Януш Леон Вишневский, Малгожата Домагалик 8 страница

Лично я считаю, что существует один из самых сильнодействующих афродизиаков. Это есть и, надеюсь, навсегда останется им — любовь. Когда мы любим, нам достаточно черного хлеба с плавленым сырком, съеденных перед туристской палаткой и запитых чаем из металлической кружки. Сам на себе проверил. И это был никакой не афродизиак и никакое не плацебо. Это было на самом деле…

Сердечный привет,

ЯЛ, Франкфурт-на-Майне

Варшава, вечер

Януш,

как же я не люблю, открывая почту, находить в ней мейл от тебя с вопросом: почему не пишешь? Ты прав, а я не люблю оправдываться. Знаю, что у нас поджимают издательские сроки, но мне хотелось бы сидеть с ноутбуком на коленях в абсолютно спокойном душевном состоянии, пусть это и звучит чересчур идеалистично. Напиться вкусного чая и не смотреть то и дело на часы, боясь, что скоро наступит полночь. Так не получается, тем более когда мы закрываем очередной номер журнала. Как сейчас. На этот раз на обложке — звезда твоего экранизированного романа Магда Челецкая[48]. С копной рыжих волос и обнаженной грудью, прикрытой фетровой шляпой. Несмотря на это, когда любуешься ее фотографией, прежде всего притягивают красивые глаза Челецкой, ее взгляд. Вне всякого сомнения, это афродизиак для многих ее обожателей.

Я задумалась: как будет выглядеть мой собственный список настоящих, а не разрекламированных афродизиаков. Устрицы? Терпеть не могу. Ужин вдвоем? Когда между людьми настоящая страсть, толпы не замечаешь. Ржаной хлеб, запеченный с сыром, тоже неплохо. Так же как и острый карри или блинчики с яблочным вареньем. Вот и все воспоминания. Деньги? С тех пор как женщины стали худо-бедно содержать себя, очарование мужчин солидного возраста решительно ослабевает. На меня всегда производит впечатление умение мужчины увидеть в женщине нечто, чего не заметили другие. Важно, когда он знает, какие слова кажутся ей вульгарными, знает, что не следует спрашивать ее о том, что и так очевидно, и, наконец, даже когда партнерша на него не смотрит, она, может быть, на сто процентов уверена в том, что, как только обернется, встретится с ним взглядом. Когда мужчина признается в любви и при этом не улыбается, это тоже настоящий афродизиак, потому что это серьезно. Вот что я хотела сказать на тему афродизиаков.

Ты уже успел посмотреть фильм «Нефть» с Дэниелом Дэй-Льюисом в главной роли? (Представь себе, у меня было время сходить в кино.) Мне кажется удачным вопрос, поставленный режиссером: неужели для того, чтобы перестать быть злым, нужно сначала уничтожить зло в других? Гениальный фильм, великий актер и то, что я больше всего люблю в кино. Титры, загорается свет, надо бы уже возвращаться в реальность, а с тобой ничего подобного не происходит. Наверное, Льюис получил «Оскара» еще и за то, что не оставляет нас равнодушными. Сначала сравниваешь его с героями других фильмов, ассоциирующимися у тебя с тем, что ты только что увидел. Вспомнилась роль Джеймса Дина в фильме «Гигант». И картина «К востоку от рая», снятая по роману Стейнбека. Ну а когда в голове выстроятся все эти кинематографические образы, начинаешь примерять все это на себя. Вот что я больше всего люблю в фильмах. Ты когда-нибудь был таким же одиноким, как герой, которого играет Льюис? Знаешь, что значит быть злым? Сколько битв и сражений с другими и самим собой нужно проиграть, а может, и выиграть, чтобы не пойти на поводу у беззакония? Замечательная картина, заставляющая о многом задуматься. Обожаю такие фильмы.

