Ф. К. Каст, Кристин Каст Предназначенный 2 страница

– Я понимаю, но я устал от того, что приходится скрываться в темноте, в одиночестве. – Он вновь оглянулся на Стиви Рей и затем на нас. – И я могу понадобится Стиви Рей.

– Ой, да ладно, ты прекрасно знаешь, что вся эта наивная ерунда, как "Давайте позволим птицепарню решать" или "Я могу понадобиться Стиви Рей" работает только в теории, но в действительности, мы будем ходить по кампусу, где чокнутая, ненавидящая нас, Верховная жрица, будет использовать все, что в ее силах, чтобы добраться до нас, а особенно до тебя, Зет. Не говоря уже о Драконе – главе Сыновей Эреба, и, определенно, мы действуем неразумно, приводя в кампус парня, который убил его жену. Неферет собирается использовать Рефаима против нас. Дракон поддержит ее. Сучка собирается разрушить все веселье.

– Ну-у, – протянула я. – Это не в-первые.

– Могу я кое-что добавить? – Дэмьен поднял руку, словно он находился в классе, и хотел, чтобы его вызвали.

– Конечно, дорогой, ты не должен поднимать руку, – сказала я.

– О, ладненько, спасибо. Я хочу напомнить вам, что когда Никс появилась в Доме Ночи, она даровала Рефаиму прощение и своё благословение, тем самым дав позволение принять Рефаима в наш мир. Неферет не сможет вновь выступить против этого… по крайней мере, открыто. И Дракона это тоже касается, как бы сильно они не хотели обратного.

– Но они снова выступят против, – сказал Старк. – Неферет спросила Дракона, сможет ли он принять Рефаима, и он ответил "нет", после чего она выставила Рефаима за приделы кампуса. Стиви Рей назвала все это ерундой – и именно поэтому все закончилось тем, что нам пришлось уехать.

– Ага, и только то, что Высшему совету удалось надавить на Неферет, и та разрешила нам вернуться на занятия, вовсе не значит, что нас там действительно примут. Я гарантирую, что и она, и Дракон, и, возможно, уйма других людей, не станут мириться с этим. – Афротита указала на Рефаима.

Дэмьен заговорил еще до того, как я смогла что-либо произнести.

– Что ж, правда в том, что ни Неферет, ни Дракон не смогут игнорировать желания Богини.

– Игнор… что? – спросила Шонни.

– Рировать. кто? – добавила Эрин.

– Это значит не обращать внимания, – объяснила за Дэмьена Стиви Рей. – И это действительно интересное замечание. Никто не сможет игнорировать Богиню, даже Верховная жрица.

– Вы можете себе представить, что скажет об этом тугозадый Высший совет? – закатила глаза Афродита. – Выводок котят – они спустили с небес на землю предостаточно таких парящих в облаках котят. Каждого из них.

Я моргнула, и внезапно ощутила нестерпимое желание обнять Афродиту. Что ж, желание быстро прошло, но всё же..

– Афродита, – сказала я. – Ты гений! Как и Дэмьен.

– Конечно я такая, – самодовольно произнесла Афродита.

– Ты собираешься рассказать про Неферет и Дракона Высшему совету, не так ли? – поинтересовался Дэмьен.

– Думаю, "рассказать" – не совсем точное определение. Мм, у кого-нибудь есть с собой ноутбук? – спросила я.

Дэмьен похлопал ремешок на своём плече. – Конечно. У меня в ранце.

– Человек-мешок, – съязвила Шонни

– Проще говоря, – добавила Эрин.

– Это Европейский ранец, – решительно заявил Дэмьен.

– С условием, что у него есть оперение… – сказала Эрин.

– И он крякает… – сказала Шонни.

– В любом случае, я рада, что у тебя с собой компьютер. – Я подскачила к Дэмьену, прежде, чем он смог похвастаться им. – У тебя ведь установлен Скайп?

– Да, – ответил он.

