позвала Цзиньэр: - Ступай, сбегай к портному Сюю, хозяина позови. Скажи, дядя Бао ждет.

- Я пришел сказать, что не придется мне с ними ехать, - заговорил Лайбао. - Тут еще дело подоспело. Меня хозяин в Восточную столицу посы- лает. Ли Гуйцзе надо пособить, кое-кому подарки вручить. Поглядели бы, как она батюшку упрашивала, матушке в ноги кланялась. Вот мне и прихо- дится дело улаживать. А брат Хань с Цуй Бэнем в Янчжоу поедут. Я за ними вслед поеду, как вернусь. Завтра рано утром отбываю и письмо уже полу- чил. А ты, сестрица, чем занимаешься?

- Да вот, мужу куртку шью.

- Скажи, чтобы полегче одевался, - посоветовал Лайбао. - Ведь на ро- дину шелков, атласа и парчи едет. Там этого добра сколько хочешь.

Подоспел и Хань Даого. Они обменялись приветствиями, Лайбао сказал о поездке в столицу и добавил: - Я потом вас в Янчжоу разыщу.

- Батюшка посоветовал нам остановиться неподалеку от пристани, - го- ворил Хань, - на постоялом дворе Ван Божу. Мой покойный родитель, гово- рит, с его отцом дружбу водил. У него, говорит, и остановиться есть где, и торговых людей всегда много, а главное - и товары, и серебро будут в целости и сохранности. Так что, как приедешь, прямо к Ван Божу иди. - Лайбао обернулся в сторону Ван Шестой и продолжал: - Сестрица! Я ведь в столицу еду. Может дочке подарочек какой пошлешь?

- Да нет ничего, брат, под руками-то, - отвечала она. - Разве вот па- ру шпилек, что отец ей заказывал, да туфельки. Передай, будь добр, если тебя не затруднит.

Она завязала подарки в платок и, передавая узелок Лайбао, велела Чуньсян подать закуски и подогреть вина, а сама бросила шитье и стала накрывать на стол.

- Не хлопочи, сестрица! - благодарил Лайбао. - Мне домой пора, соб- раться еще надо. Вставать рано.

- Раз зашел, не обижай хозяев, - Ван засмеялась. - Разве так можно!

Если приказчик проводы устраивает, чарочку пропустить полагается. - Она обернулась к мужу: - А ты чего сидишь, будто тебя не касается, а? Зови к столу, ухаживай за гостем. Хватит бездельничать.

Подали закуски, наполнили чарку и поднесли Лайбао. Ван Шестая тоже села с ними за компанию.

- Ну, мне домой пора, - сказал Лайбао, осушив не одну чарку. - А то еще ворота запрут.

- Лошадь нанял? - спросил Хань Даого.

- Завтра утром успею, - отвечал Лайбао. - А ключи от лавки и счета ты Бэнь Дичуаню передай, чтобы тебе ночью не караулить. Дома отоспись перед дорогой-то. - А ты прав, брат, - согласился Хань. - Завтра же передам.

Ван снова наполнила чарки.

- Ну, выпей, брат, вот эту чарку, больше не буду задерживать, - ска- зала она.

- Тогда, будь добра, подогрей немножко, - попросил Лайбао.

Ван поспешно вылила вино в кувшин и наказала Цзиньэр подогреть, потом наполнила чарку и обеими руками поднесла Лайбао. - Жаль, нечем тебя угостить, брат, - говорила она.

- Что ты, сестрица, - отозвался тот. - Будет скромничать!

Он взял чарку, и они выпили залпом с Ван Шестой. Он встал, и хозяйка передала ему подарки для дочери.

- Прости, что причиняю тебе беспокойство, - сказала она. - Узнай, по- жалуйста, как она там живет, как себя чувствует. Мне, матери, на душе легче станет.

Ван поклонилась и вместе с мужем вышла за ворота проводить Лайбао. Не будем рассказывать, как он собирался в дорогу, а перейдем к Юэнян.

