Оглавление 4 страница

Помотав головой, стараясь делать это незаметно, что в общем-то непросто, я снова на кофе сосредоточилась.

В общем, я поняла, что они разные национальности представляют. Или расы даже. Непонятно, как у них там все устроено…

Сделав глоток капучино, я подумала, что этих двоих можно запросто представить в каких-то немыслимых нарядах… Похожих на что-то среднее между средневековыми камзолами и самыми последними моделями, чуть ли не фантастическими скафандрами даже, только с четкими линиями, а еще какими-то искрящимися и переливающимися. Причем, стоило закрыть глаза, брюнет представлялся в темно-багровом чем-то, а блондин — в чем-то серебристом, что невероятно шло к его белоснежным волосам.

Кирлик, пока я парней разглядывала, пирожное умял, только усы от крема над губой остались, и с дрожью в голосе спросил:

— Мамочка, а тебе тоже, как и Сашке, с этими ехать надо?

При этом голос у «будущего великого воина» предательски дрогнул.

Блондин бросил на меня взгляд, и моргнул пару раз, когда увидел, что я ему кулак исподтишка показываю. Несколько извиняющимся тоном он сообщил Кирюхе:

— Врата в наш мир для госпожи Джун закрыты навсегда. Ведь будучи женой дракона, она снова вышла замуж… за человека.

У мамули глаза как-то странно потухли, а я, несмотря на просиявшую физиономию Кирлика, процедила:

— Ты Виталия Владиленовича не трожь, понял?

Кирюшка, явно воодушевленный моей поддержкой, сурово проговорил:

— И сестру я с вами не отпускаю, понятно? Или будете иметь дело со мной!

К чести этих двоих, смех сдержать они смогли.

Глава 7

Блондин с брюнетом обменялись им одним понятным взглядом, затем на Кирлика посмотрели и синхронно вздохнули.

— Скажи, — спросил блондин братишку. — А зачем тебе в Альма-матер, если воинским приемам я тебя прямо сейчас научить могу?

— Я против, — вырвалось у мамочки, но ее слова потонули в громогласном:

— Ур-ра! — от «великого воина».

— Не волнуйся, госпожа, — шепнул блондин мамочке, и та сразу успокоилась, словно знала, что не обманет.

Блондинистый встал, братишке руку протянул, и Кирюшка липкую ладошку в нее доверчиво вложил.

Когда блондин с братишкой скрылись, брюнет, почему-то к мамуле при этом обращаясь, сказал:

— Принцессе следует поторопиться. Вещей с собой брать не стоит. Все равно вещи, в которых она привыкла появляться в увеселительных заведениях по ночам, и днем, — взгляд его скользнул по моим плечам и груди, — не пригодится в Огненном дракарате.

— Что значит, вещей с собой брать не стоит? — возопила внутри меня «Ариэлька».

— Что значит, по ночам в увеселительных заведениях? — нахмурила брови мамуль.

— Один детей обижает, второй — ябеда, — буркнула я под нос. — Мамочка, да не слушай ты его! Ты лучше скажи, правда все это? И что тебе обратно хода нет?

— Да, Ташечка, правда, — ответила мамочка. — Выходя замуж за Виталика, я навсегда закрыла для себя врата. Думала, что для нас обеих…

Голос мамочки дрогнул.

— А что, если и для меня эти самые врата закрылись? — подумала я вслух.

Брюнет посмотрел на меня впервые, не мазнув взглядом, а пристально, глаза в глаза.

— Я настраивался на тебя, принцесса Таши Кинриу, — сказал он. — Подозреваю, что Ичиро Исами тоже. Это значит только одно.

— И что же это значит? — перебила я брюнета.

— Что для тебя врата в родной мир открыты, — сказал он.

А у мамочки при этих словах подбородок дрогнул.

— Мама! — позвала ее. — Ты для этого для Виталия Владиленовича замуж вышла? Чтобы нас обеих защитить?

Мамуль не ответила, но и без того понятно было, что я права.