– Отлично. Мне нужно одолжить ноутбук на заседание Совета, надеюсь ты не против?

– Без проблем, – сказал Дэмьен, при этом вопросительно подняв брови.

– Что ты задумала? – спросила Стиви Рей вместо него.

– Ну, когда я просила о помощи Танатос – вернуть нас в школу, я не упомянула об одной детали, что мы создали, в некотором роде, свой собственный Дом Ночи, но мы по прежнему будем ходить на занятия в наш истинный Дом Ночи.

– Мы должны придумать новом неподражаемое имя для нашего дома, – сказала Шони.

– Оооо, ты права, близняшка! – поддержала Эрин.

– Эй, раз уж это склад, как на счет "Склад Горшков Дома Ночи"? – поинтересовалась Шонни.

Я посмотрела на них. Покачав головой, я твердо произнесла:

– Никакого "Склада Горшков". – Потом я вернулась к своей начальной мысли. – Но мне нужно поговорить по Скайпу с Высшим вампирским Советом и получить разрешение на то, что мы хотим сделать. Заседание школьного Совета идеально подходит для этого, главным образом потому, что я уверенна, что Неферет понравится, если я попрошу ее присутствовать при моем звонке.

– Зет, звучит как дерьмовый план. Неферет будет ласково разговаривать с Высшим советом и обязательно найдет способ исказить все, что ты скажешь, чтобы выставить тебя безрассудным подростком, – сказала Афродита.

– Это и будет моим преимуществом, – сказала я. – Я не буду безрассудным подростком, я буду молодой Верховной жрицей, которая раскажет Высшему совету все детали об удивительном, сверхъестественном даре Никс супругу нашей Красной Верховной жрицы – Рефаиму, и что он чрезвычайно взбудоражен из-за начала занятий в школе Дома Ночи города Талса. Я уверена, что они даже захотят поздравить Неферет – такую удивительную Верховную жрицу, которая продолжает справляться со всеми изменениями, продолжающимися здесь.

– Хитро. Мне нравится, – сказала Афродита. – Ты поставишь Неферет и даже Дракона в такое положение, что если они скажут "черт возьми, нет, мы не примем птицемальчика," или если стерва начнет жаловаться на это, они выставят себя в плохом свете – споря с чудом Никс.

– Этот путь все еще не кажется простым, – сказал Старк.

Рефаим выдержал его взгляд.

– Не имеет значения, насколько труден будет путь, в любом случае этот лучше, чем то, что приведет меня к темноте, ненависти и смерти. И я думаю, вы понимаете о чем я говорю.

– Я знаю, – произнес Старк, возвращаясь к своему решительному взгляду.

– И я знаю, – согласилась Стиви Рей

– Мне тоже знакомо, – добавила я.

– Значит решено. Рефаим возвращается в Дом Ночи вместе с нами, – заявил Дарий.

– Ладно, но погодите. Неужели это значит, что мы должны сесть в этот треклятый укороченный автобус? – спросила Афродита.

– Да, – хором ответили мы.

Я засмеялась и почувствовала наконец облегчение после всех этих дней; я забралась в автобус вместе с друзьями, и, когда мы расселись по своим места, уткнулась в плечо Старка. Он едва взглянул на меня. И в тот момент я поняла, что он мало разговаривал со мной (или кем-то еще) с тех пор, как мы проснулись. Вспоминая то, как близки мы были – как он прикасался ко мне, опять делая этот мир правильным – и покусывая губу, я осознала, что окончательно запуталась. Я бросила еще один незаметный взгляд на него. Он смотрел в окно. И выглядел уставшим. Действительно уставшим.

– М-мм, что с тобой? – спросила я, когда автобус подпрыгнул на улице Цинциннати направляясь к центру города.

– Со мной? Ничего.

– По-правде говоря, ты выглядишь действительно уставшим. Ты хорошо себя чувствуешь?