С уважением

P. S. Януш, я очень люблю длинные фильмы, но не люблю длинные письма. Знаю, знаю, будет мне нагоняй. И еще. Я никогда не говорила тебе, что у меня был друг в упомянутой тобой клинике Майо в Рочестере? Светловолосый доктор Весе поражал меня своей непосредственностью. Мы познакомились на греческом острове Гидра… Он специалист по аллергии. А ее, как ты знаешь, может вызвать не один афродизиак.

Франкфурт-на-Майне, среда, вечер

Малгожата,

прежде чем я что-либо напишу тебе, я на короткое мгновение вернусь (не бойся, не будет никакой химии!) к теме плацебо. Помнишь, мы упоминали его во время разговора об афродизиаках? То, что недавно открыли американцы, — потрясающе (по крайней мере я так думаю) и необычно. Похоже, возбуждение во время потребления трюфелей вполне нормальная вещъ. И что цена трюфелей играет свою роль…

Доктор Дан Ариэль из Университета Дьюка (Дарем, Северная Каролина) хитро обдурил восемьдесят два человека, которых он пригласил поучаствовать в серьезных научных исследованиях. Все эти люди страдали ревматическими болями. Сначала им на предплечья надели специальные манжеты, а для создания впечатления достоверности проводимого эксперимента даже пустили слабый ток. Потом в присутствии пациентов велись некие отчеты о проделанной работе, а самим пациентам вручили брошюры, описывающие якобы совершенно новые, эффективно снимающие боль лекарства. Умело составленный текст будил ожидания и вселял надежду. В тексте, между прочим, была, отмечена и цена «чудо-таблетки»: половине пациентов дали брошюры, в которых цена таблетки составляла 2,5 доллара, а вторая половина узнала из своих брошюр, что таблетка стоит 10 центов. При этом таблетки (о чем пациенты, естественно, не знали) не содержали ничего, что имело бы хоть какое-то терапевтическое воздействие. Это было обыкновенное плацебо, то есть пустышка. Через два месяца больных пригласили на новое обследование. 81 % получивших таблетки за 2,5 доллара заявили, что чувствуют облегчение. Из группы принимавших таблетки по 10 центов лучше себя почувствовал только 61 % пациентов. И это притом, что обе группы принимали то же самое — не имеющее вкуса ничто.

Коллектив исследователей под руководством доктора Ариэля пришел к выводу, что цена плацебо явно влияет на оказываемый им эффект. Люди внушили себе, что если они покупают дорогое лекарство, то оно должно лучше действовать. Имеют значение и такие детали — и это тоже установил в ходе своих исследований доктор Ариэль, — как цвет таблетки, ее форма, название и даже вкус. С большим интересом прочитал я эту статью на интернет-странице Университета Дьюка и тут же поспешил поделиться с тобой. Даже если это тебя не очень-то и волнует. Лично меня это волнует. Сила человеческой фантазии необыкновенна. Я убедился в этом в очередной раз. Но сегодня даже для меня, кропотливо выискивающего такие любопытные факты, это несущественная мелочь. Но о том, почему это несущественно, я напишу чуть позже.

В последнее время я редко бываю в кино, тем не менее осведомлен, что там происходит. Я составил список фильмов, которые следует посмотреть. И я хочу посмотреть их непременно в кино, а не на DVD. Потому что на DVD, особенно если это идет на экране моего маленького зеленого телевизора, фильмы теряют выразительность. Фильм «Нефть» возглавляет список фильмов, намеченных к просмотру. К счастью, во Франкфурте есть кинотеатр, совсем рядом с моим домом, где показывают фильмы для таких вроде меня «припозднившихся». Даже через месяц после премьеры есть шанс ухватить сеанс. Иногда показы проходят поздно ночью, что мне исключительно на руку. Кроме того, фильмы мне нравятся как длинные, так и короткие. Параметр «продолжительности» имеет для меня значение, только когда фильм — абсолютная ошибка, и я начинаю понимать, что я просто теряю время в кинозале. А терять время я очень не люблю.

