Часть четвертая 4 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 42 из 45Следующая ⇒

Мне захотелось улыбнуться. «Ты упустил свой шанс», – подумал я.

Роуз всхлипнула, но тут же совладала с собой.

– Бросай на пол свой скрытый клинок, Кенуэй. Я не могу удерживать ее целую вечность, – предупредил Уилсон.

– Ну а ты, Эмметт? – задал я новый вопрос. – Ты был там?

– Меня там не было, – напряженным, испуганным голосом ответил он.

– Хотя ты бы очень обрадовался моей смерти. Верно?

– Кенуэй, ты был бельмом в моем глазу.

– Тебя погубила гордыня, Скотт. И не только тебя. Всех нас.

– Ты ничего не знаешь.

– Я знаю, что ты хладнокровно позволил моей любимой умереть.

– Я тоже ее любил.

– В том, что ты сделал, Скотт, нет ни капли любви.

– Тебе все равно не понять.

– Зато я понимаю, что твои амбиции и жажда власти погубили немало людей. И еще я понимаю, что теперь ты за это заплатишь.

Я вынул из кармана плаща метательный нож и подержал на ладони, ощущая его вес. «Это тебе не на деревьях упражняться».

Стараясь дышать медленно и глубоко, я встал и подвинулся к самому краю груды ящиков, за которой прятался.

«Готов? – мысленно спросил я себя и мысленно ответил: – Готов».

– Пошевеливайся, Кенуэй, – крикнул Уилсон. – У нас не бездна вре…

Я выбежал из укрытия, выстрелив в первую цель и метнув нож во вторую.

В обоих случаях я не промахнулся. Во лбу Эмметта Скотта появилась дырка. Он рухнул, выронив пистолет. Но Уилсон успел выстрелить в меня раньше, чем мой нож вонзился ему в плечо. Взвыв от боли, он попятился назад и уперся во внешнюю стену одной из комнатенок. Из-под застрявшего ножа фонтаном лилась кровь, а Уилсон безуспешно пытался дотянуться до второго пистолета.

Самое скверное, что он ранил меня в плечо. Я почувствовал влетевшую пулю. Позволить себе отвлечься и рассмотреть рану я не мог. Я даже не мог позволить себе короткой передышки, поскольку Уилсон разжал левую руку. И теперь Роуз падала, крича от страха. Но самого крика я не слышал: его заглушал грохот выстрелов и шум крови у меня в висках. Рана в плече отозвалась головной болью.

Роуз падала, разматывая веревку. Передо мной мелькнула страшная картина: туго натянутая веревка и болтающаяся на ней Роуз со сломанной шеей.

Нет!

Я стремглав взлетел на ящик, пробежал по нему, подпрыгнул, застонав от напряжения, и лезвием клинка перерезал веревку, успев поймать Роуз за талию. Мы оба шумно упали на каменный пол склада.

Не сказать, чтобы падение было безболезненным, но, главное, мы остались живы.

Сверху послышалась ругань Уилсона. Я выхватил из-за пояса второй пистолет, выставил дуло в щель между досками, сощурился и, увидев мелькнувший свет, нажал курок. Уилсон закричал, потом хлопнула дверь, и он скрылся в комнатенке.

Я заставил себя подняться. Раненое плечо горело от боли. Вдобавок у меня разболелась старая рана в боку, вызвавшая хромоту. Но я должен был догнать Уилсона. Я взбежал на помост, ворвался в комнатенку и увидел вторую дверь. Она вела на внешнюю лестницу. Я выбрался туда, оперся о перила, вглядываясь в сумрак и силуэты окрестных строений.

Уилсон как сквозь землю провалился. В гавани поскрипывали корабельные снасти. Кричали неугомонные чайки. Я сосредоточился, включив обостренное чутье, и тогда услышал. Нет, не Уилсона. Я услышал строевой шаг идущих солдат. Они приближались к гавани.

Они уже здесь. Они совсем близко.

Выругавшись, я похромал обратно. Надо было проверить, в каком состоянии Роуз. Убедившись, что она отделалась испугом и ушибами, я поспешил по кровавому следу, оставленному Уилсоном.

А ты в это время находилась в моей каюте. Как мне сказали, крепко спала. Событий, происшедших тем вечером, ты не видела и не слышала, за что я лишь могу благодарить Бога.

Добравшись до гавани, я обнаружил Уилсона мертвым. Его тело лежало возле ступеней, ведущих на причал. Он торопился на корабль. В прошлый раз судно называлось «Кэролайн». Потом его переименовали в честь женщины, на которой женился Мэтью Хейг. Не знаю, когда именно это произошло, но корабль теперь носил имя «Шарлотта».