И мне так грустно стало. Получается, мамочка собой пожертвовала, для себя путь обратно закрыла, чтобы меня защитить, а все зря.

Из холла раздался восторженный вопль Кирлика и мне стало грустно вдвойне. То есть это мамочка сейчас тут останется, с братишкой, а мне с этими неизвестно куда ехать? В мир, о котором сегодня впервые услышала?

— А если откажусь?

Темные глаза брюнета нехорошо сверкнули.

— У тебя нет выбора, принцесса. Врата скоро закроются, но стоит мне коснуться тебя, как мы унесемся сквозь пространство и окажемся на территории Огненного дракарата, на землях клана Золотого дракона.

Перевела взгляд на мамочку. У нее глаза подозрительно блестят.

«Ничего не поделаешь», — говорил ее взгляд, и у меня внутри все сжалось.

Этих двоих я в бою видела. От таких не уйдешь. Что мне стоило часом раньше мамулечку послушаться и бежать со всех ног к Ариэльке? Мамочка, конечно, про врата эти знала, отсюда и наряд ее странный, и обильная «трапеза». Она знала, что за мной придут, и приготовилась, чтобы их отвлечь… а я все взяла и испортила.

— Чем быстрее ты смиришься со своей участью, принцесса, тем лучше, — проникновенно произнес брюнет.

И вот зря он это сфказал. Про мое смирение. У нфих, там, может, судя по мамуличкиному нфаряду, женская эмансипация еще в зачаточном спостоянии находится, если не в проекции… Но меня что, зря мамуль с Виталием Владиленовичем воспитывали? Поощряя независимость, самостоятельность, решимость и смелость? Да я с детства по военно-спортивным лагерям, я в академии лучшая на потоке, меня, вон, и мастер Горо выделяет…

— Смирюсь? — издевательски переспросила брюнета. — Ну-ну. Интересно, зачем я вообще папахену понадобилась… Восемнадцать лет, значит, не вспоминал, а теперь сразу двое поверенных! С чего бы? Или и вправду, как мастер Горо говорит, из Альма-матер вашей документы пришли и мне предстоит увлекательное обучение в драконьей академии?

Брюнет на мамулю беглый взгляд бросил.

Коротко спросил:

— Кицунэ?

Мамочка не ответила, потупилась. И мне как-то эта ее новая роль с излишней покорностью совсем не нравилась.

А брюнет ко мне повернулся, взглядом своих черных глаз прожег, так, что лоб испариной покрылся и захотелось вдруг во всем-во всем с ним соглашаться. Потому что рядом с этой силищей, что от него исходит, я себя слабой почувствовала и уязвимой, и при этом защищенной, что моей какой-то исконно бабской дурной природе очень понравилось. Но это всего лишь пару секунд длилось.

Спустя несколько мгновений, пока я на него чуть не с открытым ртом таращилась (позор-то какой!), на смуглое, открытое лицо с правильными чертами, на красиво облепленные скулы, на подбородок волевой… в глаза отчего-то смотреть не решилась, опустила взгляд ниже, а там так хорошо грудные мышцы развиты, и он ими словно невзначай, поигрывает, и на прессе кубики под майкой просматриваются, кажется, я даже слюну сглотнула… Так вот, спустя несколько мгновений я себя мысленно по щекам отхлестала, а дурной бабской сущности пообещала что-то страшное с ней сделать, пока не придумывалось, что именно, но сильно страшное.

В следующий миг я брюнетистому в глаза посмотрела, прямо и открыто, как равная (потому что перед этим равной себя никак не чувствовала).

Я готова была поклясться, у него, в его черных, как ночь глазах, огоньки горели!

И взгляд такой надменный был, взгляд победителя.

Победителя женщин. Фу. Даже думать о таком противно.

