Часть третья 5 страница

Хорниголд напрягся. Рука потянулась к мечу. Он медленно обернулся назад, ища меня. Нехитрый расчет: если «Галка» в гавани, где-то поблизости должен находиться и я.

– Эдвард Кенуэй! – позвал он, продолжая водить глазами по окрестным причалам. – Представляешь, как я удивился, увидев здесь твою «Галку». Ты услышал все, ради чего явился? А теперь ты отправишься спасать беднягу Мудреца от наших цепких когтей?

Задним числом понимаю: надо было сдержаться. Но в тот момент я думал только о том, что Бенджамин был одним из нас. Моим наставником. Другом Эдварда Тэтча. А теперь он помогал нас уничтожать. Во мне забурлил гнев, и я выскочил из укрытия:

– Чума на тебя, предатель! Ты подло продал нас!

– Потому что я нашел лучший путь, – ответил Хорниголд.

Он не выхватил меч, а лишь махнул рукой. Зато из склада позади нас донесся лязг обнажаемых мечей.

– Тамплиерам свойствен порядок, дисциплина, иерархия, – продолжал Хорниголд. – Впрочем, тебе подобных тонкостей все равно не понять. Прощай, старый друг. Когда-то ты был солдатом. Тогда ты сражался за нечто реальное, а не за себя!

Он ушел. Я бы даже сказал, убежал. А подкрепление, явившееся со склада, окружило меня, встав полумесяцем.

Моя тактика застигла их врасплох. Метнувшись вперед, я схватил матроса, нелепо размахивавшего мечом. Разоружив этого вояку, я сделал его живым щитом и стал толкать впереди себя. Подошвы его сапог скользили по гладким каменным плитам.

Хлопнул выстрел, и мушкетная пуля, предназначавшаяся мне, вошла в живой щит. Я толкнул умирающего матроса к нападавшим, а сам выхватил первый пистолет. Его я разрядил в приближающегося крепыша и тут же достал второй, одновременно выдвинув скрытый клинок. Третьему противнику я перерезал горло. Второй выстрел получился не особо точным, но матрос, шедший на меня с абордажной саблей, повалился, держась за живот.

Пригнувшись, я сбил с ног четвертого и прикончил его быстрым, безжалостным ударом клинка в грудь. Двое оставшихся вовсе не горели желанием разделить участь товарищей, а потому дали деру. Я же, не мешкая, бросился туда, где оставил шлюпку, приналег на весла и поплыл к «Галке».

Работая веслами, я представлял, как вытянется лицо моего квартирмейстера, когда он узнает новости. Конечно же, Адевале напомнит мне, что команда не одобряет моих поисков.

Ничего, одобрят, когда мы найдем Обсерваторию. Когда найдем Мудреца.

Поиски заняли у меня месяц, но увенчались успехом.

Июль 1719 г.

Я отыскал его на Принсипи в один из дней, в лагере, полном трупов.

Вот что мне удалось узнать о человеке по имени Бартоломью Робертс и по прозвищу Мудрец. Часть сведений я узнал от него самого, остальное – от других.

Прежде всего, между нами имелось некоторое сходство. Мы оба были валлийцами, только я родился в Суонси, а он – в Касневидд-Баке. Свое имя Джон он впоследствии сменил на Бартоломью. Плавать отправился, когда ему было всего тринадцать, в качестве корабельного плотника. Прошло какое-то время, и им заинтересовалось тайное общество, именующее себя орденом тамплиеров.

В начале 1719 года, когда у него на хвосте висели не только тамплиеры, но и орден ассасинов, Мудрец плавал третьим помощником на корабле «Принцесса», где капитаном был Абрахам Плам.

Еще в Кингстоне я узнал, что в первых числах июня «Принцесса» подверглась нападению двух пиратских кораблей: «Королевского бродяги» и «Роял Джеймса». Капитаном второго судна был Хоуэлл Дэвис. Надо сказать, что пронырливости и ловкачества Робертсу было не занимать. Он сумел втереться в доверие к Хоуэллу Дэвису – тоже валлийцу – и убедить пиратского капитана в своих первоклассных способностях мореплавателя. Возможно, так оно и было. К тому же их разговоры велись на валлийском, что способствовало установлению особых отношений между ними.

