Заметка военного корреспондента из газеты «Военный вестник» 02.05.1945 4 страница

Степнов разглядывал девушку и улыбался, наблюдая за её напряжённой работой, замечая на лице радистки сменяющие друг друга эмоции. Он очень любил улыбку Лены. Сразу вспоминалось счастливое прошлое, когда она одаривала его ей каждый день, вбегая в спортзал.

– Ленок, устала, наверное. – Девушка как раз закончила работу и встала из-за стола.

Увидев Виктора, она молча подошла к нему и крепко обняла, обхватив руками. Такой порыв нежности не удивил мужчину. Если Лене было тяжело, она всегда так делала, как будто набиралась от него энергии, чтобы выдержать все трудности.

– Нет, Вить, не устала. Мне на станцию нужно. Сейчас санитарный поезд здесь стоять будет пару часов. Нужно им радиограммы передать.

Лена говорила тихо, так что её голос был еле слышен. Степнов понимал, что хотя Кулёмина никогда не признается в своей усталости, на ногах она уже держалась с трудом. Сил почти не осталось. Порой казалось, что вот так обнимая его, она на секунды проваливалась в сон, зная, что любимый мужчины всегда поддержит её.

– Я с тобой пойду, Лен.

Девушка разорвала объятия и нежно посмотрела на Виктора.

– Не нужно. Ты тоже устал. Иди, отдыхай.

– Рядовая Кулёмина, не спорьте со старшим по званию. – Степнов щёлкнул Лену по носу и подмигнул ей.

– Что ж придётся подчиниться приказу, – с ухмылкой ответила она и подошла к столу, чтобы собрать записи радиограмм.

– Я не понял, Лен, ты против того, что бы я пошёл с тобой?

Девушка взяла бумаги и, положив их в перевешенную через плечо сумку, вновь обратила своё внимание на Виктора.

– Ну, что ты! Была бы возможность, я бы с тобой ни на минуту не расставалась. – Он взял её за руку, сильно сжал ладошку и, притянув девушку к себе, поцеловал в макушку. А через секунду они уже шли к станции, наслаждаясь теплым воздухом июньской ночи.

Подойдя к месту назначения, увидели, что поезд уже прибыл. Лена оставила Виктора на перроне, а сама отправилась к начальнику поезда. Узнав у машиниста, что им является главный врач, уточнила: в каком вагоне его можно найти и вернулась к Виктору.

– Пойдём к пятому вагону.

Оставив Степнова у входа, она зашла в поезд и заглянула в купе, где, склонившись над бумагами, сидел седой мужчина в военной форме.

– Разрешите. Рядовая Кулёмина. Принесла радиограммы.

Военврач повернулся к девушке и, проведя рукой перед глазами, как будто смахивая пелену, привстал и еле слышно прошептал, хватаясь за сердце:

– Леночка…

Кулёмина бросилась к мужчине и усадила его на скамейку.

– Папа! Жив! – Она присела перед ним на корточки, обхватив его колени, уткнулась в них и начала, не сдерживаясь плакать. Где-то сквозь рыдание она слышала голос отца, шептавший: «доченька моя».

– Никита Петрович? – раздался за спиной родной голос, и Лена, смахнув слезы, быстро успокоившись, улыбнулась и посмотрела на взволнованного Виктора, стоящего в дверях.

– Виктор Михайлович? Я правильно запомнил? Учитель физкультуры у Леночки?

– Да. Всё верно.

Кулёмина встала, а мужчины подошли друг к другу и крепко пожали руки.

– Присаживайтесь, что же я? Это от волнения, Виктор… Можно я без отчества?

– Конечно, можно, Никита Петрович.

– Вы ангел-хранитель нашей семьи. Мы же все потерялись во время войны. Про отца я узнал совсем недавно, что он погиб, – взглянул на дочь, отметил горестно, что она поморщилась, вспомнив про дедушку. – А Лену я совсем не мог найти ни по каким каналам. Теперь хоть душа спокойна будет, что она рядом с вами.

– Пап, а мама? – взволнованно, но очень тихо уточнила девушка.

– Леночка, жива мама. В Москве она почти с самого начала войны. В военном госпитале хирургом работает.

Кулёмина облегчённо вздохнула. Вот так за несколько минут сердце переполнилось радостью от того, что с её близкими не случилось беды за эти бесконечные годы войны.

