Эпилог. февраля – 3 марта 2020 г.

Эпилог

Однажды осенью (кажется, это был сентябрь), я приехал в Челны. Незадолго до этого меня по работе перевели в Чебоксары, но в Челнах мне надо было доделать кое-какие дела, да и родных неплохо было бы лишний раз повидать. Поэтому, оставив жену обустраивать квартиру и знакомиться с городом, я уехал. Я долго не был в Челнах, лет, наверное, восемь-девять, и волновался, как молодой паренёк на первом свидании. Чем встретит меня родной город? Изменился ли он? Чем живут люди, спешащие по его улицам? Какие драмы разыгрываются за стенами его домов? Гуляют ли в переплетениях его улиц новые Ромео с Джульеттой?

Я зашёл к маме. Она была всё так же красива, но появились новые морщинки вокруг глаз. Да, время идёт. Сестра тоже выросла и вошла в тот непростой возраст, когда начинают грубить родителям, внутренне упрекая их - да и весь мир! - в непонимании, влюбляться, страдать, ненавидеть. Да. Время бежит. Даже несётся! Я уладил все дела, что у меня были, в первый же день. Потом я гулял по осеннему городу, пинал листву в аллеях, наблюдал, как медовый закатный солнечный свет гладит стволы деревьев, как увядает лето. И тут на память мне пришла полузабытая мелодия и полузабытые слова:

Забытую песню несёт ветерок,

Задумчиво в травах звеня,

Напомнив, что есть на земле уголок,

Где радость любила меня.

Боже, как давно это было,

Помнит только мутной реки вода,

Время, когда радость меня любила,

Больше не вернуть ни за что, никогда…

Я шёл по набережной Мелекески, напевая про себя вновь и вновь эти слова, любуясь видом заречных далей, и вспоминал, вспоминал, вспоминал… Вдруг в кармане завибрировал и разразился специфической трелью сотовый. Я достал свою раскладушку, раскрыл её, номер был мне незнаком. Я нажал «ответить». Сказал «алло!» И тут до боли знакомый голос произнёс:

- Привет!

Я остолбенел от неожиданности, встав, как вкопанный. Память мгновенно калейдоскопом развернула передо мной радужные соцветия прошлого.

- Привет. – наверное, мой голос был в этот момент чересчур хриплым. – как ты узнала мой номер?

- От общих знакомых, - ответила она, - прости, я не хотела бы навязываться, но… - она помедлила, словно решаясь на что-то, и продолжила – мы могли бы встретиться?

- А… Ты, что в Челнах тоже?

- Да. Мы живём теперь снова в Челнах. Так ты не против?

- Ну… Да. Хорошо. Давай встретимся. Где? Когда?

- Давай завтра, я в пять работу заканчиваю. Тебя устроит?

- Да, - сказал я, - устроит.

- Хорошо, - сказала она, - я пошлю тебе адрес эсэмэской. – До завтра.

- До завтра, - эхом отозвался я.

В трубке воцарилось молчание. Я, всё ещё в шоке от неожиданности, медленно двинулся в сторону дома. Весь вечер я был замкнут, невесел, задумчив. Ночь длилась для меня мучительно долго, я почти не спал, ворочался, лунный свет лил в окно, вызывая желание завыть. Утро и дневные часы я провёл практически в исступлении от нетерпения. Мой мозг терзали две мысли: она здесь, рядом, я её увижу! и – зачем она хочет встречи, если она замужем, и, как я слышал, у неё уже есть ребёнок? В чём всё-таки дело? Я не знал. Но, время идёт, пришло оно и к вечерним пяти часам. Я приехал по указанному в смс адресу. Это оказалось здание некой фирмы, стоящее вблизи Сармановского тракта. Когда я подходил к нему, набрал ей смс, что я здесь. Прошёл в калитку. Перед зданием была небольшая рукотворная клумба, вокруг которой располагались несколько скамеек. Я присел на одну из них и, волнуясь от стесняющего грудь чувства, стал ждать. Долго ждать, впрочем, не пришлось. Она вышла на крыльцо. Как и тогда, много лет назад, она была прекрасна. Тот же оттенок волос, та же зелень глаз, та же походка, тот же наклон головы… Только вот в глазах спряталась суровой хозяйкой грусть. Она села рядом со мной.

- Ну, привет, - смущённо, глядя прямо мне в глаза, начала она.

