ПРИДИ НА ПОМОЩЬ МОЕМУ НЕВЕРЬЮ!

ПРИДИ НА ПОМОЩЬ МОЕМУ НЕВЕРЬЮ!

Я вернулся из экспедиции. Во время экспедиции из Сибири я писал письма студийцам. Прямо как Константин Сергеевич Станиславский. А потом мне пришла пора идти в армию. Кем я тогда работал? По-моему, тарщиком или грузчиком... Я уже не помню, кажется, на хлебозаводе. На этом заводе в разное время я был и тарщиком, и слесарем, и грузчиком. Там работала мама, вот я там и подрабатывал. Тарщик — это тот, кто ящики сколачивает. Я научился забивать гвоздь с двух ударов, выполнять и перевыполнять норму. Пришло время идти в армию. И забрали меня в армию. И отправили в Сибирь. Почти туда же, где я только что был, в город Нижнеудинск. В школу младших авиационных специалистов. Там было три события, которые мне запомнились.

Первое событие. Все эти годы у меня время от времени случались приступы, пять-шесть раз в год. И вот у меня случился очередной приступ, и меня отправили в санчасть, куда я имел неосторожность захватить с собой книгу, которую тогда читал. Это были «Философские тетради» Ленина. Мне очень нравился его темперамент, я представлял, как Владимир Ильич сидит в лондонской библиотеке, в этой тишине, в этой цитадели интеллекта и культуры... и своим почерком пишет: «Сволочь идеалистическая!!! пуж-пуж-пуж!!!» — и три восклицательных знака. Мне все это было очень любопытно. И майор, начальник санчасти, увидел у меня в руках эту книжку. Это его взбесило, он начал на меня орать, что я тут выпендриваюсь, что что-то демонстрирую, что я вообще симулянт и прочее, прочее. Короче говоря, он выгнал меня из санчасти, а дело было поздним вечером.

Я прихожу в казарму, весь оскорбленный, естественно. А роты моей нет, они в карауле. И тут я решаю, что не могу перенести этого оскорбления и надо покончить с собой. Отсюда это очень смешно смотрится. Я на все деньги, которые у меня были, купил в нашем солдатском киоске печенья и конфет, обошел все посты, угостил ребят, а тем, кто курил, купил сигареты и рассказал им, какая сволочь этот майор. Пришел в казарму — там пусто. Было минус 42 градуса, ночь. Я перелез через забор и потопал в тайгу. Правда, при всем при этом, собираясь красиво умереть, я все-таки положил в карман шинели газеты, потому что где-то читал, что, если замерзаешь, в газету надо закутывать ноги. В состоянии полного аффекта я вложил в военный билет записку, где просил прощения у мамы и брата. И в этом состоянии, совершенно невменяемом — я действительно был совершенно жутко оскорблен, — почухал в тайгу.

Не знаю, сколько я шел, но постепенно мороз дал о себе знать: головка остыла, и не только остыла, как потом выяснилось, а еще и лицо было обморожено — я потом ходил с черной кожей, как с черной бородой. Ноги были уже ледяные. И тут я опомнился. Опомнился, достал газеты и завернул в них ноги, потому что портянки совершенно не грели. Из тайги надо было как-то выходить. Ну, поскольку я до этого был в экспедиции опять же в тайге, я как-то сориентировался по звездам и понял, что где-то справа от меня должна быть железная дорога. И, продолжая ориентироваться по звездам, чтобы не ходить кругами, потопал туда. Это был уже не аффект, мне уже было довольно тяжело физически — хорошо, что я был спортсменом и что был в полной боевой форме.

Короче говоря, я дотепал до автомобильной колеи, идущей вдоль железнодорожных путей. Снега по колено, в тайге. Вдали даже огоньки увидел. И вот тут я, еще не зная о правиле последних шагов, расслабился, поскользнулся и упал на спину. Надо мной было потрясающее звездное небо. Я лежу на спине, мне становится тепло, я понимаю, что замерзаю. Я читал, что когда человек замерзает, ему становится тепло... И знаете, о чем я тогда подумал? Я подумал: «Вот теперь я понял, как нужно монолог Гамлета “Быть или не быть” играть!» Честное слово. Короче, тихо начал отправляться в мир иной. Что меня спасло: по дороге ехала машина, грузовик, с включенными фарами. А моя нога в сапоге была сантиметрах в десяти от колеи. Но машина не остановилась. Они проехала мимо меня. Конечно, они меня видели. Но ведь это происходило в Сибири. Может, беглый, может, еще что. И это меня разозлило — ах, сволочи, думаю, солдата не подобрали!