Угостила она чаем Ли Гуйцзе. Рядом сидели тетушка У Старшая, тетка Ян и обе монахини.

Появился шурин У Старший, брат Юэнян.

- Из Дунпина поступил приказ, - обратился он к Симэню. - Тысяцким, хранителям печати обоих отделений нашей управы, вменяется в обязанность надзор за постройкой хлебных амбаров. Высочайшее повеление гласит: за- вершившие работы в полгода получат повышение на один ранг, все просро- чившие заносятся в обвинительный доклад цензора. Прошу тебя, зятюшка, если есть у тебя серебро, одолжи несколько лянов. Верну сполна, как только мне оплатят расходы по постройке.

- В чем же дело, шурин! - воскликнул Симэнь. - Сколько тебе нужно?

- Будь добр, зятюшка, ссуди двадцатью лянами.

Они прошли в хозяйкины покои. Симэнь переговорил с Юэнян и велел ей отвесить двадцать лянов. После чаю шурин вышел, так как у сестры были гостьи. Юэнян предложила мужу угостить брата в приемной зале. Во время пира явился Чэнь Цзинцзи.

- Лавочник Сюй Четвертый просит батюшку отсрочить уплату долга, - сказал Чэнь. - Он на днях вернет.

- Это что еще за вздор! - возмутился Симэнь. - Мне деньги нужны, су- кин он сын! Никаких отсрочек! Чтобы у меня точно в срок вернул!

- Слушаюсь! - отвечал Цзинцзи.

У Старший пригласил Цзинцзи к столу. Тот поклонился и сел сбоку.

Циньтун тотчас же принес ему чарку и палочки. Пир продолжался.

Между тем тетушка У Старшая, тетка Ян, Ли Цэяоэр, Мэн Юйлоу, Пань Цзиньлянь, Ли Пинъэр и дочь Симэня пировали с Ли Гуйцзе в комнате Юэнян.

Барышня Юй спела несколько арий из сцены прогулки студента Чжана у Дра- гоценной пагоды. Когда она отложила пипа, Юйлоу подала ей вина и заку- сок.

- Вот уж не по духу мне, когда тянут, как слепые, - говорила Юйлоу. - А еще хочешь, чтобы я тебя любила.

Цзиньлянь поддела палочками свинину и стала ради шутки вертеть ею пе- ред самым носом певицы.

- Юйсяо! - кликнула Гуйцзе. - Подай-ка мне пипа, пожалуйста. Я матуш- кам спою.

- Да ты же расстроена, Гуйцзе! - удивилась Юэнян.

- Ничего, спою, - отвечала певица. - Я уж успокоилась. Ведь батюшка с матушкой за меня решили заступиться.

- Вот что значит из веселого дома! - воскликнула Юйлоу. - Гуйцзе, ты ведь вот только переживала, брови хмурила, даже от чаю отказывалась, а тут и разговорилась, и смех появился, будто счастливее тебя и нет нико- го. Как у тебя все быстро делается!

Гуйцзе взяла инструмент, нежными, как нефрит, пальчиками коснулась струн и запела.

Пока она пела, вошел с посудой Циньтун.

- Дядя У ушел? - спросила Юэнян.

- Только что отбыли, - ответил слуга.

- Зятюшка, должно быть, вотвот придет, - заметила У Старшая.

- Нет, они к матушке Пятой пошли, - успокоил ее Циньтун.

Цзиньлянь не сиделось на месте, хотелось встать и бежать ему навстре- чу, но она сдерживалась, неловко было перед всеми.

- Он же к тебе пошел, слышишь? - говорила Юэнян, не поворачивая голо- вы. - Ступай! Нечего сидеть как на иголках.

Цзиньлянь как будто нехотя поднялась, но ноги стремительно понесли ее к Симэню. Когда она вошла к себе в спальню, он уже успел принять чуже- земное снадобье. Чуньмэй /15/ помогла ему раздеться, и он залез на кро- вать под пологом.