И стоило мне в его глаза прямо посмотреть, как огоньки в них затрепетали, как пламя на ветру, морда лица не такая уже самодовольная стала, скорее, удивленная, а у меня внутри, наоборот, внутри тепло разлилось, что-то словно крылья расправляло, и показалось, что я каким-то внутренним слухом чей-то раскатистый рев слышу. И был этот рев такой желанный, такой родной, и тело внезапно какой-то легкостью и сладостью налилось, по сравнению с которой все эти бабские реакции — тьфу и растереть, вот что!

У брюнета лицо все больше и больше вытягивалось, а у меня, должно быть со стороны все более надменным выглядело, как у него давеча.

Вдруг огоньки в его глазах вспыхнули, как будто кто-то изнутри на них подул, так, что даже заискрились, отчего мне отшатнуться захотелось, взгляд отвести, потупиться, как мамуль, но рев послышался снова, и был он каким-то… одобрительным, что ли.

Готова была поклясться, на лице брюнета в этом момент досада мелькнула!

Не знаю, сколько бы мы еще в гляделки играли, если бы не мамочка.

Тоном снежной королевы, от которого у меня внутри все возликовало, потому что именно такую я мамочку знаю, а не эту новую, в хламиде и покорную до невозможности, мамуль произнесла:

— Ты нарушил гостевой закон, дракон, — сказала она брюнету.

— Почему? — переспросил он нарочито невозмутимо, а вид виноватый при этом, как у кота, что сметану сожрал.

Мамочка же, по тону слышала, злилась. И хоть разговор мне был не особо понятен, вслушивалась в каждое слово.

— Ты обещал войти в мой дом с миром, Кенджи Кеншин.

И брюнет взгляд опустил! Перед мамулечкой! И смущенно закашлялся в кулак! Я мир расцеловать была готова отчего-то, а внутри, тихо-тихо, раздалось утробное ворчание. Довольное.

— Я не сделал ничего плохого, госпожа Джун. Я чту традиции.

Но мамочку так просто с толку не сбить.

— Ты проявил драконью силу, чтобы воздействовать на мою дочь.

— Госпожа Джун, но это моя истинная природа, ее не спрячешь, — попытался оправдаться брюнет.

— Я не об истинной силе! — вскипела мамуль. — Я о том, что ты воздействовал на нее драконьей притягательностью, обаянием. Это недопустимо!

Я старательно переваривала услышанное. И хоть по-прежнему мало понимала, то, что этот брюнетистый красавчик на мне какой-то запрещенный прием применил, было ясно, как божий день. Также, как то, что я против этих его дешевых трюков выстояла!

Брюнет, метнув на меня быстрый взгляд, подтвердил:

— Твой упрек справедлив, госпожа Джун. Но твоя дочь достойный соперник. Тем желаннее ее получить. Подземному дракарату нужна такая принцесса. С Таши Кинриу клан Тигрового глаза станет сильнейшим в дракарате!

И снова у меня внутри произошло какое-то раздвоение: одна половинка визжала от восторга, готова была сорваться с места, хлопая в ладоши, потому что этот самый красавчик-брюнет явно вознамерился меня «получить». Вторая же, более привычная мне, негодовала и подбивала хозяйку съездить невесть что возомнившему о себе брюнету прямо по его красивой физиономии.

Третья (некстати появившаяся) и вовсе спросила моим голосом:

— А кто такая Таши Кинриу? Это словосочетание кажется мне знакомым.

Мамуль с брюнетом переглянулись, причем он так с нажимом на нее посмотрел. Но мамочка не протестовала. Вздохнув, она сообщила:

— Это твое имя, Сашунь. Истинное имя, которым тебя нарекли при рождении.

— Так, — не выдержали мои нервы. — Требую все и немедленно рассказать мне! Вот прямо все, и желательно, побыстрее. Я так понимаю, этим двоим не терпится меня папахену доставить, и некие врата им помогут, поздняк, что называется, метаться. Но я настаиваю на разъяснениях! Очень настаиваю!

Мамочка ангельским голосом спросила у брюнетистого, не желают ли они-с чаю-с. На что они-с согласились-с. Чем только больше меня разозлили.

