Глава 16 ПАТРИОТЫ И ИХ ЦЕЛИ

Глава 16 ПАТРИОТЫ И ИХ ЦЕЛИ

Подобно большинству профессиональных военных, Робби Джексон не видел от прессы большого проку. Ирония состояла в том, что именно Джек, случалось, говорил ему, что он не прав, что пресса не менее важна для охраны американской демократии, чем ВМС. И вот теперь Робби видел, как репортёры досаждали Джеку вопросами, большинство из которых были либо дурацкими, либо оскорбительно бесцеремонными. С какой стати надо сообщать о том, что Джек чувствует в связи с критическим состоянием его дочери? Разве нужно кому-то объяснять, что чувствует любой человек, когда его ребёнок на грани жизни и смерти? И откуда Джеку знать, кто стрелял? Если даже полиция этого не знает, то откуда он может знать это?

— А как ваше имя? — добралась одна корреспондентка наконец и до Робби. Он сообщил ей своё имя и звание.

— Что вы тут делаете? — пристала она.

— Мы друзья с Джеком. Я его привёз сюда. — «Кретинка», — добавил он мысленно.

— Что вы думаете обо всём этом?

— А как вы полагаете, что я могу думать? Если бы там была дочка вашего друга, что бы вы тогда, черт побери, думали? — взорвался пилот.

— Вы знаете, чья это работа?

— Я — лётчик, а не полицейский. Вот их и спрашивайте.

— Они молчат.

Робби ехидно усмехнулся. «Что же, один-ноль в их пользу. И вообще, почему бы вам не оставить этого человека в покое? Если бы с вами случилось такое, как бы вы реагировали на все эти вопросы? Он мой друг, и мне не нравится, что вы его терзаете».

— Мистер Джексон, нам известно, что на его жену и дочь напали террористы…

— Кто вам сказал? — потребовал ответа Джексон.

— А как вы думаете, кто? Считаете нас дураками, что ли?

Робби на это ничего не ответил.

— Впервые, — продолжала корреспондентка, — группа террористов из-за границы осуществляет акцию на территории США! Если мы верно понимаем суть дела. Это важно. Люди имеют право знать, что случилось и почему, — сказала она, и в этом был известный смысл.

«Она права», — признался себе, не без колебаний, Робби. Ему это было не по душе, но она была права, чёрт возьми!

— Вам будет легче, если я скажу, что у меня есть сын того же возраста? — сказала она.

Джексон пытался выискать в ней что-нибудь такое, за что можно было бы испытать к ней неприязнь.

— Скажите, — спросил он, — будь у вас возможность взять интервью у тех, кто это сделал, пошли бы вы на это?

— Это моя работа. Мы должны знать, кто они и откуда?

— Да они убивают людей просто для забавы! — воскликнул Робби и вспомнил кое-какие сообщения разведки. — Года два тому назад вы бы такого от меня не услышали.

— Не для записи, — серьёзно пообещала она.

— Я служил на авианосце, неподалёку от Бейрута. И нам показывали сообщения разведки и фотографии людей, которые прилетали из Европы с террористическими целями. Это были в основном почти дети, наверняка, из хороших семей. Я сужу по одежде. Это все не туфта, это правда, и я видел их фотографии. Они вступали в контакт с какими-то безумцами, получали оружие и начинали устраивать стрельбу и взрывы — в кого попало и где попало. Они стреляли с крыш многоэтажных отелей и вообще откуда попало. Из винтовки можно ведь попасть в человека и за тысячу метров. Просто ради удовольствия. Что-то там шевелится на улице — раз, и нету его. А потом они разъезжались по домам. Они убивали людей для забавы! Может, некоторые из них потом доросли и до настоящих террористов, я не знаю. Это была такая мерзость, но забыть это тоже невозможно. Вот такого рода типы и тут действовали! И мне плевать на их политические взгляды, леди! Когда я был мальчишкой в Алабаме, там было такое же дерьмо — эти ку-клукс-клановцы. И за их взгляды я тоже гроша ломаного не дам. Одно хорошо в этом ку-клукс-клане — все они там сплошь идиоты. Эти-то террористы куда эффективней. Возможно, это делает их действия более законными в ваших глазах. В моих же — нет.

— Эти вещи насчёт Бейрута никогда не печатались в газетах, — сказала она.

