Кобзев А.И. – Китайский эрос 29 страница

Беседа с монахом превращается в своеобразный философский диспут о смысле жизни. Монах, исходя из своего учения, говорит герою о том, что путь познания жизни и человека на самом деле лежит через постижение ре- лигиозной истины (здесь - истины чань-буддизма), а дорога утех чревата бедами, ибо нет предела наслаждениям. В конце концов человека ждет расп- лата. Герой утверждает обратное: смысл бытия состоит в постижении чело- веком всех радостей жизни, в том числе и радостей плотских. И кажется, что автор стоит на стороне героя, потому что монах терпит поражение - ему так и не удается переубедить героя. Таким образом, чувственная сто- рона жизни как бы побеждает религиозно-этическую схему монаха. Но победа героя, как скоро выясняется, призрачна. Такое противоборство идей - важ- ная черта философской концепции романа.

Перед китайским Дон Жуаном открывается жизнь такой, о какой он меч- тал: бесконечная цепь утех и удовольствий от бесчисленных любовных свя- зей. Но оказывается (прав был монах!), что нет предела удовольствиям. За одним непременно возникают другие, еще более изощренные, и человек так и не в состоянии исчерпать их до конца. Наш герой входит во вкус: за одной женщиной (первой жертвой становится его жена Юйсян) следует другая, за ней новые и новые. Вэйяна уже не могут удовлетворить обычные наслажде- ния, ему нужно нечто необыкновенное. Автор живописует сцену, как Вэйян услаждает себя и жену рассматриванием альбомов с нескромными "весенними картинками", за которыми следуют фривольные книги, вроде "Жизнеописания господина Желанного"; в доме появляются афродизиастические снадобья и возбуждающие средства (от них, заметим, в свое время отправился на тот свет предшественник ВэйянаСимэнь Цин). Пресыщенность обычными удо- вольствиями порождает еще большую необузданность его страстей. Стремле- ние довести наслаждения до высшего предела в конце концов приводит слас- толюбца к мысли о необходимости преобразовать самого себя, свою плоть, путем хирургической операции. Изменение физиологических возможностей ум- ножает его плотские радости, но одновременно низводит его до животного состояния. Вэйян уже больше не в состоянии остановиться в своих любовных терзаниях, а плотским утехам нет числа. Так сбываются слова святого мо- наха. В последующих картинах все яснее проглядывает темная тень его зло- вещей судьбы и звучат лейтмотивом слова о кратковременности и призрач- ности телесного счастья и близости расплаты.

В одной из глав (конец седьмой главы) автор, в частности, пишет: "Это значит, что никто в Поднебесной не должен алчно стремиться овладеть "спальным искусством", ибо оно способно полностью разрушить учение об "укреплении души". Так не бывает, чтобы "искусство любви", к коему чело- век устремлен всей душою, дабы доставить удовольствие и себе, и женам своим, не вело бы к распутству". В этих словах звучит предостережение тем, кто в "искусстве любви" ("домашнем искусстве", как его тогда назы- вали) ищет цель бытия, ибо за наслаждением неизбежно грядет возмездие. В романе оно раскрывается, прежде всего, в судьбе самого Вэйяна. Он, каза- лось бы, добился всего, чего хотел: обрел красавиц, которых искал, пос- тиг все жизненные удовольствия, к которым стремился. Но удовлетворения не испытал. Напротив, почувствовал он великое разочарование из-за круше- ния изначальных своих планов. Он понял, что его устремления иллюзорны и пусты, поэтому они и обернулись бедами. Страх перед более жестокими на- казаниями судьбы заставляет героя пойти на страшный поступок - самоос- копление. Это и есть то возмездие, которое подстерегало его в жизни.

