Тайна «Объекта 777» 2 страница

Офицеры весело переглянулись:

– Аварийный запас, значит? Ну, это, как и у нас, когда в беду попадешь.

– Вот и получается, что на суше бед случается не меньше, чем у вас в небе! Например, я бы не стоял сейчас среди вас, а валялся бы где-нибудь меж елей в лесу мертвяком, кабы не моя та находчивость с патронами, заряженными золотыми пулями…

Между тем, поезд приблизился к Чите. Уже вечерело, и через открытые двери в соседних купе слышно было, как китайцы и русские распевают интернациональные песни. Время шло незаметно, а рассказ старого таежного скитальца все продолжался и продолжался.

– Так вот. Шли мы по берегу еще сутки. Чувствую, что силенки кончаются, вид у моего друга мокрый и унылый. Оперся он на палку и говорит: «Если жратухи нигде не добудем – все. Нам – капец!» стайка рябчиков села на ель у нас под самым носом, а стрелять-то нечем. Патроны-то утонули. Мой спутник перестал разговаривать и бредет еле-еле. Я глянул в оптический прицел и вижу вдруг, как на полянке косачи здоровенные друг перед другом вытанцовывают. Ток-то тетеревиный еще не закончился. Ну, я по-тихому подобрался к поляне и думаю: как же взять-то их, а? Вдруг слышу: в заднем кармане брюк золотые-то патроны тихонько и запозвякивали. Раздумывать было некогда. Зарядил оба ствола и ударил! Сначала – по ближнему, а потом и по дальнему. Обоих красавцев враз и сразил золотыми-то теми пулями. Ничего не скажешь – и смех, и грех! Развели костер и на куске проволоки шашлык и изготовили. Жестковато получилось, но вкусно! Потом, когда наелись, несколько часов спали, а потом – снова ели…

– Когда маленько силенок поднабрались, снова пошли. Небо тучится, брюхо пучится, но идем помаленьку. Еще через день или два, уж не помню, вышли на стойбище оленеводов. Вот так и спаслись, так и выжили в той тайге. Помог нам в этом мой старинный друг, вот этот самый «Зауэр»! – Корней Корнеич бережно протер тряпочкой стволы ружья. – С ним, верным моим другом, я и дальше в тайгу пойду!

Военные встали, застегнули кителя и крепко пожали бывалому путешественнику и геологу руку:

– Корнеич! Ты – настоящий русский мужик! Удачи тебе на таежных дорогах!

– Ну, а вам – чистого и мирного неба, ребята!

5. Дорога в указанный квадрат

Военные вышли на каком-то полустанке у железнодорожного моста, и поезд продолжил путь на восток, приближаясь к знаменитым забайкальским хребтам. Ночь прошла быстро, и Аркадий проснулся от энергичного тычка в бок:

– Вставай, в Читу приехали! Первый этап пути завершен. Первый шаг на пути к цели сделан!

– А какой будет второй шаг к цели? – Аркадий энергично встряхнулся и взял в руки мыльницу и полотенце.

– А второй и все прочие шаги будут для нас многотрудным путем по автомобильному тракту через перевалы и переправы к тому самому указанному на карте квадрату. И здесь я хочу, чтобы ты, Аркадий, запомнил крепко-накрепко: каждый шаг в нашем трудном деле, каждый километр нехоженных стезей надо одолевать с чистыми помыслами, открытым для людей сердцем и непреклонной волей к достижению целей. Тогда и будет успех!

Два дня Аркадий проходил медицинские осмотры и оформлял документы на участие в экспедиции. Свободного времени почти не оставалось, но он все-таки заставил себя написать письмо родителям о своем благоустроении на новом месте и многообещающих перспективах на профессиональном поприще, сам еще не зная того, как сложится его реальная перспектива. Вдруг главный редактор не даст согласие на участие его в столь интересном предприятии? Сомнения рассеял Корней Корнеевич:

– Ну, чего пригорюнился, Аркаха? Дело решенное: читинское геологическое управление связалось по телефону с твоей редакцией. Тебя газета направляет с условием подготовки очерка. Согласен?