Злая я затолкала в рот фаршированный блинчик, и, пока мамуль чай заново заваривала, а брюнет, последовав моему примеру, заново принялся желудок набивать, я пошла к кофе-машине и капучино себе сделала. Огромную чашку, чтобы на весь их рассказ хватило.

Наконец, мамуль снова уселась, и подлив черноглазому чаю, уперла локти в стол и принялась рассказывать.

Голос мамочки слегка дрожал, как и ее губы, глаза затуманились… мамулечка вспоминала.

— Мое истинное имя Джун, дочка, — начала она. — Джун — значит, послушная. Так меня назвали при рождении. Родилась я от человека, рожденного драконом. Я принадлежала клану Огненной птицы, когда родилась.

— Стоп, — перебила я. — Что значит, принадлежала? Ты была членом этого клана, мамуль?

Мамочка помотала головой. Видно было, что признание дается ей нелегко.

— Нет, милая, — сказала она. — Я женщина, а в моем мире женщина может только принадлежать.

— Свинский мир! — припечатала я, отчего глаза брюнета сузившись, полыхнули пламенем.

— Не смей говорить о мире драконов в таком тоне, женщина! — возвестил он, играя желваками.

— Не смей говорить со мной в таком тоне, мужчина! — возвестила я не хуже его.

Брюнет хотел еще что-то сказать, но мамуль ладонь подняла, а потом выразительно ногтем циферблат на своих часиках постучала.

Она продолжила рассказ.

— Когда мне исполнилось пятнадцать, меня подарили великому воину, верховному предводителю Огненного дракарата, Мичио Кинриу.

— Что значит, подарили? — опешила я. — Ты что — вещь, что тебя дарить можно? Нет, с каждой секундой я все больше и больше хочу в этот чертов мир! Должен же кто-то навести там порядок!

От такого брюнет даже чаем поперхнулся.

— Госпожа Джун, — выдавил он, не глядя на меня. — Как вы воспитали свою дочь?!

— Как принцессу, — ответила ему мамочка и посмотрела на него долгим взглядом.

— Понятно? — уточнила я, чувствуя к мамочке благодарность.

— Она не ведает традиций! — вскипел брюнет. — Она не ведает своего места!

— Это интересно, — вскипела уже я. — Это какого-такого-эдакого места я не ведаю? Может, просветишь?

— И просвещу! — нагло пообещали мне.

— Разве что, во сне! — ответила я.

— Перестаньте! — воскликнула мамуль. — Ведете себя, как дети…

Мы с брюнетом демонстративно отвернулись друг от друга.

— Мичио Кинриу, мой господин и повелитель, оказал мне великую честь, взяв меня в жены.

— Это что это за честь такая? — возопила я. — Да за тобой Виталий Владиленович два года ухаживал! Да у нас дома корзины цветов не переводились! Да я еще тебя подкалывала постоянно, что ты, должно быть, балерина, потому что только балеринам ведь такие дарят!

Не помня себя от возмущения, я переключилась с мамуль на брюнета.

— Она ведь все его подарки поначалу возвращала! Ничего не принимала! На какой козе он только к ней не подъезжал! А предложение семь раз делал. Семь! Только на седьмое согласилась! И каких! От облаков в виде ее имени до белых голубей на поле, тоже в форме ее имени! Да он к нашему дому в латах и на белом коне приезжал, с оркестром, если что! Подъезд цветами выстилал! А вы мне тут про честь какую-то великую лепите?! Да отчим ее на руках носит, чтоб ты знал, и не перестает повторять, как она его осчастливила!

— Твою мать взял в жены не какой-то смертный, а дракон. Это честь для женщины, — высокомерно пояснил брюнет. — Ей еще соответствовать надо! Не каждая достойна стать женой дракона.

— В чем-то он прав, Сашуня, — сказала мамуль, и от этого ее «в чем-то» у брюнета глаз дернулся.

— Он мог оставить меня наложницей, — пояснила мамочка.