Я поднялся и из последних сил дошел до станции, вошел в станционное помещение и около печки рухнул на пол. Кто-то прибежал, меня перенесли на лавку, достали военный билет, позвонили в часть. Приехали из части тот же самый майор и еще какие-то два офицера. И майор решил такую психотерапию, как я понимаю, применить. Он ворвался и стал орать на меня матом. И когда я его увидел, я стал кричать просто звериным голосом. Я уже не мог слышать и видеть его. И вот я ору и иду на него. И он мне как врежет. Я спиною в стену, он меня перехватывает, еще раз, я вылетаю в дверь и по откосу вниз. Тут его остановили.

Ехал я в часть с командиром своей роты, очень хороший человек, и он говорит: «Почему ты не пришел ко мне, почему ты мне не рассказал, что ж мы, не разобрались бы...» А я мычу только. И меня сразу привезли на гауптвахту, правда, всю ночь топили и оставили мне шинель, и в глазок все время смотрели, как я там, не пытаюсь ли продолжить самоубийство. А потом меня отправили в госпиталь. В ту же самую Читу. В госпитале... там все очень просто, мне сделали пункцию первым делом.

Знаете, что такое пункция, да? Это из спинного мозга берут жидкость. Тебе в спинной хребет вгоняют шприц и забирают жидкость на анализ. Если ты откажешься, значит, точно симулянт. Ну, я не отказался, но, слава богу, я что-то еще соображал, более или менее, и понимал, что инструкцию о том, что двигаться нельзя, надо выполнить до конца. Вон у нас один, мой сосед, решил ночью не звать санитарку и сходить в туалет сам. Его согнуло, и он больше не разогнулся.

Отлежал я в госпитале, вернулся в часть... уже мудрым. И дальше пошло: спорт — самодеятельность, спорт — самодеятельность. Пошла моя армейская жизнь очень хорошо. Ездил на соревнования, ездил с концертами.

Человек, ставший на духовный путь, по определению асоциален, и в этом отношении он оказывается как бы между двух стульев. Он как бы не очень чтобы со статусом, даже если этот статус есть, и он не очень чтобы хитер, даже если такие наклонности и дарования у него имеются. Возникает внутреннее чувство, что он непохож, отграничен от всех других людей Законом, который сам для себя принял. Содержание ритуальной процедуры традиции — «встать под закон» — заключается в том, что человек внутренне принял Закон и поставил его над собой, чтобы в соответствии с этим жить и действовать.

На уровне самоуважения это плюс-подкрепление: я принял духовный закон, я его исполняю, для меня это смысл и свет. Но на глубинном уровне личности этот поступок порождает чувство социальной вины, социальной измены. Подсознательное чувство вины рождает подсознательную же агрессию, которая выражается в пренебрежительном отношении к социуму. Такая психологическая защита: «Социум приходит и уходит, а духовность остается!» Оно так и есть с точки зрения исторической, но с точки зрения конкретной жизни все происходит здесь и сейчас. Как избавиться от агрессии? Избавиться от нее можно только с помощью Веры.

Вера, согласно нашим представлениям, — это осознанная преданность. Вера, которая не есть осознанная преданность, а просто преданность, чревата дилетантизмом. Человек как бы и верует, искренне, азартно, но самовыражение не может заменить отсутствия квалификации. Такая вера суетна и при любом поражении приводит к сомнениям и гибели энтузиазма. Осознанная вера — это вера человека, который знает, что вера — это еще и сила. Такой человек понимает, что, в принципе, вся проблема самореализации состоит в способности веровать.

Когда человек постоянно забывает, что он часть Традиции, а, следовательно, Традиция — это часть его самого, он лишается очень многих возможностей. А это, в свою очередь, порождает комплексы. Получается: котлеты отдельно, мухи отдельно; духовность отдельно, а моя социальная жизнь отдельно. И то, что применимо в духовной жизни, якобы неприменимо в социуме.

