Часть третья 10 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 38 из 45Следующая ⇒

– Капитан, помощь нужна? – крикнул мне кто-то.

Нет. Здесь я справлюсь сам. Я вытащил клин и распахнул дверь капитанской каюты.

– У тебя есть последний шанс, – бросил я секретарю, который буквально рухнул на меня.

– Арчер, – взвыл Хейг, но его никто не слушал.

Я вытащил Арчера на палубу и снова заклинил дверь каюты. Хейг остался внутри.

– Убирайся с корабля! – приказал я Арчеру.

Тот не нуждался в дальнейших понуканиях. Секретарь бросился к корме – только пятки сверкали.

А солдаты уже подходили к портовой стене, громко печатая шаг.

– Смолы! – крикнул я своей команде. – Несколько бочек, и поживее!

С «Галки» мне перебросили бочонок. Открыв его, я вылил содержимое под дверь каюты.

– Умоляю… – Хейг барабанил в крепко закрытую дверь.

Но я был глух к его мольбам. Солдаты подошли совсем близко. Загрохотали колеса не то телеги, не то кареты. Я в этот момент выливал на палубу содержимое второго бочонка. Я знал: стоит обернуться, и я увижу поблескивающие штыки.

«Двух бочонков хватит? – раздумывал я. – Должно хватить».

Теперь я их видел – силуэты солдат, выстроившихся на парапете стены. Меня они тоже заметили. Сдернув с плеч мушкеты, солдаты стали прицеливаться. В ответ команда «Галки» стала целиться в них. Я схватил факел и полез по вантам, выбрав место, откуда можно будет бросить факел на палубу «Шарлотты» и перебраться на «Галку», не угодив в горящую смолу.

Конечно, если раньше меня не собьет чья-то пуля.

И вдруг послышалась команда:

– Не стрелять!

Приказ прозвучал из подъехавшей кареты. Не успела она остановиться, как ее дверца открылась.

Оттуда выскочил лакей, приладивший лесенку, по которой мгновение спустя сошел высокий, сухопарый, щеголевато одетый джентльмен. Следом за ним выбрался третий. Это был грузный человек в длинном белом парике, рубашке с оборками, изящном атласном камзоле и бриджах. Чувствовалось, он любил вкусно поесть, запивая свои обильные обеды таким же обильным количеством портвейна и бренди.

Лакей и сухопарый джентльмен изумленно озирались, видя столько оружия, направленного в их сторону. Случайно или намеренно, но они оказались в таком месте, где с одной стороны на них глядели мушкеты солдат, а с другой – мушкеты и пушки «Галки». Довершал эту устрашающую картину я, повисший на вантах и готовый в любой момент сбросить горящий факел на «просмоленную» палубу.

Грузный джентльмен подвигал губами, словно проверяя их способность говорить. Затем он сложил руки на груди, запрокинул голову и, с явным изумлением глядя на меня, спросил:

– Я имею удовольствие обратиться к капитану Эдварду Кенуэю?

– А вы сам кто будете? – вопросом ответил я.

Оторопевшие солдаты изумленно таращились на меня.

– Вас очень давно не было в Англии, капитан Кенуэй, – улыбнулся толстяк.

Да, очень давно.

Толстяк причмокнул губами и снова улыбнулся:

– В таком случае вам простительно меня не знать. Но думаю, фамилия Уолпол вам знакома. Я – сэр Роберт Уолпол, первый лорд казначейства, министр финансов и глава палаты общин.

Странно. При столь внушительных титулах он должен быть одним из самых могущественных людей Англии. И в то же время… Уолпол. Такое просто невозможно.

Он кивал, словно читая мои мысли:

– Вы не ошиблись, капитан Кенуэй. Дункан Уолпол, чью жизнь вы когда-то оборвали и чьим именем назвались, был моим двоюродным братом.

Эти слова заставили меня напрячься. Какую игру вел со мной разодетый толстяк? И кем был приехавший с ним сухопарый джентльмен? А ведь, пожалуй, лицо сухопарого чем-то напомнило мне лицо Мэтью Хейга. Может, это его отец, сэр Обри Хейг?

Уолпол ободряюще мне помахал:

– Я ни в чем вас не упрекаю. Мой двоюродный брат был не только причастен к делам, от которых я держусь подальше, но и вообще являлся человеком вероломным. Он не обременял себя принципами. Тайны людей, доверившихся ему, он был готов продавать тем, кто подороже заплатит. Мне стыдно сознавать, что он носил фамилию Уолпол. Так что вы во многом оказали моей семье большую услугу.

– Понимаю. Вы поэтому приехали сюда? Поблагодарить меня за убийство двоюродного брата?

– Нет. Вовсе не потому.

– Тогда чем я обязан вашему визиту? Как видите, я тут несколько занят.

Я нарочно помахал факелом. Мэтью Хейг колотил в дверь крепко запертой каюты. Его глухие удары были единственными звуками, раздававшимися в напряженной тишине причала. Солдаты и матросы глядели друг на друга через прицелы мушкетов. Обе стороны ждали приказа.

– Боюсь, капитан Кенуэй, что я вынужден вмешаться в ваши дела, поскольку они касаются не только вас, – крикнул Уолпол. – Я не могу позволить вам осуществить их так, как вы задумали. Поэтому я настоятельно прошу вас бросить факел в воду и спуститься вниз. В противном случае я прикажу солдатам пристрелить вас.

