КНИГА ВТОРАЯ 46 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 99 из 139Следующая ⇒

- Послушайте, Клайд, - продолжал Джефсон, поняв, что ему не удалось

смягчить настроение толпы, - вы ведь любили свою мать, не так ли?

Протест, перепалка, и в конце концов вопрос признан допустимым и

законным.

- Да, сэр, конечно, я любил ее, - ответил Клайд, но после легкого

колебания, которое не прошло незамеченным: что-то стиснуло ему горло, и

грудь его поднялась и опустилась в тяжелом вздохе.

- Очень?

- Да, сэр... очень.

Теперь он не смел поднять глаз.

- Она всегда делала для вас все, что могла и что считала правильным, -

так?

- Да, сэр.

- Но в таком случае, хоть вас и постигло страшное несчастье, как же вы

все-таки могли убежать и столько времени жить вдали от матери? Почему вы

ни слова не сказали ей о том, что вы вовсе не так виноваты, как кажется, и

что ей не нужно тревожиться, так как вы снова работаете и стараетесь вести

себя как порядочный юноша?

- Так ведь я писал ей, только не подписывался настоящим именем.

- Понимаю. А еще как-нибудь давали о себе знать?

- Да, сэр. Я однажды послал ей немножко денег. Десять долларов.

- И вы совсем не думали о возвращении домой?

- Нет, сэр. Я боялся, что меня арестуют, если я вернусь.

- Иными словами, - с особенной выразительностью отчеканил Джефсон, - вы

были умственным и нравственным трусом, как сказал мой коллега мистер

Белнеп.

- Я протестую против попыток растолковывать присяжным показания

обвиняемого! - прервал Мейсон.

- Показания обвиняемого, право же, не нуждаются в каком-либо

истолковании. Они очень просты и правдивы, это понятно каждому, - быстро

вставил Джефсон.

- Протест принят! - объявил судья. - Продолжайте, продолжайте.

- Значит, Клайд, как я понимаю, так вышло потому, что вы были в

нравственном и умственном отношении трусом. Но я вовсе не осуждаю вас за

то, в чем вы неповинны (в конце концов вы не сами себя сделали, верно?).

Но это было уже слишком, и судья предостерег Джефсона, чтобы он впредь

осторожнее выбирал выражения.

- Стало быть, вы переезжали с места на место - в Олтон, Пеорию,

Блюмингтон, Милуоки, Чикаго, забирались в какие-то каморки на окраинах,

мыли посуду, продавали содовую воду, работали возчиком, скрывались под

именем Тенета, в то время как могли бы, в сущности, вернуться в

Канзас-Сити, на свою прежнюю службу? - продолжал Джефсон.

- Протестую! Протестую! - завопил Мейсон. - Нет никаких доказательств,

что он мог вернуться и поступить на прежнее место.

- Протест принят, - решил Оберуолцер, хотя в эту минуту в кармане у

Джефсона лежало письмо Френсиса Скуайрса, работавшего начальником над

рассыльными в отеле "Грин-Дэвидсон" в то время, когда там служил Клайд:

Скуайрс писал, что, помимо происшествия, связанного с катанием на чужом

автомобиле, он не замечал за Клайдом ничего плохого: юноша всегда был

исполнителен, честен, послушен, проворен и вежлив. Когда случилось то

несчастное происшествие, мистер Скуайрс был убежден, что Клайд мог быть

лишь одним из самых пассивных его участников и что, если бы он вернулся и

толком рассказал о случившемся, его бы оставили в отеле. И все это сочли

не относящимся к делу!

Дальше Клайд рассказал о том, как, сбежав от неприятностей, грозивших

ему в Канзас-Сити, и проведя два года в скитаниях с места на место, он

наконец нашел работу в Чикаго - сначала возчиком, а потом рассыльным в

"Юнион-клубе"; о том, что с первого же места, где он получил работу, он

написал матери, а потом, по ее настояниям, собирался написать дяде, - и

тут как раз встретил его в клубе, и дядя предложил ему приехать в Ликург.