Говорили, что Барт Робертс не очень-то жаждал становиться пиратом. Но должен тебе сказать: уже вскоре он чувствовал себя в новом качестве как рыба в воде.

Они высадились на Принсипи, куда приплыли на «Королевском бродяге». «Роял Джеймса» к тому времени пришлось бросить, поскольку судно было изъедено червями. Итак, «Королевский бродяга» подошел к острову с поднятыми английскими флагами и вымпелами, поэтому кораблю разрешили зайти в гавань. Пираты выдавали себя за английских моряков, решивших отдохнуть и поразвлечься.

Судя по тому, что я слышал, у капитана Дэвиса возник замысел. Он решил заманить губернатора Принсипи на борт «Бродяги», обставив это как приглашение на обед. Оказавшись там, губернатор был бы взят в заложники, а за его освобождение пираты потребовали бы солидный выкуп.

Вроде бы превосходный замысел, вероятность провала минимальна.

Но когда Дэвис со своими людьми отправился на встречу с губернатором, на них напали из укрытия.

И тут в игру вступил я.

Я прокрался в лагерь, опустевший и сожженный почти дотла. На пепелище еще тлели угли. Один мертвец лежал прямо на них, и его труп медленно поджаривался. Вокруг вперемешку валялись тела солдат и пиратов.

– Капитан Кенуэй? – послышалось сзади.

Я стремительно обернулся. Вот он: Мудрец. Казалось бы, радуйся встрече с ним и завершению долгих поисков. Я бы так и сделал, если бы не дуло его пистолета.

Оно вынудило меня поднять руки.

– Опять, Робертс, мы с тобой встречаемся при жутких обстоятельствах. Надо бы прекратить эту традицию.

Он мрачно улыбнулся. Питал ли он ко мне вражду? Если уж на то пошло, он ничего не знал о моих замыслах. Мелькнула безумная догадка: а вдруг он способен читать чужие мысли? Я бы этому не удивился.

– Перестань таскаться за мной по пятам, и твое желание исполнится, – сказал он.

– В этом нет необходимости. Мне достаточно дать слово, и я его непременно сдержу, ты же знаешь.

Нас окружали молчаливые джунгли. Мне показалось, будто Бартоломью Робертс раздумывает над моим предложением. Мы оба находились в странном положении, поскольку почти ничего не знали друг о друге. Я не знал, что ему нужно от меня, а он – что нужно от него мне. Зато я знал, что мне самому нужно от него. А он? Чего он хотел? Чем бы это ни было, сдавалось мне, что требования Мудреца окажутся куда более зловещими и таинственными, чем я представлял. Одно я знал наверняка: спутницей Барта Робертса была смерть, а я вовсе не собирался умирать. Не сейчас.

Он заговорил первым:

– Португальцы устроили засаду. Наш капитан Хоуэлл убит. Поплатился за глупость и упрямство. Предупреждал я его, чтобы не высаживался на берег.

Похоже, Робертса занимал только его недавно почивший капитан. Решив, что я не представляю для него угрозы, Бартоломью убрал пистолет.

«Засада, – подумал я. – Понятное дело». Кажется, я даже знал, кто за этим стоит.

– Засаду устроили по указке тамплиеров, – сказал я Мудрецу. – Те же люди, что захватили тебя в Гаване.

Он кивнул, качнув длинными волосами. Наверное, схожие мысли бродили и у него в голове.

– Получается, нам никак не избавиться от назойливого внимания тамплиеров. Не пора ли нанести ответный удар?

«Вот теперь ты дело говоришь», – подумал я.