– Зои, ты разбудила меня и позволяла спать в течение большей части дня вчера. А потом ты позвонила Танатос, чтобы привести в движение наше "возвращение в школу", что была совсем не тихая и спокойная беседа. И как только я заснул, ты опять разбудила меня своими воплями. Заниматься любовью было восхитительно. – Он остановился, на секунду улыбнулся и выглядел почти нормальным. Но потом он открыл свой рот и разрушил это ощущение. – Но потом ты сильно ворочалась прежде чем вырубится. И я долго не мог заснуть. Так что я устал. Это все.

Я моргнула, глядя на него. Дважды. И старалась не чувствовать, как будто я только что получила оплевуху. Совладав с голосом, потому что я не хочу иметь дело со всеми советами моих друзей, я сказала:

– Ладно, отбросив в сторону все вещи типо "я-звонила-Танатос-чтобы – вернуть-нас-в-школу", которые я сделала, потому что была назначена Верховной жрицей, а также тот факт, что ты пришел ко мне, и когда все, что я хотела сделать это крепко обняться и поспать, моя мама умерла, Старк. Никс позволила мне увидеть ее приход в Потусторонний Мир. На данный момент я не знаю, как и почему это произошло. Я стараюсь изо всех сил действовать полу-нормально. Я даже еще не разговаривала со своей бабушкой.

– Это верно, ты не позвонила. Я говорил тебе, что ты должна позвонить ей сразу – или по крайней мере позвонить своей маме. Что, если это был всего лишь сон?

Я посмотрела на Старка в полном неверие, изо всех сил пытаясь сдержать свой голос и свои эмоции под контролем:

– Ты единственный человек в этом мире, кто должен понимать лучше, чем кто-либо еще, что я могу определить разницу между действительно видеть Потусторонний мир или видеть сон с ним.

– Да, я знаю, но…

– И ты говоришь, я должна была пережить все это и не помешать твоему драгоценному сну? Ну, разве что, заняться с тобой сексом!

Я закрыла рот и постаралась выглядеть обычной, когда увидела, что Афродита уставилась на меня с немым вопросом на лице.

Старк сделал длинный выдох:

– Нет, это не то, о чем я говорил. Мне очень жаль, Зет. – он взял мою руку в свои. – Правда. Я вел себя как тупица.

– Определенно, – сказала я.

– Еще раз прости, – сказал он и толкнул мое плечо своим, – Мы можем закончить этот разговор?

– Да, – ответила я.

– Из-за всего происходящего я становлюсь усталым и тупым. А что касается твоей мамы… то мы не знаем, что же на самом деле произошло и мне кажется, что этот факт достаёт нас обоих. Но не важно, главное, что я люблю тебя, даже если я ничтожество. Ну как? Лучше?

– Ну-у… Да… Лучше, – сказала я.

Все еще позволяя ему держать меня за руку, я посмотрела в окно, как раз тогда, когда мы повернули на Фифтин-стрит, проезжая мимо Гампи Гарден, возле которого в воздухе всегда витал аромат кедрового ореха, и поехали вниз по Черри-стрит. К тому времени как мы доехали до Утика и проезжали Твенти-ферст, я окончательно расстроилась, беспокоясь о моих маме и бабушке – возможно Старк был прав подвергнув сомнению мои предположения, что это было видение. Ведь я до сих пор ничего не слышала от бабушки. Что, если все это было плохим сном…

– Это всегда так мило. – раздался голос Дэмьена с переднего сидения, которое он выбрал для себя машинально. – Когда смотришь туда отсюда, трудно поверить, что там произошли такие страшные, разбивающие сердце события.

Услышав, что он говорил, всхлипывая от рыданий, я сжала руку Старка, перед тем как оставить его и шатаясь по проходу села рядом с Дэмьеном.

– Ну же, – сказала я, сплетая его пальцы со своими. – Ты так же должен помнить те изумительные, радостные события, происходящие здесь. Никогда не забывай, что именно здесь ты познакомился с Джеком и вы полюбили друг друга.