Далее по порядку изложены были все подробности того, как он начал

работать, как получил повышение и двоюродный брат и начальник цеха

сообщили ему существующие на фабрике правила и, наконец, как он

познакомился с Робертой, а потом и с мисс X. Клайд подробно рассказал, как

он ухаживал за Робертой Олден и как, добившись ее любви, чувствовал и

считал себя счастливым, но появление мисс Х и ее неотразимое очарование

вызвали резкую перемену в его отношении к Роберте: она все еще очень

нравилась ему, но он уже не мог, как прежде, желать брака с нею.

Тут поспешно вмешался Джефсон: обнаруженное Клайдом непостоянство было

слишком неприятным свойством, чтобы можно было так быстро заговорить о нем

в показаниях, и Джефсон захотел отвлечь внимание присяжных.

- Клайд, - прервал он, - вы сначала в самом деле любили Роберту Олден?

- Да, сэр.

- Тогда вы должны были знать или хотя бы сразу понять по ее поступкам,

что она глубоко порядочная, чистая и набожная девушка, так?

- Да, сэр, я именно так о ней и думал, - повторил Клайд заученный

ответ.

- Тогда не можете ли вы в самых общих чертах, не вдаваясь в

подробности, объяснить самому себе и присяжным, как, почему, где и когда

возникла перемена в ваших чувствах, приведшая к отношениям, которые все мы

(тут Джефсон обвел публику, а затем и присяжных дерзким, проницательным и

холодным взглядом) сурово осуждаем. Если вы вначале были столь высокого

мнения о ней, как же случилось, что вы так быстро дошли до столь

недозволенных отношений? Разве вы не знали, что, с точки зрения всех

мужчин, а также и всех женщин, отношения эти греховны и вне брака

непростительны, что это преступление?

Смелость и едкая ирония Джефсона вызвали в растерянно притихшей публике

беспокойное движение, - заметив это, и Мейсон и судья Оберуолцер опасливо

нахмурились. Что за наглый, циничный мальчишка! Как он смеет коварными

намеками под видом серьезного допроса внушать подобную мысль, в которой

скрыто посягательство на самые основы общества, на религиозные и моральные

устои! Вот он стоит, дерзкий, бесстрастный и надменный, и слушает ответ

Клайда:

- Да, сэр, мне кажется, я это знал... конечно... но, право же, я

никогда не старался ее соблазнить ни сначала, ни потом. Просто я был в нее

влюблен.

- Вы были влюблены в нее?

- Да, сэр.

- Очень?

- Очень.

- И она тоже была сильно влюблена в вас?

- Да, сэр.

- С самого начала?

- С самого начала.

- Она говорила вам это?

- Да, сэр.

- А в то время, когда она переезжала от Ньютонов, - вы ведь слышали

все, что говорили об этом свидетели, - вы не уговаривали ее, не старались

любым способом, обманом или какими-нибудь доводами убедить ее переехать от

них?

- Нет, сэр. Она сама захотела переехать. Она только просила, чтобы я

помог ей найти комнату.

- Попросила, чтобы вы помогли найти комнату?

- Да, сэр.

- А почему, собственно?

- Потому, что она не очень хорошо знала город и думала, что я, может

быть, посоветую ей, где найти хорошую, не слишком дорогую для нее комнату.

- И вы указали ей комнату, которую она сняла у Гилпинов?

- Нет, сэр. Я ей никаких комнат не указывал. Она нашла ее сама. (Это

был в точности заученный им ответ.)

- А почему же вы ей не помогли?

- Потому что я был занят по целым дням и почти все вечера. И потом я

думал, что ей самой лучше знать, чего она хочет, - у каких людей

поселиться и все такое.

- А вы сами когда-нибудь бывали в доме Гилпинов до того, как она туда

переехала?

- Нет, сэр.

- Были у вас с нею до ее переезда какие-нибудь разговоры о том, какую

именно комнату ей следует снять - с каким входом и выходом, насколько

уединенную и прочее?

- Нет, сэр, я никогда с ней об этом не говорил.

- И никогда не настаивали, к примеру, чтобы она сняла такую комнату,

куда вы могли бы проскользнуть и откуда могли бы выйти ночью или днем,

никому не попадаясь на глаза?

- Никогда. И, кроме того, в этот дом очень трудно было войти и очень

трудно выйти незаметно.

- Почему же?

- Потому что дверь ее комнаты была рядом с Парадной дверью, через

которую все входили и выходили, и каждый мог заметить чужого человека.