Разные виды расплаты поджидают всех, кто был связан с Вэйяном судьба- ми. Его первая жена Юйсян, дочь истового конфуцианца, поначалу добропо- рядочная и целомудренная дева, под воздействием "гедонистического уче- ния" супруга тоже становится на порочный путь. Вступив в связь с дворо- вым - Простаком (в прошлом торговцем, жена которого, спутавшись с Вэйя- ном, убежала к любовнику), вместе с ним покидает родительский дом. Скоро судьба бросает ее в публичное заведение, куда продает ее Простак, желая от нее отделаться. Не случайно, что она оказывается именно в публичном доме, так как автору важно подчеркнуть мысль о нескончаемой череде нас- лаждений самого героя, судьба которого связана с нею. Иначе говоря, ге- роиня из-за своего мужа вынуждена пережить такую же длинную череду "удо- вольствий", на самом деле позорных и горьких. Финал ее жизни трагичен: однажды встретив в заведении своего бывшего мужа, который случайно при- шел сюда провести с гетерами время, она накладывает на себя руки. Похо- жие судьбы и у других героев, жизнь которых в той или иной мере вплета- ется в судьбу главного героя. Все эти люди проходят через тяжкие испыта- ния или погибают, так как их, словно мрачная тень, коснулась судьба Вэ- йяна. Автор-моралист хочет еще раз напомнить, что порочна сама идея, ко- торая питает подобную жизненную философию.

В западной литературе, прежде всего в литературе средневековья, как было отчасти сказано выше, стремление к наслаждениям и телесным удо- вольствиям, которым подвержен человек, также обычно осуждается, а герой - наказуется. Он не уходит от расплаты, как бы автор к нему изначально ни относился. Автор просто не может оставить этот проступок без соот- ветствующего наказания. И неудивительно, ведь сластолюбие все опутано узами бесовства. Даже гофмановский Дон Жуан (продукт поздней эпохи), ко- торому автор симпатизирует, исполнен сатанинства: не кто иной, как "враг рода человеческого" внушил герою греховодные мысли о блуде. Вызов героя небесамэто в конце концов вопль самого сатаны. Поэтому участь его так злосчастна. В китайском романе любовная алчность Вэйяна также проявление чего-то нечистого, тлетворного. Его любовные терзания и вожделения - от лукавого, хотя прямо об этом и не говорится, но это, безусловно, чувствуется или подразумевается. Недаром оппонентом героя во всех его поступках является инок Одинокий Утес, носитель святости и религиозной аскезы.

В китайском герое (героях) реализуется буддийская идея "иньго" ("при- чины и следствия"), аналогичная западной религиозной идее расплаты за греховность поступков. Буддийский закон "инь-го" всесилен и вечен, как вечен могущественный закон кармы, с которым он связан внутренней связью, поэтому герой обречен. Другими словами, "следствие" - "го" как непремен- ный элемент религиозного двучлена обретает особый смысл в судьбе челове- ка. Это та конечная застава на пути человеческой жизни, за которой расс- тилается таинственное пространство будущего существования, характер ко- торого определяется всей предшествующей жизнью, составляющей причи- ну-инь. Путь человека может разветвляться на тысячу тропок, а действия его беспредельны, однако в конечном своем результате они предсказуемы. В жизни Вэйяна все любовные авантюры в конце концов приводят его к злос- частному финалу. Вэйян теряет жен, любовниц, силу, здоровье. Это и есть та неумолимая расплата за свою страсть. Это и есть его "го".

И все же, оказывается, удары судьбы можно ослабить, от нее можно лов- ко увернуться. В какой-то момент Вэйян сумел "повернуть голову" (то есть образумиться), поэтому в отличие от своего предшественника Симэня, по- гибшего от похотливых страстей, он смог "прозреть", правда, заплатив за это слишком высокую цену. Один анонимный комментатор, внимательно и до- тошно прочитавший этот роман и снабдивший его интересными замечаниями, писал, что герой, подобный Вэйяну, должен вовремя "сменить свою колею", ибо "даже очень дурной человек, если он вовремя одумается и оглянется назад, способен увидеть брег спасения". Свой "брег спасения" наш герой увидел, пройдя значительную часть своего жизненного пути, разочаровав- шись в своих жизненных целях, осознав их ничтожность и призрачность.

Грехопадение и прозрение героя отражены в двух названиях романа. Пер- вое из них ("Подстилка из плоти") намекает, с одной стороны, на путь плотских утех, по которому следовал герой, а с другой - на откровение, снизошедшее к нему в конце этого пути, своего рода - самопознание. Ведь подстилка (путуань) - это метафорический образ созерцательной, очисти- тельной деятельности, постижения Истины (в романе - это истина учения чань). Праведник (святой инок, аскет), восседая на путуань, постигает смысл бытия и все тайны жизни. Роман имеет еще одно название "Просветле- ние, пришедшее с прозрением". В китайском тексте понятия "просветление" и "прозрение" выражены, соответственно, иероглифами "чань" (буддийское просветление, прозрение) и "цзюэ" - "прочувствование, осознание". Иначе говоря, второе название подразумевает "осознанное прозрение", которое приходит к человеку как некое веление судьбы. "Самопрозрение" и "самопо- гибель"две разные и конечные точки воздаяния. Они венчают путь, одинако- во, западных и восточных героев.