- Вот теперь ты умненький у меня, сынок! - шутила Цзиньлянь. - Мама позвать не успела, а ты уж в постельке. А мы в задних покоях с тетушкой У и теткой Ян пировали. Ли Гуйцзе пела, мне все подливали. В темноте са- ма не знаю, какими судьбами добралась. - Она позвала Чуньмэй:Принеси чаю. Пить хочу.

Чуньмэй заварила чай, Цзиньлянь села за стол и подмигнула наперснице.

Та сразу смекнула, в чем дело, и пошла греть воду. Цзиньлянь надушила воду сандаловым ароматом, добавила квасцов и после омовения распустила волосы, которые держались одной-единственной шпилькой, и села перед зер- калом под лампой. Она подкрасила губы, положила за щеку ароматного чаю и вошла в спальню. Чуньмэй помогла ей обуть ночные туфельки и вышла, запе- рев за собою дверь.

Цзиньлянь подвинула к постели светильник, опустила газовый полог, скинула красные штаны и обнажила свой белый, как нефрит, стан. Симэнь сел на подушку. У него на том самом висела пара подпруг, и, выйдя нару- жу, тот предстал взору вставшим в полный рост. Цзиньлянь, увидев это, даже подпрыгнула и всплеснула руками. Высился пурпурный пик и грохотало, будто сошлись два тигра. Бросив страстный взгляд на Симэня, Цзиньлянь сказала: - Догадываюсь, что у тебя одно на уме. Не иначе как снадобье монаха подействовало /16/. То-то грозный вид! Хочешь меня доконать? Отборное другим, а моя уж такая доля - с подбитым маяться. С кем сражался, гово- ри! Где это тебя так подбили? Когда чуть жив, ко мне приходишь? Конечно, где мне с другими равняться! А еще говоришь, будто ко всем одинаков. А в тот день меня дома не было, так ты узелок стащил и, как вор, к ней улиз- нул. Это после нее, что ли, едва маячишь? А она нам голову морочит, скромницей прикидывается, Где тебя, негодник, носило, а? Тряпка - вот ты кто! Весь бы век тебя презирала за это!

- Ах ты, потаскушка! - засмеялся Симэнь. - А ну, поди сюда! Посмот- рим, хватит ли у тебя храбрости? Одолеешь, лян серебра в награду полу- чишь.

- Вот пакостник! - заругалась Цзиньлянь. - Напихал утробу какой-то гадостью. Я не испугаюсь!

С этими словами она наискось легла на спальную циновку, обеими руками крепко обхватила тот самый предмет и погрузила его в алые уста, прогово- рив: - Большой негодяй, хочешь своей толкотней даже рту причинить боль.

- Сказав это, она, тяжело дыша, стала сосать взятый в рот причиндал, то заглатывая, то выпуская, то играла с ним кончиком языка, то полягушачьи лизала его, то держала внутри, перекатывая в разные стороны, то вынимала и приникала к нему своим напудренным личиком, в общем, забавлялась с ним всевозможными способами. Тот самый предмет становился все более крепким и твердым, высоко поднялся, вздернул голову, его впалый глаз стал круг- лым и вытаращился, волосы в светившейся бороде выпрямились и затвердели.

Опустив голову, Симэнь Цинь поглядывал на ароматное тело женщины, пря- тавшееся под шелковым пологом. Нежные ручки крепко держали заросший во- лосами предмет и либо вставляли его в рот, либо вынимали оттуда. При свете лампы женщина копошилась, двигалась то туда, то сюда (илл. 125).

С ними рядом примостился, оказывается, белый кот Тигренок. Следя за игрою, он вдруг выпустил когти и бросился было прямо на Симэня. Тот схватил крапленный золотом черный веер и давай его поддразнивать.

Цзиньлянь выхватила веер и с силой ударила им кота, так что он бросился из-под полога.

- Вот несносный! - заругалась она, глядя Симэню прямо в глаза. - Меня заставляет вон чем заниматься, а сам еще с котом возится. Он ведь, чего доброго, и в глаза вцепиться может, что тогда? Нет, хватит с меня, больше не буду.