— Наложницей?! — я даже задохнулась от возмущения. — Тебя — наложницей?! Это что там, каменный век сейчас, в вашем мире? Мне дубинку с собой взять и каменный топор, чтобы от ополоумевших самцов отбиваться?

Брюнету мой пассаж про самцов не понравился. Как и про каменный век.

— У драконов — великая цивилизация! — возвестил он.

— Ага, то-то я вижу, какая великая! — огрызнулась я. — Женщин своих прессуете!

— Что делаем? — не поняла брюнет.

— В черном теле держите, вот что! — пояснила я, но брюнет все равно недоуменно моргал.

Не успела я пояснить популярно, что к чему, как в «трапезную» вошли блондин с Кирликом. Причем Кирлик ехал на плечах блондина. Встрепанный, раскрасневшийся и сияющий, как голда из Архейджа.

Я залюбовалась братиком. Так приятно его счастливым видеть!

— Таша, я теперь столько всего знаю! — сообщил он.

Я опустила взгляд с братишки на блондина и приказала гормонам оставаться на месте. Ну как приказала, попыталась. Он, оказывается, смотрел, как я братишкой любуюсь. Губы его при этом в усмешке растянулись, почти нежной. Почти — потому что физиономия до неприличия надменная при этом была. Но я буду не я, если я и с этого спесь сейчас не собью. А если он попытается меня «к стенке припереть», как только что этот, брюнетистый…

Но блондин не попытался (чему что-то внутри почти оскорбилось).

Он устало опустился на стул, рядом с брюнетом, и я только сейчас поняла, что какой-то он бледный. Даже изможденный. Вокруг глаз круги, дышит тяжело… Перевела взгляд на братика и с трудом удержала возглас изумления. От Кирлика еле заметное сияние исходило. Бело-голубое. А физиономия до того счастливая и довольная, каким я братишку вообще никогда не видела.

Из раздумий вывела мамуль.

— Я никогда не забуду, что ты сделал для моего сына, дракон, — сказала она.

Белый улыбнулся немного вымученно, а затем произнес:

— Пустое, госпожа Джун.

— А что он сделал такого? — уточнила я у мамочки.

— С Кирюхой драконьей силой поделился, — пояснила она мне. — Это бесценно для человека.

— А ты как же? — вырвалось у меня.

Белый при этом улыбнулся, немного снисходительно, что, учитывая ситуацию с Кирликом даже как-то не обидно было, а брюнет наоборот, нахмурился.

— Я восстановлюсь, — сказал он мне, улыбаясь. — Драконы быстро восстанавливают силы. А что касается твоего брата, госпожа Джун права: человеку не помешает сила дракона.

Я только ресницами хлопала, придумывая слова благодарности, потому что за братишку любого порву… или расцелую! Но брюнет все испортил.

С чуть издевательской улыбочкой он произнес:

— Ты герой, Ичиро Исами. Но на восстановление тебе понадобится время, значит, ты не сможешь принцессу через врата вести. Придется мне…

И он деланно вздохнул.

Блондин тут же плечи распрямил, и, несмотря на усталость на лице, явно собирался брюнету ответить. Но я опередила.

— Эх, — сказала я брюнету. — А ведь почти симпатичным сразу показался. А теперь вот, два косяка за тобой… Падаешь в моих глазах, стремительно падаешь…

Блондин при этом приосанился, а брюнет обиженно спросил:

— А второй косяк?

— Женщин уважать надо, — многозначительно процедила я.

— Ну-ка, великий воин, иди-ка сюда? — позвал он Кирлика и руки к братишке протянул.

Кирлик посмотрел на брюнета недоверчиво, но потом, должно быть, «великий воин» сделал свое дело, потому что на плечи к брюнету все-таки перебрался.

И я буду не я, если братишка сразу еще больше не засветился!

Мама ахнула, когда Кирлик обмяк как-то и брюнет его аккуратно с плеч снял и на коленях у себя разместил.

Мамуль возмущенной мне ладонь на руку положила и пояснила:

— Он просто заснул, Сашечка. Принять драконью силу, даже немного, для человека тяжело. Но все хорошо будет.

