1890-1893 17 страница

Те же генералы, и офицеры, и солдаты, и пушки, и крепости, и смотры, иманевры, но войны нет год, десять, двадцать лет, и кроме того всё менее именее можно надеяться на военных для усмирения бунтов, и всё яснее и яснеестановится, что поэтому генералы, и офицеры, и солдаты суть только членыторжественных процессий, - предметы забавы правителей, большие, слишкомдорогостоящие кордебалеты.

Те же прокуроры, и судьи, и такие же заседания, но становится всё яснее ияснее, что так как гражданские суды решаются по самым разнообразнымпричинам, но только не по справедливости, и что уголовные суды не имеютникакого смысла, потому что наказания не достигают никакой допускаемой дажесамими судьями цели, то учреждения эти не представляют никакого другогозначения, как только средство кормления людей, ни на что более полезное неспособных.

Те же священники, и архиереи, и церкви, и синоды, но всем становится всёяснее и яснее, что люди эти давно уже сами не верят в то, что проповедуют, ипотому не могут уже никого убедить в необходимости верить в то, во что онисами не верят.

Те же сборщики податей, но они всё менее и менее делаются способными силоюотнимать у людей их имущество, и становится всё яснее и яснее, что люди безсборщиков податей могут по добровольной подписке собрать всё, что им нужно.

Те же богачи, но всё становится яснее и яснее, что они могут быть полезнытолько в той мере, в которой они перестанут быть личными распорядителямисвоих богатств и отдадут обществу всё или хоть часть своего состояния.

Когда же всё это совсем и всем сделается вполне ясным, естественно будетлюдям спросить себя: "Да зачем же нам кормить и содержать всех этих королей,императоров, президентов и членов разных палат и министерств, ежели от всехих свиданий и разговоров ничего не выходит? Не лучше ли, как говорилкакой-то шутник, сделать королеву из гуттаперчи?

"И на что нам войска с их генералами, и музыками, и кавалериями, ибарабанами? На что они нужны, когда войны нет, никто не желает никогозавоевывать, и даже если и есть война, то барышами от нее не даютвоспользоваться другие народы и по своему народу войска отказываютсястрелять?

"И на что такие судьи и прокуроры, которые в гражданских делах решают непо справедливости, а в уголовных делах сами знают, что всякие наказаниябесполезны?

"И на что такие сборщики податей, которые неохотно coбирают подати, а то,что нужно, собирается и без них?

"И на что духовенство, которое давно уже не верит в то, что оно должнопроповедовать?

"И на что капиталы в частных руках, когда они могут приносить пользу,только сделавшись общим достоянием?"

А раз спросив себя об этом, люди не могут не прийти к решению перестатьсодержать все эти ставшие бесполезными учреждения.

Но мало того, что люди, содержащие эти учреждения, придут к решениюупразднить их, сами люди, занимающие эти положения, одновременно или ещепрежде этого будут приведены к необходимости отказа от этих положений.

Общественное мнение всё более и более осуждает и отрицает насилие, ипотому люди, всё более и более подчиняясь общественному мнению, всё менее именее охотно занимают положения, поддерживаемые насилием; те же, которыезанимают эти положения, всё менее и менее могут употреблять насилие. Неупотребляя же насилия, но оставаясь в положении, обусловливаемом насилием,люди, занимающие эти положения, всё более и более становятся ненужными. Иненужность эта, все более и более чувствуясь и теми, которые поддерживаютэти положения, и теми, которые находятся в них, сделается, наконец, такова,что не найдется более людей для того, чтобы поддерживать эти положения, итаких, которые бы решились занимать их.

Раз я в Москве присутствовал при спорах о вере, которые происходили пообыкновению на Фоминой у церкви в Охотном ряду. Собралась на тротуаре кучка,человек 20, и шел серьезный разговор о религии. В это же время был какой-токонцерт в рядом стоящем здании дворянского собрания, и полицейский офицер,заметив кучку народа, собравшуюся у церкви, прислал верхового жандарма сприказанием разойтись. Офицеру собственно не нужно было, чтобы расходились.Собравшиеся 20 человек никому не мешали, но офицер стоял тут целое утро, иему надо было что-нибудь делать. Молодой малый - жандарм, молодецкиподпираясь правой рукой и гремя саблей, подъехал к нам и строго приказал:"Разойтись! Что собрались?" Все оглянулись на жандарма, и один изговоривших, скромный человек в чуйке, спокойно и ласково сказал: "Мы говоримо деле, и нам незачем расходиться, а ты лучше, молодой человек, слезь дапослушай, о чем говорят. И тебе будет на пользу", и, отвернувшись, продолжалбеседу. Жандарм молча отвернул лошадь и отъехал.

То же самое должно совершиться во всех делах насилия. Офицеру скучно, емуделать нечего; он, бедный, поставлен в такое положение, в котором емунеобходимо распоряжаться. Он лишен всякой человеческой жизни, ему можнотолько смотреть и распоряжаться, распоряжаться и смотреть, хотя распоряженияего и смотренье ни для чего не нужны. В таком же положении отчасти уженаходятся и в скором времени вполне будут находиться все эти несчастныеправители, министры, члены парламентов, губернаторы, генералы, офицеры,архиереи, священники, богачи даже. Им больше ничего нельзя делать, кактолько распоряжаться, и они распоряжаются, посылают своих посланных, какофицер жандарма, для того чтобы мешать людям, и так как люди, которым онимешают, обращаются к ним же с просьбами, чтобы они не мешали им, то имкажется, что они необходимо нужны.