Два часа стоянки поезда пролетели слишком быстро. За это время Лена второпях успела рассказать почти всё то, что с ней происходило за время разлуки с отцом, умалчивая только о самых ужасных подробностях того прошлого, о котором хотелось забыть. Говорила о дедушке, сжимая дрожавшие руки отца. Молчала о событиях в деревне, пропуская их. В эти моменты её рука оказывалась в крепкой ладони Виктора. Вспоминали Игоря Ильича, Леру, Гуцула, несмотря на то, что Кулёмин их почти не знал. Из этой компании когда-то давно он дружил только с семьёй Новиковых. Просто хотелось рассказывать о чём-то добром, о том, что связывало их всех с прошлой довоенной жизнью.

Прощание было грустным, но никто уже не плакал – все понимали, что сегодня случилось поистине чудо. Никита Петрович крепко обнял Лену. Разомкнув объятия, потеребил светлые волосы на макушке дочери, сдёрнув с неё пилотку.

– Так ты похожа на себя прежнюю, дочь.

Лена отошла в сторонку, наблюдая, как жмут руки, расставаясь, её дорогие мужчины. Отец тихо говорил Виктору какие-то напутственные слова, а она радовалась в душе, что вот так её, как бы с разрешения, передают под опеку любимого человека. Однако не слышала Кулёмина того, что заставило глаза Виктора потемнеть от горя.

– Вить, я всё понял про вас, хоть Ленка и промолчала. Я хочу, чтобы ты позаботился о моей девочке. Ей будет очень тяжело сейчас. К сожалению, я не успею, да и не смогу сказать ей эту неприятную новость. Она доверяет тебе, и ты один, пожалуй, знаешь, как помочь ей в момент, когда Лена всё узнает. Прости, что взваливаю это на тебя.

– Ничего страшного, Никита Петрович. Вы правы. Лучше пусть она услышит об этом от меня. Езжайте, и пусть удача будет на вашей стороне всегда.

Мужчины обнялись. Запрыгнув на подножку уже тронувшегося поезда, Кулёмин прокричал:

– Мы обязательно ещё встретимся, Леночка! Верь!

Глава 13

На следующий день после обеда рота Степнова должна была начать выдвижение к польской линии фронта, покинув маленький приграничный городок. С самого утра Виктора не покидали мучительные думы о том, что перед расставанием рассказал ему Ленин отец. Капитан собирался с мыслями, ходил мимо дома, в котором должна была принимать сейчас радиограммы его любимая, пытался сдерживать в себе звериный стон боли и никак не мог решится войти в помещение. Когда, наконец, он взял себя в руки и приготовился к беседе, то обнаружил, что девушка отсутствует на месте. Виктор присел за её стол и, нащупав в кармане гимнастёрки маленький карандаш, который всегда носил с собой, начал выводить на листе имя: то, которое он должен был произнести вслух, когда Лена вернётся.

Через несколько минут в помещение влетела Кулёмина: она запыхалась, щеки раскраснелись, как будто девушка бежала откуда-то. Виктор не удивился этому: наверняка она услышала по дороге от кого-нибудь, что он пошёл сюда, и постаралась быстрее вернуться.

– Вить, ты давно здесь? – радистка подошла к мужчине и нежно провела по его волосам.

Он посмотрел на неё взглядом, полным боли, и, перехватив руку девушки, коснулся губами ладони.

– Вить, что-то случилось? – взволнованно спросила Лена.

Степнов схватился за голову и мучительно простонал:

– Эх, Лена, Лена…

Кулёмина поняла, что в их жизнь ворвалась беда. Девушке уже не был нужен ответ на вопрос. Хотела услышать только имя и в то же время очень боялась, понимая, что речь пойдёт о ком-то близком. Если бы это не касалось лично её, то Виктор бы уже давно всё рассказал. Взгляд Лены упал на листок, исчерканный Степновым вдоль и поперёк. Она с силой дёрнула бумагу со стола и прочитала то, что любимый человек не смог произнести вслух.

Сделала пару шагов назад и тут же сползла спиной по стене на пол. Виктор кинулся к любимой, сел перед ней и обнял, стараясь крепче прижать к себе.

– Девочка моя, прости.