Пока мы перебрасывались фразами, Мудрец снял с себя матросские лохмотья и вначале нарядился в капитанские бриджи, а затем и в капитанскую рубашку. Но рубашка была вся забрызгана кровью, и Мудрец снова надел свою. Потом он набросил на плечи капитанский мундир и развязал ленту, стягивавшую волосы. Последней он водрузил на голову капитанскую треуголку. Ее перья качнулись на ветру. Когда он повернулся ко мне, я увидел преображенного Бартоломью Робертса. За время своих плаваний он поздоровел. На щеках играл румянец. Солнце блестело на его темных курчавых волосах. Он стоял передо мной, облаченный в красный капитанский мундир, красные бриджи и белые чулки. Треуголка удачно завершала его облик. Передо мной был пират до мозга костей. Настоящий капитан пиратского судна.

– Надо убираться из лагеря, пока сюда не явилось подкрепление португальцев, – сказал Мудрец. – Сейчас главное – поскорее вернуться на «Бродягу». Я намерен обратиться к команде и хочу, чтобы ты свидетельствовал моим словам.

Я догадывался о его дальнейших действиях. С одной стороны, они меня удивляли: ведь на судне он был обыкновенным матросом. А с другой… это же не кто-нибудь, а Робертс. Мудрец. Человек с неистощимым запасом трюков.

Команда «Бродяги» с нетерпением ждала известий о вылазке. Верный своим намерениям, Мудрец взобрался на ящик, потребовав внимания. Матросы смотрели на него во все глаза. Новичок, на судне без году неделя, и вдруг посмел явиться к ним в капитанском одеянии.

– Честная служба дает человеку скудную пищу, грошовые заработки и обрекает на тяжелый труд. Однако мы, будучи джентльменами удачи, сами добываем себе богатство и живем в свое удовольствие, не чураясь наслаждений и не обременяя себя работой. Мы свободны и сильны… Кто, находясь в здравом уме, откажется от такой жизни, когда единственное, что угрожает пиратам, – это косые взгляды тех, у кого нет ни силы, ни величия?

Я с вами всего полтора месяца, но этого времени мне хватило, чтобы впитать ваши взгляды на жизнь и сделать их своими. Я проникся ими с такой силой и убежденностью, что это даже может вас пугать. Еще бы! Вы видите во мне отражение ваших чаяний, ставших намного ярче. Но… если вы видите меня своим капитаном… я готов им стать, черт побери!

Надо отдать ему должное: это была зажигательная речь. Несколько коротких фраз, утверждающих его общность с матросами, и они уже были готовы есть с его ладони. Но у меня были свои интересы. Дождавшись конца собрания, я подошел к Мудрецу и разыграл свою карту:

– Я ищу Обсерваторию. Мне говорили, что ты – единственный, кто знает туда дорогу.

– Тебе сказали правду. – Мудрец смерил меня взглядом, словно подкрепляя свои впечатления. – Хотя мне и не по вкусу твоя прыть, я вижу в тебе задатки гениальности… Бартоломью Робертс, – сказал он, протягивая руку.

– Эдвард.

– Но пока я не собираюсь раскрывать тебе никаких секретов.

Я смотрел на него и не верил своим ушам. Мудрец решил томить меня ожиданием.

Сентябрь 1719 г.

Черт бы побрал этого Робертса!

Он заставил меня ждать два месяца. Целых два месяца! А потом мне предстояло встретиться с ним в точке, находящейся западнее Подветренных островов и восточнее Пуэрто-Рико. Поверив ему на слово, я направил «Галку» домой, на Инагуа, чтобы дать ребятам отдохнуть. Но не бездельничать! Когда удавалось, мы совершали вылазки. Думаю, как раз тогда я и отрезал корабельному коку нос.

А в перерывах между вылазками и отрезанием носов я думал о далекой Англии. Я писал Кэролайн, уверяя ее, что скоро вернусь богатым человеком. И конечно же, я думал об Обсерватории, с которой были связаны все мои надежды на обогащение. На тот момент они подкреплялись лишь обещанием, полученным от Бартоломью Робертса.