Но если изначальный финал пути героя сластолюбца, в общем, предопре- делен (его поступки дурны и безнравственны, а потому требуют осуждения), почему же столь прельстительно изображены картины его порочной жизни?

Почему автор (Ли Юй или другой автор) так образно и ярко изображает кар- тины порока, с таким удовольствием и даже с упоением живописует картины шокирующей чувственности? Порой кажется, что эротизм романов типа "Цзинь, Пин, Мэй" или "Жоу путуань" и других словно самодовлеет в поэти- ке этих произведений, заслоняет собой обычное описание жизни и нравов, даже оттесняет на второй план религиозную концепцию конечного воздаяния (заметим, кстати, что эротический характер сцен в произведениях анало- гичного типа не чужд и западноевропейской литературе, включая произведе- ния религиозного содержания - об этом интересно пишет А. Я. Гуревич в цитированной книге о средневековой народной культуре). В китайском рома- не Ли Юя в одной из начальных глав соблазнительно изображается сцена обучения Юйсян правилам и искусству любви. Герой объясняет их на примере "весенних картинок", содержание которых немедленно претворяется героями в жизнь. Откровенным эротизмом наполнены сцены встречи Вэйяна с двумя молоденькими сестрами, а потом с тремя родственницами. Весьма натуралис- тически изображена сцена хирургического преображения героя и т.д. Таких эпизодов немало в других произведениях. Подобной особенности можно дать несколько объяснений, каждая из которых посвоему раскрывает внутренние побуждения китайских авторов писать именно так, а не иначе и объясняет содержание самих произведений.

Первое - это стремление через подчеркнутую эротику сцен показать омерзительный характер самого порока-сластолюбия. Иначе говоря, речь здесь идет о назидательной, этико-религиозной идее автора. В памятниках западноевропейской и восточной (в том числе китайской) литературы даже жизнь праведников наполнена "мерзостями блудодейства", дабы читатель наглядно убедился в отвратительных свойствах этого греха, а главное, по- нял бы неизбежность расплаты. Этот назидательный характер своего произ- ведения стремился подчеркнуть и автор китайского романа. В конце первой главы Ли Юй "...надеется, что читатель увидит в его сочинении слова на- путствия, которые будто лечебной иглой кольнут его, и он сразу же заду- мается над прочитанным. Он увидит в книге описание любовных связей - "радостей за спальным пологом", словом, картины, которые близки к изоб- ражению деяний непристойных. Однако, увидев перед собой все это, чита- тель поймет, к чему ведут подобные поступки. Они послужат ему предосте- режением в жизни". Одна из целей написания книги совершенно ясна, а от- сюда становится более понятной одна из сторон ее "специфики". Но после вышеприведенных слов Ли Юй делает такую многозначительную ремарку: "Если бы автор написал эту книгу как-то иначе, ее никто не стал бы читать, и она, наподобие оливы, оставила бы во рту горький привкус. Я же все изоб- разил иначе, чтобы читатель проглотил ту оливу, но спрятанную в сладком финике. Теперь олива уже не оставит неприятного привкуса". В этих сло- вах, намекающих на характер изображения действительности, сказано нечто важное, к чему мы вернемся немного позднее.

