Стокгольмский синдром 3 страница

Открывшая Эрика быстро отвлекла женщину от посторонних мыслей. Исцарапанная девушка очень красноречиво ответила взглядом на немой шок Глории по поводу своего внешнего вида, так что женщина даже сперва не заметила стоящего неподалеку парня за ее спиной. Салливан Фишер вежливо поздоровался, однако предпочитал держать дистанцию — хоть в этом Глория была с ним солидарна. Впрочем, сейчас миссис Томпсон больше интересовало другое.

— Как вы умудрились провалиться под лед?!

— Не спрашивай, — сдунула прядку светлых волос с лица Эрика. — Тетушка Анна обещала, что я получу огромное удовольствие от общения с Сумо. И обязательно захочу потом собаку. Так вот. Удовольствия я не получила, и собаку теперь не хочу.

Глория и сама была не в особой радости по поводу четвероногого невоспитанного гостя, поэтому понимающе вздохнула, передав дочери пакет.

— Вещи. Переодевайся и…

Громкий грохот из глубины кухни заставил всех троих вздрогнуть. Эрика резко обернулась, натыкаясь на Салли, прикрывшего глаза и стоящего со скрещенными руками на груди. Парень не желал оборачиваться, дабы не расстраивать себя раньше времени и убийственно апатично произнес:

— Скажи мне, что это был не мой ноутбук.

— Черт, Сумо!.. — воскликнула девушка, пропадая из прихожей.

Девушка обеспокоенно осмотрела кухню, но, к счастью, упал всего лишь стул, а вот со стола пропало оставленное на краю печенье. Сумо, кроша на пол, причавкивающе дожевывал добычу.

— Так, всё. Пошли-ка домой, — девушка быстро сходила отвязать поводок и надвинулась на пса. Тот, увидев Глорию, от которой ему утром прилетело газетой по носу за покушение на рождественскую индейку, резко дал попятную, едва не сбив Салли с ног. Юноша предпочел убраться с дороги, оставив квест по поимке сенбернара Эрике. Не хотел, чтобы миссис Томпсон случайно заметила его проскальзывающий страх к собакам. — Да куда ты?!

Через три круга вокруг дивана девушке удалось схватить Сумо, едва не опрокинув столик. И пока Сал прикидывал масштаб уборки, Глория незаметно наблюдала за спокойным юношей, который за десять минут этого натурального цирка и хаоса даже не нахмурился — лишь быстро убрал гитару от греха подальше, пока Эрика воевала с собакой.

— Вот, — тяжело дыша, девушка довела пса до машины и вдвоем с Салли они кое-как запихнули того на задние сидения. Глория вновь протянула дочери пакет со сменной одеждой, сказав, что подождет.

Эрика приняла вещи, остановившись. Укор совести впился под горло. В такие моменты Эрика ненавидела разрываться между семьей и Салли.

Парень, увидев это, решил освободить девушку от тяжелого выбора. Он коротко попрощался, даже выдавив подобие улыбки. А затем и ушел в дом, сказав, что сам всё приберет, мол, ему не сложно — решил не стоять над душой и не нагнетать собой и без того напряженную атмосферу. Эрика хмуро проводила взглядом его хвостик. Ей это все не нравилось. И дело было даже не в погроме.

— Я остаюсь, — повернувшись к матери, уже севшей в машину, сказала девушка.

Глория застыла на полпути. Мать и дочь столкнулись взглядами.

— Эрика, не…

— Мам. Давай без ссор в Рождество, ладно? Я каждый год справляла дома.

— Ты хочешь остаться здесь? — уточнила Глория недовольно. — Зачем? Тут так мрачно. Мы уже ужин приготовили, Рошель все украшает. В конце-концов, папа…

— Ну, папа переживет. Особенно после первого часа застолья, — фыркнула Эрика. — А мне нравится здесь. Тем более после погрома, что устроил там Сумо, когда мы его мыли, я не могу просто взять и уехать. Пожалуйста…

Последний аргумент был довольно весомым. Глория еще немного поворчала, но сдалась. Она сразу заметила, что дочь, взяв вещи, отступила назад, будто приклеенная к старому дому, с самого начала и не собираясь уезжать от Фишера. Что-то такое миссис Томпсон и ожидала, в принципе, когда Эрика позвонила, сказав, что она с псом у парня дома. Воевать в праздники не хотелось. Да и, в конце-концов, за столько времени бывший заключенный не сделал Эрике ничего плохого, чтобы что-то возразить.