И что потом? Моему ограниченному уму Обсерватория представлялась местом, позволяющим сказочно обогатиться. Но даже если я ее найду, даже если Барт Робертс сдержит обещание… Обсерваторию еще предстояло выгодно продать. Не потому ли покойный Тэтч высмеивал мои замыслы? Он говорил, что ему нужны осязаемые золотые дублоны. Возможно, он был прав. Даже если я разыщу это удивительное древнее устройство, каким образом я превращу его возможности в вожделенное богатство? И потом, если Обсерватория позволяла обогатиться, почему Робертс не воспользовался этим сам?

Возможно, у Мудреца были другие планы.

Я думал о родителях, вспоминая ночь, когда подожгли нашу ферму. Мысли невольно переходили на месть тамплиерам, на удар по тайному обществу, употреблявшему свое влияние и власть, чтобы стереть в порошок каждого, кто по тем или иным причинам им не нравился. Я до сих пор не знал, кто стоял за поджогом фермы и с какой целью это было сделано. Было ли это местью за то, что я женился на Кэролайн и опозорил Мэтью Хейга? Или мишенью являлся мой отец, не дававший покоя его соперникам-фермерам? Возможно, то и другое. Похоже, семья Кенуэй настолько мозолила глаза благочестивым бристольским фермерам, что выходцев из Уэльса требовалось хорошенько проучить.

Я решил, что обязательно узнаю имена всех виновных. Однажды я вернусь в Бристоль и отомщу им.

Вот такие мысли крутились в моей голове… Наступил сентябрь. Мы заблаговременно подготовили «Галку» к дальнему плаванию: заново все проконопатили и просмолили, произвели починку мачт и такелажа, заменили подгнившие ванты, основательно запаслись провизией и пополнили корабельный арсенал. Оставалось лишь поднять паруса и плыть к месту встречи с Бартоломью Робертсом.

Как я уже говорил, мне была известна лишь часть его замыслов. Робертс отнюдь не собирался делиться ими со мной – ему нравилось держать меня в неведении. В июле, прощаясь со мной, он вскользь упомянул о каких-то делах. Позже я узнал: Робертс вернулся на Принсипи и отомстил населению острова за убийство капитана Хоуэлла Дэвиса.

Они атаковали под покровом ночи, убивая всех, кто попадался под руку, и забирая все ценности, какие могли унести. Этот налет положил начало устрашающей репутации Черного Барта, как потом стали называть Робертса. Непостижимого, смелого, беспощадного, способного на дерзкие вылазки. Кстати, такая же вылазка предстояла и нам. Робертс потребовал, чтобы «Галка» отправилась вместе с его кораблем в долгое плавание вокруг побережья Бразилии, держа путь к бухте Тодос-ус-Сантос.

Вскоре мы узнали: целью этого путешествия была португальская торговая флотилия из сорока двух кораблей. Что удивительно, флотилия шла без охраны. Не теряя времени понапрасну, Робертс захватил один из кораблей, идущих в хвосте, и потребовал капитана для «переговоров». Я в них не участвовал. От португальского капитана (бывшего морского офицера) Робертс узнал, что флагманский корабль везет сундук, в котором находятся…

– …хрустальные сосуды с кровью. Помнишь, наверное? – усмехнувшись, спросил меня Робертс.

Кубы с капельками крови. Разве такое забудешь?

Мы поставили «Галку» на якорь. Я взял с собой Адевале и нескольких матросов, перебравшись на захваченный португальский корабль. До сих пор мы следовали за флотилией по пятам, но теперь корабли разделились, и мы усмотрели в этом шанс. Флагманский корабль в то время вел стрельбы, проверяя состояние пушек.

Встав неподалеку, мы стали наблюдать за учениями. Неожиданно я поймал на себе взгляд Бартоломью.

– Эдвард Кенуэй, ты умеешь бесшумно подкрадываться?

– Умею, – ответил я.

Он посмотрел на португальский галеон. Судно стояло вблизи берега. Почти все матросы находились на оружейной палубе, стреляя в сторону суши. Трудно было придумать более подходящее время для незаметного проникновения. Барт Робертс кивнул мне. Я прыгнул за борт и поплыл к галеону.