(Этот ответ тоже был заучен наизусть.)

- Но вы ведь все-таки пробирались в дом потихоньку?

- Да, сэр... то есть, видите ли, мы оба с самого начала решили, что,

чем меньше нас будут видеть вместе где бы то ни было, тем лучше.

- Из-за того фабричного правила?

- Да, сэр, из-за того правила.

За этим последовал рассказ о различных затруднениях с Робертой,

причиной которых было появление в его жизни мисс X.

- Теперь, Клайд нам придется поговорить немного о мисс X. По

договоренности между защитой и обвинением, - основания для этого вам,

господа присяжные, разумеется, понятны, - мы можем лишь слегка затронуть

эту тему, поскольку речь идет о совершенно ни в чем не повинной особе, чье

настоящее имя нет никакой надобности здесь называть. Но некоторых фактов

придется коснуться, хотя мы будем обращаться с ними возможно деликатнее -

столько же ради той, что жива и ни в чем не виновата, сколько и ради

покойной. И я уверен, что мисс Олден согласилась бы с этим, будь она жива.

Так вот, относительно мисс X, - продолжал Джефсон, обернувшись к Клайду. -

Обе стороны уже признали, что вы познакомились с нею в Ликурге примерно в

ноябре или декабре прошлого года. Верно это?

- Да, сэр, это верно, - грустно ответил Клайд.

- И вы тотчас безумно влюбились в нее?

- Да, сэр. Это правда.

- Она богата?

- Да, сэр.

- Красива? Это, я полагаю, признано всеми, - прибавил Джефсон,

обращаясь к суду в целом и вовсе не ожидая ответа Клайда, но тот, в

совершенстве вымуштрованный, все же ответил:

- Да, сэр.

- В то время, когда вы впервые встретились с мисс X, вы двое - вы и

мисс Олден, хочу я сказать, - уже вступили в незаконную связь, о которой

шла речь?

- Да, сэр.

- Тогда, принимая все это во внимание... нет, вот что, одну минуту, я

сперва хочу спросить вас о другом... дайте сообразить... Скажите, когда вы

встретились с мисс X, вы все еще любили Роберту Олден?

- Да, сэр, я любил ее.

- До этого времени вы никогда не чувствовали, что она становится вам в

тягость?

- Нет, сэр.

- Ее любовь и дружба были вам так же дороги и отрадны, как и прежде?

- Да, сэр?

Говоря это, Клайд вспоминал прошлое, и ему казалось, что он сказал

чистую правду. Да, правда, как раз перед встречей с Сондрой он

действительно был очень спокоен и счастлив с Робертой.

- А скажите, до встречи с мисс Х были у вас с мисс Олден какие-нибудь

планы на будущее? Вы же, наверно, задумывались над этим, - так?

- Н-не совсем (и Клайд нервно облизнул пересохшие от волнения губы)...

Видите ли, я вообще ничего не обдумывал заранее, то есть ничего плохого

для Роберты... И она, конечно, тоже ничего такого не думала. Просто нас с

самого начала несло по течению. Наверно, так вышло потому, что мы были

очень одиноки. У нее в Ликурге никого не было, у меня тоже. И тут еще это

правило, - из-за него я нигде не мог бывать с нею... а уж когда мы

сблизились, так все и пошло само собой, и мы не очень задумывались над

этим - ни она, ни я.

- Вы просто плыли по течению, потому что пока с вами ничего не

случилось и вы не думали, что может случиться? Так?

- Нет, сэр. То есть да, сэр. Так оно и было. - Клайд ужасно старался

безукоризненно повторить эти много раз прорепетированные и очень важные

ответы.

- Но должны же вы были о чем-то думать, кто-нибудь один или вы оба.

Ведь вам был двадцать один год, а ей двадцать три.

- Да, сэр. Мне кажется, мы... кажется, я думал иногда.

- Что же именно вы думали? Не припомните?

- По-моему, да, сэр, я помню. То есть я знаю точно, я иногда думал, что

если все пойдет хорошо и я начну побольше зарабатывать, а она найдет

работу в другом месте, то я смогу всюду бывать с ней открыто, а после,

если мы с ней будем все так же любить друг друга, можно будет и

пожениться.

- Вы в самом деле думали тогда, что женитесь на ней?