Услышав это, я насмешливо фыркнул:

– Учтите, сэр Роберт: едва вы прикажете стрелять, мои люди откроют ответный огонь. Боюсь, в перестрелке могут случайно задеть и вас. Я уж не говорю про вашего друга. Это сэр Обри Хейг, если не ошибаюсь?

– Да, сэр, это я, – сказал сухопарый, выходя вперед. – Я приехал, чтобы умолять вас о милосердии к моему сыну.

По нему было видно: сын доставлял ему немало огорчений.

– Покажите мне ваши пальцы, – потребовал я.

Хейг-старший поднял руки. На одном из пальцев блеснуло тамплиерское кольцо. Это ожесточило мое сердце.

– Теперь вы, сэр Роберт.

Его руки оставались сцепленными на животе.

– Вы не увидите у меня никакого кольца, капитан Кенуэй.

– Почему вас так удивляет мое требование? Насколько я знаю, тамплиеры чтят ранг и статус. Откуда я знаю, что сейчас говорю не с их Великим магистром?

Он улыбнулся:

– Капитан Кенуэй, никакая власть не является абсолютной. Я приехал сюда не затем, чтобы играть роль посланника одной стороны, не говоря уже о другой. Цель моего приезда – предотвращение варварства.

Я нахмурился. Ах, варварства? Почему-то они не думали о варварстве, когда жгли ферму моих родителей. Где тогда был сэр Роберт Уолпол? Наверное, угощался портвейном со своими дружками-тамплиерами? Хвалил себя за то, что держится в стороне от их авантюр. Естественно, он мог себе это позволить. Он и тогда был наверняка достаточно богат и влиятелен.

Запертый в каюте Мэтью Хейг скулил и всхлипывал.

– Насколько понимаю, вы вернулись в родные края с намерением мстить? – спросил Уолпол.

– Да. Есть те, с кем я намерен расквитаться.

Уолпол кивнул, потом спросил:

– И Вудс Роджерс, наверное, один из них?

– Да, – удивленно засмеялся я. – Он значится в моем списке.

– Скажите, а изменятся ли ваши намерения относительно него, если вы узнаете, что нынче Роджерс томится в тюрьме для должников? Что раны, нанесенные вами, причинили непоправимый вред его здоровью? Что его орден отрекся от него? Вас интересует из-за чего? Из-за несдержанного характера и еще потому, что он, невзирая на предупреждения, продолжал заниматься работорговлей. Как видите, капитан Кенуэй, Роджерс – сломленный человек. Может, вы учтете все это и откажетесь от желания мстить ему дальше?

Уолпол был прав. Пожалуй, смерть от моего клинка была бы для Роджерса лучшим исходом, нежели жизнь в нищете и страданиях.

– Роджерс занимает не главное место в моем списке, – крикнул я в ответ. – А вот человек, запертый в каюте, – он у меня на одном из первых мест.

Уолпол печально улыбнулся:

– Этот глупый, ветреный мальчишка, вечно попадающий под чужое влияние. Вы должны мне поверить, капитан Кенуэй, когда я говорю, что главные злодеи этого эпизода уже приняли смерть от вас. Смею вас уверить: позор, который навлек на себя Мэтью, является достаточным наказанием за его проступки.

Я глотал воздух, вспоминая вопрос матери о количестве убитых мной. Я думал о жестокости Черного Барта. Мне вспоминался дух Мэри Рид, мужество Адевале и щедрость Черной Бороды.

А еще я думал о тебе. Торрес ошибся, говоря, что у меня никого нет. У меня есть ты. Я помнил, какой надеждой сияли твои глаза.

– Сегодня, капитан Кенуэй, я хочу сделать вам предложение, – продолжал Уолпол. – Надеюсь, оно придется вам по душе и наконец-то опустит занавес над всей этой печальной историей.

Уолпол излагал свое предложение. Я слушал. Когда он закончил, я сообщил ему ответ и бросил факел.

Разумеется, факел я бросил в море.

Почему я так поступил? Потому что Уолпол предлагал помилование мне и моим людям. Я видел, с каким ожиданием ребята смотрели на меня. По английским законам каждый из них был преступником, но каждый хотел начать жизнь с чистого листа. А Уолпол обещал всем, кто находился на борту «Галки», новую жизнь.

Но его предложения были гораздо щедрее. Собственность. Возможность заняться достойным делом. Уолпол обещал ввести меня в лондонские деловые круги.

Поэтому я слез с вантов, солдаты опустили мушкеты, а команда «Галки» вздохнула с облегчением. Освобожденный Мэтью Хейг бросился к отцу, размазывая слезы и бормоча мне слова извинения. Мы с Уолполом отошли в сторону. Он заговорил о тех, с кем намеревался меня познакомить. Это была семья лондонского домовладельца Стивенсона-Окли[8] и человек по фамилии Бёрч[9] – помощник в моих новых делах.

Уолпол заверил меня: милосердие, проявленное мной, будет щедро вознаграждено. Он, со своей стороны, обещал сделать все, чтобы я стал тем, кем всегда хотел стать, – достойным человеком.

Конечно, мои устремления с некоторых пор простерлись дальше желаний разбогатеть и занять место в обществе. Но деньги, достойное дело и дом в Лондоне явятся прекрасным фундаментом для постройки новой, более обеспеченной жизни. Прекрасным фундаментом, это правда.

И потом, в Лондоне я сумею заняться еще одним делом. Я имею в виду мою деятельность ассасина.

Не пора ли нам, дорогая, поднимать паруса и брать курс на Лондон?

⇐ Предыдущая 33 34 35 36 373839 40 41 42 Следующая ⇒