– Конечно! Смотрите, какой у меня замечательный фотоаппарат – «ФЭД», отец подарил. Есть большой запас кассет с пленкой.

– Так это же здорово! А я думал – как найти фотоаппарат? Всю барахолку исходил – нет! Фотоснимки в нашей экспедиции необходимы. Завтра на складе получаем штатное оборудование – и в путь!

– Сразу к объекту?

– Да нет, сначала до поселка Шилка, а оттуда уж на самолете – в район озера.

– Это мы еще и на самолете полетаем?

– Иполетаем, и походим, и полазим, да, наверняка, еще и поплаваем! Через сутки, получив у сварливого старикашки-завхоза базы самые необходимые инструменты, продукты и приборы, Корней Корнеич, Аркадий и двое рабочих геологоразведки уже тряслись в кузове видавшего виды «ЗИСа». Путь их пролегал по каменистой осыпи. В кузове были закреплены ящики с чурбачками и прочим горючим материалом, потому как трудяга «ЗИС» работал не на бензине, а на газе, который образовывался в закрепленном сбоку от кабины газогенераторе от горящих чурбачков. Шофер – бывалый фронтовик дядька Емельян, каждые 15-20 километров останавливался, надевал рукавицы и, ругаясь всем набором фронтовых выражений, кочегарил в горящем чреве котла:

– Да я на фронте завсегда на бензине ездил, пушку противотанковую таскал без всяких задержек куда надо. А тут – одно горе. До Шилки, ясно, не доедем. Надо дровишек заготовлять. Сколько времени изведем!

– Не ворчи, дядька! Сам знаешь – война все отняла. Н е она бы, подлая, знаешь, какие бы машины были у нас теперь? Ну, а пока, хоть такие-то у нас в управлении есть, и то хорошо, везет – и ладно.

Дядька Емельян захлопывал топку котла и начинал крутить заводную ручку мотора. То ли на сороковом, то ли на пятидесятом обороте мотор стрелял, оглушительно и глухо бухал смоляным выхлопом газов. В котле в полную силу начинало гудеть пламя, и машина, тяжко лязгнув железом, снова ползла по тягучему перевалу. С горных склонов веяло июньским ветерком, и, наслаждаясь живоносной прохладой, Аркадий достал фотоаппарат. Это были его первые путевые снимки. Перед взором в первозданном величии замирала тайга, и он с удивлением вслушивался, как в ее потаенном и еще не разгаданном им голосе эхом гулял по урочищу далекий кукушиный переклик да неумолчный птичий гомон. «Я назову эту главу моего очерка «Вхождение в лесную быль»! – мелькнула удачная мысль. – Ведь это так здорово – по-хозяйски вступить в действенное царство природы и заявить о своих человеческих правах на нее!» Он не знал, да и не мог знать еще о том, что вскормленному в годы послевоенных пятилеток хлебом стоителей социализма ему, да и другим хозяевам природы и детям их, и внукам придется платить несказанно-высокую цену за все безумно-дерзкие идеи власти человека над Матерью-землей…

Все это будет потом, а пока что многострадальный «ЗИС» с натужным воем одолевал межгорную седловину. Корней Корнеич, сидя на запасном колесе, читал, нахмурившись, что-то на топографической карте.

– Ну все, ребята, кажись, первую сотню километров мы с вами уже одолели. Давайте заночуем во-он на том склоне!

– А сколько еще впереди такого пути?

– Да немного, верст сто пятьдесят, а с заворотами да объездами – все двести! Ну, да ничего, как говорят – семь верст для собаки не крюк! Верно?

Палатку поставили быстро. Вечерело, и Корней Корнеич вскинул на плечо свой «Зауэр».

– Поброжу полчасика, авось живности к ужину какой добуду! А вы тут пока костерок налаживайте да водички в ведра наберите. Аркадий взял ведро и пошел через подлесок в поисках воды. Родник увиделся ему как-то неожиданно быстро. Многоструйный, искрящийся пузырьками газа поток в радужном многоцветье спадал со скального уступа и растекался по зарослям духовитого кедрового стланика. Это был минеральный источник.