- Да, сэр. Определенно думал - именно так, как я сказал.

- Но это было до того, как вы встретили мисс X?

- Да, сэр, это было раньше.

("Здорово сделано!" - язвительно заметил Мейсон на ухо сенатору

Редмонду.

"Великолепный спектакль", - театральным шепотом ответил Редмонд.)

- А говорили вы ей на этот счет что-нибудь определенное? - продолжал

Джефсон.

- Нет, сэр, не помню... Как будто ничего определенного не говорил.

- Что-нибудь одно - либо говорили, либо нет. Что же именно?

- Да, право же, ни то, ни другое. Я часто говорил, что люблю ее и хочу,

чтобы мы всегда были вместе, и надеюсь, что она никогда меня не оставит.

- Но вы не говорили, что хотите на ней жениться?

- Нет, сэр, что хочу жениться, не говорил.

- Так, так, хорошо... А она? Что она говорила?

- Что она никогда меня не оставит, - с усилием, несмело ответил Клайд,

вспоминая последний крик Роберты и ее последний взгляд. И, достав из

кармана платок, он принялся вытирать лицо и ладони, покрытые холодным

потом.

("Отличная постановка!" - с издевкой пробормотал Мейсон.

"Неглупо, неглупо!" - небрежно заметил Редмонд.)

- Но скажите, - ровным тоном невозмутимо продолжал Джефсон, - если у

вас было такое чувство к мисс Олден, как же вы могли так быстро изменить

свое отношение к ней после встречи с мисс X? Разве вы так непостоянны, что

ваши мысли и чувства меняются с каждым днем?

- Ну, об этом я раньше никогда не думал... Нет, сэр, я не такой!

- А до того, как вы познакомились с мисс Олден, вам случалось

когда-нибудь серьезно любить?

- Нет, сэр.

- Но считали ли вы, что ваши отношения с мисс Олден серьезны и прочны,

- что это настоящая любовь, - пока не встретились с мисс X?

- Да, сэр, я так и считал.

- А потом, после этой встречи?

- Ну, потом... потом уже все стало по-другому.

- Вы хотите сказать, что после того, как вы раз или два увидели мисс X,

мисс Олден стала вам совершенно безразлична?

И тут Клайда осенило:

- Нет, сэр, не то. Не совсем так, - поспешно и решительно возразил он.

- Я продолжал любить ее... даже очень, правда! Но я и опомниться не успел,

как совсем потерял голову из-за... из-за... мисс... мисс...

- Ну да, из-за этой мисс X. Это мы знаем. Вы безумно и безрассудно

влюбились в нее - так?

- Да, сэр.

- И дальше что?

- Дальше... ну... я уже просто не мог относиться к мисс Олден, как

раньше.

При этих словах лоб и щеки Клайда снова стали влажны.

- Понятно! Понятно! - громко и подчеркнуто, чтобы произвести

впечатление на присяжных и публику, заявил Джефсон: - Сказка Шехерезады -

чаровница и очарованный.

- Я не понимаю, что вы говорите, - растерянно сказал Клайд.

- Я говорю о колдовстве, мой друг, о том, что человек подвластен чарам

красоты, любви, богатства - всего, чего мы подчас так жаждем и не можем

достичь, - такова чаще всего любовь в нашем мире.

- Да, сэр, - простодушно согласился Клайд, справедливо заключив, что

Джефсон просто-напросто хотел блеснуть красноречием.

- Но вот что я хочу знать. Если вы так любили мисс Олден, как говорите,

и добились таких отношений с нею, которые следовало освятить браком, как

же вы настолько не чувствовали своих обязательств, своего долга перед нею,

что у вас могла явиться мысль бросить ее ради мисс X? Как это произошло,

хотел бы я знать, - и я уверен, что это интересует также и господ

присяжных. Где было ваше чувство благодарности? И чувство нравственного

долга? Может быть, вы скажете, что у вас нет ни того, ни другого? Мы хотим

это знать.

Поистине, это был допрос с пристрастием - нападение на собственного

свидетеля. Но Джефсон говорил только то, что был вправе сказать, и Мейсон

не вмешался.

- Но я...