Что касается длины писем, в том числе и электронных, то это для меня тоже не имеет особого значения. Если пишу, значит хочу рассказать некую историю. С самого начала до самого конца, не опуская тех подробностей, которые мне кажутся существенными. И тогда мне не важно, длинным получается письмо или коротким. В книге я вообще не обязан следить за этим. В случае фельетонов для твоего журнала я лишен этой привилегии, потому что в журнале точно заданы параметры, и я должен не нарушить их. Иногда это самый большой дискомфорт. Впрочем, ты знаешь об этом, мы много раз говорили на эту тему.

Кроме того, с тех пор как ты уговорила меня поделиться нашей корреспонденцией с другими («188 дней и ночей»), я не считаю, что только твое мнение будет здесь определяющим. Я не стану писать короткий мейл, если мне вдруг захочется написать длинный. Зато когда я спрашиваю, почему ты не пишешь, то вовсе не ожидаю каких-то оправданий с твоей стороны. Я не из числа тех мужчин, которым важно заставить женщину сделать то, что ей не нравится. Совсем напротив. Мне нравится, когда женщина делает то, что ей нравится. Мне хотелось бы, чтобы женщине, которая посвящает свое время мне, нравилось это делать и чтобы ей не приходилось тратить ни минуты на «оправдания». Теряя эту минуту, я рискую получить подаренного ею времени ровно на означенную минуту меньше. Это в связи с тем явным упреком, который ты обращаешь ко мне. Впрочем, упреки — это ведь тоже часть разговоров, не так ли? Хочется думать, что наши читатели окажутся более снисходительны ко мне и не найдут повода для упреков. По крайней мере в том, что касается длины моих писем…

Сегодня я живу другим. Сегодня я живу одной книгой, которую храню глубоко в памяти. Она — доказательство силы человеческого воображения (как и в случае с плацебо). Именно такую силу воображения демонстрирует Джонатан Литтель. Огромную силу. Немцы считают эту силу разрушительной, крайне извращенной и никому не нужной. Так считают немцы, но не я! Французский писатель (1967 года рождения) Джонатан Литтель (никак у меня не получается оторваться от Франции или хотя бы от французов и француженок) вызвал в Германии беспокойство, национальные угрызения совести, а у многих — возмущение. Рожденный через много лет после окончания войны, он в возрасте 39 лет написал книгу «Les Bienveillantes» (нем. Die Wohlgesinnten), что я отважился бы перевести как «Дружелюбно настроенные».

Франция дала ему французское гражданство только в марте 2007 года. После успеха его книги. До этого его прошения регулярно отвергались. Польские футболисты получают немецкое гражданство иногда спустя всего год. Я не знаю, как приобретают свое гражданство авторы бестселлеров, и не знаю, как это происходит во Франции. Но это только так, замечание между строк.

Литтель происходит из еврейской семьи, имевшей корни в Восточной Европе. Родился он в США, закончил французскую гимназию, потом учился в престижном Йельском университете, теперь его семья живет в Барселоне. Он пишет по-французски. Эту книгу он написал, как сам говорил об этом в интервью, за 120 дней, чего я не в состоянии представить. Это, должно быть, было какое-то экстатическое путешествие на волне вдохновения. Он должен был родить эту книгу в неком сверхъестественном акте. Так мне кажется.

Почему? Потому что он успел написать за это время более 1400 страниц (привожу их количество по немецкому изданию 2008 года)! Мне очень нравятся длинные книги, когда в них рассказываются интересные истории. На каждой странице — эмоции, на каждой странице читатель должен задержаться и задуматься. Я читал эту книгу последние четверо суток. Если бы не работа, необходимость спать и есть, я читал бы ее, не отрываясь. В книге описана история жизни бисексуального офицера СС, который абсолютно хладнокровно, аналитически, с немецкой точностью повествует о своем участии в «чистке расы». Герой книги — доктор Макс Ауэ, грязная, отвратительная нацистская свинья в черном эсэсовском мундире — берет нас на экскурсию по местам казней. Порой начинает казаться, что читаешь путеводитель типа National Geographic, с той только разницей, что вместо туристических достопримечательностей тебе дают подробное описание мест экзекуции.