– Откуда ты узнал? – услышал Степнов какой-то чужой голос любимой девушки: хриплый полушёпот.

– Твой отец сказал. Она была в его поезде. Сняли в Минске. Умерла по дороге от ранений, – Виктор медленно проговаривал каждое слово и не верил сам себе, что всё сказанное правда.

Лена всматривалась в листок, хотела смять, но испугалась. Казалось, что вместе с этим исчезнет не только имя, написанное на бумаге, но и все воспоминания о лучшей подруге – Лере. Очень хотелось плакать. Однако так же, как и в начале войны, она не могла – не получалось. Слёзы текли, но не из глаз, а из сердца, разламывая его на кусочки.

– Ленок, нужно поплакать. Не держи в себе, прошу тебя. Иначе потом ещё тяжелее будет.

– Вить, оставь меня. Уйди, – ровным, «мёртвым» голосом произнесла девушка эти слова.

Степнов чувствовал себя так, как будто любимая дала ему пощёчину. Он понимал, что у Лены шок, и покидать её нельзя сейчас ни в коем случае, как бы она его не гнала. Виктор ещё сильнее сжал в объятиях девушку и почувствовал сопротивление. Она молча, не произнося ни звука, пыталась бить его сжатыми в кулаки руками, но Степнов не поддавался. Он просто ждал, когда стресс начнёт выбираться наружу, давал Лене возможность пропустить боль через себя и освободить её.

– Любимая, не молчи. Я рядом. Понимаю твоё состояние, но ничего изменить не могу. Мы уже пережили вместе с тобой такое однажды… Жизнь не заканчивается. Ты будешь помнить и оставишь в своём сердце воспоминания о ней. Только нужно поплакать, чтобы душа смогла смириться, малыш.

Лена бросила потухший взгляд на Виктора. Кусала губы, пытаясь заглушить боль внутри себя. Глаза любимого человека возвращали к жизни, и она не заметила, как одна за другой слезинки потекли по щекам.

– Ленок, я всегда рядом с тобой.

Девушка потянулась рукой к лицу Степнова, нежно провела пальчиками по щеке, затем аккуратно по губам, подалась вперёд ещё ближе к мужчине и прошептала на ухо:

– Только ты не умирай.

Она прижалась к его груди, сглатывая слёзы, а он гладил её по спине и целовал макушку. Больше всего на свете Виктору хотелось сейчас забрать боль девушки себе, освободить любимую от страданий. Он и сам очень переживал, ведь когда-то Лера была такой же его ученицей, как и Лена. Вспоминал весёлую девушку с открытой улыбкой, встретившуюся ему в начале войны в партизанском лагере. Страдал от мыслей: скоро о потере узнает Игорь Гуцулов, и Виктор боялся даже на секунду представить себе, что на месте этого юноши мог оказаться и он. В такие минуты начинаешь жалеть о потерянном времени, о несказанных словах, о несовершённых поступках.

– Поцелуй меня, – её неожиданная просьба и грустный взгляд сказали всё то, что Степнов боялся озвучить.

Ещё несколько часов назад Виктор и Лена знали, что, несмотря на боль утраты, у них есть любовь, которую не отнимет никто. Верили, что пройдут этот тяжёлый путь войны до конца вместе, и ничто не оборвёт их счастье. И именно сейчас в тяжёлый момент жизни, когда груз несчастий ломал их стойкость, единственным лекарством могли стать только их чувства.

Виктор улыбнулся впервые с начала разговора и нежно коснулся губами поочерёдно каждой щеки девушки, осушая дорожки слёз. Лишь мгновение, и оба тонут в поцелуе, забывая на несколько минут обо всём, стирая боль и даря надежду.