— Один репортёр — я точно знаю — видел эти данные. Может, он решил, что никто этому не поверит. Я и насчёт себя-то не уверен, если бы не те фотографии. Но я их видел, даю вам слово, леди.

— Какого рода снимки это были?

— Вот этого я не знаю. Но они были достаточно чёткими, чтобы видеть эти сияющие молодые лица. Те снимки были сделаны с американских и израильских разведывательных самолётов.

— Ну, хорошо… Так что же с ними делать?

— Если бы вы смогли сделать так, чтобы все эти ублюдки были собраны в одном месте, я думаю, что вместе с морскими пехотинцами мы сумели бы что-нибудь придумать, — высказал Робби желание, типичное для солдат всего мира. — Мы тогда даже пригласили бы вас, газетчиков, на это торжество. А это кто такие? — спросил он, увидев, что в зал ожидания вошли двое.

Джек слишком устал, чтобы воспринимать вполне связно происходящее.

Сообщение, что смерть отступила от Салли, словно сняло немыслимой тяжести груз с его плеч, и теперь он ждал, когда ему разрешат повидаться с женой, которую вскоре должны были перевести в обычную палату. Сидевший метрах в двух от него офицер британской службы безопасности Уэйсон смотрел на репортёров с нескрываемым презрением, и, сколько они ни приставали с нему с вопросом о его имени, он не удостоил их ответом. Полиция не сумела предотвратить проникновение репортёров в Институт, хотя персонал госпиталя категорически воспротивился тому, чтобы сюда притащились ещё и из телевидения. Все то и дело возвращались к главному вопросу: кто это сделал? Джек отвечал, что не знает. Хотя он полагал, что знает. Это были, вероятно, те самые люди, относительно которых он решил, что можно уже не волноваться.

«Могло быть куда хуже», — уговаривал он себя. По крайней мере было ясно, что Салли будет жить. Что она не погибла в результате его глупости. В этом было хоть какое-то утешение.

— Мистер Райан? — спросил один из новоприбывших.

— Да, — ответил Джек, даже не поднимая глаз, — настолько он был измучен.

Ему надо было бы выспаться, но нервы были слишком напряжены, чтобы он мог заснуть.

— Я — Эд Донохо, специальный агент бостонского отделения ФБР. Со мной тут человек, и он хочет кое-что сказать вам.

«Никто ещё никогда не считал Пэдди О'Нила дураком», — подумал Донохо. Как только по телевидению сообщили о покушении, этот тип из «Шин Фейн» спросил свой «эскорт» из ФБР, не разрешат ли ему побывать в Балтиморе. У него было полное право бывать где угодно в Америке, так что Донохо был вынужден даже вызваться сопровождать его.

— Мистер Райан, — сказал О'Нил голосом, источавшим сочувствие, — мне сказали, что состояние вашей дочери стало лучше. Я надеюсь, что и мои молитвы тоже помогли, и…

Райан не сразу узнал это лицо, которое он видел несколько дней назад на экране телевизора. Он даже рот разинул от изумления. Слова этого типа проникали в его уши, но он как будто не слышал их, словно они выговаривались на каком-то неизвестном языке. Он видел только глотку этого человека, в полутора метрах от себя. «Всего полтора метра», — сказал он себе.

— А-а! — выдохнул Робби в другом конце комнаты. Он видел, как лицо сидевшего на диване Джека сперва налилось кровью, а потом стало бледным как смерть. Джек поджал ноги и наклонился вперёд.

Робби кинулся вперёд, оттолкнув в сторону агента ФБР, и как раз вовремя:

Джек вскочил с дивана и бросился на О'Нила, норовя вцепиться тому в глотку. Ещё бы миг… но тут плечо Джека врезалось в грудь Робби, и тот сжал его, обхватил, тесня назад. Три репортёра успели запечатлеть эту сцену на фотоплёнку. Наконец Робби удалось повалить Джека на диван и, обернувшись, он рявкнул: «Уведите эту скотину отсюда пока я его не придушил!» Ирландец был на десять сантиметров выше Джексона, но тот дышал такой яростью, что все поняли, что ирландцу и вправду не сдобровать. «Уберите отсюда этого ублюдочного террориста!»