— Спасибо, — сказали мы с мамулей в один голос брюнету и тот на блондина с видом победителя посмотрел.

— А вот теперь и у тебя принцессу через врата вести сил не хватит, — коварно сообщил блондин, улыбаясь во все зубы.

— Ребят, а вас никто объединять силы не учил? — вздохнула я. — Что вы как бодливые бараны.

— Принцесса смирилась со своей участью? — деланно обрадовался брюнет, улыбаясь, как и блондин, во все зубы.

— Принцесса понимает, что выбора у нее нет, — в тон ему ответила, а затем добавила: — Но принцесса желает знать, что с мамулей дальше было, после того, как на ней отец женился.

И мы втроем уставились на мамочку.

— Да, — пробормотала она, — я стала седьмой женой верховного предводителя Огненного дракарата.

— Седьмой?! — вырвалось у меня.

Блондин с брюнетом недоуменно переглянулись, брюнет при этом еще глаза, гад, закатил, мол, до чего же я отсталая.

— Да у вас там настоящий каменный век! — возопила я. — Да где же видано, по семь жен иметь! Небось и эти ваши, наложницы или кто там, есть, да?

Брюнет губы поджал, а блондин пояснил:

— Одна женщина не может насытить темперамента дракона. Наши традиции чтут и оберегают женщин, именно поэтому драконы берут себе несколько жен, и наложниц, да. Почему нет?

— До потому, что это свинство! — заявила я. — Потому что нельзя так с женщинами! Потому что…

— Остальные шесть жен уже родили твоему отцу сыновей, — продолжила рассказ мама, и я вынуждена была замолчать. — А у меня родилась дочь.

— Это я в курсе, — сообщила я. — Что дочь. Умница и красавица, да, мам? И что дальше? Как мы в этом мире оказались-то? Ты сбежала от изверга и тирана, и вообще из этого психованного мира, где женщин в грош не ставят, а об эмансипации даже и не слышали?

Мамулины губы растянулись в улыбке, а вот на этих двоих было страшно смотреть.

Глаза у обоих загорелись, причем у одного темным пламенем, а у второго… голубым! Неоновым! И так это им шло, что я даже на нахмуренные брови и на желваки, гуляющие на щеках, внимания не обратила.

— Не смей говорить так о нашем мире, женщина, — процедил на этот раз блондин.

— Не смей говорить со мной в таком тоне, мужчина, — уже привычно отозвалась я и на мамулю глазами показала: — Интересно же, что дальше! А если тебе не интересно, не мешай!

У блондина глаз дернулся, а мамочка продолжала.

— Ты не понимаешь, Сашенька. От драконов рождаются только мальчики. Причем не каждый из мальчиков рождается драконом. Я родилась именно от такого отца. Рожденный драконом, но не дракон. Это сильно повышало мою ценность, на рынке, так сказать, невест. Больше шанс, что я смогу родить дракону сына, который станет драконом, понимаешь?

— Понимаю, — подтвердила я, хотя понималось не очень-то. — Почти все, честно. Кроме одного. Ты говоришь, что у драконов рождаются только сыновья. И в то же время сказала, что родила дочь. Меня. Эт как?

Мамочка усмехнулась.

— Вот так, — сказала она. — И поскольку ты для драконьего мира — чудо и вообще единственная, твой отец решил спрятать тебя в этом мире. Конечно, я отправилась с тобой. Он не хотел отпускать, но таково было мое условие: чтобы нас не разлучали. Понимаешь, когда женщина дарит дракону дитя, она вправе попросить об одной вещи, и дракон выполнит ее. Моей просьбой было не разлучаться с тобой.

— Мамочка моя, — в глазах защипало. — Мамулечка. Ты лучшая мамуль на свете. Честно-честно!