Я схватился за веревочную лестницу и выбрался на палубу. Там, бесшумно двигаясь по доскам, я подкрался к первому матросу, выдвинул скрытый клинок, чиркнул португальцу по горлу и тут же прикрыл ему рот, чтобы не закричал. Вскоре он был мертв.

Все это время я следил за дозорными и поглядывал на корзину «вороньего гнезда».

Вскоре я отправил на тот свет еще одного караульного, после чего полез «в гости» к впередсмотрящему. Тот медленно водил подзорной трубой, оглядывая горизонт. На корабле, захваченном Робертсом, он не задержался, повернув трубу дальше. И вдруг португалец снова навел трубу на плененное судно.

Теперь он безотрывно смотрел на «наш» корабль. Похоже, парня что-то насторожило. Скорее всего, он увидел на палубе людей, совсем не похожих на португальских купцов. Я догадывался, что за этим последует. Но едва впередсмотрящий опустил трубу и набрал в легкие побольше воздуха для зычного крика, я прыгнул в корзину, схватил его за руку и вонзил под мышку клинок.

Другой рукой я обвил ему шею и зажал рот. Кровь обильно хлестала из раны. Убедившись, что впередсмотрящий мертв, я отпустил его тело, и оно скрючилось на полу «вороньего гнезда».

Тем временем корабль Барта подошел вплотную к флагману. Когда я слез на палубу, она уже была полна пиратов.

Из открывшегося люка на ют выскочили португальцы, но им было не выстоять против нас. С ними не церемонились: перерезав глотки, мы тут же бросали тела за борт. Через считаные минуты галеон был в руках людей Робертса. Спасибо португальцам за их учебную стрельбу. Она существенно облегчила нам задачу.

С корабля унесли все, что имело ценность. Один матрос выволок на палубу сундук со стеклянными кубиками. Он улыбнулся капитану, ожидая похвалы. Робертс его даже не заметил, приказав немедленно погрузить сундук на захваченный корабль.

Неожиданно раздался крик нашего впередсмотрящего:

– Вижу парус!

Мы поторопились вернуться на «наш» корабль. Несколько замешкавшихся даже упали в воду, когда Робертс спешно отчалил от флагмана. К нам приближались два невесть откуда взявшихся португальских военных корабля.

По нас пытались стрелять из мушкетов, но противник был слишком далеко для того, чтобы его пули причинили нам хоть какой-то вред. Слава богу, мы находились на захваченном португальском корабле. Военные моряки не решились стрелять по нас из пушек. Возможно, они еще не поняли, что к чему, и чесали затылок, пытаясь разобраться.

Мы двигались вдоль бухты. Паруса готовились принять ветер. Матросы торопились на оружейные палубы, к пушкам. Впереди на якоре стояла «Галка». Только бы Адевале не забыл отправить наверх впередсмотрящего. Слава богу, квартирмейстером у меня был не какой-нибудь Калико Джек; так что о дозоре я мог не беспокоиться. И я молился, чтобы эти ребята вовремя оповестили наших: к «Галке» приближается корабль Робертса, за которым следуют два португальских военных корабля.

Так они и сделали.

И хотя за нами гнались, я не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться великолепными морскими видами. Однако самым восхитительным зрелищем была моя «Галка». Матросы уже находились на мачтах, расправляя и надежно закрепляя паруса. Звук надувавшихся парусов «Галки» я слышал даже издали.

Ветер нам благоприятствовал. Корабль Робертса шел быстро. «Галка» тоже набирала скорость. Перебросившись несколькими фразами с Черным Бартом, я встал на полуюте и невольно вспомнил Дункана Уолпола, с которого и началось это путешествие. Как и он когда-то, я перепрыгнул с полуюта корабля Робертса на свою «Галку».

– Нет ничего лучше жарких ветров ада, дующих тебе в лицо! – услышал я крик Мудреца.

Наши корабли расходились. Я приказал готовить кормовые пушки. Португальцы уже собирались открыть по нас огонь, но упущенного времени не вернешь, и первую кровь пролили мы.