Полицейский уже схватил О'Нила за плечо и выталкивал из комнаты. Репортёры ринулись вслед за ирландцем, громко кричавшим, что он ни в чём не виноват.

— Вы что, совсем спятили? — набросился Джексон на агента ФБР.

— Успокойтесь. Я на вашей стороне, ладно? Малость успокойтесь.

Джексон сел рядом с Райаном. Джек дышал, как лошадь после скачек. Донохо пристроился с другой стороны.

— Мистер Райан, я не мог запретить ему приехать сюда. Прошу прощения, но у нас нет таких прав. Он хотел сказать вам… Вот блядство! Всю дорогу в самолёте он только и твердил, что его организация не имеет к этому никакого отношения, что для неё это чистая катастрофа. Он, полагаю, хотел засвидетельствовать вам своё сочувствие.

Донохо было мерзко выговаривать все эти слова, хотя они были правдой. Ещё более он ненавидел себя за то, что он — в ходе минувшей недели — начал даже по-своему как-то симпатизировать Пэдди О'Нилу. У этого «рупора» «Шин Фейн» был свой шарм, он обладал даром убеждать людей в обоснованности своей позиции. Эд Донохо спрашивал себя, почему именно ему дали это задание. «Почему бы им не поручить это какому-нибудь итальянцу?» Конечно, он знал ответ на этот вопрос, но из-за того, что у начальства были свои резоны, — вовсе не значило, что этот ответ должен был быть ему по душе.

— Я приму меры, доктор Райан, чтобы он вам более не докучал.

— Непременно позаботьтесь об этом, — жёстко сказал Райан. Донохо вышел в приёмный покой. О'Нил разглагольствовал перед репортёрами, что Донохо отнюдь не удивило.

— Мистер Райан не в себе, как и всякий в такой ситуации, — вещал О'Нил.

Сперва Донохо относился с неприязнью к этому человеку, а потом начал даже восхищаться его ораторским даром и умением очаровывать людей. Теперь же слова этого типа вызвали у него отвращение. И вдруг в голову ему пришла одна идея. Он не знал, как к этому отнесутся в Бюро, но решил рискнуть. Прежде всего он схватил за руку полицейского и велел тому, чтобы он не отходил от Райана. Потом он отвёл в сторону фотографа и кратко переговорил с ним. Затем они вместе с фотографом пошли искать врача.

— Нет, решительно нет, — отрезал тот.

— Эй, док, — сказал фотожурналист. — Моя жена беременна. Это у нас первый ребёнок. Если это поможет этому человеку, я «за». И это не попадёт в газеты.

Даю слово, док.

— Я думаю, это поможет, — сказал агент ФБР. — Серьёзно.

Минут через десять агент ФБР, прежде чем отвезти О'Нила в аэропорт, позвонил в штаб-квартиру ФБР в Вашингтоне, и двое агентов тут же выехали по направлению к дому Райана.

Сигнализация в его доме не была им помехой.

* * *

Джек не спал уже более суток. Будь он в состоянии думать об этом, он бы поразился тому, что бодрствовал так долго и при этом был способен функционировать. Впрочем, насчёт последнего многие, видевшие его, усомнились бы. И вот теперь он был один. Робби пришлось куда-то уехать. Куда — Джек не помнил.

В любом случае он в этот момент был один, так как Кэти перевели в главный корпус больницы, и ему наконец разрешили навестить её. Он плёлся по невзрачному коридору, как приговорённый к смерти. Завернув за угол, он безошибочно признал, где палата Кэти, — возле неё стояли двое полицейских. Они тут же уставились на него, а он — на них, пытаясь углядеть, нет ли в их глазах намёка на то, что они знают: случившееся — это его вина. Ведь его жена и дочь едва не погибли только потому, что он решил, что беспокоиться не о чём. Он презирал себя, и полагал, что и весь мир смотрит на него с презрением. «Ты ведь такой ебаный умник!» говорил он себе.

Ему казалось, что не он приближается к двери, а она надвигается на него, становясь все больше и больше. За этой дверью находилась обожаемая им женщина.