— Мичио был вне себя. Я, сумевшая родить ребенка в первый же год замужества, я, подарившая ему тебя, дочь, я, Джун, послушная, не попросила, а потребовала — уйти в этот мир с тобой. Чего он мне только ни предлагал! Я была непреклонна. Я хотела быть со своим ребенком, и я осталась с тобой!

Даже оба дракона посмотрели на мамуль с восхищением. Чего уж обо мне говорить. Я даже носом хлюпнула. А не было бы этих двоих тестостероновых — рыдала бы сейчас в голос у мамуль на груди.

— Он требовал, угрожал… но ничего не смог поделать. Мы перенеслись в этот мир.

— Он так любил тебя, мамочка? — спросила я, ничуть не сомневаясь, что мамулечку можно не любить.

Эти двое обменялись странными взглядами, а мамуль грустно улыбнулась.

— Любовь — это слабость, милая, — сказала она. — А дракон не может быть слабым. Тем более, верховный предводитель целого дракарата. Мичио… уважал меня, даже почитал за то, что подарила ему тебя, но…

— Тогда понятно, почему ты Виталия Владиленовича выбрала! — ядовито припечатала я.

Мамочка зарделась и, к неудовольствию этих двоих, кивнула.

— Я просто не знала, что можно любить женщину так, Таша, — сказала она доверительно, словно одни с ней сейчас. Что можно не только любить самой, ведь дракона невозможно не любить, Ташечка, а быть любимой… очень любимой.

Мамулечка покраснела, а эти снова переглянулись.

— Госпожа Джун, — начал было блондин.

— Вам не кажется, что вы вкладываете в голову принцессы недостойный мысли? — поинтересовался брюнет.

А мамулечка только плечиками точеными пожала и рассмеялась. Как будто хрустальные колокольчики зазвенели в воздухе. В этот момент я ее больше, чем обожала. Я ее боготворила!

Но видя, что этим двоим явно есть, что возразить, решила не давать им такой возможности.

— Мамуль, — опередила я возмущенного блондина. — Это все безумно интересно, знать свою и твою историю, честно, но одного в толк не возьму: что сейчас папахену от меня понадобилось-то? Через восемнадцать лет-то?

Мамочка побледнела, губы кусать начала, а эти двое, наоборот, приосанились.

Глава 8

— Я же говорила, Сашенька, — сказала мамуль, — что на рынке невест в первую очередь ценятся те, кто был рожден от тех, кто из рода драконов… В некоторых кланах есть даже традиция: определенное количество сыновей допускается к инициации, а другим… не создают для этого условий… Точнее, наоборот, создают. Но другие. Ох, доченька, это сложно, очень сложно, ты не создана для того мира!

— Мамуль, — напоминаю, — ближе к делу.

Мамочка кивнула и продолжила:

— Я — рожденная от человека, рожденного от дракона, я считалась невероятной удачей для господина Мичио… Ты же… Ты даже не рожденная тем, кто не смог стать драконом, ты рождена от самого дракона, понимаешь?

— Не понимаю, — помотала я головой.

— Ты способна подарить мне самых сильных сыновей, женщина! — не выдержал брюнет.

А блондин тут же вмешался:

— Ты хотел сказать мне, Кенджи Кеншин?

— Я сказал, что хотел, Ичиро Исами, — ответил второй.

— Стоп! — вмешалась я. — Это меня что, в качестве породистой самки домой забирают?!

Мамуля побледнела, а на лицах этих двоих проступило облегчение, мол, слава небу, до нее, наконец, дошло. И вот это было обидно.

— Удел женщины — слушаться мужа и рожать сыновей, женщина, — возвестил брюнет, кажется, его зовут Кенджи Кеншин, язык сломаешь!

— Это кто тебе сказал? — удивленно хлопаю на него ресницами.

— Традиции, — встал «на подмогу» блондин.

— Сказать, что надо делать с такими традициями? — злюсь.

— Попробуй, женщина, скажи, — посоветовал брюнет, нехорошо сверкая глазами.