- Вот потаскушка! - заругался Симэнь. - Долго я тебя ждать буду?!

- Ты бы Ли Пинъэр лучше заставил этим заниматься, - говорила Цзиньлянь, - а то на меня все сваливаешь. И чего ты только наглотался!

Из сил выбилась, а все впустую.

Симэнь наклонился к завернутой в платок серебряной шкатулке, поддел на костяную палочку немного розоватой мази, умастил ею внутри "лошадиную пасть" и лег навзничь, а Цзиньлянь оседлала его, сказав: - Погоди, я пристрою его, а тогда и запустишь.

Однако черепашья головка была слишком велика, и только после долгою проталкивания внутрь вошел лишь самый кончик. Находившаяся сверху женщи- на, раскачиваясь вправо и влево, терлась и, как будто не имея сил скры- вать свои чувства, бормотала: - Дорогой, войди поглубже внутрь, ведь те- бе это совсем не трудно. - Одновременно она мяла его руками. При свете лампы она уставилась на его веник, который принялась вставлять в свою прореху; сначала тот вошел наполовину, а потом, подпираемый с двух сто- рон, заполнил все до отказа, после чего прекратились движения взад и вперед. Цзиньлянь с обеих сторон помазала слюной свою прореху, которая от этого немного расширилась и стала скользкой. Затем они энергично во- зобновили встречные движения, один поднимался, другая опускалась, и пос- тепенно погрузили по самый корень.

- При употреблении звонкоголосой чаровницы /17/ по всему телу разли- вается приятное тепло, - шептала она, - а вот от этого снадобья поче- му-то холод подступает к самому сердцу. Я так обессилела, что и поше- вельнуться не в силах. Кажется, скоро дух испущу в твоих объятиях. Не могу я больше!

- Хочешь, анекдот расскажу? - засмеялся Симэнь. - От брата Ина слы- хал, - Умер один, и владыка преисподней натянул на него ослиную шкуру.

"Ослом - говоритбудешь". Заглянул тогда загробный судья в книгу судеб.

Видит: человек этот целых тринадцать лет на белом свете не дожил и отпу- стил его. Оглядела его жена: муж как муж, все, как у людей, только янс- кий предмет, как у осла. "Пойду, - говорит муж, - свой возьму". Жена ис- пугалась. "Что ты, дорогой мой! - уговаривает. - А вдруг не отпустят, что тогда делать?! Лучше так уж живи, а я какнибудь свыкнусь".

Цзиньлянь ударила Симэня рукояткой веера.

- Это попрошайкиной бабе, видать, к ослиным не привыкать, - заметила она, улыбаясь, - а я от твоего света белого не вижу.

Они сражались уже целую стражу /18/, а семя у Симэня все еще не из- верглось. Лежа снизу, он закрыл глаза и позволил женщине сидеть сверху на корточках, а его черепашья головка, со всей силой вставлявшаяся и вы- нимавшаяся, от трения издавала удивительные звуки. Симэнь долго преда- вался этому занятию, пока жена не повернулась к нему. Тогда он своими ступнями поднял ее ноги, высоко задрал их и стал резко двигаться взад и вперед. Хотя Симэнь своим телом касался тела Цзиньлянь, а его глаза все видели, он чувствовал себя, словно в пустоте.

Прошло много времени, страсть Цзиньлянь дошла до предела, она повер- нулась, руками обхватила Симэня за шею и повалилась на него, погрузив кончик языка в его рот. Тот самый предмет у Симэня сразу же проник в ло- но жены, которая вся отдалась трению - катанию и безостановочно бормота- ла: - Дорогой, хватит, я уже умерла. - Вскоре она впала в забытье, а язык у нее стал холодным как лед. Когда изверглось семя, Симэнь ощутил в ее лоне струю горячей пневмы, которая проникла в его киноварное поле, что родило в сердце неописуемую радость. Вытекшее Цзиньпянь вытерла платком. Они обнимались, сплетали шеи и ноги, сосали языки друг у друга, но тот самый предмет больше не вздыбливался.