Литтель начинает повествование от местечка Сокаль на Украине, где Макс Ауэ стал свидетелем первого расстрела евреев. «Лучше целиться в голову, а не в грудь, хотя при выстреле в голову мозг разлетается в разные стороны…» Потом, обученный систематическому убиванию, Макс Ауэ попадает в Освенцим. На вопрос коменданта, что тот хотел бы увидеть, он отвечает коротко: «Все». Читатель тоже видит все. Как под микроскопом. Читаешь эту книгу и постепенно привыкаешь смотреть на людей как на инфузорий в капле воды. И если одна капля неудачно размажется по лабораторному стеклу, не беда — из пипетки всегда можно капнуть еще одну. И именно такого создающегося у читателей впечатления не принимают немцы. Поэтому книга, по мнению немецких критиков, «ужасная», «страшная», «неприличная», «грубая», «китч», «провокация», «извращение». Так писала о ней серьезная и, как правило, объективная немецкая «Die Zeit». И вообще, по какому праву какой-то там щенок — француз, родившийся спустя тридцать лет после начала войны, чтобы он хоть что-то мог знать, — прибегает к фантазии и «каким-то там историческим исследованиям» и позволяет себе производить такую вивисекцию трупа, о котором все уже давно должны были забыть? (И здесь я повторяю слова немецкой прессы.)

Книга Джонатана Литтеля никакое не плацебо. Она содержит самую настоящую «активную субстанцию». Она может быть дорогой, может быть дешевой, может быть розовой или голубой. Мне она представляется угнетающе черной. Я уверен, что она окажет воздействие на всех, кто ее «проглотит». По-другому не получится прочесть эту книгу. Ее надо проглотить и переварить, и только тогда она заполнит собою все ваши клетки. Хотелось бы, чтобы она появилась и в Польше. Как можно скорее.

ЯЛ, Франкфурт-на-Майне

Варшава, вечер

Януш,

уже очень поздно, и сейчас я напишу только одно: длина писем волнует только меня. Вот и все. Я также не люблю молоко, зато обожаю шпинат. Я, а не ты.

С уважением,

М.

P. S. Я все-таки напишу несколько слов, потому что книга, о которой ты говоришь, выходит в польском переводе. Под названием «Благонамеренные». Уверена, что по этому поводу разгорятся жаркие дискуссии, будет много эмоций. Интересно, кто победит: те, кто согласен с немецкой критикессой Ирис Радиах, заявившей: «Зачем читать книгу, написанную образованным идиотом, который плохо пишет, страдает сексуальными перверсиями, разделяет расистские взгляды и верит в судьбу», или французские критики, сравнивающие Литтеля со Стендалем, Флобером, Прустом и даже с маркизом де Садом? Сам автор в интервью журналисту Асафу Уни на вопрос, зачем он пишет книги, ответил: «Жизнь — это процесс поиска смысла: зачем все это? Мы на этом свете для того, чтобы развлекаться? Зарабатывать деньги? Заниматься сексом? Наверняка нет. Есть еще религия. Многие люди находят в ней смысл жизни, я — нет. Я придерживаюсь той точки зрения, что наша жизнь бессмысленна, совершенно абсурдна и ничто не может оправдать зла, которое мы друг другу причиняем. Вопрос заключается в том, как прожить жизнь, если принять это условие. Иногда жизнь кажется мне забавной, а вообще она полна печалей. Я сосредоточен на грустном, поскольку это очевиднее». Так говорит писатель, которого немецкие обозреватели прозвали Денди.