Корней Корнеич спустя несколько минут вернулся с охоты и бросил к костру двух добытых на лесном озере селезней. Он с наслаждением выпил кружку газированной «холодянки».

– О! Да мы же с вами открыли попутно место для курорта с лечебными водами! Давайте-ка отметим это место на карте! А ты, Аркаха, покажи-ка свое умение. На-ка вот тебе лесную дичь, почисти ее да в котелок брось. Смотри, сколько голодных мужиков на тебя смотрят! А я той порой лучок да морковку приготовлю. А водичку ты нашел отменную. Не хуже нашей в Ямаровке. Там раньше фронтовиков лечили, да и сейчас туда люди с удовольствием едут, водички попить. Когда Аркадий, перепачкавшись в пуху, поранил ножом руку, терпение у Корнея Корнеевича кончилось.

– Ну-ка, дай сюда нож, да гляди, как надо, и учись, покуда я жив!

Через несколько минут тушки птиц, ловко разделанные охотничьим ножом, уже варились в бурлящем котле.

– Считай, Аркаха, что первый зачет в нашей лесной науке ты с треском завалил. Не тушуйся, однако. У тебя впереди еще много разных испытаний, готовься прилежней!

Вечерняя заря растеклась красками по кромке тайги, и лесная котловина, словно безбрежная чаша, наполнилась живительной прохладой. Смоляной дым костра сизой стланью струился средь коряво-разлапистых кедров, и лесные тени таинственно и настороженно замирали над упругим пологом раскинутой палатки.

– Ах, если б не комарье окаянное, я бы так и сказал: нет места на земле чудеснее этого! Верно я говорю, а, мужики? – Корней Корнеич, откинув край накомарника, со строгим степенством разливал «Столичную». – Ну, как говорят, во здравие! А варево-то у нас вышло замечательным, чувствуете, как аппетит разыгрывается?

Ночь, беззвездная и короткая, прошла быстро. Аркадий первым откинул полог палатки, угольки костра все еще теплились в золе, и он поставил на них кружку с остывшим чаем.

– А вот это ты зря делаешь, дружок! В лесу на маршруте встают на зорьке – и в путь! Чай пьют только в обеденный привал.

– Почему же это?

– А потому что тяжел в дороге будешь и осовеешь через час. Ну, да ладно, это не сразу. Потом привыкнешь.

Той порой, дядька Емельян, почертыхавшись, разогнув спину и плеснув на лицо «холодянки», принялся усиленно подкачивать автомобильные баллоны, а рабочие ушли в лес на поиски подходящего сушняка для разделки на чурбачки для грузовика. Пользуясь свободными минутами, Аркадий снова взял в руки фотоаппарат. Снимки окружавшей его «лесной были» запечатлели неповторимые моменты удивительного мира. Здесь была и стайка непуганых рябчиков на ветвях соседнего дерева, и бельчонок с маслянистыми бусинками глаз и кисточками на ушах, здесь был и гриб, шляпка которого не помещалась в корзинку. И во всем этом неоглядном зеленом царстве где-то там, за бугристыми увалами, речными перекатами да скальными обрывами скрывалась тайна казака Савелия, к раскрытию которой они свершали свой столь трудный и непредсказуемый путь…

Устоявшуюся в лесном распадке ночную теплынь неожиданно развеял порывистый ветер, нелетевший откуда-то из-за Забайкальских хребтов. Потом раскатисто заклубился, заворочался белесый грозовой вал, и теплый ливень хлестанул по упругому тенту палатки. Дядька Емельян обеспокоенно поскреб затылок:

– От это поливает! Как бы тракт-от не размыло перед переправой, как в тот раз.

– Ничего, проскочим! В Шилке на надо быть к вечеру. Успеем?

– Да успеть-то успели бы, да ведь на дороге всякие ляпы могут быть!