Они заснули. Но не прошло и часу, как возбужденная Цзиньлянь сама взобралась на Симэня. Сражение разгорелось снова. После двукратной ра- дости за один раз она лежала совершенно изможденная. Симэнь же был бодр, как ни в чем не бывало, и мысленно поражался чудодейственной силе за- морского снадобья.

Запели петухи, на востоке занимался рассвет.

- Душа моя! - говорила Цзиньлянь. - Ты не доволен, да? Приходи вече- ром, и я буду тебя ублажать до утра.

- Меня этим не удовлетворишь, - отвечал он. - Мне только одно даст удовлетворение.

- Что же? - спросила она. - Скажи.

- Секрет! Вечером скажу.

Наступило утро. Он встал, умылся и причесался. Чуньмэй подала ему одежду.

Хань Даого и Цуй Бэнь уже дожидались его. Он вышел к ним, возжег жертвенные деньги и вручил отъезжающим письма - Это - на пристань, - объяснил он. - Передадите хозяин, постоялого двора Ван Божу, а что - проживающему в городе Мяо Цину. Разузнайте, чем кончилось его дело. Да не задерживайтесь там. А не хватит денег, с Лай- бао перешлю.

- А его сиятельству Цаю будет письмо? - спросил Цуй Бэнь.

- Пока не писали - отвечал Симэнь. - Тоже с Лайбао отправлю.

Слуги простились и вскочили на коней, но не о том пойдет речь.

Симэнь облачился в парадные одежды и отбыл в управу, где, встретив- шись с Ся Лунси, поблагодарил его за приглашение.

- Был бы весьма польщен вашим присутствием, - сказал Ся Лунси. - Больше никого не будет.

После заседания они разъехались по домам.

Между тем Юэнян накрыла стол и пригласила Симэня к завтраку. Тут к воротам неожиданно примчался гонец в темном платье верхом на скакуне.

Под мышкой у него торчал узел, с лица катился пот.

- Здесь живет надзиратель господин Симэнь? - обратился он к Пиньаню.

- А ты кто такой? - спросил в свою очередь тот.

Всадник поспешно соскочил с коня и поклонился.

- Я гонец его сиятельства Аня, управляющего перевозками императорско- го строевого леса, - отчеканил он. - Прибыл с подарками господину Симэ- ню. Мой господин с его сиятельством Хуаном, смотрителем гончарен, пирует сейчас с его cиятельством Ху в Дунпине и намеревается заехать по пути с визитом к господину Симэню - Визитная карточка есть? - спросил Гыньань - Гонец достал из узла карточку с перечнем подарков и протянул ее привратнику. Тот удалился и вручил ее Симэню. На визитной карточке зна- чилось: "Чжэнцзянского шелка два куска, хучжоуской ваты четыре цзиня, пояс и старинное зеркало".

- Дай гонцу пять цяней /19/ серебра и мою визитную карточку, - нака- зывал Симэнь. - Скажи, хозяин, мол, почтет за великую честь принять вы- соких гостей.

Всадник умчался, а Симэнь дал распоряжение накрывать столы.

В полдень к воротам прибыли два роскошных паланкина, сопровождаемые целой свитой слуг. Гонцы вручили визитные карточки прибывших. На одной значилось: "От Ань Чэня с поклоном", на другой - "От Хуан Баогуана с поклоном". Из паланкинов вышли сановники в черных креповых шапках и чер- ных туфлях. Парадные одежды их украшали наперсники с изображением летя- щих в облаках серебристых фазанов /20/. Они обменялись поклонами и, ус- тупая друг другу дорогу, приблизились к воротам, где их встретил Симэнь и проводил в залу. Там после взаимных приветствий и излияний дружеских чувств все сели. Смотритель гончарен Хуан расположился слева, управляю- щий Ань - справа. Симэнь занял место хозяина.