— Ладно, — вздохнула женщина.

Эрика просияла.

— Спасибо, мам!.. — девушка быстро обняла мать, затем поздоровалась и поздравила тетушку, сдержав все свои язвительные комментарии по поводу «прогулки» с Сумо. Кинув еще один тревожный взгляд на дочь, Глория вместе с Анной уехали, а Эрика, облегченно выдохнув, подхватила пакет и направилась обратно.

Сал озадаченно обернулся на звук открывшейся двери.

— Что-то забыла?

— Да, — скинула Эрика пакет в прихожей. А потом с размаху плюхнулась на диван, с наслаждением потянувшись. — Остаться.

И пока Салли непонимающе моргал, Эрика повернулась на бок, подперев щеку рукой. Израненные губы в неверии улыбнулись, вызывая такую же улыбку в ответ.

— Так что там насчет елки?

***

Салли был счастлив. Он не предполагал, что Эрика осмелиться остаться у него, отказав матери прямо на пороге, но это было и в половину не так опьяняюще приятно, как-то, что, зная отношение Салли-Кромсали к празднику, девушка выбрала не семейный ужин в уютном светлом доме в кругу своих, а его: воротящего нос от мишуры, елок и подарков парня, еще утром не собиравшегося даже включать самую скудную гирлянду, только что найденную на чердаке.

Впрочем, уже через какой-то час, Эрике удалось растормошить все еще не верящего Фишера и невольно заразить предпраздничной суетой место, в котором суеты не могло быть априори.

— Хочу елку. Нет, нормальную елку, — забраковала девушка жалкую пыльную покупку с прошлого года.

Стоило предположить, что Салли-Кромсали на сие заявление опять выкинет что-то в своем стиле. Стоило Эрике отвернуться ответить на звонок с поздравлениями от кого-то из подруг, как Фишер возник возле плеча… с топором.

— Господи, Сал!.. — шарахнулась Томпсон. — Зачем топор?!

— Ну… так елка же.

Следующие минут десять парень и девушка спорили насчет главного украшения Рождества. Сал категорически не хотел ехать в магазин в самый разгар толп и пробок, а Эрика, привыкшая к искусственным аккуратным елочкам, считала поход в лес за деревом чем-то диким. Но после случайно оброненного Салли: «Мы с отцом всегда ходили за живой елкой», быстро сдалась. Если у Салливана до тюрьмы были какие-то свои каноны Рождества с приятными воспоминаниями, то лучше будет согласиться. Да и когда еще она могла отправиться в лес к черту на рога в канун Рождества за настоящей елкой?!

Так что, прыгая по сугробом вслед за Фишером, который опять напоминал неупокоенного духа среди деревьев, Томпсон еще задумалась для кого это неожиданное решение остаться будет более интересным. Невозмутимо плывущий сквозь ели Сал с топором на худом плече и с распахнутой настежь курточкой вызывал у девушки очередной укол зависти. Вне городских улиц Фишер мог разгуливать чуть ли не в тонкой кофте в любой мороз.

— Нет, я не понимаю, как ты не мерзнешь? У тебя хоть одна шапка есть? — кутаясь в куртку, поинтересовалась Эрика. В этот же момент она наступила в какую-то ямку и набрала полную обувь снега, ойкнув от холода.

— Есть, — рассмеялся Салли. — Просто я привык к холоду. В Нью-Джерси было ветрено. Здесь гораздо теплее.

Приглянувшуюся елочку они нашли практически сразу. Вернее, нашла Эрика. Сал же с сомнением оценил высоту дерева, но потом пожал плечами. Когда парень замахнулся в первый раз, Томпсон прочно задумалась откуда и зачем Фишеру понадобился топор в доме, но решила, что лучше не спрашивать. Салли вообще с любым предметом ремонта выглядел зловеще, даже с отверткой или, там, лопатой. И теперь Эрика, в принципе, понимала, почему многие считали, что мальчик действительно кого-то убил. Тут хочешь не хочешь, а увидишь вот так, как подросток лихо размахивает топором, стоя в одних кедах зимой в лесу — так перекрестишься.