– Слушай, дядька Емельян, вот чего я скажу тебе: перестань увеличивать у меня лысину! Прибыть к сроку и точка!

Емельян в ответ козырнул по-военному, тяжело вздохнул и со скрежетом откинул капот мотора.

– Мы – чего? Мы – ничего, выдержим, а вот выдержит ли такой напряг машина? Впереди – волок двадцать километров.

После отбушевавшей грозы снова двинулись в путь. Езженая разбитая дорога, поблескивая вереницами промоин, петляла среди могучих земных напластований, спресованных могучим вековечным гнетом миллионолетий. Корней Корнеич подал Аркадию бинокль:

– Гляди, гляди, журналист – вот она картина мощи Мироздания. Вот он – процесс формирования земной тверди! Мы – в самой активной его зоне.

Аркадий торопливо щелкал затвором фотоаппарата.

– А там, за хребтом, еще интересней будет.

Корней Корнеич попросил дядьку Емельяна притормозить на минуту-другую, потому как на ходу машины он никак не мог воспламенить табак в своей знаменитой трубке. Между тем, ни он, ни его спутники не могли и подозревать, какие новые приключения готовит им эта трудная дорога. Никто из них еще не знал, что через двадцать километров пути до переправы машина попадет в горный оползень и что им, сменяя друг друга, придется не один час работать лопатами, расчищая себе путь. В поселок Шилка экспедиционная группа Корнея Корнеевича прибудет лишь к ночи. Миновав неосвещенные переулки, машина остановилась у дома колхозника.

– Все, выгружайся, прибыли! Гостиница не «люкс», конечно, но переночевать можно.

–Аркадий вошел по скрипучему крыльцу и, придержав дверь, оказался в полутемном помещении с уныло мерцающей керосиновой лампой. Пахло неистребимой клозетной вонью и тошнотворным духом карболки. Двери противно скрипнули, и заспанный дежурный выпучил глаза на гостей:

– А вы хто и откуда будете?

– Не видишь? Приезжие мы. Издалека. Давай, оформляй нас на ночлег поскорее!

Дежурный, пошелестев бумагами, снова выпучил глаза:

– Да я с дорогой душой бы оформил, токо нету никакой такой возможности!

– Это почему же?

– По причине отсутствия местов!

– Это в твоем-то клоповнике нет «местов»?

– Ишо раз пупулярнее объясняю: местов нету!

Корней Корнеевич выругался тихонько и достал бумажник. Потом он поплевал на извлеченную «трешницу», приклеил ее на закопченое стекло керосиновой лампы и хлопнул по плечу несговорчивого дежурного:

– Ты уж постарайся, все-таки, поищи места-то нам, будь другом, а?

Дежурный мужичонка вдруг оживился. «Трешница» со стекла лампы исчезла, и он забрякал ключами:

– А-а… Вспомнил! На другом калидоре, кажись, одна свободная комната имеется. В аккурат, шесть местов.

– О, другой разговор. Веди! Окна прокуренной с шестью впритык стоявшими койками распахнули, и Аркадий, надышавшись прохладным ароматом дико разросшегося багула, уснул мгновенно. Ранним утром он проснулся от назойливо сипевшего на примусе чайника.

– Ну как, искатель трудных дорог, оклемался? Быстро умывайся, приводи себя в порядок. Пьем чай, и к восьми предстаем перед секретарем райкома партии.

– Так сразу?

– Так сразу, потому как через два дня мы должны быть уже в пути.

– Вместе с этими рабочими?

– Нет, они приехали по своим делам.

– А кто с нами пойдет?

– Все будет решено на заседании райкома партии. Там же будут и товарищи из управления МГБ, начальник милиции и наши сотрудники.

– Мероприятие носит конфиденциальный характер?

– Сугубый, строгий, секретный, понял?

– Понял, никому ни слова!

– Молодец!

6. Дело государственной важности

В кабинет райкома партии их пригласили первыми. Аркадий увидел, как Корней Корнеич широко улыбнулся и грузно шагнул навстречу седоусому моложавому мужчине с двумя рядами орденских планок на пиджаке.