Женщина, которая едва не погибла из-за его дурацкой самоуверенности. Что она скажет ему? Он на какое-то мгновение остановился перед дверью. Полицейские старались не таращиться на него. Наверное, они сочувствовали ему, не зная, что он этого сочувствия не заслуживает. Дверная ручка была холодной Кэти лежала на постели. Её рука была в гипсе. На правой стороне лица был гигантских размеров кровоподтёк, половина головы забинтована. Она лежала с открытыми глазами, но в них почти не было проблеска жизни. Джек приблизился к ней, как во сне. Медсестра подвинула к постели стул. Он сел, и взял Кэти за руку, пытаясь что-нибудь сказать. Но ничего не приходило в голову. Она повернулась к нему — в глазах её появилось какое-то выражение, и они наполнились слезами.

— Прости меня, Джек, — прошептала она.

— Что?

— Я видела, что она возится с ремнём, но я ничего не сделала, потому что спешила. А потом этот грузовик… и мне всё было некогда. Если бы я проверила ремень, с ней бы ничего страшного не случилось… Но я так спешила, — она отвела глаза в сторону. — Прости, Джек.

«Господи, она считает, что это она виновата… Что ей сказать?» — думал он, потрясённый услышанным.

— С Салли всё будет в порядке, детка, — выговорил он наконец, поднёс руку Кэти к губам и поцеловал. — И с тобой тоже. Остальное все неважно.

— Но…

— Никаких «но».

Она повернула к нему лицо и попыталась улыбнуться, несмотря на слезы, катившиеся из глаз.

— Я говорила с доктором Эллингстоуном из Хопкинса — он приходил сюда и видел Салли. Он говорит… он говорит, она поправится. И он говорит, что это Шапиро спас её.

— Я знаю.

— Я даже не видела её… Я помню только мост, а очнулась я всего два часа назад, и… О Джек!..

Он крепко сжал её руку и наклонился, чтобы поцеловать её в губы, но не успел коснуться их, как оба они разрыдались.

— Всё будет хорошо, Кэти, — сказал Джек, сам тоже начиная верить, что все придёт в норму. Жизнь его ещё не кончилась.

«Но кое для кого кончится», — сказал он себе. Эта мысль пришла как бы со стороны, родилась в той части мозга, что уже заглядывала в будущее. Мысль о том, кто был причиной всего этого, родила в нём холодную ярость, и успокоить её могла только смерть той сволочи.

Время печали подходило к концу, уносимое в прошлое его собственными слезами. Оно ещё не ушло совсем, но голова его уже начала думать о том времени, когда чувства его успокоятся. Почти успокоятся. Но одно чувство всё-таки не будет знать покоя. И хотя он может держать его под контролем, тем не менее он будет слушать то, что диктует это чувство. И пока он не избавится от него, ему не суждено вновь обрести радость жизни.

Какова бы ни была ситуация, а бесконечно плакать невозможно. Кэти провела рукой по мокрому от слез лицу мужа. Теперь она по-настоящему улыбалась. Джек давно не брился, и касаться его было все равно, что касаться наждачной бумаги.

— Который час?

— Пол-одиннадцатого, — сказал Джек.

— Тебе надо бы поспать, — сказала Кэти.

— Да, надо бы, — согласился он и потёр глаза.

— Привет, Кэти, — сказал, входя в палату, Робби. — Я пришёл за ним.

— Хорошо.

— Мы остановимся в «Холидей Инн», неподалёку отсюда.

— Мы? Робби, ты не должен…

— Оставь это, Джек, — сказал Робби. — Как ты, Кэти?

— Голова болит так, что не поверишь.

— Рад снова видеть твою улыбку, — сказал Робби. — Сисси приедет после обеда. Что тебе привезти?

— Пока ничего не надо. Спасибо, Роб.

— Поправляйся, — Робби взял Джека за руку и потянул к двери. — Попозже я его опять привезу сюда.

Через двадцать минут они уже были в своём номере. Робби вытащил из кармана таблетки. «Врач сказал, что тебе надо это принять».

— Я не принимаю снотворного.

— Ты примешь одну, вот эту маленькую. Это не просьба, Джек, а приказ. Тебе надо выспаться. Вот.

Робби не спускал с Джека глаз, пока тот наконец не проглотил таблетку.

Через десять минут Джек уже спал. Прежде чем лечь на другую кровать, Джесон проверил запор на двери. Ему приснились те, кто устроил все это. У них был самолёт, и он всадил в него четыре ракеты. А потом их тела вываливались из пробоин, и, ещё прежде чем они упали в море, он успел ударить по каждому из них из пушки.