Громкий треск отвлек девушку от мыслей, и Эрика аккурат увидела, как зеленая громадина завалилась на бок.

— Подержи, — топор мелькнул перед глазами, упав в руки. Пока Сал возился с веревкой, чтобы дотащить дерево до дома, Эрика чувствовала себя вдвойне странно, пошмыгивая носом на холоде и приплясывая дуэтом с топориком. Диванный вечер с пищевой оргией и тюленьим зависанием в интернете отменялся, а этого было уже достаточно, чтобы предвкушать что-то явно интереснее, чем все праздники вместе взятые, что были до знакомства с Салли.

Так, вдвоем, они дотащили елку до дома, а Эрика даже согрелась, помогая парню протащить торчащие ветки между стволов. И с каждой минутой пустота вокруг заброшенного уголка Нокфелла заполнялась больше и больше. Сал потерял счет времени, под хохот Эрики залезая в окно, чтобы затащить елку внутрь прихожей — ну должно было что-то пойти не так.

Затем, стоило немного перевести дух, как девушка перевернула с ног на голову пол дома, заставив Салли вместе с ней обшарить все коробки от чердака до подвала в поисках елочных игрушек. Они нашли всё, что угодно, кроме нужного. А потом, в подвале Томпсон на руку свалился то ли спящий, то ли дохлый паук — увидеть Салли не успел, зато временно оглох на одно ухо, когда Эрика пулей вылетела из подвала. Оставшийся внизу парень честно пытался сдержаться, но не смог и заржал в голос — через пол минуты в него прилетела из открытой двери та самая погнутая елочка с воплем: «Не смешно!».

Игрушек они так и не нашли, поэтому как Сал не упирался, Эрика-таки вытащила его в город. Потому что в холодильнике тоже было не густо.

— Зачем нам еще шарики? — страдальчески поинтересовался Фишер, кое-как удерживая набитый бумажный пакет с украшениями.

— Как это зачем? На елку, — засовывая нос во все упаковки, ответила Эрика, вертясь между рядов.

— У нас елки уже видно не будет…

— Не бурчи. Я приготовлю ужин.

— Ага, то есть мне это вешать еще?

— Конечно, — как само собой разумеющееся ответила она. — О, смотри какие гирлянды!.. — воскликнула девушка, утягивая парня вперед.

— Хва-а-атит, Эрика, — закатил глаза парень.

Однако, как Сал не воротил нос, Эрика заметила, что тот не особо-то недоволен. Ворчит скорее по привычке и нежеланию признавать, что он все-таки тоже хочет быть как все. Нарочно делает вид пофигиста «мне все равно», но сам послушно таскается следом, позволяя девушке управлять этим бесчинством, наполняя праздник зимним волшебством и для Салли-Кромсали. Уж Томпсон знала: если Сал чего-то не хочет на самом деле, то упрется — и хоть пляши, хоть хлопай — не пробьешь. Если уж за елкой поперся в лес, значит, и правда хочет вспомнить, каково это: провести рождественскую ночь с кем-то близким. Косые взгляды прохожих остались где-то не периферии.

Часам к восьми Сал не узнавал свой дом. Здоровая мохнатая ель величественно заполнила собой пол гостиной, которую парень кое-как нарядил, балансируя на стремянке. На окнах сверкали гирлянды. А во дворе даже появился снеговик с грушей вместо носа и ковшом на голове — про морковь Эрика забыла. По первому этажу разносился аромат печеных яблок, а стол был завален продуктами и оставшимися украшениями. На секунду Сал просто оставил в покое попытку воткнуть звезду на верхушку елки — никак не получалось дотянуться — и просто замер, опустив глаза себе под ноги.

Он всегда хорошо помнил то, что помнить бы не хотел.

Три года заключения то смазывались в один ком кошмара, то растягивались слишком мерзкими подробностями, запечатлившимся во внутренней стороне протеза. И Рождество. Особенно оно.

Рождество в тюрьме было чем-то особенно извращенным для заключенных — эдакое издевательское напоминания о безысходности, что впивалось в сердце горечью каждый гребанный раз. День, когда наилучшим способом не задохнуться рыданиями было потерять сознание. Салли ненавидел его.