Дэмьен изумленно посмотрел на меня и мне показалось, что он выглядел грустным, но очень, очень мудрым.

– Как ты справляешься с потерей Хита?

– Я скучаю по нему, – искренне ответила я. Затем добавила – Но я не хочу, чтобы меня, как Дракона, пожирало уныние.

– И я не хочу, – смягчившись произнес Дэмьен. – Даже несмотря на то, что иногда это действительно непросто.

– Это не продлится слишком долго.

Он кивнул, плотно сжав губы, словно вот-вот расплачется.

– Ты пройдешь через это, – сказала я. – И я тоже. Мы сможем. Вместе, – решительно сказала я.

Позже мы проехали через железные ворота, на которых посередине был изображен повернутый полумесяц, и направились в сторону входа в школу.

– Заседание школьного Совета начинается в семь тридцать, – объявил Сын Эреба, как только автобус остановился. – Занятия начинаются ровно в восемь часов, как и положено.

– Спасибо, – сказала я ему, как будто он в самом деле говорил дружелюбно (или хотя бы уважительно). Затем я взглянула на мой телефон: 7:20 вечера. Десять минут до заседания и сорок до начала занятий. Я встала и посмотрела на группу заметно нервничавших детей.

– Ладно, – сказала я. – Просто идите в ваши старые комнаты и ждите следующих указаний. Стиви Рей, Старк и я пойдем на заседание Совета и, как они и говорили на острове Скай, получим Рефаиму и вам постоянное расписание занятий.

– А как же я? Разве я не пойду на заседание? – спросила Крамиша. – Там почти всегда скучно, но я уверена, сегодня будет повеселее чем обычно.

– Ты права, – сказала я. – Самое время им уже начать приглашать тебя вместе со Стиви Рей и мной.

– А куда мне идти? – спросил Рефаим с задней части автобуса.

Я размышляла, пытаясь понять, куда, черт побери, ему надо было пойти, когда Дэмьен встал позади меня:

– Ты можешь пойти со мной… по крайней мере сегодня. Если это устраивает Зои и Стиви Рей.

Я улыбнулась Дэмьену. Не думаю, что я когда-либо так гордилась им. Каждый стал бы беспокоиться о нем и обращаться с ним, как будто он может впасть в истерику в любую секунду, так что если он ухватился за Рефаима, никто и ни за что не задал бы ему и вопроса – они слишком боятся расстроить Дэмьена.

– Спасибо, – сказала я.

– Это действительно замечательная идея, Дэмьен, – сказала Стиви Рей.

– Ладно. Попробуйте вести себя нормально, – сказала я. – Встретимся на этом же месте после занятий.

– Моим первым уроком были Чары и Ритуалы, – я расслышала, как Афродита бормотала Дарию. – И преподает это новая вампирша, которая выглядит так, будто ей двенадцать. Это должно быть забавно.

– Запомни, – сказала Стиви Рей, одаривая Афродиту твердым взглядом, которая в свою очередь, полностью её игнорировала. – Будь паинькой.

Мы вывалились из автобуса. Я видела как трудно было Стиви Рей разрешить Рефаиму пойти с Дэмьеном. Мы действительно не знали, сможет ли он присоединиться к нашему миру, но мы понимали, что возможность принять и рассматривать его как обычного ребенка, которым он стремился быть, была скудной, даже совсем ничтожной.

Когда Стиви Рей, Старк, Крамиша и я остались наедине, я спросила:

– Готовы войти в львиное логово?

– Я думаю, что это намного опаснее, нежели погрузиться в отвратительное осиное гнездо, – сказала Крамиша. – Но я готова.

– Я тоже. Давайте оседлаем и сделаем их.

– Идет, – сказала я.

– Идет, – повторили они.

И мы вошли в будущее, которое всегда заставляет мой желудок сжиматься и чувствовать себя, как при расстройстве кишечника, которое собирается свалить меня в любой момент.