- Давно жаждал с вами познакомиться, милостивый сударь, - подняв ру- ку, начал Хуан. - Широко известны ваши добродетели, повсюду о вас гремит слава. Мне приходится глубоко сожалеть, что до сих пор не имел чести за- свидетельствовать вам свое почтение.

- Что вы, ваше сиятельство! - воскликнул Симэнь. - Это меня мучит со- весть, что до сего дня не выразил вам всю мою признательность и заставил вас утруждать себя этим посещением, коего я никак не достоин. Позвольте узнать ваше почтенное прозвание.

- Брат Хуан, - сказал Ань, - прозывается Тайюем, что значит "Умирот- воритель Вселенной", из выражения "ступил на твердь умиротворенную, и излучили свет небеса" /21/.

- А мне будет позволено узнать ваше почтенное прозвание? - спросил Хуан.

- Мое скромное прозвание Сыцюань, - отвечал Симэнь. - Происходит от четырех колодцев у меня в поместье.

- Мне довелось встретиться с братом Цаем, - заговорил Ань Чэнь. - Он рассказал мне, как они с Сун Суньюанем причинили вам хлопоты своим визи- том.

- Да, но так пожелал Юньфэн, - отвечал Симэнь. - А помимо того, его сиятельство является цензором в наших краях, и долг обязывал меня устро- ить прием. Слуга, вернувшись из столицы, говорил мне, что вы, ваше сия- тельство, удостоились высокого поста. Позвольте поздравить вас с назна- чением. Давно из родительского дома?

- После расставания с вами здесь в минувшем году, - говорил Ань Чэнь, - я по прибытии домой взял себе вторую жену, встретил Новый год и в пер- вой же луне отбыл в столицу, где получил назначение в Ведомство работ.

Там меня и направили инспектировать перевозки императорского леса. Нап- равляясь в Цзинчжоу через ваши края, я, конечно, не мог не выразить вам моего искреннего почтения.

- О, я до глубины души тронут вашим вниманием, - поблагодарил его Си- мэнь и предложил гостям снять парадные одежды, а слугам наказал внести столы.

Смотритель Хуан собрался было откланяться.

- Скажу вам по правде, - пояснил Ань Чэнь. - Мы с братом Хуаном долж- ны еще поспеть в Дунпин к господину правителю Ху. Там нас тоже ждет при- ем. Мы ведь к вам проездом заглянули, отдать долг вежливости. Если поз- волите, мы побеспокоим вас как-нибудь в другой раз.

- Но, господа, Дунпин ведь очень далеко! - воскликнул Симэнь. - И ес- ли не голодны вы, то как быть вашим сопровождающим? Я не посмею вас дол- го задерживать, господа. Только легкая закуска, никаких особых приготов- лений. И подкрепленье слугам.

Первым делом вынесли блюда носильщикам паланкинов. В зале на столе тотчас же появились в изобилии отборные яства и редкие дорогие кушанья, какие только можно было достать в это время года, всевозможные супы и сладости. Они осушили всего по три маленьких золотых чарки вина. Потом стали угощать доверенных слуг и писцов. Немного погодя оба гостя встали и начали прощаться.

- Завтра мы пришлем вам приглашение, - обратился к хозяину Ань Чэнь.

- Будем просить вас, досточтимый сударь, пожаловать на скромное угоще- ние. Оно будет в поместье придворного смотрителя его сиятельства Лю, сослуживца брата Хуана. Были бы счастливы видеть вас на приеме. Смеем надеяться, вы прибудете.

- Не смею отказаться от столь любезного приглашения, - заверил их Си- мэнь и проводил за ворота.

Не успели отбыть их паланкины, как принесли приглашение от Ся Лунси.

- Сейчас иду! - сказал посыльному Симэнь, распорядился седлать коня, а сам пошел в задние покои переодеваться.

Симэня сопровождали Дайань и Циньтун, а также солдаты, отгонявшие с дороги зевак. Особые лица обмахивали его черным опахалом.

Достигши дома Ся Лунси, Симэнь проследовал прямо в залу, где гость и хозяин обменялись взаимными приветствиями.