* * *

Бар «Клуб патриотов» находился напротив станции «Бродвей», в одном из ирландских кварталов Бостона. Название его имело отношение не столько к революции 1770-х годов, сколько выражало представление его владельца о самом себе. Когда-то Джон Донохо служил в Первой дивизии морской пехоты. Дважды раненный, он отказался уйти из своего взвода. И проделал с ним весь путь отступления. С тех пор он прихрамывал, так как на правой ноге у него не хватало четырех пальцев, отмороженных в том походе. Этим он гордился даже больше, чем наградами, помещёнными в рамку, которая висела на стене за стойкой бара, под знаменем корпуса морской пехоты. Любой человек в форме морского пехотинца получал здесь первый коктейль или кружку пива бесплатно, а в придачу и истории о Старом корпусе, в котором капрал Джон Донохо оказался по достижении восемнадцати лет.

Кроме того, он осознавал себя истинным ирландцем. Каждый год он отправлялся из бостонского Международного аэропорта Лоуген на родную землю, чтобы убедиться, где его корни, освежить произношение и отведать наилучшие сорта виски, которые по тем или иным причинам никогда не ввозились в Америку в достаточном количестве. Донохо также старался быть в курсе всего, что происходило в «Шести графствах», как он называл Северную Ирландию, дабы не терять духовной связи с повстанцами, которые мужественно сражались за избавление страны от британского ига. В его баре немало долларов было собрано для помощи тем, на Севере, немало стаканов осушалось за их здоровье и за успех Дела.

— Джонни, привет! — крикнул Пэдди О'Нил ещё с порога.

— Добрый вечер, Пэдди! — Донохо уже нацеживал пиво для дорогого гостя, когда увидел, что за О'Нилом в дверях показался и его племянник. Эдди был единственным сыном его любимого брата — славный мальчик, окончивший колледж, где играл в футбольной команде, пока не поступил в ФБР. Это, конечно, не так хорошо, как служить в морской пехоте, зато платят там куда больше. Ему уже говорили, что Эдди повсюду сопровождает О'Нила, но все равно ему стало малость грустно, когда он собственными глазами увидел это. Наверное, рассуждал он, это для охраны О'Нила от британских убийц.

Джон и Пэдди выпили по кружке пива, а потом Пэдди направился в комнату в задней части бара, где его ждала небольшая компания местных ирландцев. Эдди Донохо остался у стойки бара — пил свой кофе и посматривал вокруг. Через какое-то время Джон Донохо направился к племяннику, чтобы поболтать о том о сём.

— Привет, дядюшка, — сказал Эдди.

— Ну что, назначили день? — спросил Джон, подчёркнуто выговаривая слова на ирландский манер. Этот ирландский выговор прорезался у него особенно сильно, когда поблизости находился О'Нил.

— Может, в сентябре, — нехотя ответил Эдди.

— А что сказал бы твой отец, узнай он, что ты уже почти год живёшь с этой девушкой? И что вообще сказали бы добрые люди, если бы они?..

— Вероятно, то же самое, что они говорят тебе по поводу тех денег, что собираются для террористов, — ответил Эдди. Он терпеть не мог, когда его учили, как надо жить.

— Я не хочу слышать таких слов в моём баре.

— Именно этим, дорогой мой дядюшка, и занимается О'Нил.

— Они — борцы за свободу. Я знаю, что иногда они нарушают законы, но нарушение английских законов это не наша с тобой забота, — твёрдо сказал Джон Донохо.

— Ты смотришь телевизор?

Вопрос был неуместен — на стене бара висел широкоформатный телевизор, чтобы не упустить очередного матча по футболу или бейсболу. Интерес дядюшки Джона к телевизору ограничивался этими сюжетами, политические передачи его не привлекали. Каждые шесть лет он отдавал свой голос за Тедди Кеннеди и считал себя твёрдым сторонником усиления вооружённых сил страны.

— Тут вот кое-какие фотографии — взгляни, — сказал Эдди и положил первую из них на стойку бара. — Девочку зовут Салли Райан. Она живёт в Аннаполисе.

Джон взял фото и заулыбался.

— Моя Катлин когда-то была точно такой же.

— Её отец преподаёт в Военно-морской академии, когда-то был лейтенантом морской пехоты. А его отец был полицейским.