- Ну, привет, - ответил я, смущаясь, как мальчишка, от её взгляда.

Немного помолчав, словно набирая силы для продолжения, она спросила:

- Как твоя жизнь? Я слышала, ты женат? Есть детки?

- Жизнь – потихоньку, - по порядку начал отвечать я на её вопросы, - да, я женат, детей, правда, пока ещё нет.

- А у меня, вот, есть. Сыночек. – она вспыхнула: и от радости, и от стеснения.

- Хорошо. Здорово. – я не знал, что ещё сказать. Она тоже замолчала, и мы молчали так довольно долго, потом она снова заговорила немного нервно:

- Слушай, то, что было… Ты ничего не хочешь мне сказать, спросить? Так ведь всё и закончилось твоим молчанием тогда… А я ждала от тебя хоть какой-то реакции…

Я опёрся локтями о колени, склонил голову. Мне было тяжело вспоминать. Ещё тяжелее было её присутствие здесь и сейчас. И то, что она ворошит заметённые глубоким снегом угли. Что я мог ей сказать? Что я должен был ей объяснить? Что мне, челнинскому пацану, было западло отбить её у парня, который ушёл в армию? Что есть какие-то понятия – даже не просто конторские, а вообще просто общечеловеческие? Что, возможно, я упустил своё счастье, не стал за него бороться из-за каких-то глупых (а может, и неглупых) принципов? Что даст то, что я сейчас всё это ей расскажу? Порой слова бессильны. Ты или чувствуешь всем нутром, что есть истина, или – не чувствуешь.

И я сказал ей, что очень её любил. Что, возможно, был слишком глуп, слишком обижен, слишком горд, слишком растерян… Что сам боялся огня того чувства, которое бушевало у меня в груди. И теперь… теперь у меня есть семья, у неё тоже, да ещё есть ребёнок, которого надо любить, о котором надо заботиться.

Серое небо начало сеять как сквозь сито мелкую морось. Мы сидели на мокрой скамейке. Весь мир постепенно намокал, приобретая слёзный вид. Она заплакала. Не громко, не ломая рук, просто и даже естественно слёзы потекли из её покрасневших глаз.

- Прости меня, - вот и всё что она сказала. Потом помолчала немного. Я тоже молчал.

- У меня не всё так хорошо, как ты думаешь, - сказала она тусклым голосом, - сперва нормально было, потом переехали сюда, я забеременела, муж стал изменять, сперва тайно, потом в открытую, хотела развестись, но подумала о ребёнке… И… И я не знаю просто, что делать… Как жить?

Я смотрел на её слёзы, и моё сердце разрывалось от тоски. Я мог бы, наверное, обнять её утешить, поцеловать, возродить в неё старые чувства, дать надежду. Но… Как там сказано? «В одну реку нельзя войти дважды». Она была она, но в тоже время уже не она. И я стал другим. Всё стало другим. Даже город вокруг стал другим городом. Нет уже тех Челнов, по которым мы гуляли, держась за руки, болтая о всякой ерунде, целуясь и просто наслаждаясь жизнью. Теперь – иная реальность окружала нас, и нам надо было смириться с тем, что в этой реальности у нас нет друг друга. Есть право на память. Есть право на светлую грусть. На остальное – права нет.

- Прости меня, - сказал я, - прости меня и ты. Нам остаётся лишь пожелать друг другу счастья.

Она посмотрела на меня. Всё поняв, она молча встала, глаза её были полны слёз. Я встал тоже. Она обняла меня, рассыпав мокрое золото своих волос по моим плечам и груди. Я обнял её за плечи.

- Желаю тебе счастья! – голос её дрожал.

- Желаю тебя счастья! – эхом повторил я.

Она резко отвернулась и стуча каблучками по мокрому асфальту, огибая лужи, быстро вышла за ворота и скрылась за углом. Я снова сел на скамейку. Поднял лицо к небу, с которого падали капли дождя, смешиваясь с моими слезами.

- Желаю тебе счастья! – прошептал я про себя ещё раз. И ещё одно прошептал я тогда, с тоской постигая всю чудовищность и святость простой истины:

Боже, как давно это было,

Помнит только мутной реки вода,

Время, когда Радость меня любила,

Больше не вернуть ни за что, никогда…

3 февраля – 3 марта 2020 г.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 Следующая ⇒