- У меня только что были управляющий перевозками императорского леса его сиятельство Ань и смотритель гончарен Хуан, - объяснял Симэнь. - Ес- ли б не они, я бы пораньше приехал.

Он снял парадный халат и пояс, и Дайань велел солдату завернуть их в узел.

В зале были накрыты два стола. Симэню предложили занять место слева.

Рядом с ним сел домашний учитель сюцай /22/ Ни. Они разговорились.

- Позвольте узнать ваше почтенное прозвание, учитель? - обратился к нему Симэнь.

- Меня зовут Ни Пэн, - ответил сюцай. - Другое имя Шиюань, а прозва- ние Гуйянь. Я состою на службе в областном училище. А теперь вот прожи- ваю у почтенного покровителя моего господина Ся. Готовлю к экзаменам мо- лодого барина. Мне прямо-таки неловко общаться со столь знатными особа- ми, друзьями моего покровителя.

Пока они говорили, вышли двое певцов и отвесили земные поклоны. После супа опять стали подавать кушанья, и Симэнь велел Дайаню наградить пова- ров.

- Принеси мне головную повязку, - наказал он слуге, - а парадные одежды вези домой. Вечером за мной приедешь.

- Есть! - отвечал Дайань и. полакомившись сладостями, умчался верхом домой, но не о том пойдет речь.

А пока расскажем о Цзиньлянь. Проводив утром Симэня, она проспала до самого обеда, а проснувшись, долго нежилась в постели. Ей не хотелось даже сделать прическу. Когда Юэнян позвала ее обедать, она во избежание толков сослалась на дурное самочувствие и осталась у себя. Когда она по- явилась наконец в покоях Юэнян, обед давно кончился, и хозяйка, пользу- ясь отсутствием Симэня, решила попросить наставницу Сюэ возвестить слово Будды и послушать акафисты из "Алмазной сутры".

В светлой комнате стоял алтарь и курились благовония. Одна против другой сидели мать Сюэ и мать Ван. Рядом с ними сбоку стояли послушницы Мяоцюй и Мяофэн. Они должны были возглашать имя Будды. Вокруг размести- лись тетушка У Старшая, золовка Ян, У Юэнян, Ли Цзяоэр, Мэн Юйлоу, Пань Цзиньлянь, Ли Пинъэр. Сунь Сюээ /23/ и Ли Гуйцзе. Все были в сборе.

Начала монахиня Сюэ: - Молния, блеск угасают мгновенно: камень, огонь уничтожить нельзя.

Опавшие цветы на дерево обратно не вернутся. Утекшая вода назад не возв- ратится к роднику. Были палаты расписные и резные хоромы, но жизнь обор- валась, и вечной пустоты на всем легла печать. Высокие были посты и по- четные ранги, но разжаловали однажды, и показалось все прежнее сном. Зо- лото с нефритом - источник бедствий: румяна с шелками - напрасная трата усилий. Семейным радостям век не продолжаться; на том свете придется ты- сячи тяжких мук перетерпеть. Час смертный на ложе застанет, к желтым ис- токам /24/ уйдешь, и только анналы тленные славу пустую возвестят. Прах в землю зароют сырую, передерутся дети из-за полей и садов. Владей кла- довыми шелков и парчи, после кончины клочка не возьмешь. Едва расцвел, как весною цветок, серебрит седина уж виски. Только отгремели заздравные тосты, за ними плакальщики потянулись в дом. О, как все это тяжело, как тяжко! Дыхание по ветру разнесет, зароют в землю прах. Нет конца превра- щеньям. Все живое меняет и внешность, и вид беспрестанно.

Слава Будде, Его учению и Его послушникам, кои проникают Вселенную, утверждают Учение в былом и грядущем!

Слово всевышнее, глубочайшее, дивное!

Такое появляется лишь раз в миллионы лет!

Услыхал я Слово м храню его, Ученье Татхагаты /25/ жажду постичь.