В этот день в столовую сгоняли всех отморозков, позволяя посмотреть получасовые новости из города, чтобы после шлепнуть к отвратительному пайку на поднос мерзкого варева — то ли компот, то ли отходы. Если вечер был спокойным позволяли посмотреть кино. И еще был один мандарин. Маленький оранжевый кругляш, по цвету, как одеяния заключенных. На каждого по одному. Завидев это, Сал предпочитал сразу свалить в камеру или куда-нибудь прочь — за эту маленькую подачку могли зашибить. Поэтому мандарин у мальчика всегда отбирали «соседи». Не сколько из желания сожрать что-то еще, кроме однообразной каши, сколько по-прихоти авторитета и повода подраться лишний раз. Свалка из десятка заключенных была не редкостью в Рождество.

В первый год такого заключения один из охранников пожалел мальчика и припрятал одну мандаринку для Салли. И не было худшего напоминания осиротевшему ребенку, чем вкус, которым хотелось подавиться. Достаточный повод невзлюбить эти сраные мандарины, которыми пропитывается город в праздники.

Когда Эрика купила несколько, Сал еле удержался, чтобы промолчать. Сейчас злосчастные цитрусы горкой ютились в большой вазе на журнальном столике. Парень же сидит, свесив ногу со стремянки и просто смотрит. Запах еловых веток потрясающе контрастирует с ароматом, доносящемся из духовки. От мигающих гирлянд впервые не рябит в глазах. А глядя, как Эрика суетится вокруг стола, умудряясь еще при этом болтать по телефону и сверять рецепты, Салли дважды протирает глаза, пытаясь убедиться, что ему не мерещится.

Он не один.

Не просто не один. Он не взаперти. В заснеженном дворе лыбится кривоватый снеговик, под ногами коробка с шариками, а рядом кто-то есть.

В кармане пиликнуло. Юноша машинально вытащил телефон из кармана джинс.

«С Рождеством, мудак~»

Глаз негодующе дернулся. Сал неверяще поглядел на сообщение с неизвестного номера, а потом выдохнул со смешком.

Фишер тихо спустился и, немигающе глядя в светлый растрепанный затылок девушки, подошел сзади. Неслышно — Эрика вздрогнула, почувствовав прикосновение к спине ни с того, ни с сего.

— Салли? Что?.. — девушка осеклась.

Парень молча сцепил руки вокруг ее талии и ткнулся лицом в макушку, прижимая к себе. Эрика растеряно замолчала с тарелкой в руках. Была у Салли эта привычка долго сдерживать себя, а потом, не в силах сказать вслух, жестом передавать «Спасибо». И это — куда красноречивее и глубже любого звука. В такие моменты Эрика сперва терялась, потом краснела, а потом просто откладывала все свои дела и также безмолвно впитывала эти мгновения. Позволяя юноше продлить прикосновения столько, сколько ему нужно. Даже, если вокруг все рушилось.

Сегодня ничего не рушилось.

Сейчас всё было хорошо. И даже слишком.

— Может, к черту эту звезду? — пробормотал юноша, зарываясь носом в светлые волосы.

— Ты не достал, — насмешливо вздохнула Эрика.

— Не-а.

— Тогда к черту, — согласилась она.

Дыхание в волосах переместилось в бок и вдруг обожгло за ухом. Сердце резко екнуло, а тарелка подпрыгнула в руках. Почувствовав, как кончик носа медленно проследовал от изгиба за ухом до мочки и обратно, а длинная сережка уже в его ухе защекотала прохладной змейкой шею, девушка судорожно вдохнула. Быстро отставив тарелку от греха подальше, Эрика прикрыла глаза, растворяясь в окутавшем ее тепле. Но стоило доверчиво прижаться к парню, как над ухом зловеще щелкнуло полушепотом:

— Ты дала Флетчеру мой номер телефона?

— А?.. — открыла глаза девушка. Поняв, о чем спросил Салли, Эрика вспыхнула, быстро выпалив: — Что? Нет! — увидев изогнувшуюся бровь Салли, Томпсон обреченно сдалась. — Ладно, я, — призналась она. — Он очень попросил… а что? Он что-то уже натворил? — виновато закусив губу, поинтересовалась Эрика, приготовившись к худшему.

Салли выпрямился, хмыкнув.

