Ф. К. Каст, Кристин Каст Предназначенный 6 страница

Трэвис снова откашлялся, передвинул свою шляпу, а затем сказал:

– Ее мама умерла прямо после того, как Бонни родилась – невероятно странный удар молнии в середину пастбища. Я выкормил ее с бутылочки.

Ленобия перевела свои серые глаза на ковбоя. Она выглядела удивленной, будто забыла, что он был там. Ее выражение обожания лошадей погасло, будто она нажала выключатель.

– Вы проделали хорошую работу. Она крупная, немного больше восемнадцати ладоней. С хорошо развитой мускулатурой. В прекрасном состоянии.

Даже при том, что то, что она сказала, было лестным, ее тон был больше раздраженным, чем милым. И только когда она взглянула и улыбнулась кобыле, ее голос и выражения вернулись опять к обожанию и истинному удовольствию.

– Ты умная девочка, не так ли?

Сказала Ленобия Бонни, которая стояла без волнения, смахивая ушами все вокруг, тараща глаза на всех нас приблизительно так же, как мы таращились на нее.

– И ты достаточно уверенна, чтобы вести себя хорошо, даже в новой, любопытной обстановке.

Ленобия перевела взгляд с кобылы на ковбоя и выражение ее лица замерло на холодном радушии. Она сделала один короткий, решающий кивок.

– Хорошо, тогда ничего не поделаешь. Вы и Бонни можете следовать за мной. Я покажу вам, где вы можете расположиться… оба.

Ленобия развернулась и зашагала обратно через арену. Пройдя полпути, она остановилась и обратилась ко всем нам.

– Недолетки и вампиры, это Трэвис Фостер. Он будет работать на меня. Его кобылу зовут Бонни. Проявите к ней уважение, которого она заслуживает, как прекрасный экземпляр величественной породы Першерон. Воины, пожалуйста, отметьте ее размер и манеру поведения, как она преподносит себя. Ее предки – старейшие боевые кони.

Я посмотрела на ковбоя и увидела, что он улыбается и кивнул на комментарий Ленобии, с нежностью погладив большую кобылу прежде, чем бросил такой же ласковый взгляд в сторону Наездницы. Ленобия же совсем не смотрела на него. Вместо этого она прищурилась, охватывая всю нашу компанию взглядом.

– А теперь вы все можете перестать глазеть и возвращайтесь к своим делам.

Затем Ленобия двинулась с арены в конюшню, даже не оглянувшись на Бонни и Трэвиса, которые последовали за ней, как моль летит на яркий солнечный свет.

– Занятные возможности, – сказала Афродита.

– Не шути, та кобыла выглядит невероятно классно. Я имею в виду, большая, но безусловно классная, – ответила я.

Афродита закатила глаза.

– Я говорю вовсе не о лошади, Зет.

Я хмуро глянула на Афродиту, когда к нам поспешил Дэмьен.

– Зои, хорошо, что ты здесь. Тебе нужно вернуться обратно в главное здание.

– Наверно ты хотел сказать после шестого урока? Он почти закончился, – спросила я.

– Нет, милая. Я имею в виду сейчас. Твоя бабушка здесь, и я уверен, что она плакала.

Зои

Я почувствовала, как мой желудок сжался, словно меня сейчас вырвет.

– Хорошо, уже иду, – сообщила я Дэмьену. – Но я была бы благодарна, если бы ты пошел со мной.

Когда Дэмьен мрачно кивнул, я взглянула на Стиви Рей и Афродиту.

– И вы, ребята, тоже. Не против?

– Конечно мы пойдем с тобой, – отозвалась Стиви Рей.

Впервые Афродита не помешала Стиви Рей ответить за неё. Она просто кивнул и сказала:

– Я пойду.

Я собиралась повернуться, чтобы поискать взглядом Старка, как вдруг он оказался позади меня. Его рука опустилась к моей, пока наши пальцы не встретились и не переплелись вместе.