Услышав залп кормовых пушек, я поспешил на нижнюю палубу. Горячие металлические шары пронеслись над поверхностью океана и ударились в первый корабль. Полетели обломки. Ядра влетели в нос португальского судна и проделали дыры в его борту. Вниз падали тела и их куски, теряясь в пене, окружившей поврежденный корабль. Я представлял суматоху, царившую там на нижних палубах. Матросы лихорадочно откачивали воду, но их корабль успел зачерпнуть ее слишком много.

Корабль португальцев развернуло. Его паруса поникли, и теперь он медленно тонул. Мои ребята радостно заорали, но оставался второй корабль. Вот тогда-то Бартоломью Робертс и решил проверить пушки своего трофейного судна.

Как и наш, его залп достиг цели. Португальский корабль еще продолжал двигаться вперед, но носовая часть погружалась под воду, а борт выглядел так, словно по нему прошлись зубы гигантской акулы.

Оба корабля пока держались на плаву, однако повреждения были слишком серьезными. Второму, по которому стрелял Робертс, досталось даже сильнее. Уцелевшие матросы прыгали в шлюпки. На какое-то время португальцам стало не до нас.

Мы покинули место сражения и несколько часов кряду праздновали победу, пока Робертс не велел обоим кораблям встать на якорь. Я в это время находился на юте. «Что теперь?» – подумал я.

Я зарядил пистолеты, проверил клинок и через Адевале передал команде: при первых признаках обмана со стороны Робертса сражаться за свое спасение и ни в коем случае не сдаваться ему, какие бы предложения он ни делал. Я видел, как он обращался с теми, кого считал врагами. И его обращение с пленными я тоже видел.

Робертс позвал меня на корабль. Его люди бросили канат, по которому мы с Адевале перебрались на их палубу. Напряжение, царившее там, ощущалось почти на вкус. Если Робертс вздумал нас предать, сейчас самое время. Я был готов в любое мгновение выдвинуть клинок.

Робертс всегда что-нибудь да замышлял. Он махнул двум матросам, и те внесли на палубу сундук, похищенный с португальского флагмана.

– Вот моя добыча, – пристально глядя на меня, сказал Робертс.

Сундук, полный образчиков крови. То, что он обещал. Но я охотился вовсе не за такой добычей. Я решил не делать поспешных выводов. Посмотрим, что будет дальше.

Матросы поставили сундук, откинули крышку. Нас окружили плотным кольцом. Всем не терпелось увидеть содержимое. Мне вспомнился день моего поединка на палубе галеона Эдварда Тэтча. И тогда, и сейчас зрители вели себя схожим образом. Кто забрался на снасти, кто – на планширы. Тем временем капитан Робертс взял один из кубов и стал рассматривать на свет.

Послышались разочарованные возгласы. Да, парни, золота для вас в этот сундук не положили. И серебра тоже. Только хрустальные стекляшки. Так что простите. Какой-нибудь наивный матросик мог подумать, будто в них налито вино, но я точно знал, что это кровь.

Похоже, Робертсу не было никакого дела до ожиданий его матросов.

– Смотрю, тамплиеры славно потрудились…

Он вернул куб на место и сейчас же проворные пальцы подхватили следующий. Этот он тоже посмотрел на свет. Матросы, раздосадованные таким поворотом событий, спустились на палубу и вернулись к своим делам.

Робертс разглядывал очередной куб.

– Кровь Лауренса Принса, – сказал он, бросая сосуд мне. – Теперь уже бесполезная.

Я внимательно наблюдал за действиями Мудреца. Его руки двигались над сундуком, а губы быстро произносили имена:

– Вудс Роджерс. Бен Хорниголд. Даже сам Торрес. Маленькие капельки, сохраняемые для особых целей.