О, черт.

Калона

Ему не нужно было долго летать, чтобы разыскать своих сыновей. Калона следовал за нитью, что связывала его с потомками. Мои преданные дети, думал он, пока кружил над холмистой местностью, покрытой деревьями, менее населенной и более лесистой, которая находилась совсем недалеко на юго-западе от Талсы. В самой верхней части высочайших горных хребтов, Калона опустился с неба, легко лавируя между толстыми, зимними обнаженными ветвями и приземлился посередине небольшой поляны. Вокруг него, встроенные непосредственно в деревья, были три деревянных сооружения, сырые, но крепко сколоченные. Острый взгляд Калоны был направлен на их окнах, где алые круги светили в его сторону.

Он развел руками.

– Да, мои сыновья, я вернулся!

Звук крыльев был бальзамом для его душу. Они материализовались из рельефа лачуг и преклонили колени перед ним, пресмыкаясь и с уважением. Калона посчитал их… семеро.

– Где остальные?

Пересмешники беспокойно переглядывались, но только одно лицо было поднято, встречая его взгляд, и только один шипящий голос ответил.

– Ссскрываются на западе. Зззатерянные в земле.

Калона изучал своего сына, Нисрок, сравнивая различия между этим пересмешником и тем, кто когда-то был его любимым ребенком. Нисрок был почти таким же развитым, как Рефаим. Его речь была почти человеческой. Его ум был почти проницательным. Но это почти – и была та тонкая грань различий между ними, которая сделала Рефаима, а не Нисрока, тем сыном, на которого Калона полагался.

Калона стиснул и разжал челюсти. Он был глуп, расточая столько своего внимание на одного лишь Рефаима. У него было много сыновей, из которых он выбрал и указал главного. Это был Рефаим, которого он потерял, когда тот решил уйти. У Рефаима был только один отец, и он нашел ему ничтожную замену в лице богини и вампирши, которая никогда не сможет по-настоящему любить его.

– Хорошо, что вы здесь, – сказал Калона, отрезав мысли об отсутствии сына. – Но я бы предпочел, чтобы вы все оставались вместе и ждали моего возвращения.

– Я не смог удержать их, – сказал Нисрок. – Рефаим мертв…

– Рефаим не мертв! – взорвался Калона, в результате чего Нисрок задрожал и склонил голову. Крылатый бессмертный остановился и вернул самообладание, прежде чем продолжил:

– Хотя для него было бы лучше, если бы он был мертв.

– Отец?

– Он выбрал сторону красной Жрицы и ее Богини.

Группа Пересмешников зашипела и съежились, будто он ударил их.

– Воззззможно? Как? – спросил Нисрок.

– Это возможно из-за женщин, и их манипуляций, – туманно ответил Калона. Он слишком хорошо знал, как можно стать их жертвой. Он даже был унижен…

Внезапно осознав это, бессмертный сощурился и сказал больше для себя, чем для своего сына:

– Но их манипуляции не последнее! – Он покачал головой и слегка улыбнулся. – Почему я подумал об этом раньше? Рефаим устанет быть домашним животным той Красной, и когда он поймет, что совершил ошибку – ошибку, которая не полностью его и его одиночества. Красная манипулировала им, развратила его, настроила его против меня. Но это временно! Когда она отвергнет его, потому что в конечном счете так и будет, он покинет Дом Ночи и вернется ко мне…

Калона оборвал слова, быстро принимая решение.

– Нисрок, возьми с собой двух своих братьев. Возвращайтесь в Дом Ночи. Наблюдайте. Будьте бдительны. Следите за Рефаимом и Красной. Когда подвернётся удобный случай – поговорите с ним. Скажите ему, что пускай он совершил ужасную ошибку и отвернулся от меня… –

Калона остановился, нервно стискивая и разжимая челюсти – крайне неудобно с печалью и одиночеством, что разливались в нем всякий раз, когда он слишком долго думал о выборе Рефаима. Крылатый бессмертный упорядочил свои мысли, отдал приказ чувствам, и продолжил давать напутствия Нисроку.