– Это касается твоей мамы?

Не доверяя своему голосу, я просто кивнула.

– Твоей мамы? Я думала, как Дэмьен упоминал, что здесь твоя бабушка, – сказала Стиви Рей.

– Так и есть. – Афродита заговорила до того, как Дэмьен смог ответить. Она изучающе посмотрела на меня, выглядя намного старше (и любезнее), чем она являлась на самом деле.

– Это касается твоей мамы? – спросила она.

Старк взглянул на меня, и я ответила ему легким кивком. Затем он сказал.

– Мама Зои умерла.

– О, нет! – сказал Дэмьен, его глаза сразу заслезились.

– Не надо, ладно? – Быстро добавила я. – Только не здесь. Не хочу, чтобы все пялились на меня.

Дэмьен поджал губы, сильно зажмурился и кивнул.

– Идем, Зет. Давай увидимся с твоем бабушкой.

Стиви Рэй подошла ко мне с другой стороны и взяла меня под руку. Афродита схватила Дэмьена за руку, и они поспешили за нами, удаляясь от арены.

Всю дорогу я пыталась подготовить себя к тому, что расскажет мне бабушка. Полагаю, я пыталась подготовить себя выслушать это с тех пор, как я проснулась от своего видения о посещении Потустороннего мира, где я была свидетелем того, как Никс приветствовала дух моей мамы. Правда в том, что я осознала, как только вошла в основное здание школы и подошла к передней гостиной, что никогда не буду готова услышать эту новость.

Прежде, чем мы прошли через последний ряд дверей, Старк сжал мою руку.

– Я здесь, и я люблю тебя.

– Я люблю тебя, Зет, – сказала Стиви Рей.

– И я тоже, – сказал Дэмьен, и потом тихонько заплакал.

– Ты можешь одолжить мои серьги с двухкаратным бриллиантом, – сообщила Афродита.

Я остановилась и оглянулась на неё.

– Ты о чем?

Она пожала плечами.

– Это самое близкое к признанию в любви, что вы сможете добиться от меня.

Я слышала, как Стиви Рей глубоко вдохнула, а Дэмьен тем временем нахмурился, в неверии уставившись на неё.

Но я просто сказала:

– Спасибо. Ловлю тебя на слове, – что заставило Афродиту нахмурится и пробормотать.

– Богиня, ненавижу быть милой.

Я освободилась от Стиви Рей и Старка и толкнула двустворчатые двери. Бабушка была в комнате одна и сидела в широком кожаном кресле. Дэмьен был прав; бабушка плакала. Она выглядела старой и очень, очень печальной. Как только она увидела меня, она встала. Мы встретились в середине комнаты и крепко обняли друг друга. Когда она, наконец, перестала обнимать меня, бабушка отступили достаточно далеко, чтобы взглянуть на мое лицо. Она держала руки на моих плечах. Они были теплыми, твердыми и такими знакомыми, и почему то это прикосновение помогло – боль в животе стала терпимее.

– Мама мертва. – я должна была сказать это прежде, чем скажет она.

Бабушка вовсе не удивилась, что я знала. Она просто кивнула и сказала:

– Да, у-ве-тси-а-ге-я. Твоя мама умерла. Её дух навещал тебя?

– В некотором смысле. Прошлой ночью, когда я спала, Никс показала мне маму, входящую в Потусторонний мир.

Я почувствовала дрожь, которая прошла через тело бабушки в ее руках. Она закрыла глаза и покачнулась. На секунду я забеспокоилась, что она собиралась упасть в обморок, и я накрыла ее руки своими.

– Дух, приди ко мне! Помоги бабушке!

Стихия, с которой я имею самую сильную связь, незамедлительно ответила мне. Я почувствовала, как она влилась из меня в бабушку, которая затаила дыхание и перестала покачиваться, но все еще не открыла глаза.