— Нет, — вдруг как-то резко став вновь спокойным ответил парень.

— Прости!.. он поклялся, что ничего такого!..

— Всё в полном порядке… — Эрика заметила телефон в его ладони, но Фишер уже отвлекся, что-то быстро написав. Что это было девушка не поняла, успев заметить только одно слово «полудурок» в сообщении. После этого Сал сделался очень довольным. Подозрительно довольным. Что-то подсказало Эрике: после каникул Рой пожалеет, что бы он там не написал. — Пошли на озеро? — вдруг выпалил парень, убрав телефон.

— Что, сейчас? — удивилась она. Эрика обернулась на заваленный стол: — Но…

***

Снег скрипуче шуршал под ногами, полумесяц плавно подбирался к верхушкам черных елей, а редкие звезды уже посверкивали на темно-синем полотне и… тишина. Никого вокруг. Широко раскинувшаяся застывшая гладь Вендиго походила на зеркало. Огромное и отражающее. Будто и не застывшее. Безмолвное, но буквально зачаровывающее до мурашек.

Парень и девушка скатились с холма, с хохотом собрав какой-то клок закравшейся в сугробе травы. Поваленное дерево удачно вмерзло у самого берега, имитируя скамейку, и у Эрики даже закрались подозрения, что Сал планировал позвать ее в это место уже давно, как-то слишком идеально ориентируясь на пути к северной части Вендиго. И коньки — откуда он вообще их достал? За весь день они были раздельно всего минут двадцать — в супермаркете, когда Эрика зависла в тяжелых муках по поводу ингредиентов для салатов. Неужели за это время он успел?..

Думать о всякой ерунде не хотелось. Хотелось просто наслаждаться тем, что происходит.

Девушка быстро зашнуровала белые сапожки с лезвиями на подошве и с трепетом опустила коньки на лед. Луна естественно подсвечивала гладь озера, а огни с другого края города красиво освещали южный берег.

Светловолосую обуяли противоречивые ощущения. Желание и трепетный страх.

Эрика не просто не умела плавать.

Своими глазами увидев, как быстро вода утащила сорвавшуюся с поручня Рошель в аквапарке, девушка обзавелась легкой формы гидрофобией. Если дно было видимо — Томпсон без проблем могла зайти в воду по грудь — это был ее максимум, но если дна не видно — Эрика просто цепенела, не в состоянии дышать. Поэтому вместо бассейна она предпочитала черлидинг — воздух не воровал жизнь из легких, не заставлял ресницы закрываться в неведении куда она приземлится.

Да еще утром это происшествие с Сумо…

Эрика расстегнула курточку, чтобы было свободнее двигаться, и оставила на берегу шарф. Затем, немного дрожащими ногами неуверенно толкнулась с места, заскользив вдоль берега. Рядом пронеслась тень, заставив Томпсон нервно ойкнуть, споткнувшись. Сал успел подхватить девушку под локоть.

— Ты чего? — рассмеялся он. — Я же сказал, что тут лед толще.

— Знаешь, после утра я как-то нервничаю, — с опаской ответила Эрика, рассматривая поверхность под ногами. И если у берега лед был покрыт трещинками и имел почти белый цвет, то с глубиной казалось, что его тощина дальше — жалкие миллиметры. Всего в двух метрах от сугробов лед становился абсолютно черным.

Сал остановился. Что-то прикинул. Потом как-то быстро оказался позади, заставив девушку крутануться на месте. Эрика коротко взвизгнула. Не успела она завопить: «Только попробуй выкатить меня на середину!», как Сал негромко произнес.

— Смотри, — он указал на что-то впереди.

С трудом удержав равновесие, черлидер сощурила глаза. Вдали, почти на середине озера виднелись какие-то странные темные бугорки.

— Это что, рыбаки? — не поверила девушка своим глазам. «Какой идиот будет морозить задницу в Рождество на озере?! Ах, да…»

— Ага. Ну, так теперь веришь?

Эрика промычала что-то невразумительное. На катке она чувствовала себя уверено и свободно, но стоило поддаться Салли и отъехать от берега, как в ноги вселился пьяный пингвин.

— Дно, где дно… — бормотала девушка. — Какая тут глубина? Мне так, для справки.