— Похоже, что он хороший ирландец. Твой друг?

— Не совсем, — сказал Эдди. — Мы с Пэдди впервые встретились с ним сегодня. А вот как его дочь выглядит сейчас, — он выложил на стойку второй снимок.

— Иисус, Мария и Иосиф!

За всем нагромождением этих медицинских штук трудно было разглядеть, что на постели лежала девочка. Ноги были в гипсе, изо рта торчала широкая пластиковая трубка, и всюду кровоподтёки, ужасный цвет которых фотографу удалось запечатлеть с большим мастерством.

— Ей ещё повезло, дядюшка. Её мать тоже лежит в госпитале — вот она, — на стойку легли ещё два снимка.

— А что случилось-то? Авария? И вообще, зачем ты все это показываешь мне?

— Она — хирург, беременна, хотя этого и не видно на снимке. Её машину вчера обстреляли из автомата около Аннаполиса. Минуту спустя был убит полицейский. Вот он, — ещё одна фотография пошла в ход.

— Что? Чья это работа?

— Вот отец, Джек Райан, — это был тот же снимок, что когда-то появился в лондонских газетах: Джек Райан был запечатлён там в форме лейтенанта морской пехоты. Эдди знал, что стоило его дядюшке увидеть эту форму, как он преисполнялся гордости.

— Я уже где-то видел его…

— Ну да. Несколько месяцев тому назад он помешал террористам в Лондоне. Похоже, что они настолько обозлилилсь, что начали охоту на него и его семью здесь. Бюро занимается этим сейчас.

— Кто это сделал?

На стойку бара лёг последний снимок: руки Райана были уже готовы сомкнуться на горле Пэдди О'Нила, а сбоку — негр, отталкивающий Райана.

— Кто этот черномазый? — спросил Джон. Племянник его вышел из себя.

— Черт побери! Этот человек — морской лётчик!

— А-а! — Джон на секунду смутился. Он не любил чёрных, хотя те из них, что носили форму морской пехоты, тоже получали в баре первую выпивку бесплатно. В форме — это совсем другое дело, говорил он себе. Всякий, кто служил Америке, как он, был в порядке. «Кое-кто из моих лучших друзей в Корпусе были…» Он помнил, как бомбардировщик морской авиации прикрывал отход их подразделения к морю, отгоняя китайцев ракетами и напалмом. О'кей, может, этот негр тоже не такой, как все они. Он долго пялился на фотографию и наконец спросил:

— Так ты говоришь, что Пэдди имеет к этому отношение?

— Я тебе который год уже говорю, за кого этот ублюдок. Если не веришь мне, то, может, хочешь спросить у мистера Райана? Мало того, что этот О'Нил оплёвывает всю нашу страну всякий раз, как приезжает сюда, теперь его друзья чуть не убили всю эту семью. Одного-то мы уже поймали. Два морских пехотинца из Военно-морской академии схватили его, когда он там поджидал Райана с пистолетом. Его звать Имон Кларк, и мы знаем, что он работал на Временную группировку ИРА — мы знаем это, дядя Джон. Он был осуждён за убийство. И вот его заловили с заряженным пистолетом в кармане. И ты всё ещё считаешь их хорошими парнями? Проклятье, теперь они начали охотиться уже и за американцами!

Если не веришь мне, то поверь хотя бы вот этому! — Эдди Донохо разложил снимки один к одному. — Эта девочка, её мать и ещё не родившийся ребёнок едва не были убиты вчера. Этот вот полицейский убит. У него остались жена и ребёнок. А этот твой приятель собирает у тебя в баре деньги на покупку оружия. Он связан с теми, кто все это сделал.

— Но почему?

— Потому что, как я уже сказал, отец этой малышки встал на пути убийц в Лондоне. Думаю, что они решили сквитаться с ним — и не только с ним, но и со всей его семьёй, — отчётливо выговаривая каждое слово, объяснил агент ФБР.

— Девочка ведь не…

— Черт побери! Вот поэтому-то они и зовутся террористами! — снова не удержался Эдди, но теперь он увидел, что слова его наконец проняли Джона.

— Ты уверен, что Пэдди связан с этим? — спросил тот.