Но приходит время и придет, когда станет всем совершенно ясно, что они нина что не нужны, а только мешают людям, и люди, которым они мешают, скажутим ласково и кротко, как тот человек в чуйке: "Не мешайте нам, пожалуйста".И все эти посланные и посылающие должны будут последовать этому добромусовету, т. е. перестать, подбоченясь, ездить между людьми, мешая им, аслезши с своих коньков и снявши с себя свои наряды, послушать то, чтоговорят люди, и, присоединясь к ним, приняться со всеми вместе за настоящуючеловеческую работу.

Приходит время и неизбежно придет, когда все насильнические учреждениянашего времени уничтожатся вследствие сделавшейся слишком очевидной для всехненужности, нелепости, даже неприличия их.

Должно прийти время, когда с людьми нашего мира, занимающими положения,даваемые насилием, случится то, что случилось с королем в сказке Андерсена"О новом царском платье", когда малое дитя, увидав голого царя, наивновскрикнуло: "Смотрите, он голый!" - и все, видевшие это и прежде, но невысказывающие, не могли уже более скрывать этого.

Сказка в том, что к царю, охотнику до новых платьев, приходят портные,обещающиеся сшить необыкновенное платье. Царь нанимает портных, и портныеначинают шить, но говорят, что особенное свойство их платья то, что кто ненужен для своей должности, тот не может видеть платьев.

Придворные приходят смотреть работу портных и ничего не видят, так какпортные водят иголками по пустому месту. Но, помня условие, все должностныелица говорят, что видят платья и хвалят их. То же делает и царь. Приходитвремя процессии, в которой царь пойдет в новом платье. Царь раздевается инадевает новые платья, т. е. остается голый и голый идет по городу. Но,помня условие, никто не решается сказать, что платьев нет, до тех пор, покамалое дитя не вскрикнуло: "Смотрите, он голый!"

То же должно случиться со всеми занимающими по инерции положения, давноуже ставшие ненужными, когда первый не заинтересованный в том, чтобы, попословице: рука руку моет, скрывать ненужность этих учреждений, укажет набесполезность их и наивно крикнет: "А ведь люди эти уже давно ни на что ненужны".

Положение христианского человечества с его крепостями, пушками,динамитами, ружьями, торпедами, тюрьмами, виселицами, церквами, фабриками,таможнями, дворцами действительно ужасно; но ведь ни крепости, ни пушки, ниружья ни в кого сами не стреляют, тюрьмы никого сами не запирают, виселицыникого не вешают, церкви никого сами не обманывают, таможни не задерживают,дворцы и фабрики сами не строятся и себя не содержат, а всё делают это люди.Если же люди поймут, что этого не надо делать, то этого ничего и не будет.

А люди уже начинают понимать это. Если еще не все понимают это, то всепонимают передовые люди, те, за которыми идут остальные. И перестатьпонимать то, что раз поняли передовые люди, они уже никак не могут. Понятьже то, что поняли передовые, остальные люди не только могут, но неизбежнодолжны.

Так что предсказание о том, что придет время, когда все люди будут наученыбогом, разучатся воевать, перекуют мечи на орала и копья на серпы, т. е.,переводя на наш язык, все тюрьмы, крепости, казармы, дворцы, церквиостанутся пустыми и все виселицы, ружья, пушки останутся без употребления, -уже не мечта, а определенная, новая форма жизни, к которой с всёувеличивающейся быстротой приближается человечество.

Но когда же это будет?

1800 лет назад на вопрос этот Христос ответил, что конец нынешнего века,т. е. языческого устройства мира, наступит тогда, когда (Мф. XXIV, 3-28)увеличатся до последней степени бедствия людей и вместе с тем благая вестьцарства божия, т. е. возможность нового, ненасильнического устройства жизни,будет проповедана по всей земле.

"О дне же и часе том никто не знает, только отец мой один (Мф. XXIV, 36)",- тут же говорит Христос. Ибо оно может наступить всегда, всякую минуту, итогда, когда мы не ожидаем его.

На вопрос о том, когда наступит этот час, Христос говорит, что знать этогомы не можем; но именно потому, что мы не можем знать времени наступленияэтого часа, мы не только должны 6ыть всегда готовы к встрече его, как долженбыть всегда готов хозяин, стерегущий дом, как должны быть готовы девы ссветильниками, встречающие жениха, но и должны работать из всех данных намсил для наступления этого часа, как должны были работать работники на данныеим таланты (Мф. XXIV, 43; XXV, 1-30). На вопрос, когда наступит этот час,Христос увещевает людей всеми своими силами работать для скорейшегонаступления его.

И другого ответа не может быть. Знать то, когда наступит день и часцарства божия, люди никак не могут, потому что наступление этого часа ни откого другого не зависит, как от самих людей.

Ответ тот же, как ответ того мудреца, который, на вопрос прохожего: далеколи до города? ответил: "Иди".

Как мы можем знать, далеко ли до той цели, ккоторой приближается человечество, когда мы не знаем, как будет подвигатьсяк этой цели человечество, от которого зависит - идти или не идти,остановиться, умерить свое движение или усилить его.

Всё, что мы можем знать, это то, что мы, составляющие человечество, должныделать и чего должны не делать для того, чтобы наступило это царство божие.А это мы все знаем. И стоит только каждому начать делать то, что мы должныделать, и перестать делать то, чего мы не должны делать, стоит толькокаждому из нас жить всем тем светом, который есть в нас, для того, чтобы тотчасже наступило то обещанное царство божие, к которому влечется сердце каждогочеловека.

⇐ Предыдущая 28 29 30 31 323334 35 36 37 Следующая ⇒