Устыдившись за свою неуклюжесть на ровном месте, Эрика заставила себя выпустить ладонь парня. Сал коротко посмеялся, в сотый раз сказав, что все под контролем. Настала очередь девушки бороться со своими фобиями в экстренном порядке.

— Дай я привыкну, — в конце-концов вздохнула девушка.

— Хорошо, — пожал плечами Фишер.

Если у него в мыслях и был какие-то подъебы, то он оставил их при себе, чему Эрика была несказанно рада. После дружбы с Флетчером Эрика вообще ждала приколов на каждом шагу, но Сал знатно отрывался за двоих на этом самом приколисте, скромненько доводя девушку исключительно своими личными выкрутасами.

Когда Сал отпустил ее руку, Эрика сосредоточилась на дыхании и ногах, пытаясь выпрямить спину и перестать размахивать руками. Сперва юноша плыл рядом, но потом, не в силах себя сдержать, отъехал дальше, вопросительно обернувшись. Девушка махнула рукой — сама позовет, как страх пройдет.

Тихий шорох коньков парня отдалился. Эрика оттолкнулась вперед, заставляя себя не пытаться уйти к берегу. Томпсон вдруг в голову пришло, что она даже не знает сколько времени. Сал просто позвал, а она просто пошла за ним, даже не вспомнив про традицю поднимать бокалы в полночь или взрывать салюты под окном. Проскользив пару шагов, вскинула голову, ища глазами Салли.

И найдя, застыла.

Засиявшая ярче фонаря луна заставила черное зеркало озера словно светиться изнутри, возвышающиеся вокруг тесные ели огораживали Вендиго по трем сторонам так плотно, что, казались стражниками от внешнего мира. Дрожащие огни парка Нокфелла совсем отдалились, но все эти мистические декорации другой реальности были как будто специально только для этого момента. Для одного человека.

Острые лезвия коньков шебуршащими мурашками ссыпались по спине вместе со звукам образующейся крошки льда. Снежные опилки разлетелись во все стороны. И он, словно летящий и немного даже танцующий надо льдом.

Распахнутая настежь куртка, руки в карманах, полуприкрытые веки, таинственная перечеркнутая шрамами улыбка и развевающийся голубой хвост, еле поспевающий за хозяином. Движения то плавные, то резкие, но словно рассчитанные до случайного вздоха.

Есть люди, которые не умели кататься на коньках, но очень хотели — обычно они, молясь всевышнему, ютились кривоногими бегемотиками у бортиков, с завистью поглядывая на катающихся вокруг детей из спортивных школ и простых смертных, коим с равновесием повезло чуточку больше. Есть люди, умеющие кататься: для себя. Просто по прямой, или умея спиной вперед, а или даже парочку проворотов. Которым достаточно этих навыков просто для удовольствия. Еще есть спортсмены: фигуристы или хоккеисты, рассекающие лезвиями коньков лед, как ногами по земле не ходят. Уверенно, красиво, властно.

А есть Салливан Фишер, покачивающийся на льду до того простыми, но отчего-то невероятно завораживающими движениями, что от него невозможно было оторвать взгляда. Парень, которому было плевать на зрителей. Который, казалось, был продолжением черного льда, тот самый ледяной волшебник из зачарованной страны, чьи голубые волосы впитывали в себя и холод, и тени, и лунный свет одновременно, извиваясь туда-обратно порывами морозного ветра. Сережка в ухе вспыхивает чуть чаще, чем отблески на лезвиях коньков, а парень, даже не вытаскивая руки из карманов, следует одними ему ведомыми узорами, оставляя росчерки на девственной черной глади в самом центре Вендиго.

Казалось, даже если лед все-таки треснет, то тут же извинится и вернет Фишера на поверхность. И никакие тулупы, аксели и луцы ему были не нужны, чтобы приковать к себе взгляд, заморозить насмерть восторгом и задыхающейся эстетикой красоты… особенной неземной красоты.

Эрика так засмотрелась, что не сразу поняла, что Сал открыл глаза, заметив ее внимание и чуть улыбнулся, продолжая катиться спиной назад. Шрамы затерялись за растрепанной челкой, а собственное сердце разволновалось.

Салли оттолкнулся ногой обратно и в мгновение ока оказался рядом, тормозя. Не покачнувшись, но при этом даже не напрягая плеч.