Вторая особенность подобного изображения в произведениях этого типа объясняется одной специфической чертой культуры той поры. Читатель рома- на, конечно, обращает внимание на то, что в нем часто говорится о "пес- товании жизни" ("ян-шэн"), о "пестовании сердца" ("ян-синь") и т.п., то есть о понятиях, связанных с психофизиологическими и гигиеническими уче- ниями того времени. В основе их, как правило, лежат даосские представле- ния о связи и взаимоотношениях человека и природы, о роли первостихий и первоэлементов в организме человека, об их отражении в человеческом по- ведении, о взаимоотношении полов и характере регуляции человеческих свя- зей и т.д. Суть "ян-шэн" и "ян-синь" как важных частей или сторон само- регуляционной деятельности человека (а Ли Юй посвятил ей многие страницы специального эссеисторического труда: "Случайное пристанище для праздных дум") состоит в умении человека поддержать свой "дух" (или "изначальный дух") как первооснову своей жизни и его долголетия. "Сохранение первоз- данного духа" и "укрепление корней" - одно из главных условий нормально- го развития человеческого организма, о чем неоднократно говорится в ро- мане и в его комментариях. В рамках этого учения очень важно установить гармонию между человеком и окружением во всех его видах, добиться равно- весия всех первоэлементов в организме, создать гармоническое единство его наиглавнейших сил и, прежде всего, первостихий - инь и ян (темного и светлого начал). Кстати, именно поэтому автор так настороженно, если не сказать больше, относится ко всякого рода отклонениям от гармонического развития человека. Не случайно, к примеру, что автор с сарказмом говорит о евнухах, "рано состарившихся и немощных", так как они являют собой пример отклонения от жизненной нормы.

Среди всех этих проблем важнейшую роль играет взаимоотношение полов, включая половую практику (виды сексуальной практики, необходимые сна- добья, призванные установить гармонию между стихиями инь и ян и т.д.).

Уже в первой главе автор, сетуя на то, что медицинские книги не уделяют должного внимания проблеме интимных отношений между мужчиной и женщиной (всего, что с нею связано), пишет: "Словом, мнения на сей счет, как мы видим, бытуют самые разные. Одни говорят, что утехи полезны, так как ук- репляют здоровье; другие твердят, что ониде несут один лишь вред. Если прибегнуть к сравнению (не забыв, понятно, жизненный опыт), то можно сказать так: любовные утехи весьма и весьма полезны для человеческого организма, ибо играют роль своеобразных целебных снадобий вроде женьшеня и растения аконит, которые, как вам известно, используются при соитии.

Не следует забывать и о том, что аконит и женьшень, как и другие подоб- ные лекарства, являющиеся укрепляющим средством, приносят пользу лишь тогда, когда их употребляют немного и длительное время". И далее автор прибегает к чисто медицинскому совету: "Помните, что они все-таки зелья, а не обычная пища. Если вы станете пожирать их без меры или не вовремя, они принесут огромный вред организму. Такой же вредоносной может ока- заться и телесная связь с женщиной. Однако, если прибегать к ней дли- тельное время и пользоваться ею равномерно, она непременно явит свои достоинства, ибо стихии инь и ян в этом случае как бы взаимно дополняют друг друга". И еще одно признание литератора: "Вот почему людям следует твердо усвоить, что к плотским утехам надо относиться как к лечебному снадобью, то есть употреблять его не слишком часто, но и не слишком ред- ко, не гнушаться им, но и не пресыщаться. Еще до соития надобно помнить, что соитие есть лекарство, а вовсе не яд... Если все люди будут помнить об этом и сообразно поступать, то стихии инь и ян не понесут никакого ущерба!" Мы привели эти несколько пассажей, чтобы подчеркнуть, что проб- лема секса в Китае имела философский и медицинский подтекст, охватывая гигиену половой жизни. И эту особенность нельзя сбрасывать со счетов, ибо она занимала в культурной и духовной жизни человека не менее важное место, чем, скажем, дыхательная гимнастика или боевое искусство (ушу) - отнюдь не только виды физкультуры, но и формы духовного бытия.