Они не знали, сколько прошло времени, потерявшись в нём, когда Лена внезапно отпрянула от любимого и обречённо отвела взгляд. Виктор взял её за руку и помог подняться с пола. Девушка отвернулась к столу и начала собирать вещи, ведь роте уже пора было отправляться в путь. Степнов подошёл к ней и попытался обнять, но она, повернувшись в кольце его рук, уверенным движением отодвинула мужчину от себя и грустно сказала:

– Не нужно, Вить. Не могу, когда ты рядом. Ещё в начале войны до того, как встретила тебя, я умела ничего не чувствовать. Так было легче терять. Ты должен уйти…

В глазах Степнова девушка прочитала боль, но не смогла сейчас поступить по-другому. Только благодаря любимому она стойко перенесла сегодняшнюю утрату, но испугалась, что не переживёт потери Виктора. И пусть сломалась, но в этот момент принятое решение казалось верным. Степнов чувствовал, что сегодня Лена «ушла», и у него не получилось до неё достучаться. Не мог понять, в какой момент это произошло, ведь секунду назад ещё казалось, что самый сложный этап они прошли. Виктор со всей силы стукнул кулаком по столу, заставив вздрогнуть Кулёмину, и молча вышел на улицу, хлопнув на прощание дверью так, что она повисла на одной петле. Нужно было бороться и попытаться удержать Лену, заставить поверить её в любовь, которая даст силы справиться со всеми ужасами войны, но ОН не смог…

Глава 14

Жизнь странная штука. Мы часто намеренно растрачиваем её на пустяки и теряем важные минуты, проводя их не с любимыми рядом, а со своими собственными мыслями.

Вот и Лена отгородила от себя Виктора стеной безразличия, не позволяя даже на секунду оказаться с ним наедине. Она долго верила в правильность своего решения. И ведь на самом деле стало легче, пусть это ощущение и было обманчивым. Не видя Степнова рядом, девушка не перестала думать о нём, но теперь она вспоминала только прошлое, не оставляя себе возможности окунуться в волнения настоящего.

Виктор всегда был рядом: он продолжал оберегать её даже тогда, когда Лена не знала об этом. Всю свою заботу мужчина пустил в бытовое русло. Так, например, девушке быстрее всех доставалось новое обмундирование тогда, когда и старую одежду вроде бы спокойно можно было носить. В её пайке каким-то образом каждый раз оказывалась маленькая карамелька – практически нереальное лакомство для военного времени. И каждое утро, просыпаясь, Лена находила в изголовье полевые цветы. Кулёмина, чувствуя незримую заботу Виктора, понимала, что должна поговорить с ним. Она видела, как плохо без неё любимому человеку, но в тот момент ещё не осознавала до конца свою боль. Девушка закрылась – сработала защитная реакция на шок после смерти Леры, который до конца так и не прошёл, и потому чувства на время притупились. Бросая на Степнова мимолётные взгляды в моменты общих сборов или просто при случайных встречах, Лена замечала, что любимый осунулся, совсем перестал улыбаться, а цвет его глаз потемнел – они теперь отражали только боль.

Мучились оба, но как провинившиеся дети боялись разговоров и продолжали избегать друг друга, теряя такое важное время, которое они могли провести вместе. Лена не шла на сближение из-за того, что это было её решение – расстаться. Упрямилась, да и всё-таки ещё чувствовала себя морально не готовой к тому, чтобы вернуться к Виктору. Каждая смерть в их роте заставляла снова и снова думать о том, что она боится за любимого, и девушка опять убегала на несколько шагов назад, замыкаясь в себе. Степнов не шёл на сближение, уважая решение Лены. Он ругал себя, понимал, что любимая неправа, и нужно было не уходить тогда, а бороться за неё. Сейчас же время было потеряно, и Виктор уже не понимал, как прийти к девушке, о чём спросить – терялся, как мальчишка. И всему этому было только одно название – ЛЮБОВЬ, которая порой заставляет нас совершать глупые поступки, но именно она и должна была помочь им найти путь друг к другу.

Так продолжалось до конца сентября сорок четвёртого года. Шли бои по освобождению Венгрии.

Незадолго до начала Будапештской операции Степнову прислали подкрепление. И этот день стал впервые за эти месяцы счастливым и для Лены, и для Виктора. Кулёмина сидела в кузове грузовика, готовясь к очередному переезду, когда рядом остановилась ещё одна машина с вновь прибывшими солдатами из расформированной роты. Взгляды людей пересеклись, и счастливая Лена бросилась прямо через борта машин обнимать Игоря Ильича Рассказова. Этот кадр случайно снял военный корреспондент, и фото было напечатано в газете, поддерживая радостью момента население страны и вселяя в них уверенность в то, что победа близка. С бывшим командиром партизанского отряда рядом оказался ещё и Борька Южин – бывший одноклассник Лены. Не хватало только Игоря Гуцулова, который, к счастью, был жив, но служил в другой роте. Встреча друзей подняла настроение не только им, но и всем окружавшим их солдатам. Такие редкие моменты радости в военных буднях ценили. Каждый в эти секунды вспоминал свой дом, родных и надеялся на скорую встречу. И значит, ещё больше было сил для борьбы с врагом, сильнее становилась вера в победу.