– Корней, здорово, дружище, а я гляжу – ты или не ты. Постарел, погрузнел! Где же ты был столько зим и лет? Мы тут тебя часто вспоминали. Думали: вернешься – не вернешься?

– А я, Николай Иванович, после нашей с тобой экспедиции, считай, всю тайгу сибирскую исходил да изъездил! По параллелям и меридианам. Вот снова к вам направлен.

– Знаю, знаю! Очень рад! Дела, дружище, нам с тобой предстоят интереснейшие. А это кто с тобой? – Аркадий почувствовал на себе короткий испытующий взгляд.

– Это журналист, спецкор вашей газеты. Приказом по управлению зачислен членом экспедиции – знакомьтесь!

– Очень рад! Такие парни нам нужны для нашего дела.

В крепком энергичном рукопожатии Аркадий сразу почувствовал характер и волю непреклонного человека. Потом Николай Иванович вернулся к своему столу с бюстом Сталина и нажал кнопку.

– Итак, товарищи. Начнем просмотр аэрофотосъемок. Окна кабинета зашторили, и на экране появились характерные складки горной территории, снятой на фотопленку с большой высоты.

– Обратите внимание, товарищи! – человек в сером костюме и галстуке взял в руки указку. – Читинский обком партии и московское управление чрезвычайно заинтересованы в организации первого предварительного этапа поисковой экспедиции в этот квадрат.

Указка в руках незнакомца замерла на карте в таинственной полутени между горными перевалами вдали от таежных дорог. Кадры фотопленки менялись, и после того, как выступили геологи и товарищи из райкома партии, Аркадий окончательно понял стоящую перед ними задачу: специальному отряду необходимо выйти к объекту, указанному на карте, и подтвердить или опровергнуть наличие золотоносного месторождения или его признаков.

Человек в сером костюме отложил указку и со строгим выражением на лице обратился к присутствующим:

– Перед вами труднейшая задача, товарищи! Но это как на фронте: приказ получен и надо его выполнить!

Аркадий тронул Корнея Корнеевича:

– Это кто, а?

– Это зам начальника Читинского областного управления МГБ.

Между тем, совещание подходило к концу.

– Разрешите вопрос?

– Пожалуйста!

– Кто возглавит экспедицию?

– Вначале предполагалось назначить на эту должность представителя областного управления МГБ, однако, в результате согласования с партийными органами руководить делом государственной важности и возглавить экспедицию поручено лично секретарю Шилкинского райкома партии. Он – фронтовик, командир и человек, прекрасно ориентирующийся в местных условиях.

– Каков состав экспедиции, когда выходим?

– Конкретные данные о составе экспедиции, маршруте и дате выхода являются строго секретными. Документы и топографическую карту руководитель получит на выходе из поселка. Ясно?

7. Отряд продолжает свой путь

Страна, восстающая из пепла и разрухи после военного лихолетья, завершала очередную сталинскую пятилетку. Поэтому, как воздух, как хлеб социалистической экономике нужны были и нефть, и сталь, и золото… События, о которых идет речь, происходили именно в те краснознаменные времена. Вот почему и уходила специальная поисковая экспедиция в далекий трудный и безвестный путь на поиски легендарного и таинственного озера старорусского казака Савелия.

Ранним утром, когда в котловинах между сопками туман еще не развеялся, закрытый ветхим тентом «козлик», фыркая мотором, уже вез троих пассажиров. На грунтовой полосе Шилкинского аэродрома их ждал самолет, именуемый в народе «кукурузником». Мотор его тарахтел на малых оборотах, и пилот – крепкий скуластый парень с поседевшими завитками волос на висках по-военному представился прибывшим членам экспедиции:

– Товарищ секретарь райкома! Летчик Шилкинского авиаотряда Сергей Комаров! Я откомандирован в ваше распоряжение до окончания экспедиции! Сколько человек полетит со мною?

– Все, кто полетит, уже здесь! – летчик с удивлением поглядел на троих путешественников, одетых по-таежному в брезентовые плащи с капюшонами, свитера и забайкальские сапоги – «ичиги».