– Скажи Рефаиму, что хотя, оставив меня, он и совершил ошибку, его все еще ожидает место на моей стороне, но было бы лучшей службой, если бы он остался в Номе Ночи, даже после того, как захочет уйти.

– Он шшшпион! – сказал Нисрок, и другие Пересмешники вторили его возбуждению характерным карканьем.

– Да, он шпион, но в данный момент он может об этом не знать, – сказал Калона, и затем продолжил, – Ты понял, Нисрок? Наблюдайте за ним. Оставайся невидимым для всех, кроме Рефаима.

– Не убивая кровосссосов??

– Нет, если вам не угрожают… затем поступайте как угодно, не беря никого в плен и не убивая ни одной Верховной Жрицы, – приказал Калона медленно и отчетливо. – Неблагоразумно без нужды сердить богиню, поэтому Верховные Жрицы Никс не должны быть убиты. – Он неодобрительно взглянул на сына, вспоминая своего другого ребенка, который чуть не убил Зои Редберд не так давно, и который умер из-за нее. – Ты понял мой приказ, Никрос?

– Да. Расссссказать ему. Наблюдать зза Рефаимом. Шшшпионить зза Рефаимом.

– Выполни это и вернись до того, как наступит рассвет. Лети высоко. Лети быстро. Лети бесшумно. Почувствуй себя ночным ветром.

– Ссслушаюсь, Отец.

Калона огляделся, кивая в толщу окружающего леса и оценивая то обстоятельство, что его дети нашли изолированную местность на высоте, на которой они гнездятся.

– Люди… они не приходят сюда? – поинтересовался он.

– Только охотники, и никто большшшше, – ответил Нисрок.

Калона поднял брови. – Вы убили людей?

– Да. Двоих. – Нисрок двигался взволновано и возбужденно. – Мы ссссбросили их со сскалы. – Он указал на небольшое пространство перед ними и Калона любопытно шагнул вперед, чтобы осмотреть низ крутого склона хребта, где массивные линии электропередач, которые несли электрическую магию в современный мир, растягивались вдоль него. Люди расчистили участок, окруженный высокими опорами так, что земля сужалась от него до широкой ленты, которая простиралась до самого горизонта. На этом участке, очищенном от деревьев и кустарника, обнажились зазубренные пласты Оклохомского песчаника, чистого и смертоносного, возвышающегося в небеса.

– Отлично, – сказал Калона, кивая в знак признательности. – Вы провернули это так, будто бы несчастный случай. Хорошо сделано. – Затем он повернулся назад к поляне и Пересмешникам, которые сосредоточили свое внимание исключительно на нем. – Это место выбрано удачно. Я хочу, чтобы все мои сыновья окружили меня здесь. Нисрок, отправляйся в Дом Ночи Талсы. Исполни мой приказ. Остальные летите на запад. Призовите ваших братьев – отправляйте их ко мне. Мы будем ждать их здесь. И здесь мы будем наблюдать. Здесь мы будем готовиться.

– Готовитьссся? К чему, отец? – спросил Нисрок, склонив голову.

Калона мыслил о том, как его тело было захвачено, как его была душа оторвана от него и отправлена в Потусторонний мир. Он думал о том, как после его возвращения, она хлестала его, порабощала его, и относилась к нему, словно к своей собственности.

– Мы готовимся к уничтожению Неферет, – сказал он.

Рефаим

Все смотрели на него с подозрением. Рефаим ненавидел это, но он понимал их. Он был врагом. Он убил одного из них. Он был монстром.

Правда была в том, что он все еще мог быть монстром.