Я чувствовал: это каким-то образом связано с Обсерваторией. Но каким? Время, когда меня можно было кормить обещаниями, прошло. Во мне поднималась злость. К тому времени люди Робертса разошлись по своим местам. Правда, рядом оставались квартирмейстер и первый помощник, но со мной был Адевале. Пожалуй, настало время показать Робертсу серьезность моих намерений. Пусть знает, что меня уже тошнит от всех этих хождений вокруг да около. А может, лезвие клинка заставит его сообщить столь нужные мне сведения?

– Робертс, ты должен показать мне Обсерваторию, – твердо заявил я. – Мне необходимо знать, что она собой представляет.

– Ради каких целей? – спросил он, и в глазах мелькнул насмешливый огонек. – Чтобы ты умыкнул ее у меня из-под носа? Или ты готов работать со мной и использовать ее во благо нас обоих?

– Ради лучшего устройства собственной жизни, – осторожно ответил я.

Робертс захлопнул крышку сундука, упершись ладонями в изогнутую поверхность.

– Забавно. А мой девиз: «Пусть жизнь будет короткой, но веселой». На большее мне не хватает оптимизма.

Он задумался. Я затаил дыхание. Снова мелькнула мысль: «Что теперь?» Робертс посмотрел на меня. Веселого огонька в глазах – как не бывало. Они снова глядели бесстрастно.

– Хорошо, капитан Эдвард Кенуэй. Ты заслужил право ее увидеть.

«Наконец-то», – улыбаясь, подумал я.

Следуя за «Бродягой», мы плыли вдоль побережья Бразилии.

– Ты только представь, Адевале, – говорил я. – Мы в нескольких шагах от величайшей добычи, какая только может существовать.

– Капитан, я не чувствую ничего, кроме жаркого ветра в моих ушах, – загадочно ответил квартирмейстер, подставив лицо ветру.

Я посмотрел на Адевале, в который раз испытав восхищение. Этот человек постоянно оберегал меня от опасностей. В трех переделках я остался жив только благодаря ему. Адевале был самым верным, смышленым и расторопным квартирмейстером, о каком может мечтать любой капитан. Он сумел вырваться из рабства, но был вынужден остерегаться заурядных бунтовщиков вроде Калико Джека, потому что тот, родившись белым, считал себя выше чернокожих. Адевале сумел преодолеть все мерзости, какие устраивала ему поганая жизнь. А уж на что она была щедра, так это на всякие пакости. Во всех плаваниях «Галки» Адевале находился рядом со мной. Он никогда не требовал своего жирного куска добычи. Его интересы оставались скромными, но он, несомненно, заслуживал уважения, достойных средств к существованию, места, где он мог преклонить голову, и сытной еды, приготовленной безносым поваром.

А чем же я платил своему верному другу?

Нескончаемой болтовней об Обсерватории.

– Да ладно тебе, дружище. Когда мы доберемся до древнего сокровища, мы обеспечим себя до конца дней. Все. Каждому на десять жизней хватит.

Адевале кивнул:

– Как скажешь.

«Галка» подошла достаточно близко к «Бродяге», и мы с Робертсом прекрасно видели друг друга.

– Эгей, Робертс! – крикнул я. – Давай встанем на якорь и встретимся на берегу.

– А за тобой хвост, капитан Кенуэй. Интересно, давно ли ты им обзавелся?

Я вырвал из рук Адевале подзорную трубу и полез к «вороньем гнезду», где поднес ее к глазам.

– Как ты думаешь, парень, что это за корабль? – спросил я впередсмотрящего.

Парнишка был совсем молодым. В его возрасте я впервые ступил на борт «Императора».

– Это просто корабль, сэр. Но в здешних водах полно кораблей. Он еще достаточно далеко от нас, и я подумал, что не стоит поднимать тревогу.

Я сложил подзорную трубу и сердито посмотрел на него:

– Значит, ты подумал, что тревогу поднимать не стоит? А ведь это, сынок, не просто корабль. Это «Бенджамин».

Парнишка побледнел:

– Да. Именно «Бенджамин», и капитаном там некто Бенджамин Хорниголд. И если они до сих пор не нагнали нас, то лишь потому, что сами не захотели.