Хейг находился там. Человек, даже не подозревавший, что к нему подбирается смерть. Сквозь вечерний сумрак я разглядел несколько фигур, двигавшихся вдоль кормового планшира. Охрана. Меня это не волновало. Ничто не могло помешать моему появлению на борту этого корабля.

Если стражники видели или слышали, как Уилсон упал, скорее всего, они подумали, что он пьян. А если они заметили меня, склонившегося над его телом, то наверняка решили, будто и я тоже пьян. Пока что их ничего не настораживало.

Их было четверо. Я это увидел, торопясь к месту стоянки «Галки». Между нашими кораблями покачивалась парусная лодка. Я отвязал ее канат и, упершись в корму, оттолкнул лодку. Затем я поспешил на «Галку» и приказал своему новому квартирмейстеру Хэнли готовить корабельные пушки к бою.

Хэнли, восседавший с ногами на штурманском столе, быстро вскочил:

– Что? В чем дело, сэр? Черт побери, а с вами-то что?

– Мушкетная пуля угодила в плечо.

– Вы нашли тех, кого разыскивали?

– Двоих из них.

– Я пошлю за док…

– Отставить, Хэнли! – рявкнул я. – Это подождет. Справа от нас стоит корабль «Шарлотта». Там находится третий человек, которого я ищу. Приготовь орудия правого борта. Если у меня не получится задуманное, потопите тот корабль.

Я бросился к двери каюты, но остановился, резко повернувшись к нему. Естественно, рана тут же отозвалась вспышкой боли.

– Хэнли, это еще не все.

– Слушаю, сэр.

Хэнли переминался с ноги на ногу. Вид у квартирмейстера был встревоженный.

– Заодно приготовьте и кормовые орудия. Вся команда должна быть вооружена. Сюда движется отряд солдат.

– Как это понимать, сэр?

Я виновато посмотрел на него:

– Хэнли, все вы должны выглядеть устрашающе. Если все пойдет по плану, мы быстро выпутаемся из этой заварушки.

Мои слова не убедили, а еще сильнее обеспокоили Хэнли. Я улыбнулся, стараясь выглядеть как можно увереннее. Уходя, я захватил лежавший под дверью клин.

Парусная лодка медленно уплывала в открытое море. Ее заметили с палубы «Шарлотты». Послышались крики и смех. Дурачье! Они видели в этом шутку, а не опасность. Я спрыгнул на причал. От кормы «Шарлотты» меня отделяла пара метров.

– Это Уилсон, – крикнул я, взбираясь по их сходням.

К планширу подошел караульный, вероятно, чтобы поздороваться. Я «поздоровался» с ним кулаком в лицо, после чего перетащил через планшир и сбросил на камни причала. На крик прибежал другой матрос. Происшедшее он принял за несчастный случай, пока не увидел меня и лезвие скрытого клинка, поблескивающее в лунном свете. Через мгновение это лезвие полоснуло ему по горлу.

Оставалось еще двое караульных. Не обращая на них внимания, я побежал в сторону капитанской каюты. Заглянув в окошко, я увидел у стола Мэтью Хейга. Мэтью Хейга, ставшего на десять лет старше и явно чем-то обеспокоенного. Рядом с ним находился его секретарь.

Мельком взглянув на приближавшихся караульных, я рванул дверь каюты.

– Дуй отсюда, – велел я секретарю.

Хейг выронил бокал. Оба во все глаза смотрели на меня.

Понимая, что вначале придется устранять караульных, я выругался, захлопнул дверь и застопорил клином засов. «Они могли бы убежать, но сами выбрали свою смерть», – мысленно объяснял я себе, убивая обоих. По правому борту «Галки» открывались оружейные щели с жерлами пушек. «Молодцы, ребята», – подумал я. Они все стояли на палубе, размахивая мушкетами и мечами.

– Капитан, помощь нужна? – крикнул мне кто-то.

Нет. Здесь я справлюсь сам. Я вытащил клин и распахнул дверь капитанской каюты.

– У тебя есть последний шанс, – бросил я секретарю, который буквально рухнул на меня.

– Арчер, – взвыл Хейг, но его никто не слушал.

Я вытащил Арчера на палубу и снова заклинил дверь каюты. Хейг остался внутри.

– Убирайся с корабля! – приказал я Арчеру.

Тот не нуждался в дальнейших понуканиях. Секретарь бросился к корме – только пятки сверкали.

А солдаты уже подходили к портовой стене, громко печатая шаг.

– Смолы! – крикнул я своей команде. – Несколько бочек, и поживее!