Начался третий урок и профессор, представившиеся как Пентасилея, которая потом рассказывала о книге, написанной древним вампиром по имени Рэй Брэдбери, под названием "451 градус по Фаренгейту", а также о важности свободы мысли и слова; Рефаим пытался изобразить на его новом человеческом лице некое подобие внимания и интереса, но его внимание продолжало ускользать. Он хотел послушать профессора и больше ни о чем не беспокоиться кроме того, что она называла "расшифровка символики", но мысль об изменении из парня в ворона делала его одержимым.

Это было как болезненно и страшно, так и столь волнующе.

И он почти ничего не помнил, из того, что случилось с ним после этого.

Образы и ощущения – это все, что осталось с ним с того дня, как он превратился в ворона.

Стиви Рей сопровождала его от глубоких подземных туннелей до ближайшего дерева у склада – то, которое не так давно укрыло их от обжигающего солнца.

– Теперь возвращайся во внутрь. Рассвет наступает, – сказал он ей, нежно касаясь щеки.

– Я не хочу оставлять тебя, – сказала она, обвивая его руками и прижимаясь ближе.

Он только на мгновенье позволил себе вернуться в объятия, а затем аккуратно убрал ее руки, которые обвивались вокруг него, и решительно подвел ее обратно к полумраку входа в подвал.

– Спускайся. Ты устала. Тебе нужно поспать.

– Я буду смотреть пока ты, ну-у, понимаешь… Птица.

Она прошептала последнюю часть, словно если не произносить этого, что-то изменится, чтобы это ни было. Возможно это было глупо, но заставляло его улыбаться.

– Не имеет значения, скажешь ты это или нет. Это все равно произойдет.

Она вздохнула.

– Я знаю. Но все равно не хочу оставлять тебя. – Стиви Рей рванулась вперед, на встречу солнечному утру, и взяла его руку.

– Я хочу, чтобы ты знал, что я здесь ради тебя.

– Я не верю, что птица много знает о человеческом мире, – сказал он, потому что не знал, что еще сказать.

– Ты же не собираешся быть любой птицей. Ты собираешся превратиться в ворона. И я не человек. Я вампир. Красная. Плюс, если я не останусь здесь, как ты узнаешь куда вернуться?

Он услышал как она всхлипнула от душивших ее рыданий, что больно кольнуло его сердце.

Рефаим поцеловал ее руку.

– Я буду знать. Клянусь. Я всегда смогу найти дорогу домой к тебе. – Он был готов слегка подтолкнуть ее ко входу в подвал, когда тошнотворная боль пробрала все его тело.

Оглядываясь назад он понял, чего ему следовало бы ожидать. Как могло пройти безболезненно изменение формы из человека в ворона? Но Стиви Рей была его миром – простым, но полным счастья – брать ее на руки, целовать ее, держать ее еще ближе…

В своё свободное время он не размышлял о звере.

По крайней мере, в следующий раз он будет готов.

Боль пронзила его. Он слышал, как крик Стиви Рей вторил эхом его собственному. Его последней человеческой мыслью было беспокойство за нее. Его последнее человеческое воспоминание – ее плач и покачивание головой взад и вперед. Она потянулась к нему, как только животное полностью поменялось местами с человеком. Он вспомнил, расправляя свои крылья, словно потянулся после заточения в крошечной могиле. Или в клетке. И полет.

Он помнил полет.

На закате он нашел себя замерзшим и полностью голым под тем же деревом возле склада. Как только он надел свою одежду, которая была аккуратно сложена для него на маленькой табуретке, Стиви Рей выскочила из подвала.

Без колебаний она бросилась в его объятия.

– Ты в порядке? В самом деле? Ты в порядке? – повторяла она, осматривая его и ощупывая руки, будто ища сломанные кости.

– Со мной все хорошо. – заверил ее он. Это произошло когда он понял, что она плачет. Он обхватил ее лицо своими руками и спросил, – Что такое? Почему ты плачешь?

– Это причиняет тебе боль. Ты кричал так, будто это убивает тебя.

– Нет, – солгал он. – Все было не так уж и плохо. Просто неожиданно.

– Правда?