Можно сказать и о третьей черте эротического изображения в произведе- ниях литературы - черте чисто житейской, объясняющейся особенностями са- мого бытия, нравом того времени (о чем мы отчасти немного сказали). Ки- тайский автор прибегал к эротическому изображению картин действительнос- ти, так как хотел сказать, что чувственность, эротика в литературном произведении имеют такое же право на существование, как, скажем, цело- мудрие или аскеза, ибо они существуют в самой жизни, являются продуктами бытия и составной его частью. Поэтому появление соответствующих сцен в памятниках литературы объясняется вовсе не порочными наклонностями авто- ра (как это любили писать конфуцианские ригористы или блюстители религи- озных догм), а тем, что таковы человеческие нравы. В высоких сферах об- щества подобные произведения были запрещены (чисто номинально, однако существует множество исторических свидетельств о том, что представители даже чиновной и ученой элиты от руки переписывали подобные произведения или платили за рукописи и ксилографы бешеные деньги), но зато среди го- родских слоев они пользовались огромной популярностью и вовсе не из-за их чувственного содержания, а потому, что характер изображения (включая эротику) был понятен широким слоям. Эти произведения пользовались огром- ным коммерческим спросом. Вспомним слова Ли Юя об оливе и финике - ведь они говорят именно об этой специфике данной литературы. Оливу вкладывают в сладкий финик для того, чтобы человек с удовольствием съел и то, и другое, однако "вкус" читателя все-таки ориентирован больше на сладкий финик. Автор в своем романе отразил эту особенность читательского, об- щественного вкуса и, конечно, общественных привычек и морали, Наш краткий очерк о китайском Дон Жуане, сластолюбце Вэйяне, герое романа "Подстилка из плоти" мы закончим словами о его издателе Ли Юе (1611-1679 гг. или 1680 г.) - талантливом драматурге и теоретике театра, известном прозаике и эссеисте, своеобразном философе, правда, не сумев- шем создать самостоятельную философскую систему. Надо заметить, что ав- торство романа - это одна из загадок творчества выдающегося литератора, которая до сих пор полностью не разрешена, так как нет документальных подтверждений принадлежности данного произведения перу Ли Юя. И все же существует множество косвенных свидетельств (это - тема для особого раз- говора), которые говорят о причастности к нему Ли Юя. Отпрыск обеспечен- ных родителей, но потерявший почти все в годы гибели империи Мин (в се- редине XVII в.); всегда стремившийся к ученой и чиновной карьере, но ус- певший сдать экзамены лишь на первую ученую степень сюцая; страстно ис- кавший литературного признания, но подвергшийся поношениям со стороны ортодоксов; хотевший добиться общественной славы, но вынужденный до- вольствоваться нереспектабельной профессией полудраматурга, полуактера, полуписателя - таков был Ли Юй, в жизни которого отразились метания и колебания многих его современников и противоречия самой жизни. Все это по-своему нашло отражение в его творчестве, о чем намекает и судьба его героев - сумбурная, чувственная, насыщенная взлетами и падениями. Тема донжуанства, а точнее, поисков любовного идеала через реализацию гедо- нистических устремлений и плотских влечений, познания жизни и самого се- бя через достижение гармонии чувств и упокоение страстей составила важ- ную черту его своеобразного учения о жизни и человеке, по-своему проя- вившись и в его романе о сластолюбце Вэйяне.

В настоящей книге представлены два отрывка (две законченные главы III и VI) из романа Ли Юя "Жоу путуань" ("Подстилка из плоти"), в которых достаточно наглядно демонстрируется идея "сэ"китайского эроса. В главе III герой Вэйян - Полуночник, женившись на Юйсян - дочери книжника Тефэя по прозванию Железная Дверь, старается преподать молодой жене секреты "спального искусства" (фан шу), показывая ей "весенние картинки" - свое- образное наглядное пособие по любви. Через некоторое время, однако, жена ему наскучила, и он принимает решение покинуть дом, дабы в чужих краях изведать прелести любовных встреч с другими женщинами. В пути он встре- чает мошенника и ловкача Сай Куньлуня (Превзошедшего Куньлуня), который раскрывает Вэйяну незнакомые молодому сюцаю тайны интимной жизни, однов- ременно пытаясь узнать любовные возможности Полуночника. Посрамленный Куньлунем Полуночник испытывает неизъяснимый стыд и отчаяние оттого, что его представления о своих физических возможностях оказались сильно им переоцененными.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Гуревич А. Я. Проблемы средневековой народной культуры. - М., 1981. С. 291.

2. Изборник. - М., 1969. С. 610.

3. Проделки Праздного Дракона. - М., 1989. С. 526.

4. Байрон Д. Г. Паломничество Чайлд Гарольда. Дон Жуан. - М., 1972.

С. 323.

5. Гофман Э. Т. А. Житейские воззрения кота Мура. Повести и рассказы.

- М., 1967. С. 394.

ЛИ ЮЙ ПОДСТИЛКА ИЗ ПЛОТИ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ИСТЫЙ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬ ДАО-ПУТИ СОВЕРШИЛ ОПЛОШНОСТЬ ВЗЯВ В ДОМ БЛУДЛИВО- ГО ЗЯТЯ ДОСТОЙНАЯ ДЕВА ОТ ВСТРЕЧИ С МОЛОДЫМ ПОВЕСОЙ ПРИШЛА В БОЛЬШОЕ ВОЛНЕНИЕ.