Франкфурт-на-Майне, понедельник, вечер

Малгожата,

сегодня я был в костеле. В моем франкфуртском приходском Святой Елизаветы, который стоит на средства, получаемые от моего налога «за веру». Экологический, с солнечными батареями на крыше, и очень открытый для всех, кто верит в Бога. Все равно в какого. Я в свое время писал о моем костеле в твоем журнале («Пани», август 2005 года, «Законы оптики»),

В понедельник днем мой костел, как правило, пуст. Поэтому я хожу туда по понедельникам. Но на этот раз он не был пустым. Он был наполнен музыкой. Десятилетний турецкий мальчик стоял перед ступенями, ведущими на алтарь, и играл на скрипке. Он немного смутился моим внезапным появлением, но я сделал ему знак, чтобы он не прерывался, и он улыбнулся мне и продолжил играть. Я сел в первом ряду и заслушался. Я не знаю, что он играл, не знаю, насколько хорошо это было в профессиональном отношении, но мне хотелось одного: чтобы музыка не кончалась. Может, это из-за музыки, может, из-за моего настроения, а может, это мистика места и магия момента. Когда я слушал, я чувствовал себя так… Даже не знаю, как это назвать, так что скажу просто: мне было хорошо. Я чувствовал, что моему телу хорошо и что в моем мозгу тоже происходит что-то хорошее.

Музыка…

Она имеет для меня огромное значение, но я всегда понимал, что никогда ничего я не сыграю. Всех людей, даже психически неразвитых, можно научить говорить. Но не всех можно научить играть на каком-нибудь инструменте. Ничего не скажу насчет первых, но в число вторых я точно вхожу. С другой стороны, как доказывают этнографические исследования, нет в мире культуры, в которой не было бы музыки. Люди — это музыкальные животные. А почему — загадка. Известный американский психолог Стивен Пинкер из знаменитого Гарварда говорит, что в эволюционном смысле человеческому виду музыка, в сущности, была не нужна. Этот биологический вид выжил бы, даже если бы был глухим как пень. Я же считаю, что тогда это был бы совсем другой вид, и радуюсь в душе, что профессор Пинкер не может до конца обосновать свой тезис. Заметим, кстати, что сам Пинкер — музыкально одаренная личность, и я подозреваю, что он вряд ли захотел бы лишиться музыки.

С Пинкером не соглашаюсь не только я. С ним не согласны также специалисты. Например, доктор Оливер Сакс, американский невролог из Нью-Йорка, который вот уже более тридцати пяти лет занимается изучением роли музыки в развитии человеческого мозга. Сакс говорит, что определенные аспекты музыки прочно вмонтированы — впрочем, так же как и эмоции — в человеческий мозг, они универсальны (то есть не зависят от культур) и возникли в ходе биологической эволюции. Даже младенцы в возрасте нескольких недель судорожно сжимаются и беспокойно реагируют, если в их присутствии сыграть какой-нибудь фальшивый аккорд. Доктор Сакс даже знает, где в человеческом мозгу локализованы центры, отвечающие за восприятие музыки. Потому что это не один центр. Один центр — это было бы слишком просто. Нет единого «центра музыки» в наших головах. Музыка регистрируется нашим мозгом в разных его участках: в одном — тон, в другом — частота звука, еще где-то — интервалы, диссонансы, гармония, мелодия или ритм. Применяя утонченную технику функционального магнитного резонанса, Сакс точно локализовал эти участки и представил музыкальную карту человеческого мозга. Он открыл также — и это представляет особый интерес, — что эти участки становятся активными не только во время прослушивания музыки, но и тогда, когда о музыке мы всего лишь думаем. Меня это ничуть не удивляет. Часто, когда я пишу свои книги или статьи в журналы и по какой-то причине лишен доступа к музыке, могу думать, например, о сонате Шопена, воспроизвести ее в голове и получать те переживания, которые связаны с ее прослушиванием. Возможно, это не столь интенсивные переживания, как при реальном прослушивании, но я совершенно определенно испытываю их. Иногда, в зависимости от настроения (и от проигрываемой в мозгу музыки), так интенсивно, что я чувствую наворачивающиеся на глаза слезы.