Основываясь на своем личном, довольно богатом опыте, говорю, что это все совершенно не так. Мы существуем и развиваемся только потому, что у нас всегда есть возможность действовать эффективно, опираясь именно на знания Традиции. Если вы помните, на технологическом языке основная методологическая цель, которая ставится на Пути, — это резонансное взаимодействие между субъективной и объективной реальностями со всеми вытекающими отсюда последствиями. Последствий из этого вытекает очень много, в большинстве своем они несколько непривычны, и потому эта информация, в соответствии с законами психологии, в первую очередь и забывается.

Если нам что-то действительно нужно, нужно по принципу «для себя, для людей, для храма», то есть для нашей работы, любой из нас может получить любую информацию, которую нужно иметь в данный момент для данной ситуации. Одно из происшествий, которое встречается на пути, — это момент, когда вы становитесь человеком, который знает все, что нужно знать для данного момента времени, и имеет все, что нужно иметь для данного момента. Как только вы избавляетесь от синдрома гарантированного будущего, вы это качество и обретаете. Вы превращаетесь из человека, которому все время чего-то не хватает, в человека, у которого все уже есть. Все, что нужно в данный момент времени для данного момента времени.

Как возникает невозможность верить? Страх верить? Это происходит из двух вещей, живущих в нашем сознании. Вещь первая называется «как должно быть». Она из той же серии, из которой «у меня все время чего-то нет». Почему у меня все время чего-то нет? Потому что я знаю, что мне нужно для будущего. А откуда я это знаю? Потому что так «должно быть», должны быть запасы для будущего. А из идеи, что существует некоторое «как должно быть», рождаются постоянное переживание недостатка и несоответствия, напряжение, забота, тревога и «думание». Мы все специалисты по тому, «как оно должно быть». И естественно, мы все воспринимаем, видим, думаем, чувствуем и оцениваем с этой точки зрения. А так ли оно должно быть? Как правило, все не так, и поэтому все ужасно, люди отвратительны, а государство пакостное. И поэтому надо уходить, уходить, уходить! В горы, внутрь себя, на другие уровни реальности, в астрало-ментало-виталы. Ведь все не так, как должно быть. Мир не совсем такой, каким он должен быть. И вообще все не совсем такое, потому что я-то знаю, какое должно быть. Естественно, у меня есть причина для глубокого пессимизма. С одной стороны, у меня все время чего-то нет. С другой стороны, все не так, как должно быть.

В процессе формирования человек создается в соответствии с конфигурацией социального давления. Так он создается, так существует и так поддерживается. Социальное давление развивает в нем его Я-концепцию и в первую очередь такую ее часть, как «Я как Мы». Это очень важно. Человек, не обученный саморефлексии и не использующий получаемые знания прежде всего для изучения самого себя, делает большую ошибку, потому что изучает других. А это совершенно немыслимое занятие, ведь других очень много, а ты один, и можно все-таки успеть что-то изучить. Так вот, если вы будете изучать самих себя, вы выясните, что «Я как Мы» делает вас существами, относительно приемлемыми в социуме.

Становясь духовным искателем, человек начинает следовать чему-то лежащему за пределами Мы и, естественно, становится асоциальным, потому что с этого момента давление, формирующее человека, идет не из социума и придает ему некоторые черты, позволяющие опознавать его как чужого для данного социального окружения. Естественно, он начинает раздражать окружение, а оно начинает раздражать его. Наступает время бесконечного конфликта. Тем более что люди умудряются и это знание использовать под «как оно должно быть», ведь с точки зрения вновь приобретенного знания все вообще не так. И если новое знание использовать не как знание, а как идеологию, вы опять попадаетесь в ловушку «как оно должно быть».