– Воздух, приди ко мне. Пожалуйста, окружи бабушку Редберд и дай ей дышать во всю силу. – Дэмьен подошел к нам с моей стороны и дотронулся до руки бабушки, когда, мягкий, сладкий, неправдоподобно легкий ветерок зашевелился вокруг нас.

– Огонь, приди ко мне. Пожалуйста, согрей бабушку Зои так, чтобы даже при том, что ей грустно, ей не было бы холодно.

Я моргнула от удивления, когда Шони присоединилась Дэмьену. Она тоже коснулась бабушки на секунду, затем улыбнулась сквозь слезы и сказала мне:

– Крамиша сказала нам, что ты нуждаешься в нас.

– Вода, приди ко мне. Очисти бабушку Зет и пожалуйста, забери часть ее печали с собой.

Эрин заняла свое место около Шони, касаясь спины бабушки. И точно так же, как ее Близняшка, она улыбнулась мне сквозь слезы.

– Да, нам даже не нужно было читать ее стихотворение. Она только сказала нам найти тебя здесь.

Глаза бабушки были все еще закрыты, но я увидела, как ее губы слегка приподнялись.

– Однако, мое стихотворение было хорошим. – Голос Крамиши звучал где-то позади меня.

Вторя фырканью Афродиты, Стиви Рей сказала:

– Земля, пожалуйста, приди ко мне. – Она подошла ко мне с другой стороны, и обвила руку вокруг бабушки. – Позволь бабушке Зет позаимствовать часть твоей силы, чтобы она вскоре чувствовала себя лучше.

Бабушка сделала три длинных глубоких вдоха. Как только она выдохнула последний, она открыла глаза и, хотя в них еще была печаль, ее лицо потеряло страшный, истощенный старческий вид, который был, когда я впервые увидела ее.

– Скажи им, что мне лучше, у-ве-тси-а-ге-я.

Я не была уверена, что бабушке стало лучше, но я кивнула. Я знала, она дала мне это понять, и я была права. Она подошла к каждому из моих четырех друзей. Начинаясь с Дэмьена, она коснулась его лица и сказала:

– Ва-до, Иноле. Ты укрепил меня.

Когда она двинулась к Шони, я объяснила своим друзьям:

– Бабушка благодарит вас, давая имена ваших стихий на языке Чероки.

– Ва-до, Эгела. Ты укрепила меня. – Бабушка коснулась щеки Шони и направилася к Эрин.

– Ва-до, Ама. Ты укрепила меня. – В конце она прикоснулась щеки Стиви Рей, все еще мокрой от слез.

– Ва-до, Элохине. Ты укрепила меня.

– Спасибо вам, бабушка Редберд, – пробормотал каждый из четырех друзей.

– Гив-ли-э-ли-га. – сказала бабушка, повторяя по-английски. – Спасибо.

Она посмотрела на меня.

– Теперь я могу сказать это. – Она стала передо мной и взяла обе мои руки в свои ладони. – Твоя мать была убита на моей лавандовой ферме.

– Что? – я почувствовала, как электрический разряд прошел через мое тело. – Я не понимаю. Как? Почему?

– Шериф говорит, это было ограбление, и что она всего лишь помешала им. Он говорит так из-за того, что они взяли мой компьютер, телевизор и мои фото и видеокамеры – всего лишь случай насилия преступниками – что они, вероятно, были наркоманами, крадущими таким образом, чтобы добыть деньги на наркотики. – Бабушка сжала мои руки. – Она оставила его, птичка Зои, и приехала ко мне. Я была на собрании. Я должна была остаться ради нее. – Голос бабушки оставался ровным, но слезы подступали, а затем потекли из ее глаз.

– Нет, бабушка, не вини себя. Это не твоя вина, и если бы ты была там, я бы потеряла вас обоих – я не смогла бы выдержать это!

– Я знаю, у-ве-тси-а-ге-я, но смерть ребенка, даже потерянного для своих родителей – тяжелое бремя.