Я стал спускаться. Пока рассматривал в подзорную трубу корабль Бена, я заметил блеск линзы такой же трубы из его корзины впередсмотрящего.

– А теперь, парень, хоть и с запозданием, поднимай тревогу.

– Вижу парус!

Справа по борту, на горизонте, виднелось побережье Кубы. Сзади двигался «Бенджамин». Я сам встал к штурвалу и начал стремительно разворачиваться. Руль недовольно заскрипел, матросы похватались за скобы. Мачты «Галки» качнулись; судно накренилось левым бортом. Мы сделали полный разворот. Мои ребята, ворча и ругаясь, взялись за весла и погребли навстречу «Бенджамину». «Что, Хорниголд, такого от нас ты явно не ожидал?» – мысленно усмехнулся я.

– Капитан, подумай хорошенько о том, что собираешься сделать, – сказал Адевале.

– Адевале, ты-то чего разворчался? Разве не видишь? Бен Хорниголд мчится нас прикончить.

– Это я вижу. Он – предатель и достоин смерти. Но что потом? Ты уверен, что в большей степени заслуживаешь права увидеть Обсерваторию, чем он и его тамплиеры?

– Нет, не уверен. И, честно говоря, мне на это наплевать. Но если у тебя есть замысел получше, давай говори.

– Прекрати сотрудничать с Робертсом, – порывисто произнес Адевале. Он отличался хладнокровием, и такие всплески эмоций бывали у него редко. – Расскажи ассасинам. Приведи их сюда, и пусть они стерегут Обсерваторию.

– Я готов привести их сюда, но только если они согласятся заплатить мне за это кругленькую сумму.

Адевале недовольно засопел и отошел.

«Бенджамин» тоже развернулся. Как оказалось, в намерения Хорниголда не входило сражаться с нами. Его матросы заспешили к мачтам, сворачивая паруса. Появились весла, и корабль Бена заскользил прочь от нас. Начались гонки на веслах. Довольно долго я не слышал ничего, кроме криков их рулевого, скрипа снастей и плеска весел. Я стоял на носу «Галки», Хорниголд – на корме «Бенджамина». Мы молча смотрели друг на друга.

Пока мы состязались в гребле, солнце успело сползти за горизонт, окрасив его в прощальные, оранжевые тона. Через несколько минут начало темнеть. Подул попутный ветер, неся туман в сторону берега. На «Бенджамине» его направление угадали раньше нас. Их судно развернуло паруса, убрало весла и понеслось вперед.

Минут через пятнадцать совсем стемнело. Стена тумана, слабо светящаяся из-за луны, продолжала двигаться к берегу. Этот участок кубинского побережья называли Дьявольским Хребтом. Прибрежные утесы напоминали хребет громадного чудовища.

– Если Хорниголд заманит нас в туман, нам не миновать тяжелого сражения, – предостерег меня Адевале.

Таким и был замысел Бена, но он, будучи опытным моряком, допустил непростительную ошибку. Ветер быстро гнал его корабль к берегу, достигнув которого ветер менял направление, превращая отмели Дьявольского Хребта в лабиринт из непроницаемых слоев тумана и песка.

– Ветер треплет их судно, как игрушечный кораблик, – сказал Адевале.

Я надвинул капюшон.

– Он поможет нам подойти к ним ближе.

– Если при этом и нас не разнесет в щепки, – буркнул Адевале.

На обоих кораблях спешно сворачивали паруса, но команда «Бенджамина» оказалась менее проворной, чем наша. Ветер стал их противником. Вскоре один матрос сорвался и упал. Мы прекрасно слышали его крики.

«Бенджамин» попал в беду. Он подпрыгивал на волнах, становящихся все сильнее. Ветер бил в его паруса, крутя судно в разные стороны. Отмели Дьявольского Хребта были совсем близко. По палубам сновали матросы. Судя по крикам, еще кого-то сдуло за борт. «Бенджамин» потерял управление и теперь находился во власти стихии.

⇐ Предыдущая 28 29 30 31 323334 35 36 37 Следующая ⇒