— Сам он, насколько нам известно, никогда оружием не пользовался. Он — их рупор, он приезжает сюда и собирает деньги, чтобы они могли творить такие вот вещи там, дома. Нет, сам он руки кровью не марает. Он слишком умён для этого. Но собранные им деньги идут на такие вот вещи. В этом у нас нет никаких сомнений. А теперь они начали свои игры и тут.

Агент ФБР Донохо знал, что такие приезды в Америку преследовали прежде всего психологические цели, а не денежные, но в данный момент ему было ни к чему вдаваться во все эти детали. Дядя его все пялился на фотографии маленькой девочки, и на лице его было смущение — признак, что его посетила некая непривычная мысль.

— Ты уверен? Действительно уверен?

— Дядя Джон, над этим делом сейчас работают более тридцати агентов, не считая местной полиции. Ещё бы мне не быть уверенным!.. И мы их поймаем. Директор поклялся насчёт этого. Чего бы это нам ни стоило, мы сцапаем этих ублюдков, — решительно заявил Эдвард Майкл Донохо.

Джон Донохо взглянул на своего племянника и впервые увидел, что перед ним настоящий мужчина. Работа Эдди в ФБР была предметом семейной гордости, но только сейчас до него дошло, что тот уже больше не мальчишка. Это был мужчина, который предельно серьёзно относится к своему делу. Это подействовало на Джона даже сильнее, чем фотографии, ибо словам такого мужчины можно было верить.

Джон Донохо вышел из-за стойки бара и направился в заднюю комнату племянник за ним.

— Но наши парни отбиваются, — услышали они слова Пэдди, обращённые к слушателям, которых было человек пятнадцать. — Каждый день они дают бой… О, Джонни, давай присоединяйся!

— Вон, — спокойно произнёс Донохо.

— Что?.. Я не понимаю, Джон, — искренне изумился О'Нил.

— Вы, должно быть, думаете, что я полный дурак. По-видимому, я и был им. А теперь убирайтесь, — сказал он громче и без всякого ирландского акцента. — Вон из моего клуба и не вздумайте появляться здесь вновь.

— Но, Джонни, в чём дело?

Донохо ухватил его за ворот, приподнял со стула и, не обращая внимания на его протесты, потащил к дверям и вышвырнул на улицу. Эдди, спеша за своим подопечным, обернулся в дверях и помахал рукой дяде.

— А в чём дело-то? — спросил один из слушателей О'Нила. Другой, оказавшийся репортёром из «Бостон глоб», тут же начал записывать в блокнот слова Джона, который с пятого на десятое пересказал им то, что только что узнал.

До этого момента ни одно сыскное агентство ещё не заявляло, что к покушению на семью Райан причастна какая-то конкретная организация. Не говорил этого фактически и специальный агент Донохо. Он получил на этот счёт инструкции из Вашингтона — сформулированы они были очень осторожно, и он от них не отступил. Однако в передаче Джона Донохо и репортёра все акценты — что неудивительно — слегка сместились, и через несколько часов Ассошиэйтед-пресс уже сообщила всему миру, что нападение на Джека Райана и его семью было осуществлено Временной группировкой ирландской республиканской армии.

Так правительственная организация США помогла успешному завершению миссии Сина Миллера.

Миллер со своими людьми был уже дома. Из Вашингтона они полетели в Мехико, потом — на Антильские острова, а уж затем только — в Ирландию. Все, что для этого нужно, это хорошие документы и энное количество денег. Документы, которые могли вызвать подозрение, были уничтожены, а деньги — они пользовались наличными, так чтобы не найти концов. Кевин О'Доннелл сидел за своим столом, а Миллер — напротив.

— А что с Нэдом? — спросил Кевин.

Согласно правилу АОО О'Доннеллу никогда не звонили домой из-за границы.

— Человек Алекса сказал, что Нэда сцапали, — Миллер пожал плечами. — Это был риск, но на него стоило идти. Я остановился на Нэде, потому что он очень мало знает о нас.

Миллер знал, что О'Доннеллу придётся согласиться с этим. Кларк был новичком в их организации, и попал он в неё не в результате вербовки, а по стечению случайных обстоятельств, прежде всего потому, что один из его друзей по блоку Эйч захотел вступить в АОО. Это было неплохо, поскольку О'Доннеллу нужны были убийцы, умеющие работать в одиночку. Но Кларк был туповат. Им двигала не идеология, а эмоции. Фактически он был типичным головорезом из ВГИРА, мало чем отличающимся от таких же типов из Добровольческих сил Ольстера.