Монахиня Ван продолжала: - Шакьямуни-будда - Патриарх всех будд и нашей религии Творец. Послу- шайте, как покинул Он мир Монахиня Сюэ начала петь на мотив "Пяти жертв:" "Шакьямуни-будда Принцем в Индии жил.

Княжество бросил, в Снежные горы ушел.

Свою плоть Он ястребам бросал, Кормил сорок, сидевших в гнездах.

Девять драконов Его омывали слюной.

И тело Его стало золотым.

Шакьямуни-будда, Учитель просветленный, слава Тебе!" Монахиня Ван продолжала: - Шакьямуни-будда, внемли молитве! Услышь о подвижничестве бодхисатвы Гуаньинь /25/ во время оно, как только после тысяч перерождений были об- ретены величие и вся сила Учения. Услышь!

Монахиня Сюэ запела: "У великого царя Чжуан Яня Принцессой Высшего милосердия звалась.

Из царского дворца ушла, В Благоуханных горах поселилась.

Небожителям жертвы принеся, Созерцанью предавалась, бодхисатвою садясь.

Пройдя через пятьдесят три превращенья, Стала Гуаньинь, спасающей от горя и бед.

Слава Тебе!" Монахиня Ван продолжала: - Услышь проповедь, бодхисатва Гуаньинь! Появился в старину Шестой Апостол Созерцания. Он Западный край просветил и на Восток передал све- тильник Учения Будды. Велик Его подвиг! Слушайте!

Монахиня Сюэ запела: "Наставник Ученья Лу, Шестой Патриарх.

Девять лет к стене Лицо обратив, нес тяжкий подвиг.

Камыш пророс ему через колени.

Переносил он стужу, зной и дождь, Пока камыш не порубили, избавили от мук.

О, милосерднейший, благожеланный Вайрочана-будда!

Слава Тебе!" Монахиня Ван продолжала: - Услышала о подвиге Шестого Патриарха, Учения светоч пронесшем. Те- перь послушайте о преподобном Пане /27/. Он бросил дом и в нищенской ладье отчалил в открытое море, дабы достичь истинного прозрения.

Монахиня Сюэ запела: "Преподобный Пан, Прекрасной души человек.

Любому бедняку Щедро деньгами помогал, А на ночлег в конюшню шел.

Жену с детьми оставил и в ладье отчалил.

Ученье дивное постиг.

Стал Духом Охранителем монастырей" Юэнян вся обратилась в слух, когда в залу вбежал запыхавшийся Пиньань.

- Его сиятельство цензор Сун прислал двух гонцов и слугу с подарками, - выпалил он.

Юэнян переполошилась.

- Батюшка пирует у господина Ся, - говорила она. - Кто же примет по- дарки.

Пока они суетились, вошел слуга Дайань с узлом под мышкой.

- Не волнуйтесь! - успокаивал он хозяйку. - Я возьму визитную карточ- ку и сейчас же отвезу батюшке. А зятюшка пусть угостит пока слугу.

Дайань оставил узел, взял визитную карточку и вихрем помчался прямо к надзирателю Ся.

- Его сиятельство цензор Сун прислал подарки, - докладывал он Симэню.

Симэнь взял визитную карточку. На ней значилось: "Свиная туша, два кувшина пива, четыре пачки писчей бумаги и собрание сочинений. От Сун Цяоняня с поклоном".

- Ступай домой, - распорядился хозяин. - Скажи Шутуну /28/, чтобы вы- писал на визитной карточке мое звание и чин, все как полагается. Слуге дайте три ля на серебром и два платка, а принесшим подарки по пять цяней каждому.

Дайань поскакал домой, где он только ни искал Шутуна, того и след простыл. Слуга бегал взадвперед. Чэнь Цзинцзи тоже не показывался. Да- йань велел приказчику Фу угощать слугу, а сам бросился в задние покои за серебром и платками. Пришлось ему самому запечатывать на прилавке подно- шения. Приказчик Фу надписал все три конверта.

⇐ Предыдущая 28 29 30 31 32 333435 36 37 Следующая ⇒