— Я говорила, — пробормотала мамуль, и мы все замолчали, прислушиваясь. — Нельзя Ташечке в драконий мир. Она росла вдалеке от драконьих традиций, она не рождена для того, чтобы просто рожать господину сыновей…

— У меня никогда не будет господина! — возвестила я.

— Тебе понравится, — уверенно сказал брюнет.

При этом глаза его сверкнули багрянцем, а у меня внизу живота дернуло теплой волной.

Превозмогая гормональную атаку, показала заразе брюнетистой неприличный жест, отчего мамочка покраснела, а лица у обоих драконов вытянулись.

— Ей нельзя назад, — повторила мамуль, причем сказала это умоляюще, словно надеясь, что эти двое передумают.

— Верховный предводитель Огненного дракарата, Мичио из клана Кинриу пообещал, что подарит единственную дочь Ледяному клану, если наш клан поддержит его в грядущей войне, — терпеливо объяснил блондин мамочке.

— Войне?! — переспросила мамуля.

— Водные совсем распоясались, — пояснил брюнет. — Верховный правитель Огненных собирает кланы. И весь Подземный дракарат поддержал предводителя Огненных. Я, второй сын верховного предводителя Подземного дракарата, тому подтверждение. Поэтому принцесса обещана нам!

— Принцесса обещана Ледяному клану, — стиснув зубы, произнес блондин. — И я выступаю поверенным предводителя Мичио.

Брюнет завозившегося Кирлика по голове погладил и уложил поудобнее.

— Принцесса обещана клану Тигрового глаза, — возразил он блондину. — И если ты представляешь какой-то отдельный клан, то я представляю целый Подземный дракарат. И это я являюсь поверенным отца принцессы.

— Эй! — оборвала я их перепалку. — Мало ли кому я там обещана. Всем, кому должна, прощаю. Я не вещь, не игрушка, не приз, чтобы меня обещать, понятно вам? А вот в мир ваш действительно слетаю, хотя бы ради этой вашей Альма-матер, или, как говорит Кирлик, драконьей матери! Я таких приемов нигде не видела. Не волнуйся, мамуль, я туда и обратно!

Что тут с этими двоими случилось! И глазами засверкали, и зубами заскрипели! Наверно, если бы не спящий Кирлик, сейчас бы мне мало не показалось. Потому что прежде чем говорить, брюнет дыхание перевел, словно про себя до десяти считал, а потом выдал с бесячей ухмылочкой:

— Конечно, ты не вещь, принцесса.

Не успела я в себя прийти от удивления, как блондин добавил:

— Ты — награда. Самая бесценная награда и тебя получит достойнейший!

— А вот и не угадал, — огрызнулась я. — Так, сидеть тихо, не будить мне ребенка. Я пока пойду, вещички соберу. И поеду с вами. В Альма-матер это вашу.

Драконы тревожно переглянулись.

— В Альма-матер не обучают женщин, — сообщил брюнет.

— Только драконов, — подтвердил блондин.

— Женщины не бывают драконами, — попытался воззвать то ли к моему разуму, то ли к совести, брюнет.

— Ташечка, — пробормотала мама, и голос у нее дрогнул.

— Ну а чего, мам, — попыталась ее успокоить я. — Ты же понимаешь, они меня так или иначе с собой утащат.

Мама кивнула.

— На свою беду, — ядовито припечатала я.

Мама улыбнулась и снова кивнула.

— А я всю жизнь о Шаолине мечтала… Просто об этой их Альма-матер не слышала… Но она, мам, знаешь, что?

Мамуль вся превратилась в слух.

— Она мне снилась, — призналась я.

Эти двое снова какими-то встревоженными взглядами обменялись.

— А значит, я должна попробовать, — сказала я.

— Ташечка, — прошептала мама.

— А с папиком я договорюсь! — пообещала я. — Он еще пожалеет, о том, что раздает обещания моей руки направо и налево, и вообще кому ни попадя! Ну мам, что я, зря все детство по спортивным лагерям, зря я в академии лучшая на курсе? Убедим папахена. Не сомневайся!

— Ташечка, — повторила мама.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