– Это было… она… мама страдала? – мой голос был чуть громче шепота.

– Нет. Она умерла быстро. – Бабушка ответила без колебаний, но я видела, что-то мелькнуло в ее глазах.

– Ее нашла ты?

Бабушка кивнула, слезы все быстрее и быстрее текли по ее щекам.

– Я. Она была в поле рядом с домом. Она лежала там и выглядела такой умиротворенной, что поначалу я подумала, что она спит. – бабушка всхлипнула. – Но она не спала.

Я крепко стиснула руки бабушки и проговорила слова, которые, я знала, ей необходимо было услышать.

– Она счастлива, бабушка. Я видела её. Никс забрала всю её печаль. Она ждет нас в Потустороннем мире, и она получила благословение Богини.

– Ва-до, у-ве-тси-а-ге-я. Ты укрепила меня, – прошептала мне бабушка, когда опять сжала меня в объятьях.

– Бабушка, – сказала я, касаясь ее щеки. – Пожалуйста, останься со мной, по крайней мере на некоторое время.

– Я не могу, у-ве-тси-а-ге-я. – Она отступила, но все еще держала меня за руку. – Ты знаешь, я буду следовать традициям нашего народа и буду скорбеть семь полных дней, а это не подходящее место для меня, чтобы оплакивать ее.

– Мы не останемся здесь, бабушка, – сообщила Стиви Рей, вытирая мокрое от слез лицо своим рукавом.

– Зои и вся наша группа обосновалась в туннелях под складом Талсы. Я их официальная Верховная жрица, и я действительно была бы рада, если бы вы остались с нами – на семь дней или на семь месяцев – так долго, как вы захотите.

Бабушка улыбнулась Стиви Рей.

– Это очень щедрое предложение, Илохине, но ваш склад не совсем подходящее место для оплакивания. – Бабушка встретилась со мной взглядом и я знала, что она собиралась сказать еще до того, как она произнесла:

– Я должна быть на своей земле, на своей ферме. В течении всей следующей недели я должна мало есть и мало спать. Я должна сосредоточиться на очищении своего дома и своей земли от этого ужасного происшествия.

– Вы справитесь сами, бабушка? – Старк был прямо позади меня, такой теплый, сильный, совсем рядом.

– Это безопасно после всего, что случилось?

– Тси-та-га-ас-ха-я, не позволяй моей внешности обмануть себя.

Она назвала Старка "забиякой" – её любимое прозвище для него.

– Во мне много чего сочетается, и ничего из того, что могло бы охарактеризовать меня, как беспомощную пожилую женщину.

– Я никогда не считал вас беспомощной, – поправил Старк. – Но возможно, остаться в одиночестве – не самая хорошая идея для вас.

– Да, бабушка. Старк прав, – сказала я.

– У-ве-тси-а-ге-я, я должна очистить свой дом, свою землю, и себя, пока я скорблю. Я не смогу этого сделать, пока не обрету мир на земли, и не останусь в доме, пока тот не будет тщательно очищен; не ранее, чем через семь дней. Я разобью палатку у себя во дворе, на лугу у ручья, – бабушка улыбнулась Старку, Стиви Рэй, и остальным моим друзьям. – Я думаю, что вам нет нужды подвергаться солнечному свету все это временя.

– Ну, бабушка, я… – начала я, но она остановила меня.

– Я должна сделать это сама, у-ве-тси-а-ге-я. Хотя я все равно должна тебя попросить.

– О чем угодно, – сказала я.

– Через семь дней ты придешь к ферме со своими друзьями? Станешь ли ты в круг и выполнишь свой очищающий ритуал?

– Обещаю, – кивнула я, и мой пристальный взгляд обратился к друзьям, которые окружили меня.

– Обещаем, – сказала Стиви Рей. Ее слова были поддержаны ребятами, которые стояли передо мной и вокруг меня.