Клайд смутился и запнулся, как будто его не научили заранее, что нужно

ответить: казалось, он мысленно ищет какого-нибудь вразумительного

объяснения. Да так и было в действительности, потому что, хоть он и

зазубрил ответ, но, услышав этот вопрос на суде и вновь оказавшись лицом к

лицу с проблемой, которая так смущала и мучила его в Ликурге, он не сразу

вспомнил, чему его учили... Он мялся, поеживаясь, и наконец произнес:

- Видите ли, сэр, я как-то почти не думал об этом. Я не мог думать с

тех пор, как увидел ее. Я иногда пробовал, но у меня ничего не выходило. Я

чувствовал, что одна она нужна мне, а не мисс Олден. Я знал, что это

нехорошо... да, конечно... и мне было очень жалко Роберту... Но все равно,

я просто ничего не мог поделать. Я мог думать только о мисс Х и не мог

относиться к Роберте по-старому, сколько ни старался.

- Вы хотите сказать, что вас из-за этого ничуть не мучила совесть?

- Мучила, сэр, - отвечал Клайд. - Я знал, что поступаю нехорошо, и

очень огорчался за нее и за себя; но все равно, я не мог иначе. (Он

повторял слова, написанные для него Джефсоном; впрочем, прочитав их

впервые, он почувствовал, что все это чистая правда: он и в самом деле

тогда испытывал известные угрызения совести.)

- Что же дальше?

- Потом она стала жаловаться, что я бываю у нее не так часто, как

раньше.

- Иными словами, вы стали пренебрегать ею?

- Да, сэр, отчасти... но не совсем... нет, сэр.

- Ну, хорошо, а как вы поступили, когда поняли, что так сильно

увлеклись этой мисс X? Сказали мисс Олден, что больше не любите ее, а

любите другую?

- Нет, тогда не сказал.

- Почему? Может быть, по-вашему, честно и порядочно говорить сразу двум

девушкам, что вы их любите?

- Нет, сэр, но ведь это было не совсем так. Видите ли, тогда я только

что познакомился с мисс Х и еще ничего ей не говорил. Она бы не позволила.

Но все-таки я тогда уже знал, что не могу больше любить мисс Олден.

- Но ведь у мисс Олден были на вас известные права? Уже одно это должно

было бы помешать вам ухаживать за другой девушкой - вы этого не понимали?

- Понимал, сэр.

- Тогда почему же вы это делали?

- Я не мог устоять перед ней.

- Вы говорите о мисс X?

- Да, сэр.

- Стало быть, вы бегали за ней до тех пор, пока не заставили ее

полюбить вас?

- Нет, сэр, это было совсем не так.

- А как же?

- Просто я встречался с нею то тут, то там и стал по ней с ума сходить.

- Понятно. Но все же вы не пошли к мисс Олден и не сказали, что больше

не можете относиться к ней по-старому?

- Нет, сэр. Тогда не сказал.

- Почему же?

- Я думал, что она огорчится, - я не хотел, чтобы ей было больно.

- Так, понятно. Стало быть, у вас не хватало эмоционального и

умственного мужества для того, чтобы сказать ей правду?

- Я не разбираюсь в эмоциональном и умственном мужестве, - отвечал

Клайд, несколько задетый и уязвленный таким определением, - просто я очень

ее жалел. Она часто плакала, и я не решался сказать ей правду.

- Понятно. Что ж, пусть будет так. Но я хочу спросить вот о чем. Ваши

отношения с мисс Олден оставались столь же близкими и после того, как вы

поняли, что больше не любите ее?

- Н-нет, сэр... во всяком случае, недолго, - пристыженно пробормотал

Клайд.

Он думал, что все в зале суда слышат его... и мать, и Сондра, и все

люди по всей Америке узнают из газет, что он ответил! Когда несколько

месяцев назад Джефсон впервые показал ему эти вопросы, Клайд спросил,

зачем они нужны, и Джефсон ответил: "Для воспитательного воздействия. Чем

неожиданнее и чем сильнее мы поразим присяжных кое-какими жизненными

фактами, тем легче добьемся, чтобы они сколько-нибудь здраво поняли, в чем

заключалась стоявшая перед вами задача. Но вы не очень беспокойтесь об

этом. Когда настанет время, вы просто отвечайте на вопросы, а остальное

предоставьте нам. Мы знаем, что делаем". И теперь Клайд продолжал:

- Видите ли, после встречи с мисс Х я больше не мог относиться к

Роберте, как прежде, и поэтому старался поменьше видеться с нею. Но, во

всяком случае, очень скоро после этого она... попала в беду... ну, и

тогда...