Доктор Сакс сообщает об одном из своих пациентов, который обратился к нему за помощью: он переживал что-то вроде музыкальных галлюцинаций, причем довольно болезненно. Переживания были связаны с теми звуками, которые он помнил с детства. В его мозгу постоянно звучали мелодии нацистских маршей. Его детство пришлось на тридцатые годы, он жил в Гамбурге и был евреем. Оливер Сакс считает, что это своего рода шизофрения, и утверждает, что ее можно вылечить с помощью… музыки. В случае с данным пациентом помогли концерты Чайковского.

Вообще музыкотерапия занимает важное место в лечении, и даже если это всего лишь плацебо, то результаты его воздействия несомненны. Так, например, для страдающих болезнью Паркинсона важнейшим элементом, безусловно, является ритм. И у этих больных отмечается неконтролируемая подсознательная моторная реакция на ритм. Их тела хотят отдаться ритму, двигаться в такт. Даже если пациенты испытывают при этом огромные трудности. Этот подсознательный императив успешно используется в терапии.

Музыка оказывает терапевтический эффект также в случае синдрома Туретта (наследственное расстройство: совокупность невралгических нарушений, характеризующихся прежде всего наличием множества двигательных и вербальных тиков; страшная болезнь мозга). У некоторых больных, постоянно слушающих музыку, частота тиков и неконтролируемых восклицаний падает. Как невролог, Сакс не находит этому (пока) никакого научного объяснения, он всего лишь констатирует лечебный эффект. Он рассказал об оркестре, целиком составленном из пациентов, находившихся на лечении от этой болезни.

Кроме того, доктор Сакс подчеркивает необычайно эффективное терапевтическое воздействие музыки в особом случае синдрома Туретта — копролалии — патологической необузданной потребности говорить непристойности, обругивать всех окружающих, как знакомых, так и совершенно незнакомых. Это могут быть как единичные вульгаризмы, так и целые их тирады. Копролалия — довольно часто встречающаяся разновидность, синдрома Туретта, ей подвержены 15 % страдающих этим синдромом. Музыка смягчает нравы. Не знаю, поговорка это или афоризм, но, так или иначе, те из больных копролалией, кто слушает Баха, Моцарта, Шопена, Вивальди или Сантану, произносят слово «блядь» значительно (на 54 %) реже тех больных, кто не слушает музыку. Уверен, что и у здоровых та же тенденция.

Для некоторых, говорит Сакс, музыка — единственная связь с внешним миром. Он приводит пример пациентов практически с полным слабоумием. Таких, кто не понимает уже слов, обращенных к ним, потому что уже давно забыли их значение. Оказывается, что даже они различают и реагируют на отложившиеся в памяти с прошлых лет мелодии. Не испытывая никаких переживаний, которые несут слова, они тем не менее возвращаются к переживаниям, которые связаны с мелодиями. Благодаря музыке их мозг хоть на краткое мгновение становится другим.

А что уж говорить о мозге тех, кто интенсивно (например, профессионально) занимается музыкой. Их мозг не становится другим. Он уже другой. Поразительно другой. Добрый приятель Сакса — американский невролог Готтфрид Шляуг из Бостонского университета с помощью специального томографа внимательно присмотрелся к мозгу музыкантов. Не только присмотрелся, но и точно измерил. С помощью электронного штангенциркуля. Он измерил окружность и толщину массы серого вещества на отдельных участках. Выяснилось, что и окружность, и толщина у них заметно больше, чем у так называемых обычных слушателей музыки. Вдобавок площадь соединений между правым и левым полушарием мозга также была обширнее, что указывает на повышенное количество соединений. Кроме того, серого вещества в мозжечке тоже больше. Причем настолько, что это можно заметить невооруженным глазом, без измерений. Думаю, вполне реально, что у Пендерецкого[49] мозг сильно отличается от моего и твоего. Открытым остается вопрос: родился он с таким мозгом или только силой воли и талантом видоизменил его в течение своей жизни? На этот вопрос ни Сакс, ни Шляуг не смогут, к сожалению, ответить.