***

Уже сутки шёл бой под Будапештом. Красная Армия наступала, пытаясь взять очередной рубеж. И вроде бы русские давили и заставляли отступать врага, но сражение затянулось. Перелом казался совсем рядом, однако потери с обеих сторон уже были большими.

Лена, как всегда, оставалась в стороне. Принимала и передавала радиограммы. Однако за последние сутки их стало слишком много: постоянно менялись координаты, поступали новые сводки и приказы. Кулёмина понимала, что каждый раз, пытаясь доставить информацию Степнову, кто-то рискует своей жизнью, и она приняла решение выдвигаться к окопам к месту боёв. Дождалась с очередной оказией Борьку Южина, взяла с собой переносную рацию, оружие и отправилась к своим, не обращая внимания на возмущение одноклассника.

Прошли они недолго, бой был в самом разгаре и развернулся на достаточно большой площади. Ползти до Степнова Лена не решилась, обрадовалась, что наткнулась в окопах на Петра Степановича, которого оставили оборонять небольшой участок с несколькими солдатами в подчинении.

Сам старшина, увидев передвигающуюся по окопу Кулёмину, не возмутился. Однако понимал: узнай сейчас Степнов о том, где находится его красавица, головы не сносить ни Лене, ни самому дяде Пете.

– Дочка, ну зачем ты сюда выбралась? Если не немец, так Виктор нас с тобой точно убьет.

– Пётр Степанович, миленький, не бойся, прорвёмся. Не могу я там одна находиться больше. Мне постоянно информацию вам передавать нужно. Солдаты нужны здесь, а их ко мне регулярно выдёргивают. Так что не прогоняйте меня. С вами остаюсь. В конце концов, я и стрелять умею, и нечего из меня делать уже инвалида какого-то. Повоюем вместе теперь, – с улыбкой ответила Кулёмина.

Старшина в который уже раз поразился стойкости этой девочки. Она очень повзрослела за эти годы, но сильный характер был заметен в ней и тогда, в начале войны, когда они только познакомились, и сейчас. Жалел только, что Леночка в последнее время грустила, и он очень давно не слышал её смех. Дядя Петя про себя каждый день ругал этих глупых влюблённых, которые по неизвестной ему причине ходили теперь, как раненые звери, сторонясь друг друга. Мало того, что они не разговаривали между собой, так ещё перестали как раньше вести задушевные беседы со старшиной.

– Эх, Ленка, повоюем! – отозвался Пётр Степанович.

Воевала Кулёмина весьма условно. Оружие хоть и было при ней, но высовываться из окопа дядя Петя ей даже близко не позволил. Поэтому Ленка, поражаясь тому, что и по рации перестали передавать информацию, развлекала солдат шутками, подбадривая их и вселяя силу духа.

Так прошло несколько часов. Радистка от грохота и выстрелов уже совсем перестала реагировать на происходящее вокруг и сидела задумавшись. Как вдруг в её сознание ворвался крик старшины:

– Твою мать, ранили, – схватился за предплечье Пётр Степанович.

Он подполз к Лене и, прислонившись к сырой стене окопа рядом с девушкой, простонал.

– Больно, дядя Петя? – взволнованно спросила Кулёмина.

– Да ни столько больно, сколько рука теперь не работает. Стрелять не могу. А эти сволочи никак не сломаются, – возмущался старшина.

Ленка, не спрашивая разрешения, молча взяла автомат и заняла позицию для стрельбы.

– Дочка, а ты точно умеешь?

– А то, Степнов учил как-никак, – оглянулась девушка через плечо и подмигнула старшине.

– Эх, сестричка до нас интересно скоро доползёт? А то рану перевязать бы надо, – больше сам себе пробормотал Пётр Степанович. – Борька, проберись до капитана, разведай обстановку и доложи, как у нас. Скажи, здесь уже почти всё. Про Ленку молчи, а то и тебя прибьёт за компанию с нами, – ухмыльнулся мужчина.