Рассказывают что студент Взиян, простившись с Одиноким Утесом, отпра- вился своей дорогой недовольно ворча себе под нос.

- До чего же бестолковый монах! - В его голосе слышались горечь и обида. - Мне едва исполнилось двадцать, и сейчас я похожу на цветок, ко- торый только-только успел распуститься. А он хочет, чтобы я в свои юные годы обрил голову и добровольно принял на себя тяжкие муки. Бездушный старец! Я пришел к нему только потому, что много слышал о нем и надеял- ся, что он раскроет мне нечто новое или по крайней мере поможет своим вероучением укрепить мои успехи на литературной стезе. Вместо этого пришлось терпеть от него одни унижения! А его дурацкая заповедь, которую он мне изрек! Какой в ней прок?! Экий он дурень!.. Такой талантливый и выдающийся человек, как я, заняв чиновный пост, сможет управлять не сот- нями, а тысячами людей Поднебесной! Так неужели я не в силах справиться со своей собственной женой? Нет уж, если я встречу на своем пути красот- ку, ни за что не пропущу ее мимо себя, пускай даже прослыву злодеем-лю- бодеем. Женскую половину дома (когда я женюсь) я буду держать в большой строгости, и вряд ли в мире найдется враг-соперник, кому мне пришлось бы выплачивать долг! К тому же и моя собственная супруга, имея такого кра- савца мужа, как я, навряд ли прельстится чужим мужчиной, если тот попы- тается ее соблазнить. Нет, никак не могу представить, чтобы она рискнула совершить подобный безнравственный поступок, просто непостижимо!.. Ах да, этот бумажный листок, который всучил мне монах - его надо просто ра- зорвать и вышвырнуть прочь! А может, стоит пока оставить его у себя? При следующей встрече суну бумажку ему под нос и скажу, что его пророчества нисколько не подтвердились. Интересно, что он на это ответит?! Покается или нет?

Приняв такое решение, студент сложил бумажку с написанным заклятием и спрятал ее за пояс.

Вернувшись домой, он попросил приятелей найти сваху, которая смогла бы подыскать для него самую красивую деву в Поднебесной. Надо вам заме- тить, что с Вэйяном не прочь были породниться многие знатные семьи. В самом деле, плохо ли заполучить в дом такого видного зятя? Молодой чело- век отменно умен и красив, происходит из знатного рода. Какая дева не согласится выйти замуж за этакого красавца! Словом, едва ли не каждый день к сюцаю приходили сразу несколько свах с предложениями о свадьбе.

Девиц из семей малознатных или бедных они приводили с собой, чтобы Полу- ночник мог бы их сам внимательно разглядеть и оценить по достоинствам.

Что до женщин из богатых домов, где, как известно, приличия блюдутся очень строго, то свахи устраивали с ними "случайную" встречу в каком-ни- будь храме или в безлюдном месте. Но поскольку Вэйян не имел серьезных намерений и беспокоил свах о подобных встречах лишь для вида, из его "смотрин" ничего путного не получилось. Ни одна из дев, что он увидел, ему не приглянулась. Между тем молодые женщины, вернувшись домой, поте- ряли покой от любовного волнения.

Одна из свах как-то ему сказала: - Как я вижу, сударь, никто из здешних красавиц вас не устраивает...

Осталась только одна девица, которая, возможно, вам подойдет: дочь уче- ного книжника по имени Тефэй Железная Дверь. Ее зовут Юйсян Яшмовый Аро- мат. Отец ее, к слову сказать, истинный почитатель Дао-Пути, человек с большими причудами. К примеру, он никому не дозволяет встречаться со своей дочкой. Если бы вы даже очень захотели увидеть девицу, у вас из этого ничего не получилось.

- А почему так странно его зовут: Железная Дверь? - полюбопытствовал юноша. - Отчего он не разрешает никому встречаться с дочерью?.. Действи- тельно ли она так красива, как вы говорите?