Что в этом случае происходит? Следуя давлению другой, несоциальной, структуры, вы вываливаетесь из рядов вашего привычного Мы, и это очень неприятно — так неприятно, что порождает сильнейшее желание сбежать. Сбежать и перенести все, что называется верой, осознанной преданностью, куда-нибудь далеко, в запредельное, тридевятое царство, семидесятое государство. Пусть это будет везде, только не здесь. Пусть хорошо будет там, где нас нет. Я всегда говорил, что такие поговорки надо выполнять с точностью до наоборот, и тогда они превращаются в указатели на духовном пути. Было: хорошо там, где нас нет. Переворачиваем и говорим: хорошо там, где мы есть. И это уже ориентир на духовном пути. Таких поговорок много. Тот факт, что их надо переворачивать, и показывает, что, становясь на духовный путь, вы становитесь «перевертышем». И все начинаете «понимать» с точностью до наоборот.

Дело в том, что духовный путь в его первой части — это путь к себе. Это путь из Мы к Я, путь, обратный направлению социального давления.

У духовного пути нет никакого другого реального содержания, кроме как путь к себе. Пока человек не встретился с самим собой, ему больше нечего делать. Если для этого нужно ходить в астрал — ходите. Если для этого нужно, наоборот, никуда не ходить — никуда не ходите. Но дойдите до себя! А потом уже все остальное.

Конечно, заниматься собой трудно, я понимаю. Но больше заниматься нечем. Можно прятаться во что угодно — в бурную деятельность, в чтение заумных текстов, в якобы медитацию... Пряталок полно. Но если за всем этим нет желания найти себя, то тогда все это никакого отношения к духовному развитию не имеет. Во всех религиях мира сказано: храм божий внутри тебя. Познакомься с самим собой. Кто ты такой, созданный по образу и подобию? Вылезь из матки Мы. Напрягись немножко и преодолей это давление. Конечно, это трудно. Конечно, это может кого-то обидеть, особенно из ближайшего окружения. Но это необходимо. Иначе — иллюзия пути, иллюзия веры, иллюзия освобождения.

Мы точно знаем, «как оно есть на самом деле». Мания величия потрясает человека. Но за счет нее, наверное, он всех и победил. Теперь мы кричим про экологию. Но при чем тут экология, если существо знает, как должно быть и как есть на самом деле? Что ему еще надо знать, я не понимаю? Он же просто всеведущ! Но есть ли такая вещь, как «на самом деле»?

Нет такой вещи. С точки зрения науки физики вещи — это электронные облачка, и пустоты в них приблизительно 80%. При этом рука в камень никак не входит, несмотря на 80% пустоты. Как же оно на самом деле? Самый великий физик всех времен и народов сказал: все относительно.

Для верующего человека и Мир, и он сам принципиально пластичны, то есть они принципиально не жесткие, не фиксированные. Идея пластичности заложена в самом понятии духовности, духовной жизни и духовного развития.

Вот сидит электронное облачко на электронном облачке. Сотрясает другие электронные облачка. Это с точки зрения физики. А с точки зрения психологии? А с точки зрения того, сего, третьего, четвертого, пятого?

Как в это поверить? Как отказаться от огромного богатства, которое неизвестно откуда на меня свалилось, от того, что я уже все знаю? Я знаю, как должно быть. Я знаю, как оно на самом деле. Я знаю, что мне будет нужно. Я точно знаю, что у меня сегодня нет того, что должно быть. Все знаю.

И когда вы посмотрите с этой точки зрения, то поймете, о чем говорили умные люди типа Сократа, когда утверждали: «Я знаю, что ничего не знаю» — и очень этому радовались. Никола из Кузы говорил про ученое незнание. Ученое потому, что до этого нужно додуматься, потому, что нужно отказаться от априорного знания, которое вбито в голову без всякого моего согласия или несогласия, как механизм социальной адаптации, социального контроля и управления. Вера — вопрос интимной ответственности. Вера есть духовное достижение и постижение одновременно. Верую и поэтому за все, что делаю, несу личную, персональную ответственность. Верую — значит могу сказать: «Я это сделал. Я это сказал».

Тогда появляется сила, о которой так хорошо написано во всех книжках. Но отвечаете за эту силу вы лично. И тогда становится понятно, что, может быть, она пока и не нужна, и пока я ею пользоваться не буду, потому что я еще не готов отвечать за использование астральных энергий в боях с чиновниками. Лично, персонально. Вот если мне кто-нибудь скажет, то по указанию я готов, за своей подписью — пока — нет.