– Стало быть, трое?

– Да нет, четверо!

– А кто еще?

– Сейчас увидишь!

Секретарь райкома вложил пальцы в рот и лихо присвистнул:

– Шнобель, ко мне!

Водитель автомашины широко улыбнулся и распахнул дверцу автомобиля. Мохномордый здоровенный пес, взвизгнув от радости, выскочил и припал к ногам секретаря райкома.

– А вот и четвертый пассажир! Доложу я вам – умнейшее животное. Имеет опыт единоборства с медведем. В лесу или в горах мы с ним не пропадем. Всегда на защиту первым бросится!

Летчик присвистнул от удивления:

– Вот это да! А как же я вас размещу? У меня ведь «ПО-2», а не «Ил». Ну, понятное дело, руководителя – во вторую кабину, членов экспедиции – в грузопочтовые контейнеры, а пса-то я куда дену?

– Как это – куда? – решительно рубанул рукой воздух Николай Иванович, – со мной сидеть будет, с хозяином!

– Молодой человек! – в свою очередь забеспокоился Корней Корнеевич. – В какие такие контейнера вы хотите разместить нас с товарищем сотрудником районной газеты?

– А вы не бойтесь! Я во время войны в таких вот приспособлениях не только корреспондентов на передний край возил, но даже раненого полковника в санбат доставил из-за линии фронта – никто не жаловался. Не бойтесь, доставлю в лучшем виде!

– Учтите, мой вес около девяти пудов, плюс мой «Зауэр», плюс патроны и рюкзак. Вы уверены, что это зыбкое приспособление во время полета не оторвется вместе с нами от крыла этого летательного аппарата?

– Не оторвется. Я когда в ночном полку служил, пять бомб по пятьдесят кило загружал и до цели доставлял успешно!

– А-а… Ну тогда – порядок, будем надеяться, что и нас доставишь.

– Вы это, только за расчалки не хватайтесь, когда в воздушную яму будем проседать, а то на крыло будет кренить.

– Это в какую еще яму мы проседать будем, ты чего это, а?

– Не бойсь, дядя, я офицеров связи дивизии возил. Только один раз и упали, удачно, правда, «мессер» подшиб меня, паскудник! Через линию фронта потом пехом пробивались! А те6перь-то – что? У меня – карта полета и обозначенная площадка для посадки у промыслового поселка. Там и сядем. Правда, это далеко от вашей цели. Пешочком, говорят, придется. Ну, ничего, дойдем!

– Ох и интересный же ты парень! – Корней Корнеевич доверительно хлопнул пилота по плечу. – Ладно, уговорил, поехали!

– Обожди, Корней! Прежде чем ехать, еще раз все проверим и поглядим: все ли на месте, все ли готово.

Николай Иванович с озабоченным видом перекладывал вещи.

– Начнем с оружия. У меня еще с фронта имеется пистолет «ТТ». Сам комдив вручал на Одере! К нему боекомплект – шестьдесят патронов. Думаю, хватит. А у тебя, я вижу, все тот же «Зауэр» с оптикой – отлично! А чем вооружен личный состав?

– А у меня, товарищ секретарь райкома, боевой карабин образца 1943 года и пятьдесят патронов к нему.

– Разрешение на оружие есть?

– Так точно! Подписано начальником милиции, потому как я вожу по району посылки, почту и деньги рабочим.

Аркадий, не дожидаясь вопроса, показал выданную ему по распоряжению поселкового совета одноствольную «берданку» с полным патронташем.

– Охотничьи ножи, топоры, лопаты, веревки – это имеется?

– Ну за кого ты меня принимаешь, Николай Иванович? У нас все в порядке. От бинта до рыболовного крючка все учтено. Тушенка, кофе, крупа – по нормативу. Больше не беру, потому как идти-то не по долам, а по горам!