– Тогда, именно так и поступим, – твердо произнесла бабушка. – Черокские традиции траура и чистки будет объеденены с вампирским ритуалом. Хорошо, что это так, поскольку моя семья расширилась, чтобы принять очень много вампиров и недолеток. – Ее взгляд скользил по моим друзьям. – Я попрошу еще об одной вещи. Чтобы каждый из вас воскрешал яркие воспоминания обо мне и матери Зои в течении следующих семи дней. Не имеет значения, что Линда часто колебалась в жизни. Значение имеет лишь то, что ее помнят с любовью и добрыми мыслями.

"Обещаем” и “Конечно, бабушка” слышалось отовсюду вокруг меня.

– Теперь мне нужно идти, у-ве-тси-а-ге-я. Скоро восход солнца, и я хочу встретить рассвет на своей земле.

Держа мою руку в своей, бабушка и я шли к двери. Когда она проходила мимо моих друзей, каждый из них касался ее и говорил:

– До свидания, бабушка, – которая дарила свою улыбку сквозь слезы.

У дверей мы смогли остаться наедине, и я обняла ее, говоря:

– Я понимаю, почему ты должна это сделать, но я действительно не хочу, чтобы ты уезжала.

– Я знаю, но через семь дней..

Открываясь, дернулась дверь и внезапно показалась Неферет, выглядя мрачной и обманчиво красивой.

– Сильвия, я слышала о вашей потере. Пожалуйста, примите мои искренние соболезнования, что ваша дочь была убита.

Бабушка напряглась от звука голоса Неферет и разомкнула мои объятия. Она сделала глубокий вдох и встретила пристальный взгляд вампирши.

– Я принимаю ваши соболезнования, Неферет. И я чувствую вашу искренность.

– Может ли Дом Ночи что-то сделать для вас? Вам что-нибудь нужно?

– Стихии уже укрепили меня, а Богиня благословила мою дочь в Потустороннем мире.

Неферет кивнула.

– Зои и ее друзья добры, а Богиня очень великодушна.

– Я не думаю, что за действиями Зои и ее друзей или Богини стояли доброта или великодушие. Я полагаю, это была любовь. Разве вы так не думаете, Верховная жрица?

Неферет сделала паузу, как будто она действительно размышляла над вопросом бабушки, и потом сказала:

– Я думаю, что вы возможно правы.

– Да, я права. И есть одна вещь, о которой я прошу Дом Ночи.

– Для нас большая честь помочь Знахарке во время нужды, – сказал Неферет.

– Спасибо. Я прошу, чтобы Зои и ее кругу разрешили приехать на мои земли через семь дней, чтобы выполнить ритуал очищения. Это закончило бы мой траур и очистило мой дом, освобождая от любого оставшегося зла.

Я видела, что-то проскользнуло в пристальном взгляде Неферет – всего лишь на мгновение, но кажется это был страх. Но когда она заговорила ее выражения и голос отражали только вежливое беспокойство.

– Конечно. Я свободно даю разрешение для этого ритуала.

– Спасибо, Неферет, – поблагодарила бабушка, а затем обняла меня еще раз и мягко целовала.

– Через семь дней, у-ве-тси-а-ге-я. Тогда я увижу тебя снова.

Я быстро заморгала, сдерживая свои слезы. Я не хотел, чтобы последний взгляд бабушки на меня ассоциировался с соплями и криком.

– Семь дней. Я люблю тебя, бабушка. Никогда не забывай это.

– Я больше не смогу это забыть, так же как не могу забыть дышать. Я тоже люблю тебя, дочка.

Тогда бабушка развернулась и ушла. Я стояла в дверном проеме, наблюдая за ее прямой, сильной спиной, пока ночь не скрыла ее от меня.

– Пошли Зет. – Старк скользнул рукой по моим плечам. – Я думаю, что у нас было достаточно всего в течение этого долгого дня. Пойдем домой.