Кулёмина, чувствуя в руках холодное железо автомата, нажимала на курок раз за разом и ловила себя на мысли, что получает какое-то животное удовольствие от этого. Она как будто мстила сейчас за всю ту боль, которую в её жизнь принесла война. Мучилась от своей же жестокости, но гнев перевесил. Ей это было нужно, и, наверное, уже давно. Может быть, тогда бы и не было расставания с Виктором. Слишком много Кулёмина держала в себе все эти годы. Перед глазами пролетали мучительные воспоминания: как Лена впервые убила немца, смерть дедушки, пытки в деревне, полицай, почти свершивший над ней насилие, гибель лучшей подруги… Рядовая Кулёмина стреляла и не чувствовала, как по щекам бегут слёзы, смывая с души горечь и боль.

Вдруг её слегка отбросило в сторону, и автомат выпал из рук. Боль пронзила иглой где-то в районе между плечом и шеей. Лена упала и прислонилась к старшине, который сразу же всё понял и начал осматривать рану.

– Ленка, доченька, не страшно. Навылет прошла. Крови больно много. Надеюсь, что артерия не задета. Помогу сейчас. Потерпи, миленькая.

Старшина, расстёгнув верхние пуговицы Лениной гимнастёрки рабочей рукой, зажал пальцами рану, пытаясь хоть так приостановить кровотечение.

– Больно, – охрипшим голосом прошептала Кулёмина.

– Пройдёт, Ленок. Скоро всё закончится. Слышишь, выстрелы стихли. Победили наши. Выбираться сейчас будем, девонька, – помолчал немного, а затем пробормотал себе под нос. – Точно меня теперь Степнов убьёт.

Лена услышала и, несмотря на болезненные ощущения, нашла в себе силы улыбнуться и ответить:

– А мы от него, дядя Петя, в госпитале спрячемся. Не найдёт.

– Кого не найду? – грозный, но такой родной голос ворвался в проваливающееся сознание Кулёминой.

Ей хотелось спать – слишком много Лена потеряла крови. Но даже сквозь туман в голове, она чувствовала, как родные руки прижимают её к себе, как тёплые губы покрывают лицо поцелуями, как доносится шёпот «любимая».

И ещё несколько раз девушка приходила в себя и проваливалась обратно. Последнее воспоминание было о НЁМ: нежный поцелуй и слова «я всегда рядом с тобой» перед тем, как она уснула глубоким сном в госпитале.

Глава 15

Декабрь сорок четвёртого года

Долгие мучительные месяцы жизни без Лены заставили Степнова замкнуться. Методично отдавая приказы, выполняя свой воинский долг, он ничего не замечал вокруг себя – бесконечно вспоминал любимую. Поначалу сильно волновался, не получая от неё вестей, а затем чувства будто бы притупились. Нет, легче не стало, просто Виктор заставил себя не думать. В сердце поселилась надежда на то, что всё ещё вернётся. Скоро, как и раньше, он будет видеть Лену каждый день рядом, растворяясь в её улыбке и нежном взгляде изумрудных глаз. Вечерами, перед сном Степнов писал ей письма, в которых рассказывал о друзьях, погоде, весёлых случаях, ни словом не обмолвливаясь об ужасах войны. Заканчивал Виктор послания фразой, которую пронёс в своей душе через всю войну: «И ничего нет на свете сильнее любви». Он верил, что они пройдут все испытания и обязательно будут ещё утопать в чувствах друг к другу в мирное время. Но жалел лишь об одном, что в эти тяжёлые дни Лена не может быть с ним, ведь именно сейчас хотелось взять её за руку, чтобы набраться сил для предстоящих боёв. Эта девушка стала для него тем воздухом, от которого Виктор расправлял невидимые крылья и дышал полной грудью. Но целительного кислорода оставалось с каждым днём всё меньше и меньше. Капитан не знал о Лене практически ничего. Вести о ней были случайными. Письма не доходили, и Степнов находил этому только одно объяснение: она всё ещё не хочет видеть его…

Через месяц после боя под Будапештом в расположение роты, оправившись, вернулся из госпиталя Пётр Степанович. Он находился всё это время рядом с Леной. По его словам ей стало лучше, но было понятно, что девушка вернётся не скоро: слишком тяжёлыми оказались последствия от полученного ранения. В тот день Виктор освободил все эмоции, которые сдерживал в себе долгие дни, проведённые без НЕЁ. Он бил кулаком о стену, разбивая его в кровь, пока старшина насильно не остановил его. Издав звериный крик боли, Степнов ещё долго не мог успокоиться. Однако спустя часы он предстал перед подчинёнными всё тем же суровым командиром, и ни разу впоследствии ни Виктор, ни дядя Петя не напомнили друг другу о том дне, когда сильный мужчина впервые почувствовал себя слабым и беспомощным – он так любил Лену, что не представлял себе жизни без неё.