С «Галки» мне перебросили бочонок. Открыв его, я вылил содержимое под дверь каюты.

– Умоляю… – Хейг барабанил в крепко закрытую дверь.

Но я был глух к его мольбам. Солдаты подошли совсем близко. Загрохотали колеса не то телеги, не то кареты. Я в этот момент выливал на палубу содержимое второго бочонка. Я знал: стоит обернуться, и я увижу поблескивающие штыки.

«Двух бочонков хватит? – раздумывал я. – Должно хватить».

Теперь я их видел – силуэты солдат, выстроившихся на парапете стены. Меня они тоже заметили. Сдернув с плеч мушкеты, солдаты стали прицеливаться. В ответ команда «Галки» стала целиться в них. Я схватил факел и полез по вантам, выбрав место, откуда можно будет бросить факел на палубу «Шарлотты» и перебраться на «Галку», не угодив в горящую смолу.

Конечно, если раньше меня не собьет чья-то пуля.

И вдруг послышалась команда:

– Не стрелять!

Приказ прозвучал из подъехавшей кареты. Не успела она остановиться, как ее дверца открылась.

Оттуда выскочил лакей, приладивший лесенку, по которой мгновение спустя сошел высокий, сухопарый, щеголевато одетый джентльмен. Следом за ним выбрался третий. Это был грузный человек в длинном белом парике, рубашке с оборками, изящном атласном камзоле и бриджах. Чувствовалось, он любил вкусно поесть, запивая свои обильные обеды таким же обильным количеством портвейна и бренди.

Лакей и сухопарый джентльмен изумленно озирались, видя столько оружия, направленного в их сторону. Случайно или намеренно, но они оказались в таком месте, где с одной стороны на них глядели мушкеты солдат, а с другой – мушкеты и пушки «Галки». Довершал эту устрашающую картину я, повисший на вантах и готовый в любой момент сбросить горящий факел на «просмоленную» палубу.

Грузный джентльмен подвигал губами, словно проверяя их способность говорить. Затем он сложил руки на груди, запрокинул голову и, с явным изумлением глядя на меня, спросил:

– Я имею удовольствие обратиться к капитану Эдварду Кенуэю?

– А вы сам кто будете? – вопросом ответил я.

Оторопевшие солдаты изумленно таращились на меня.

– Вас очень давно не было в Англии, капитан Кенуэй, – улыбнулся толстяк.

Да, очень давно.

Толстяк причмокнул губами и снова улыбнулся:

– В таком случае вам простительно меня не знать. Но думаю, фамилия Уолпол вам знакома. Я – сэр Роберт Уолпол, первый лорд казначейства, министр финансов и глава палаты общин.

Странно. При столь внушительных титулах он должен быть одним из самых могущественных людей Англии. И в то же время… Уолпол. Такое просто невозможно.

Он кивал, словно читая мои мысли:

– Вы не ошиблись, капитан Кенуэй. Дункан Уолпол, чью жизнь вы когда-то оборвали и чьим именем назвались, был моим двоюродным братом.

Эти слова заставили меня напрячься. Какую игру вел со мной разодетый толстяк? И кем был приехавший с ним сухопарый джентльмен? А ведь, пожалуй, лицо сухопарого чем-то напомнило мне лицо Мэтью Хейга. Может, это его отец, сэр Обри Хейг?

Уолпол ободряюще мне помахал:

– Я ни в чем вас не упрекаю. Мой двоюродный брат был не только причастен к делам, от которых я держусь подальше, но и вообще являлся человеком вероломным. Он не обременял себя принципами. Тайны людей, доверившихся ему, он был готов продавать тем, кто подороже заплатит. Мне стыдно сознавать, что он носил фамилию Уолпол. Так что вы во многом оказали моей семье большую услугу.

– Понимаю. Вы поэтому приехали сюда? Поблагодарить меня за убийство двоюродного брата?

– Нет. Вовсе не потому.

– Тогда чем я обязан вашему визиту? Как видите, я тут несколько занят.

Я нарочно помахал факелом. Мэтью Хейг колотил в дверь крепко запертой каюты. Его глухие удары были единственными звуками, раздававшимися в напряженной тишине причала. Солдаты и матросы глядели друг на друга через прицелы мушкетов. Обе стороны ждали приказа.

– Боюсь, капитан Кенуэй, что я вынужден вмешаться в ваши дела, поскольку они касаются не только вас, – крикнул Уолпол. – Я не могу позволить вам осуществить их так, как вы задумали. Поэтому я настоятельно прошу вас бросить факел в воду и спуститься вниз. В противном случае я прикажу солдатам пристрелить вас.