- Понятно. А когда примерно это случилось?

- В конце января.

- Ну, и что же? Когда это случилось, вы не почувствовали, что при таких

обстоятельствах ваш долг - жениться на ней?

- Но... нет, в тех условиях нет... то есть, я хочу сказать, если бы мне

удалось ее выручить.

- А почему, собственно, нет? И что значит "в тех условиях"?

- Видите ли... все было, как я вам говорил. Я больше не любил ее, и

ведь я не обещал ей жениться, - она это знала. Поэтому я думал, что будет

более или менее правильно, если я помогу ей от этого избавиться, а потом

скажу, что больше не люблю ее.

- А все-таки вы не сумели ей помочь?

- Нет, сэр. Но я старался.

- Вы обращались к аптекарю, который давал здесь показания?

- Да, сэр.

- И к кому-нибудь еще?

- Да, сэр, я обошел семь аптек, пока наконец достал хоть что-то.

- Но то, что вы достали, не помогло?

- Нет, сэр.

- Молодой торговец галантереей показал, что вы обращались к нему, -

было это?

- Да, сэр.

- И он указал вам какого-нибудь врача?

- Д-да... но... я не хотел бы называть его.

- Ладно, можете не называть. Но вы послали мисс Олден к врачу?

- Да, сэр.

- Она пошла одна или вы ее сопровождали?

- Я проводил ее... то есть только до дверей.

- Почему только до дверей?

- Потому что... мы обсудили это и решили - и она и я, - что так,

пожалуй, будет лучше. У меня тогда было мало денег. Я думал, что, может

быть, доктор поможет ей за меньшую плату, если она придет одна, а не

вдвоем со мной.

("Черт побери, а ведь он крадет мои громы и молнии! - подумал тут

Мейсон. - Он перехватил большую часть вопросов, которыми я рассчитывал

запутать Грифитса". - И он встревоженно выпрямился. Бэрлей, Редмонд, Эрл

Ньюком - все теперь ясно поняли замысел Джефсона.)

- Понятно. А может быть, дело было еще и в том, что вы боялись, как бы

о ваших с нею отношениях не прослышали ваш дядя или мисс X?

- О да, я... то есть мы оба думали и говорили об этом. Она понимала, в

каком я положении.

- Но о мисс Х речи не было?

- Нет, не было.

- Почему?

- Потому что... Я думал, что как раз тогда не следовало ей об этом

говорить. Она бы слишком расстроилась. Я хотел подождать, пока у нее все

уладится.

- А тогда сказать ей все и оставить ее, - вы это имеете в виду?

- Да... если бы я чувствовал, что не могу относиться к ней

по-старому... Да, сэр.

- Но не тогда, когда она была в таком положении?

- Нет, сэр, тогда нет. Но, видите ли, в то время я еще надеялся, что

помогу ей от этого избавиться.

- Понятно. И ее положение не повлияло на ваше отношение к ней? Не

вызвало у вас желания отказаться от мисс Х и жениться на мисс Олден и

таким образом все исправить?

- Нет, сэр... тогда нет... то есть не в тот раз.

- Что значит "не в тот раз"?

- То есть я стал думать об этом позже, как я вам говорил... но не

тогда... Это было после... когда мы поехали к Адирондакским горам.

- А почему не тогда?

- Я уже сказал, почему. Я совсем потерял голову из-за мисс Х и больше

ни о чем не мог думать.

- Вы даже тогда не могли изменить свое отношение к мисс Олден?

- Нет, сэр. Мне было очень жаль ее, но я не мог иначе.

- Понятно. Ну, пока оставим это. Потом я еще вернусь к этому вопросу.

Сейчас я хотел бы, чтобы вы, если можете, постарались объяснить присяжным,

что же именно так привлекло вас в мисс X, отчего она вам нравилась

настолько больше мисс Олден? Что именно, какие особенности ее поведения,

внешности, характера или положения в обществе до такой степени вас

прельщали? Вы-то сами это понимаете?