– Да, Зет. Пойдем домой, – сказала Стиви Рей

Я кивнула, готовясь согласиться с ними, когда почувствовала, как жар стремительно разрастался у меня на груди. Сначала это смутило меня. Я подняла руку, чтобы потереть камень и коснуться твердого круга, который начал излучать высокую температуру.

И тогда Аурокс показался в зоне видимости. Он был с Драконом Ланкфордом.

– Зои, я слышал новости о твоей маме. Я соболезную, – сказал Дракон.

– Сс-спасибо, – пробормотала я. Я не смотрела на Аурокса. Я помнила слова Ленобии, что я должна надевать непроницаемую маску рядом с ним, но я чувствовала себя слишком неопытной, слишком израненной, чтобы сделать что-либо, кроме как выпались Старку:

– Я хочу пойти домой, но сначала мне нужна минута, чтобы побыть в одиночестве.

Прежде, чем он даже успел сказать "хорошо", я выбралась из его крепких рук и проскользнула мимо Дракона и Аурокса.

– Зои? – окликнул меня Старк. – Куда ты..

– Я буду у фонтана, что находится во внутреннем дворике рядом с автостоянкой, – сказала я ему через плечо. Я могла видеть, что он хмурился, тревожась обо мне, но я не могла ему помочь. Я должна была уйти отсюда. – Предупреди меня, когда автобус будет готов к отправлению. Хорошо?

Я не ждала его ответа. Я опустила голову и поспешно пошла по тротуару, который вился вокруг главного школьного здания. Почти бежа трусцой, я повернула направо и подошла к железной скамье, которая была под одним из деревьев в кругу, окружавших фонтан и небольшую, похожую на сад область, которую недолетки называли внутренним двориком преподавателей, потому что он был рядом с той частью школы, в которой они размещались. Я знала, если бы кто-то выглянул из больших, декоративных окон, то заметили бы меня, но я также знала, что все преподаватели должны были заканчивать шестой урок в классных комнатах, и это означало, что было всего одно место в кампусе в это время, где я могла без лишних свидетелей побыть одна.

Так что я сидела там, в тени большого вяза, пытаясь обрести контроль над своими мыслями. Присутствие Аурокса вносило беспорядок в мой разум, и я не знаю, почему. Прямо сейчас, прямо в эту секунду, меня это не заботило. Мама умерла. Что бы Неферет и Тьма ни запланировали для меня, они могут идти к черту с этим. Пусть все идут к черту. Мои мысли были вульгарны и жестоки, но слеза, скользящая по щеке, говорила совсем о других чувствах.

Мамы больше нет. Она не ждет дома шагов неудачника и не возится на кухне. Я не могу позвонить ей и заставить злиться на меня, а затем отчитать за то, что я дрянная дочь. Это было странное чувство – остаться без матери. Я имею в виду, что она и я не были близки больше трех лет, но все же в глубине моего сознания всегда была надежда, что однажды она придет в себя, оставит этого идиота, с которым она напортачила и вышла замуж, и вернется к нам. Мама.

– Она ушла от него, – сказала я. – Я должна помнить об этом.

Мой голос надорвался, но я откашлялась и опять заговорила вслух в ночь.

– Мама, я сожалею, что не успела сказать тебе прощай. Я люблю тебя. Всегда любила. И всегда буду любить.

Тогда я опустила и закрыла свое лицо руками, отдаваясь той ужасной печали, которая разрасталась внутри меня, и зарыдала.

Аурокс

Недолетка, которую звали Зои – единственная с необычными татуировками, покрывшими не только её лицо, но и её плечи, руки, и, как рассказывала ему Неферет, некоторые части её тела – заставляла его чувствовать себя странно.

Неферет сказала, что Зои её враг. Соответственно, Зои и его враг тоже. Она та, кто представляет угрозу для его госпожи, она опасна… видимо это опасность, вот почему он почувствовал несоответствие, когда она прошла рядом. Аурокс заметил в какую сторону поспешила Зои. Он должен замечать все, что касается её. Зои опасна.