- Этот человек весьма богат и, понятно, ни от кого не зависит. У него есть все: земля, пашни, поля... А известен он тем, что поразительно замкнут. За всю свою жизнь у него, кажется, не было ни одного близкого друга. Целыми днями он сидит дома, читая книги. Попробуй-ка приди к нему и стукни в дверь. Кто бы ты ни был, ни за что не откроет. Рассказывают, как-то к нему заехал один знатный муж, который много слышал об извест- ности Тефэя. Как ни стучал он в дверь, как ни колотил во всю мочь, дверь так и не открылась. Хозяин не только слова не сказал, даже звука не из- дал... И вот тогда гость, разозлившись на него, сочинил стих, который написал прямо на двери. В стихе, между прочим, были и такие строки: Думал, что возвышенный муж живет В этой хижине тростниковой.

Право, не знал, что прячется он В доме за железной дверью!

Хозяину настолько понравились эти стихи, что он даже взял из них два слова для своего прозвища... У книжника Тефэя сына нет, с ним живет одна лишь дочь, к слову замечу, писаная красавица, похожая на цветок или яш- му. Она знает грамоту и прочитала множество книг, которые обычно ей дает сам отец. Девушка пишет стихи, слагает песни, а держит она себя строго и с большим достоинством. Правда, на богомолье она не ходит, свечи в хра- мах на зажигает и ни на каких празднествах не появляется. Ей уже шест- надцать годков, а она еще нигде не показывалась, даже голову из дома не высовывала. Свахи (как их называют: "три тетки, шесть бабок" /1/ в доме у них еще не появлялись. Только мне одной повезло. Прохожу я намедни возле их дома, вижу, стоит сам хозяин Железная Дверь. Увидел меня и го- ворит: - Ты вроде как сваха?

- Точно так! - отвечаю. - Сваха и есть!

И вот тогда он ведет меня в дом прямо к дочери.

- Вот моя дочь! - говорит он мне и показывает на девицу. - Я хочу найти для нее подходящего мужа, а для себя достойного зятя и сына, кото- рый ухаживал бы за мной в старости. Запомни мои слова и найди такого хо- рошего человека!

Понятно, я сразу же подумала о вас, господин Вэйян, и тут же расска- зала ему.

- Да, я слышал, что у молодого человека, кажется, есть кое-какой та- лант, - сказал он. - Однако мне неизвестно, достойно ли он себя ведет в жизни.

Я, само собой, ему объяснила: - Господин сянгун еще молод годами, однако зрелый в деяниях. У него нет ни малейшего изъяна... Правда, с ним может быть одна трудность. Он желает увидеть свою избранницу собственными глазами. Лишь только при та- ком условии он согласен на женитьбу.

Услышав мой ответ, старик сразу же насупился.

- Какие глупости! - отрезал он. - Так осматривают чахлых лошадей из Ханчжоу /2/. Где это видано, чтобы девушку из порядочного дома разгляды- вал чужой мужчина?!

Когда он это сказал, я сразу поняла, что дальнейшего разговора у нас с ним не получится, и тотчас ушла. Поэтому говорю вам прямо: из этой свадьбы вряд ли что выйдет!

Вэйян подумал: "Живу я один, нет у меня ни родителей, ни братьев с сестрами. Если я женюсь и возьму жену в дом, мне придется сторожить ее самому и держать взаперти. И тогда, возможно, из своего собственного до- ма мне не удастся показать даже носа. Если же я приведу в дом этого зам- шелого книжника, то беспокоиться о жене мне уже не придется: он сам бу- дет сторожить свою дочь. Значит, я смогу свободно уезжать, куда мне заб- лагорассудится, не зная особых преград... Жаль, конечно, что я не смогу заранее взглянуть на девицу. Впрочем, на сваху, кажется, можно вполне положиться". Вслух он сказал так: - Судя по твоим словам, дело это вполне доступное и стоящее. Коли так, будет у меня к тебе еще одно поручение. Придумай что-нибудь, чтобы я на нее взглянул хотя бы разок. Как бы не было у нее какого-нибудь изъяна. Если с ней все в порядке, тогда пусть будет все так, как мы с тобой решили!

- О свидании даже не мечтайте! - воскликнула сваха. - А если не вери- те мне, обратитесь к гадателям, спросите у духов. Что они изрекут, так и делайте!

- Пожалуй, ты права!.. Есть У меня на примете один знакомый ворожей; большой, скажу тебе, мастер в своем искусстве. Что ни скажет, все сбыва- ется точно! Надо его, пожалуй, позвать! Потом расскажу тебе о нашем раз- говоре. Посмотрим, что он мне скажет. Договорились?

⇐ Предыдущая 24 25 26 27 282930 31 32 33 Следующая ⇒