Любить страшно, потому что это уничтожает дистанцию, то есть делает любящего абсолютно уязвимым по отношению к любимому, будь то отдельный человек или весь мир. Верить еще страшнее. Когда веришь, то обнаруживаешь, что ничего, что кажется привычным и постоянным, нет. Обнаруживаешь, что и ты сам, и все остальное каждое мгновение создается и исчезает. Если в любви исчезает «как оно должно быть», то в вере исчезает «как оно есть». Вера приводит человека в такое качество, когда он остается даже без «как оно есть на самом деле». Выясняется, что никакого «на самом деле» нет.

Если никакого «как должно быть» нет, то тогда нет врагов, которые появляются, когда я знаю, как надо поступать, а они хотят и знают по-другому.

А если никакого «на самом деле» нет, исчезает последний способ возвыситься над другими. А как же медали? А выслуга лет? А погоны квалификации? А звания и названия? А посвящение и просветление? За труды, жертвы всем ради продвижения по духовному пути — и ничего?! Да. Вот именно, что НИЧЕГО. Вот ради этого и трудимся, как выясняется.

Трудно верить потому же, почему и трудно любить: трудно отказаться от желания мериться силами и соревноваться, кто лучше, кто точнее все знает, кто ведет, кто ведомый, кто любит меньше всего, кто больше.

Хочешь любить — откажись от того, что ты знаешь, как оно должно быть.

Хочешь верить — откажись от того, что есть некоторое «на самом деле».

Без этого встретиться с самим собою невозможно, потому что вы все время будете встречаться с некоторым отражением себя в одном из многочисленных зеркал, которые нас окружают. Но это не зеркала, а проекторы. И там отражаемся не мы, а то, «как оно должно быть» и «как оно есть на самом деле». И мы смотрим и пытаемся соответствовать. Вот я, каким я должен быть! Мы же думаем, что это зеркало, что это наше отражение.

Так вот, сообщаю вам, что это вовсе не ужасная «сатанинская черная магия». Это просто фабрика по производству людей. Именно так их делают. Показывают им на экранах их самих, какими они должны быть, и говорят, что это не экран, а зеркало.

Нужно спокойно отнестись к тому факту, что с точки зрения духовности в нашем сознании очень много лишнего, больного и ненужного и что все это нужно просто выкинуть. Процесс очищения необходим. Он сделает нас сильными, легкими, веселыми и счастливыми, потому что вы знаете, во имя чего вы это делаете и что в это место приходит новое.

Традиция всегда с вами и готова снабжать вас бесконечным океаном знаний и силы. Она-то готова, а вы никак не можете ничего принять. У вас нет для этого пустой комнаты, вам некуда впустить гостя. Сидеть между стульями не получится, нельзя, чтобы все старое осталось и еще приобрелась духовность! На всякий случай мы оставляем себе две системы. Одна — я как бы верю. Другая — я как бы не верю. И то и другое — как бы. Наша традиция так трудно воспринимается со стороны, что кажется даже какой-то не духовной. Потому что она говорит, что это эффективно, это выгодно — верить. В том случае, конечно, если вы действительно избрали для себя как жизнь эту духовную традицию. Это эффективно. Это более адекватно, чем не верить.

Если мы уже не хотим быть просто изделием, а мы хотим разбудить в себе что-то такое духовное, мы должны заняться этой конструкцией и выбросить оттуда то, что нам уже не нужно: «И сжег он то, чему поклонялся, и поклонился тому, что сжег». Не для того, чтобы ходить и кричать: «Это все ерунда» — это не ерунда. Но с точки зрения духовного пути это просто уже отработано.

Если вы начнете приглядываться к себе, к своим мыслям и иногда засекать: вот это у меня «на самом деле», а вот это «как должно быть», а вот это опять у меня чего-то не хватает — вы потихонечку сможете понять, что без этого гораздо интереснее, потому что без этого есть Вера и есть Знание. Потому что есть закон работы для себя, для людей и для Храма.

И тогда вы поймете, что богатства и изобилия — боже, какое слово — изобилия! — служащих пищей и удобрением (а удобрение знаем из чего, да?), для духовного роста не следует избегать

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