Услышав это, я насмешливо фыркнул:

– Учтите, сэр Роберт: едва вы прикажете стрелять, мои люди откроют ответный огонь. Боюсь, в перестрелке могут случайно задеть и вас. Я уж не говорю про вашего друга. Это сэр Обри Хейг, если не ошибаюсь?

– Да, сэр, это я, – сказал сухопарый, выходя вперед. – Я приехал, чтобы умолять вас о милосердии к моему сыну.

По нему было видно: сын доставлял ему немало огорчений.

– Покажите мне ваши пальцы, – потребовал я.

Хейг-старший поднял руки. На одном из пальцев блеснуло тамплиерское кольцо. Это ожесточило мое сердце.

– Теперь вы, сэр Роберт.

Его руки оставались сцепленными на животе.

– Вы не увидите у меня никакого кольца, капитан Кенуэй.

– Почему вас так удивляет мое требование? Насколько я знаю, тамплиеры чтят ранг и статус. Откуда я знаю, что сейчас говорю не с их Великим магистром?

Он улыбнулся:

– Капитан Кенуэй, никакая власть не является абсолютной. Я приехал сюда не затем, чтобы играть роль посланника одной стороны, не говоря уже о другой. Цель моего приезда – предотвращение варварства.

Я нахмурился. Ах, варварства? Почему-то они не думали о варварстве, когда жгли ферму моих родителей. Где тогда был сэр Роберт Уолпол? Наверное, угощался портвейном со своими дружками-тамплиерами? Хвалил себя за то, что держится в стороне от их авантюр. Естественно, он мог себе это позволить. Он и тогда был наверняка достаточно богат и влиятелен.

Запертый в каюте Мэтью Хейг скулил и всхлипывал.

– Насколько понимаю, вы вернулись в родные края с намерением мстить? – спросил Уолпол.

– Да. Есть те, с кем я намерен расквитаться.

Уолпол кивнул, потом спросил:

– И Вудс Роджерс, наверное, один из них?

– Да, – удивленно засмеялся я. – Он значится в моем списке.

– Скажите, а изменятся ли ваши намерения относительно него, если вы узнаете, что нынче Роджерс томится в тюрьме для должников? Что раны, нанесенные вами, причинили непоправимый вред его здоровью? Что его орден отрекся от него? Вас интересует из-за чего? Из-за несдержанного характера и еще потому, что он, невзирая на предупреждения, продолжал заниматься работорговлей. Как видите, капитан Кенуэй, Роджерс – сломленный человек. Может, вы учтете все это и откажетесь от желания мстить ему дальше?

Уолпол был прав. Пожалуй, смерть от моего клинка была бы для Роджерса лучшим исходом, нежели жизнь в нищете и страданиях.

– Роджерс занимает не главное место в моем списке, – крикнул я в ответ. – А вот человек, запертый в каюте, – он у меня на одном из первых мест.

Уолпол печально улыбнулся:

– Этот глупый, ветреный мальчишка, вечно попадающий под чужое влияние. Вы должны мне поверить, капитан Кенуэй, когда я говорю, что главные злодеи этого эпизода уже приняли смерть от вас. Смею вас уверить: позор, который навлек на себя Мэтью, является достаточным наказанием за его проступки.

Я глотал воздух, вспоминая вопрос матери о количестве убитых мной. Я думал о жестокости Черного Барта. Мне вспоминался дух Мэри Рид, мужество Адевале и щедрость Черной Бороды.

А еще я думал о тебе. Торрес ошибся, говоря, что у меня никого нет. У меня есть ты. Я помнил, какой надеждой сияли твои глаза.

– Сегодня, капитан Кенуэй, я хочу сделать вам предложение, – продолжал Уолпол. – Надеюсь, оно придется вам по душе и наконец-то опустит занавес над всей этой печальной историей.

Уолпол излагал свое предложение. Я слушал. Когда он закончил, я сообщил ему ответ и бросил факел.

Разумеется, факел я бросил в море.

Почему я так поступил? Потому что Уолпол предлагал помилование мне и моим людям. Я видел, с каким ожиданием ребята смотрели на меня. По английским законам каждый из них был преступником, но каждый хотел начать жизнь с чистого листа. А Уолпол обещал всем, кто находился на борту «Галки», новую жизнь.

Но его предложения были гораздо щедрее. Собственность. Возможность заняться достойным делом. Уолпол обещал ввести меня в лондонские деловые круги.

Поэтому я слез с вантов, солдаты опустили мушкеты, а команда «Галки» вздохнула с облегчением. Освобожденный Мэтью Хейг бросился к отцу, размазывая слезы и бормоча мне слова извинения. Мы с Уолполом отошли в сторону. Он заговорил о тех, с кем намеревался меня познакомить. Это была семья лондонского домовладельца Стивенсона-Окли[8] и человек по фамилии Бёрч[9] – помощник в моих новых делах.