Когда я пишу об этом, мне на память приходит прекрасный фильм «Пробуждение» (англ. Awakenings) с Робертом Де Ниро и Робином Уильямсом. Я часто пересматриваю его. И всегда плачу. Всегда. Сценарий этого фильма возник на основе книги доктора Оливера Сакса. Сакс и автор сценария Стивен Зэйллиан получили за этот фильм в 1991 году самую престижную среди киношной братии награду за сценарий. Но, как любитель кино, ты все это наверняка знаешь. Фильм длинный. Хотя бы поэтому он должен нравиться тебе. Герой фильма, врач из психбольницы Малькольм Сэйер (его играет Робин Уильямс), отваживается применить новое, как он считает, лекарство — L-Dopa, чтобы пробудить от многолетней спячки своих пациентов, когда-то впавших в кому. И ему это удается. Впрочем, лишь на короткое время. Фильм сопровождается прекрасной музыкой. Она-то как раз и вспоминается мне больше всего. Я написал все это главным образом для того, чтобы у наших читателей и у тебя возникли ассоциации с образом доктора Оливера Сакса, невролога. Он не просто одержимый музыкой увлеченный невролог. Он еще и мужчина, без которого не было бы фильма «Пробуждение», а это стало бы для меня самой большой потерей.

Но, сидя на лавке в моем костеле и вслушиваясь в скрипку турецкого мальчика, я думал совсем о другом. Я думал о том, какой удивительный случай свел нас вместе и что я совершенно неожиданно получил от этого мальчика необыкновенный подарок, о котором никогда не забуду. А даже если и забуду, то наверняка на когда-то услышанную в костеле мелодию стану реагировать так же, как реагировали пациенты доктора Сакса…

Сердечный привет,

ЯЛ, Франкфурт-на-Майне

P. S. Мальчик упражнялся перед концертом, который собирался дать по случаю своего первого причастия. Я решил, что в первое апрельское воскресенье приду в костел. Хочется послушать и концерт, а не только генеральную репетицию.

P.P.S. А я очень люблю молоко. И сколько помню себя, больше всего — со шпинатом. Помню с детства, как моя бабушка Марта расписывала перед моим старшим братом и передо мной все плюсы шпината. Долгое время безуспешно. Не знаю почему, но дети ни в какую не хотят есть шпинат. Должно быть, существует какой-то загадочный ген, который работает только на определенном отрезке жизни человека. У меня он отключился где-то в мае 1965 года. Тогда мне было неполных одиннадцать лет. В один прекрасный день бабушка Марта приготовила на обед шпинат. Мама работала, так что обеды готовила бабушка. В тот день, когда у меня отключился тот ген, на столе стояла тарелка со шпинатом. На темно-зеленой кашице бабушка Марта каким-то волшебным образом наколдовала из молока сердце. У моей бабушки было такое большое и прекрасное сердце, что ей иногда приходили в голову такие идеи. С того самого дня я полюбил шпинат. И никогда не разлюблю его. Потому что я — это, главным образом, я. Но иногда и ты…