– Неферет, мне нужно поговорить с вами относительно новых занятий, проходящих на арене Ленобии, – проговорил Дракон Ланкфорд.

Холодный взгляд зеленых глаз Неферет обратился к Дракону.

– Высший совет постановил, что эти недолетки останутся там, по крайней мере, на некоторое время.

– Я понимаю это, но…

– Но ты скорее бы обучал Пересмешника в своем классе? – оборвала Неферет.

– Рефаим больше не Пересмешник. – перебила ее Красная Верховная жрица, защищая своего супруга.

– И всё же, он называет тех тварей, тех Пересмешников, братьями, – сказал Аурокс.

– Именно, Аурокс, важное наблюдение, – сказала Неферет, даже не глядя на него. – Так как ты мой подарок от Никс, то, я думаю, важно, чтобы мы прислушивались к твоим наблюдениям.

– Вы ярая последовательница Сэма Хилла?? Они его братья. Он не скрывает этого. – Качая головой, Красная Верховная жрица заглянула в его глаза. Аурокс видел в них печаль и гнев, но эти эмоции не были достаточно сильными для него… он не мог вытянуть из них силу.

– Вы не должны были убивать того Пересмешника. Он ни на кого не напал.

– Ты считаешь, что нам следует дождаться, когда эти твари убьют еще одного из нас до того, как мы начнем действовать? – спросил Дракон Ланкфорд.

Гнев Фехтовальщика был более, чем осязаем и Аурокс поглотил некоторую часть этой силы. Он чувствовал, как она вскипала в его крови… пульсируя… насыщая… изменяя.

– Аурокс, здесь в тебе больше не нуждаются. Ты можешь приступить с своим обязанностям. Начни отсюда, с главного здания школы, и двигайся вокруг, по периметру кампуса. Патрулируй территорию. Будь уверен в том, что ни один из Пересмешников не вернется.

Его госпожа взглянула на Красную Верховную жрицу и добавила:

– Мой приказ – атаковать только тех, кто угрожает тебе или школе.

– Да, Жрица.

Он поклонился ей и пошел прочь, прямо через дверной проем в ночь, слыша, как Красная Верховная жрица все еще защищает своего супруга. Она тоже враг, хотя его госпожа сказала, что другой разновидности – той, которую можно использовать.

Аурокс обдумывал сплетения всех, кто противостоял Неферет. Она объяснила ему, что, в скором времени, все эти недолетки и вампиры или подчинятся ей, или будут уничтожены. Его госпожа с нетерпением ждала этого дня. Аукрокс так же ждал его.

Он сошел с тротуара, двигаясь в правую сторону, к краю главного школьного здания. Аурокс старался держаться подальше от мерцающих газовых фонарей. Инстинктивно он предпочитал глубокие тени и темные углы. Его чувства были всегда начеку, всегда в поиске. Поэтому было странно, что бумажная салфетка так застала его в расплох. Она была белая, простой прямоугольной формы. Она плыла по ветру перед ним, порхая, словно птица. Аурокс остановился и потянулся, вылавливая ее из ночи.

"Так странно, – подумал он, – плавающая бумажная салфетка." Неосознано он сунул ее в карман джинсов. Не обращая внимания на странное, дурное чувство, он продолжал идти.

Её эмоции достигли его как только он сделал ещё два шага.

Печаль – глубокая, давящая скорбь. И вина. В её чувствах так же ощущалась вина.

Аурокс знал, что это молодая Верховная жрица- недолетка… Зои Редберд. Он убеждал себя, что приблизился к ней только потому, что было бы мудро понаблюдать за своим врагом. Но как только он подошел ближе – все её чувства захлестнули его – что-то непредвиденное случилось с ним. Вместо того, чтобы поглощать её эмоции и насыщаться ими, Аурокс поглощал их и чувствовал.

Он не изменился. Не начал превращаться в более могущественное существо.