– Ладно, ладно, не обижайся, Корней, знаю, невпервой тебе. А почему ты думаешь, что все это надо на себе нести? Летим до поселка – крайнего человеческого жилья. Дальше – ни души, ни дома, ни шалаша. Вот, взгляни на карту – земля нехоженая! На полосе у поселка оставляем самолет, нам дают проводника и лошадь под вьюки, вот и подмога нам будет на предстоящий путь! Сейчас, когда все собрано и все на месте, грузимся на самолет и вперед!

Шнобель, почуяв неладное, заупирался всеми лапами. Его за ошейник втащили в кабину и вместе с начальником экспедиции накрепко пристегнули ремнями. Пилот надел на себя шлем с очками и меховые перчатки.

– Остальных прошу на борт. Наденьте шлемы и очки. Переговоры в полете – по переговорной трубе. Разрешите взлет?

– Взлетай, взлетай, сталинский сокол! Каково расчетное время прибытия в промысловый поселок?

– Если боковой ветер не снесет нас с курса – полтора часа!

Пропеллер увеличил обороты, потом его рокочущий звук превратился в оглушительный надрывный рев, и «кукурузник», подпрыгивая на выбоинах, начал резвый разбег. Добежав до конца поля, он, словно кузнечик, подпрыгнул и, блеснув на солнце звездными крыльями, лег на голубую даль небес.

– Внимание! Мы – на курсе! Набираю высоту восемьсот метров! – в воздушном потоке проорал пилот. – Сидите на задах ровно и не раскачивайте мне машину!

Аркадий увидел, как белый шарф пилота трепетал на ветру и как он, держась за ручку управления, беспрестанно глядел вниз, отмечая что-то на планшете.

– Эй, держись, ребята! Прохожу над вершиной хребтов, болтать сейчас будет сильно!

И все тотчас же почувствовали, как они вместе с зеленокрылым самолетиком и зыбкими приспособлениями, в которых они сидели, проваливаются из-под клубящихся облаков куда-то вниз, к вершинам зеленодольных сопок. Надрывно и противно ныло во всех внутренностях, и воздух упругой струей через нос и рот раздувал легкие. Аркадий чувствовал, как ему все сильнее и сильнее становится не по себе, и он через рокот мотора услышал вдруг, как до смерти напуганный Шнобель воет отчаянным горловым воем. Потом самолет снова тряхнуло, и он, завибрировав всеми своими сочленениями и плоскостями, начал выбираться из окаянной воздушной ямы.

– Как, все живы – здоровы? – весело проорал пилот из своей кабины. – Привыкайте, пока летим над горами – так все и будет!

Забыв о приступах морской болезни, Аркадий минуту-другую любовался заснеженными пиками вершин, что первозданно белели на солнце, играя холодным кристальным разноцветьем. Он ухитрился вытащить из рюкзака фотоаппарат, и застывшими руками успел сделать несколько неповторимых снимков дикой горной страны. Самолет вдруг накренился на крыло и снова начал противно и долго обваливаться. Длинные уши Шнобеля «заполоскались» в потоке холодного воздуха, и он снова взвыл от ужаса. Вот в такую самую неподходящую пору Корней Корнеевич вдруг раскатисто расхохотался. Пилот высунулся из кабины и обеспокоенно поглядел на пассажиров:

– Эй, вы чего там, а, укачались сильно?

– Да нет! – проорал в ответ Корней Корнеевич. – А, понимаешь, застыл сильно, ну и решил из фляжки отглонуть, для сугреву и бодрости духа, а когда аэроплан-то твой стал вниз проваливаться, чувствую, водочка-то не укатывается в желудке, а останавливается где-то в самом начале организма! Ощущение обогрева – идеальное. Я, выходит, открытие сделал, оттого и весело стало! Скоро ли ты довезешь нас до тверди-то земной, летун окаянный? Невмоготу уже!

– Скоро, скоро! Через четыре минуты идем на снижение.

Нырнув под самую кромку кучевых облаков, самолет стал разворачиваться над поселком, что стоял на берегу реки. Сверху виделись несколько двухэтажных домов, несколько десятков бревенчатых изб да множество больших и малых лодок у самого берега. Это был рабочий поселок, построенный до войны на месте старорусского казачьего поселения.