Уолпол заверил меня: милосердие, проявленное мной, будет щедро вознаграждено. Он, со своей стороны, обещал сделать все, чтобы я стал тем, кем всегда хотел стать, – достойным человеком.

Конечно, мои устремления с некоторых пор простерлись дальше желаний разбогатеть и занять место в обществе. Но деньги, достойное дело и дом в Лондоне явятся прекрасным фундаментом для постройки новой, более обеспеченной жизни. Прекрасным фундаментом, это правда.

И потом, в Лондоне я сумею заняться еще одним делом. Я имею в виду мою деятельность ассасина.

Не пора ли нам, дорогая, поднимать паруса и брать курс на Лондон?

Действующие лица

Абрахам Плам – капитан «Принцессы»

Адевале – бывший раб, затем квартирмейстер Эдварда. Ассасин

Александр Дользелл – капитан каперского судна «Император»

Альберт – молодой вор

Альтаир ибн Ла-Ахад — наставник ассасинов

Арчер – секретарь Хейга-младшего

А-Табай – туземец, ассасин

Барнет – капитан, капер

Бартоломью Робертс (Черный Барт) – он же Мудрец, обладавший тайными знаниями. Безжалостный пират

Бенджамин Притчард – капитан «Амазонской галеры»

Бенджамин Хорниголд – пират, основатель Нассау

Бернард Кенуэй – отец Эдварда Кенуэя

Блэйни – матрос с «Императора», невзлюбивший Эдварда

Брама – капитан

Вудс Роджерс – тамплиер, охотник за пиратами, губернатор Багамских островов

Джеймс Бонни – муж Энн Бонни

Джеймс Кидд – пират, ассасин (облик, взятый на себя Мэри Рид)

Джек Рэкхем по прозвищу Калико Джек – пират, квартирмейстер «Скитальца» (1682–1720)

Дженнифер (Дженни) Кенуэй – дочь Эдварда и Кэролайн

Джулиан – работник Кобли. Первый человек, убитый Эдвардом

Дилан Уоллес – вербовщик, набирающий матросов на каперские суда

Дункан Уолпол – ассасин, переметнувшийся в тамплиеры. Убит Эдвардом

Жаклин – проститутка

Жюльен Дю Касс – тамплиер

Кэролайн Кенуэй , урожденная Скотт – жена Эдварда, умерла от оспы по вине своего отца

Лауреано Торрес – тамплиер, губернатор Гаваны. Впоследствии убит Эдвардом

Лауренс Принс – голландский плантатор, рабовладелец, убит Эдвардом

Линетт Кенуэй – мать Эдварда, публично отказалась от сына-пирата

Меллинг – матрос на «Императоре»

Миссис Скотт – мать Кэролайн

Мэйнард – первый лейтенант корабля «Жемчужина» (ум. 1751) Королевского флота Великобритании

Мэри Рид – ассасин, действовала в облике Джеймса Кидда

Мэтью Хейг – ухажер Кэролайн Скотт, получивший отказ, сын сэра Обри Хейга

Обри Хейг – отец Мэтью

Пятница – палубный матрос на «Императоре», друг Эдварда

Роберт Уолпол – двоюродный брат Дункана (1676–1745)

Рона Динсмор – глава бюро ассасинов

Роуз – служанка в доме Скоттов

Рут – проститутка

Сет Кобли – сын Тома Кобли

Стид Боннет – купец и пират-джентльмен

Том Борроу – пират, сооснователь Нассау

Том Кобли – отец Сета, один из участников поджога фермы родителей Эдварда

Трэффорд – первый помощник капитана Дользелла

Уилсон – телохранитель Мэтью Хейга, тамплиер, убит Эдвардом

Хэнли – квартирмейстер на «Галке»

Хоуэлл Дэвис – валлийский пират (1690–1719)

Чарльз Вэйн – пират

Эдвард Кенуэй – главный герой романа, пират, ставший добропорядочным джентльменом

Эдвард Тэтч (Черная Борода) – капер, впоследствии ставший пиратом

Эдит – хозяйка бристольского пансиона

Эль Тибурон – палач, телохранитель губернатора Гаваны Лауреано Торреса

Эмметт Скотт – отец Кэролайн, бристольский торговец чаем

Энн Бонни – подавальщица в таверне «Старый Эйвери», затем ставшая пираткой

⇐ Предыдущая 36 37 38 39 40 414243 44 45 Следующая ⇒