Но вместо этого, Аурокс просто чувствовал.

Горе Зои влекло его вперед, и, когда он стоял в окружавшей его тени и смотрел, как она рыдала, ее эмоции перетекли в него, собравшись и объединившись в маленьком, тихом, скрытом месте, глубоко внутри его души. Когда Аурокс поглощал печаль Зои, чувство вины, одиночества и отчаяния, что-то зашевелилось в нем в ответ.

Это было совершенно неожиданно и абсолютно неприемлемо, но Аурокс хотел утешить Зои Редберд. Этот импульс был настолько чужд ему, что его невероятно потрясло это безотчетное движение, будто его подсознание управляло телом.

Он шагнул из темноты, в тот же миг она шевельнулась, прижав ладонь к месту в середине груди. Она заморгала, очевидно, пытаясь увидеть сквозь слезы, и ее глаза нашли его. Она выпрямила свое тело и осмотрелась, она была на грани того, чтобы убежать.

– Нет, тебе вовсе не нужно уходить, – услышал он свой голос.

– Чего тебе надо? – спросила она, затем икнула и вновь тихонько всхлипнула.

– Ничего. Я проходил мимо. Ты плакала. Я услышал.

– Я хочу побыть одна, – сказала она, вытирая своё лицо тыльной стороной ладони и хлюпая носом.

Аурокс не осознал, что он сделал потом, пока вместе с девушкой, оба не посмотрели на его руку и на бумажную салфетку, что он вытащил из кармана, чтобы предложить ей.

– Я оставлю тебя, но тебе пригодится это. – сказал он, голос его казался непреклонным и чуждым для его собственных ушей. – У тебя все лицо мокрое.

Она пристально посмотрела на салфетку перед тем, как взять её, затем взглянула на него.

– У меня сопли, когда я плачу.

Он почувствовал, как кивнул.

– Да. Так и есть.

Она вытерла лицо и высморкалась.

– Спасибо. У меня всегда нет под рукой Клинекса, когда он мне так нужен.

– Я знаю, – ответил он.

Тогда он почувствовал, что его лицо вспыхнуло, а по телу прошел холод, потому что не было абсолютно никакой причины, почему ему нужно было сказать это. У него вообще не было никакой причины говорить с этой недолеткой-врагом.

Она вновь пристально на него посмотрела, со странным выражением на лице.

– Что ты сказал?

– Что я должен идти. – Аурокс повернулся и быстро скрылся в ночи. Он ждал, что эмоции, которые она дала ему почувствовать исчезнут, как исчезали эмоции других людей после того, как он поглощал, использовал и отбрасывал их в сторону. Но часть грусти Зои осталась с ним, так же, как и ее вина и, что еще более странно – ее одиночество осталось с ним, объединяясь с глубокой, потаённой пропастью в его душе.

Зои

Я долго еще смотрела вслед уходящему Ауроксу.

Какого черта?

Я снова высморкалась, покачала головой, глядя на скомканную, мокрую салфетку Клинекс в своей руке. Что за игру затеяло это создание Неферет? Она специально подослала его ко мне с салфетками Клинекс, чтобы мой и без того шаткий разум окончательно помутнился.

Нет, маловероятно. Неферет не знала, что Аурокс, давая бумажную салфетку, напомнит мне Хита. Никто, кроме Хита, не делал этого. Ну, и Старка.

Таким образом это, должно быть, просто странное совпадение. Несомненно, Аурокс был своего рода созданием Неферет, но это не значит, что он был неуязвим к эффекту женских слез. Он был парнем… по крайней мере, я была вполне уверена, что он парень. Но так или иначе, он стопроцентно не мог быть один из глупых любимцев Неферет. Он мог быть хорошим парнем… или по крайней мере он мог быть кем-то хорошим, пока не превращался в смертельную машину, похожую на быка. Черт, Стиви Рей же нашла хорошего Пересмешника. Кто знает..

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