– Внимание! Садимся на речную пойму. Держитесь, сейчас тряхнет! – снова проорал летчик.

Тряхнуло так, что у Аркадия потемнело в глазах. Потом самолет долго катился, ссекая крыльями молодой ивняк и замер, накренившись у самого края крутого оврага.

– Ну надо же! Вот ведь, как удачно сели! Еще бы с десяток метров, и могли бы в овраг съехать! Все – прилетели! – Летчик Сергей снял шлем и широко улыбнулся: – Ну, как?

– О-о… У-у… Сказал скорченный, бледный лицом секретарь райкома и тотчас же скрылся в кустах. Шнобеля вынули из кабины, и он недвижимо замер, распластавшись по земле лапами. Пассажиры стали потихоньку приходить в себя и долго плескались у разливистого лесного ручейка.

– Ну вот, еще один этап пути пройден. Сейчас прошу разгрузить все оборудование и снаряжение и следовать за мной. Мы еще два дня назад связались с председателем поселкового совета по радио и все согласовали об оказании помощи нашей экспедиции. Здесь нас уже ждут.

Аркадий опоясался патронташем, надел на себя рюкзак и закинул на плечо ремень одноствольного ружья. Николай Иванович снова провел короткий инструктаж.

– Завтра выходим. Сегодня – окончательные сборы и подготовка. Все ли у всех в порядке? Есть ли проблемы по самочувствию? Цела ли обувь? Если вопросов нет – идем, не привлекая особенного внимания. О режиме секретности прошу не забывать! Аркадий шагал следом за всеми и с любопытством наблюдал за явленным перед взором окружающим миром: крепкие избы из кондового кругляка стояли правильными рядами. На окнах – нарядные занавески, украшенные причудливыми узорами. Все было удивительно живописно. На ходу удалось сделать несколько редких снимков. Между тем, поселковый люд поглядывал на приезжих с нескрываемым любопытством:

– Глянь-ка: и мешки, и ружья, и шляпы на их городские! Слышь-ко, это кто, а?

– Говорят, приехали место для плотины на нашей речке искать.

– А-а, ну хоть с огнем жить станем! Это хорошо.

У пруда, на жердяных кладках, женщины полоскали белье, и какой-то лохматый увалень в холщовых портках, закатанных до колен, сидел на каменистом бережке, поплевывал шелуху кедровых орехов в воду и «наяривал» на сибирской двухрядке заливистые частушки:

– Ой, девки в озере купались,

Я на камушке сидел.

Девки взяли – показали,

И я с камушка слетел!

Молодухи стыдливо опустили подоткнутые подолы и завозмущались:

– Вы поглядите, вот рожа-та где бесстыжая! За весь сезон один трудодень только и заработал. Как его и в бригаде-то до сих пор держат?

В ответ сибирская двухрядка заиграла звучными голосами еще ядреней:

– О-ой, зашиби нога ногу, я работать не могу-у!

От всех этих скороходящих сюжетов и картин повеяло вдруг на Аркадия каким-то спокойным благорасположением и домашним теплом: «Вот она какая, матушка-Россия наша! Везде разная и во всех землях – одинаковая… Ну, поглядим, что дальше будет?» А дальше пошли через привычное уже дорожное неудобье до поселкового совета с красным полинявшим и потрепанным на всех ветрах флагом на крыше. Их ждали. Поселковый совет занимал в центральном двухэтажном здании целую комнату. На длинном унылом столе, покрытом кумачовой скатертью, каменным истуканом высился побуревший от времени огромный бюст вождя мирового пролетариата. Картину интерьера кабинета представителей советской власти дополняли ряды скрипучих венских стульев, внушительный сейф и раскудрявый ярко-зеленый фикус, возвышавшийся на том сейфе. Под плахами потолка с внушительной «матицей» и желтеющими по углам подтеками густого смолья колыхалась сизая пелена самосадного табачного дыма.

⇐ Предыдущая 123 4 5 Следующая ⇒