— Пойдем? — позвал он, протянув ладонь.

Эрика машинально и доверчиво вложила свои пальцы в его теплые руки, так и не вспомнив ответила ли что-нибудь. Юноша перенес вес на кончик лезвия, заставляя девушку следовать за собой, будто огонек на болоте, заманивающий путника в топь. Утаскивающий за собой, без всякого сопротивления. Когда тени деревьев с берега пропали, заставляя уже волосы девушки вспыхнуть лунным золотом, Эрика спохватилась, а Фишер насмешливо ускорился, резко подтянув девушку к себе. Эрика на мгновенье пропала в разноцветных глазах, потом испуганно посмотрела под ноги, вцепившись в куртку парня.

Абсолютное. Черное. Ничего. Под самыми белыми сапожками. Пустота. Далекое-далекое дно, жадно ждущее гостей.

— Не смотри вниз… — прошептал юноша, кончиками пальцев заставляя девушку поднять подбородок.

Облачко пара сорвалось с его губ, клубясь вокруг скул, луч зачарованного света перечеркнул пол-лица, освещая шрамы и вбираясь в голубую радужку настоящего глаза, заставляя зрачок сузиться. В этот момент стеклянный глаз, оставшийся в тени, показался абсолютно черным. И хотелось просто взять за шкварник всех тех придурков, которые посмели назвать Сала Фишера уродом и чудовищем, вытрясая из них души с рыком: «Где?!»

Эрике неведомо, что Салли смотрит на нее, и думает почти о том же. С разницей лишь в том, что один тот же вопрос: «Почему ты осталась со мной?» до сих пор крутится изжеванной кассетной пленкой у него в голове.

С тех пор, как Андреа пошутила про ведьму, а Сал обронил, что ему нравится и короткие волосы, Эрика больше не берегла свои локоны. Она успела привыкнуть к такому удобству, все чаще забывая, что есть какие-то другие заколки, кроме ободка. Иногда Салли развлекался, завязывая волосы девушки в две забавные култышки, похожие на ушки. Но больше всего ему нравилось, когда Эрика забывала о своем ровном проборе и тщательной прическе: светлые волосы чуть извивались, но с такой правильной небрежностью, будто так и задумано — в такие моменты она действительно напоминала юную ведьмочку из фильмов девяностых.

— Готова?

— К чему? — занервничала Эрика, сглотнув, но не в силах пошевелиться.

Вместо ответа Салли сверкнул голубыми глазами и… сильно оттолкнулся назад так неожиданно, что Эрика потеряла бдительность, вытелев за ним в самый центр Вендиго.

— Сал!..

— Тшш… не думай об этом. Не смотри, ты же сама мне говорила, помнишь?

Он сжал ладонь девушки, разворачиваясь, чтобы быть рядом. Эрика прикрыла глаза. «Ладно». Набрала полную грудь воздуха. Успокоилась. Выдохнула. И кивнула. А потом самостоятельно перенесла вес, отталкиваясь легким привычным движением, представляя, что Вендиго — это просто большой каток где-нибудь в центре Нокфелла. Салли держал крепко, передавая ощущение полнейшего штиля кончиками пальцев.

Шорох. Шаг. Ласковый мороз тонкими кристалликами обдал щеки.

Тело само качнулось туда-обратно, находя точку равновесия, напряжение плавно пропало из коленей, а дыхание выровнялось.

И, в конце-концов, в один момент, Эрика смогла довериться черному озеру и лавирующему рядом парню. Это было потрясающе.

Заметив изменения в девушке, Сал недолго был смиренным проводником. Как мальчишка, которого вечно одергивают за излишнюю активность, он хитро сощурился и режущий звук перечеркнул лед. И еще. И еще. Мороз растягивал облачка пара с губ длинными лоскутами, а скорость смазала высокие ели в густую черную стену. Салливан буквально летел надо льдом, так быстро, что дух перехватило, а забывшаяся Эрика с восторгом рванула следом, чтобы через несколько метров вновь запаниковав — берег выскочил перед ребятами как-то слишком внезапно, но Фишер одним ему ведомым чувством самосохранения оказался с другой стороны от девушки и, быстро подхватив за талию, сменил курс и развернув прямой узор по кругу.

⇐ Предыдущая 1 234 5 Следующая ⇒