Он улыбнулся – как же он любил улыбаться – и обнял ее своими руками, целуя ее светлые кудри, и обнадежил ее.

– Правда.

– Рефаим?

Рефаим был вырван из прошлого в настоящее из-за звука его имени, которое произнес профессор.

– Да? – отозвался он с вопросом в голосе.

Она не улыбнулась ему, но также не дразнила или не делала замечаний ему. Она просто сказала:

– Я спросила, что по-твоему мнению значит цитата на странице семь. Та, где Монтэг говорит, что лицо Клариссы светится будто "хрупкий, матово-белый кристалл" и "необычно ровное, исключительное, мягкое успокаивающее мерцание свечи". Как ты думаешь, что Брэдбери пытается сказать о Клариссе этим описанием?

Рефаим был совершенно изумлен. Профессор задала ему вопрос. Как будто он был просто еще одним принятым-мечтательным-нормальным недолеткой. Нервничая, и чувствуя себя совершенно беззащитным, он открыл рот и выпалил первое, что пришло ему на ум.

– Я думаю, что он пытался сказать, что эта девушка уникальна. Он признает, насколько она особенна, и ценит ее.

Брови профессора Пентасилеи поднялись и его сердце невероятно забилось – Рефаим подумал, что она собиралается его высмеять.

– Интересный ответ, Рефаим. Возможно, если бы ты сосредоточил свой разум больше на книге и меньше на других вещах, твои ответы будут развиваться от интересных к невероятным, – отметила она сухим практичным голосом.

– Ссспасибо, – заикнулся Рефаим, его лицо покраснело.

Пентиселея слегка кивнула головой в знак признательности, прежде чем перейти к студенту в передней части класса и спросить:

– А как насчет ее последнего вопроса для него в этом эпизоде? "Ты счастлив?" Какую важность он несет?

– Хорошая работа, – Дэмьен прошептал из-за стола рядом с Рефаимом.

Рефаим не мог говорить. Он только кивнул и попытался постигнуть, что он почувствовал и как полегчало на душе.

– Ты знаеш, что произошло с ней? Этой особенной девочкой? – Шепот шел от недолетки, сидящего прямо перед Рефаимом. Он был невысоким, мускулистым парнем с грубым профилем. Рефаим мог легко разглядеть презрение на его лице, когда он взглянул на него через плечо.

Рефаим покачал головой. Нет, он не знал.

– Она была убита из-за него.

Рефаим почувствовал, как будто его ударили в живот.

– Дрю, у тебя был комментарий о Клариссе? – спросила профессор, снова изгибая брови.

Дрю беспечно пожал плечами.

– Нет мэм, я просто даю птицемальчику немного проникнуть в суть будущего. – Он сделал паузу и посмотрел через плечо, перед тем, как добавить, – Я говорю о будущем книги.

– Рефаим. – Профессор проговорила его имя голосом, который становился жестче. Рефаим был удивлен почувствовав его силу на своей коже. – В моем классе все недолетки равны. Всех называют по именам. Его имя Рефаим.

– Профессор Пи, он не недолетка, – сказал Дрю.

Рука профессора спустилась к верхушке ее трибуны и вся комната завибрировала от звука и энергии.

– Он здесь. И пока он здесь, в моем классе, к нему будут обращаться как любой другой недолетке.

– Да, мэм, – сказал Дрю, склонив голову в знак уважения.

– Хорошо. Теперь, когда мы выяснили это, давайте обсудим творческую прграмму, которую вы выполните для меня. Я хочу чтобы вы сделали ваш выбор и предоставили мне один из многих символических компонентов, которые Брэдбери использует в этой замечательной книге…

Рефаим держался очень тихо, в то время как внимание класса перенеслось от него и Дрю обратно к книге. "Она умерла из-за него" – снова и снова прокручивалось в его голове. Мысль Дрю была понятна. Он говорил не о герое из книги. Он имел в виду Стиви Рей, что ее убьют из-за него.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