Польза от него была не больше, чем от сторожевого пса. Он знал лишь несколько человек из Организации. Погано всё-таки, что он завалился. Одно в нём было хорошо — собачья преданность. Он не сломался в Лонг-Кеш, не сломается, вероятно, и теперь. У него нет воображения.

— Отлично, — сказал Кевин после минутного размышления. — Кларка запомнят как мученика, провал послужит увековечению его памяти больше, нежели любой успех. А прочее?

— Великолепно. Жена и ребёнок погибли, а мы ушли с концами, — Миллер улыбнулся и плеснул себе в стакан виски.

— Они не погибли, Син, — сказал О'Доннелл.

— Как так?

Через два с небольшим часа после акции Миллер уже был в самолёте, так что понятия не имел о том, что произошло на самом деле. Он с недоверием выслушал рассказ О'Доннелла.

— Но это неважно, — заключил О'Доннелл. И объяснил почему. Сообщение Ассошиэйтед-пресс было перепечатано дублинской газетой «Айриш таймс». — Это был, в любом случае, отличный план, Син. Несмотря на то что всё пошло не совсем так, как нужно, миссия успешно завершена.

Син промолчал. Он считал, что, если две операции подряд провалились, это плохо. До фиаско в Лондоне у него вообще не было провалов. Тогда он списал это на случайную неудачу. Но два провала подряд, это уже не вопрос фортуны. И он знал, что третьего провала Кевин не потерпит. Набрав в грудь воздуху, он приказал себе быть объективным. Он позволил себе рассматривать Райана как личного своего врага. Это была первая его ошибка. Вторая — хотя Кевин не сказал этого — потеря Нэда. Миллер заново окинул мысленным взором основные узлы операции. Охотиться только за женой и ребёнком было бы простым убийством, он бы такое никогда не одобрил, ибо это было непрофессионально. Охотиться только за самим Райаном — это не дало бы нужного политического эффекта, а ради него и замышлялась вся операция. Так что без всей этой семейки никак нельзя было обойтись. Значит; в смысле выбора целей всё было в норме, но…

— Мне надо было получше подготовиться, не спешить, — выговорил он наконец. — Я слишком уж напирал на драматический эффект. Нам, вероятно, следовало бы выждать.

— Именно, — сказал босс, довольный тем, что Син понял, в чём его ошибка.

* * *

— Если нужна какая-то помощь, — сказал Оуинс, — мы в вашем распоряжении. Вы это знаете, Дэн.

— Да, это привлекло внимание кое-кого в верхах, — сказал Мюррей, только что получивший телеграмму от самого директора, Эмиля Джейкобса. — Но в любом случае это был лишь вопрос времени. То, что случилось, должно было случиться рано или поздно. — «И если мы не упрячем в клетку этих гадов, — подумал он, — это случится снова. АОО доказала, что террористы вполне могут действовать и на территории США».

Будучи профессионалом, он знал, что это просто везение, что такого рода акция не произошла раньше. Местные террористические группы были неопытны. В своё время они подложили несколько бомб и убили несколько человек, но Бюро сумело быстренько справиться с ними. Никто из них даже не пытался обратиться за поддержкой за границу. А теперь и тут ситуация меняется. Пилот вертолёта сказал, что один из террористов негр, а негров в Ирландии немного.

Игра вступала в новую фазу, и при всём своём опыте работы в ФБР Мюррей не был уверен, удастся ли Бюро справиться с этой ситуацией. Директор был прав в одном: это миссия первостепенной важности. Этим делом будет заниматься Билл Шоу, и Мюррей знал, что у Билла голова работает лучше, чем у многих в Бюро. Под начало Шоу выделили тридцать агентов, но число их будет через несколько дней утроено, а потом опять утроено. Единственный способ добиться того, чтобы это не повторилось, — продемонстрировать, что Америка — слишком опасная страна для террористов. В глубине души Мюррей, однако, знал, что это было невозможно: никакая страна не могла быть слишком опасной. Никакая демократическая страна.

Но у ФБР колоссальные возможности, да и не одно оно будет заниматься этим делом.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