И Белнеп и Джефсон на разные лады и по разным психологическим,

юридическим и личным причинам не раз прежде задавали Клайду этот вопрос и

получали самые разные ответы. Вначале он вообще не хотел говорить о

Сондре, опасаясь, что любые его слова будут подхвачены и повторены на суде

и в газетах с упоминанием ее имени. Потом, поскольку все газеты

замалчивали ее настоящее имя, стало ясно, что ей не угрожает публичный

скандал, и тогда он позволил себе говорить о ней несколько свободнее. Но

здесь, на суде, он снова стал осторожен и замкнут.

- Ну, это трудно объяснить... По-моему, она красавица, гораздо красивее

Роберты. Но не только в этом дело. Она совсем не такая, как все, кого я

знал раньше... гораздо самостоятельнее... и все с таким вниманием

относились ко всему, что она делала и говорила. Мне кажется, она знает

гораздо больше, чем все мои прежние знакомые. И она ужасно хорошо

одевается и очень богата, и принадлежит к лучшему обществу, и газеты часто

пишут о ней и помещают ее портреты. Когда я ее не видел, я каждый день

читал о ней в газетах, и мне казалось, что она все время со мной. И потом,

она очень смелая, не такая простая и доверчивая, как мисс Олден... сперва

я даже не мог поверить, что она стала мною интересоваться. А под конец я

больше ни о ком и ни о чем не мог думать, и о Роберте тоже. Я просто не

мог, - ведь мисс Х все время была передо мной.

- Да, на мой взгляд, вы поистине были влюблены, прямо

загипнотизированы, - ввернул Джефсон в виде обобщения, уголком глаза

наблюдая за присяжными. - Типичная картина помешательства от любви, -

яснее, по-моему, некуда.

Но и публика и присяжные выслушали его замечание с неподвижными,

каменными лицами.

И сразу после этого пришлось окунуться в быстрые, мутные воды

предполагаемого злостного умысла, ибо все остальное было лишь вступлением.

- Итак, Клайд, что же случилось потом? Расскажите нам подробно все, что

помните. Ничего не смягчайте, не старайтесь казаться ни лучше, ни хуже,

чем вы были на самом деле. Она мертва - и вы тоже умрете, если эти

двенадцать джентльменов под конец придут к такому решению. (От этих слов

точно ледяной холод пронизал и Клайда и всех, кто находился в зале суда.)

Но ради вашего же душевного спокойствия вам лучше говорить правду. (Тут

Джефсон подумал о Мейсоне: пусть попробует отбить такой удар!)

- Да, сэр, - просто сказал Клайд.

- Стало быть, она попала в беду, и вы не сумели ей помочь. Ну, а потом?

Что вы тогда сделали? Как поступили? Да, кстати, какое жалованье вы

получали в то время?

- Двадцать пять долларов в неделю, - признался Клайд.

- Других источников дохода не имели?

- Простите, я не понял.

- Были у вас тогда какие-либо другие источники откуда вы могли бы так

или иначе достать денег?

- Нет, сэр.

- Сколько вам стоила комната?

- Семь долларов в неделю.

- А стол?

- Долларов пять-шесть.

- Были еще какие-нибудь расходы?

- Да, сэр: на одежду и на стирку.

- Должно быть, вам приходилось также участвовать в расходах, связанных

со всякими светскими развлечениями?

- Протестую, это наводящий вопрос! - выкрикнул Мейсон.

- Протест принят, - заявил судья Оберуолцер.

- Можете вы припомнить еще какие-нибудь расходы?

- Да, на трамвай, на поездки по железной дороге. И потом - я должен был

вносить свою долю, когда участвовал во всяких развлечениях.

- Вот именно! - в ярости крикнул Мейсон. - Я считаю, что хватит вам

подсказывать этому попугаю!

- А я считаю, что почтеннейшему прокурору незачем путаться не в свое

дело, - фыркнул Джефсон, отбиваясь и за себя и за Клайда. Ему хотелось

сломить страх Клайда перед Мейсоном. - Я допрашиваю подсудимого, а что

касается попугаев, то мы за последнее время видели их тут сколько угодно,

и натасканы они были, как самые отъявленные школьные зубрилы.

⇐ Предыдущая 94 95 96 97 9899100 101 102 103 Следующая ⇒