Варшава, вечер

Януш,

не нужно устраивать мне нагоняй, достаточно твоего последнего длинного письма. Ты любишь одно, я — другое, поэтому приведу еще одну цитату из романа Лессинг «Лето перед закатом»: «Им так же легко нашли место и в другой графе: вечная как мир комбинация — женщина в летах с молодым партнером. Клерк за конторкой в холле отеля, заглянув в их паспорта, чтобы списать необходимые для полиции данные, был поражен разницей в возрасте. Поведение их не было ни развязным, ни слишком застенчивым — они вели себя сдержанно и с достоинством. В жизни существуют предрассудки, и один из них касается таких вот пар, в которых женщина старше мужчины. Принято считать, что такие союзы проникнуты отчаянием и романтизмом. Есть в них что-то болезненное. Согласно неписаным тираническим законам чувств, такие отношения, представляющие собой вызов общественности, могут быть вызваны только глубокими страданиями». Я подумала, что этот отрывок прекрасно иллюстрирует, вернее, является контрапунктом к тому, что все чаще становится обыденностью. И у нас тоже. Все чаще, как пишет Лессинг, «женщины в летах» не только не избегают этой темы, но и не делают тайны из своих эмоционально-интимных отношений с мужчинами намного моложе себя. Решаясь на такой союз, они, разумеется, знают, что рано или поздно останутся одни, и именно по причине возраста. Я вижу вокруг себя женщин, вырастивших детей, независимых в финансовом плане (для этого вовсе не обязательна удача) и неожиданно помолодевших. Почему? Потому что они перестали искать идеального партнера, который в их случае представляет собой благодарного ровесника с доходом в виде зарплаты. Я вижу вокруг себя женщин в компании молодых мужчин. Я встречаю их в парикмахерской. А вчера, например, — в кино. Задумаешься, кто для кого афродизиак в данном случае. Помнишь роман «Мандарины» Симоны де Бовуар? Одна из его сюжетных линий — трагическая история артистки, начинающей действовать на нервы своему молодому любовнику… Тогда такие отношения заканчивались плохо, а теперь начинаются и заканчиваются так, как нужно. В соответствии с ходом времени. Вот почему очень популярная актриса на страницах бульварной прессы рассказывает о романе с мужчиной, который годится ей в сыновья. И?.. Прошло, приняли. Иногда они едят эскимо, он провожает её детей в школу. После нее у него будут другие. В наши дни все чаще женщины рассказывают о мачо — молодых мужчинах, оцениваемых прежде всего с позиции «вкусовых ощущений». Положить его на тарелку, поковырять в нем вилкой и через некоторое время перейти к другому блюду. Таким образом, женщины берут эволюционный реванш, мстят за все пролитые слезы, когда мужчина уходил к молодой сопернице. Красный автомобиль стареющего мужа компенсируется телом и хорошим настроением её молодого любовника, который говорит ей, еще совсем недавно несчастной жене, что только теперь узнал, что такое быть счастливым. Он счастлив, потому что встретил такую женщину, как она.

С уважением,

М.

Франкфурт-на-Майне, пятница, вечер

Малгожата,

я прочел твое письмо с некоторым удивлением. Неужели ты на самом деле считаешь, что союзы, о которых ты пишешь, в наше время «все чаще становятся обыденностью»? У меня такого впечатления не сложилось. Особенно если речь идет о Польше. Впрочем, и в более терпимой Германии этого тоже нет. Одну такую пару я знаю. Помнишь из «188 дней и ночей» историю Михаэля, моего коллеги-информатика из Франкфурта? В возрасте 37 лет он бросил свою 25-летнюю невесту и (по любви, а не в ожидании машины) женился на женщине, которая на двадцать лет старше его. Я до сих пор расцениваю этот случай как исключительный, потому что второй такой пары среди моих знакомых нет. Мне кажется, что это касается очень элитарной группы женщин и мужчин и только в определенных сообществах, таких как, например, артистическо-литературно-музы-кально-медиальный варшавский мирок. Я не поленился и заглянул в опубликованные в Интернете немецким GEWIS (аналог польского ОБОПа)[50] результаты исследований на эту тему. Количество гетеросексуальных пар, в которых женщина на пятнадцать и более лет старше мужчины, составляет неполные 0,12 % (малюсенькую долю процента!) от всех пар, которые были анонимно опрошены. Доля пар, у которых эта разница составляет пять лет, вырастает почти до 5 %, но и это все еще скорее редкость, чем тенденция, и уж тем более не то, что приобрело «право на существование». А как думаешь ты?

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