***

Близился Новый год. Воодушевлённые солдаты готовились к празднованию. В административном здании небольшого городка, в котором рота Степнова была расквартирована на время затишья военных действий, расставили столы и украсили самодельными игрушками ёлку, вырубленную в ближайшем лесу. В этот предновогодний день, тридцать первого декабря сорок четвёртого года, каждый мечтал загадать только одно желание – чтобы не было войны.

По случаю праздника мужское общество было разбавлено приглашенными в гости зенитчицами, разместившимися в соседнем здании. Женщины добавили вечеру возвышенности, лёгкости и веселья. Медленные танцы, робкие ухаживания и просто счастливые лица всех, ведь за последние годы каждый из присутствующих забыл о подарках и праздниках. Такого спокойного Нового года не было ещё ни разу за время войны.

Степнов не заметил, как рядом с ним за стол присела симпатичная блондинка, которая, не скромничая, представилась Надей и весь вечер пыталась растормошить задумчивого капитана. Она беззастенчиво старалась как можно ближе прильнуть к нему, напрашивалась на комплименты, соблазнительно накручивала пряди своих волос на палец, маняще приоткрывала рот, надеясь на поцелуй. Но всё было без толку. Виктор ни то, чтобы не реагировал, он просто даже не замечал ухаживаний девушки. Все его мысли всегда были заняты только Леной. А в этот вечер особенно, ведь мужчина, прежде всего, мечтал встретить Новый год рядом со своей любимой и потому грустил более чем обычно. Он методично изображал галантного кавалера и ничего дополнительно предложить не мог, возмущая Надю своим безучастным отношением.

***

– Спасибо большое за то, что подвезли, – поблагодарила девушка солдата-шофёра.

Он сопровождал её от самого госпиталя. К счастью, оказалось, что им нужно было прибыть в одно и то же место. Лена выпорхнула из кабины грузовика, утонув валенками в небольшом сугробе, и глубоко вдохнула, наслаждаясь морозным воздухом. Чувство радости заполняло её изнутри, и эмоции уже сдерживались с трудом. Она никак не могла перестать улыбаться, предвкушая встречу с друзьями, но прежде всего с Виктором. Все долгие месяцы на пути выздоровления Лена получала от него письма, между строк которых читала боль и волнение любимого. Спустя месяц после ранения, когда уже уехал дядя Петя, она, наконец, окрепла и смогла держать карандаш самостоятельно. Кулёмина не смогла доверить строки любви даже медсёстрам, которым обычно пациенты диктовали послания. Однако письма возвращались назад, и девушка не знала причины, из-за которой это происходило. Она же оказалась банальной для военного времени: роты объединили, и их номер сменился. Так связь Лены и Виктора превратилась в одностороннюю. И только перед самой выпиской, когда поступило направление о возвращении её в расположение, Кулёмина поняла свою ошибку и ругала себя за несообразительность. Порой, когда на неё накатывала тоска, она занималась самобичеванием, расстраиваясь в очередной раз из-за того, что так глупо оттолкнула Виктора. Были потеряны долгие месяцы их любви, чему поспособствовало ещё и полученное ранение. И сейчас Лена мечтала как можно скорее оказаться рядом с любимым человеком, прикоснуться к его тёплым рукам, обнять и подарить ему улыбку, лишь бы только никогда больше не расставаться.

Девушка вошла в здание, из которого доносились звуки музыки. Она узнала ещё на пропускном пункте, что её рота празднует здесь Новый год. Тут же увидела Рассказова, который весело о чём-то беседовал с девушкой, активно жестикулируя.

– Игорь! – уверенно позвала его Лена.

Он обернулся и, не раздумывая, бросился к своей бывшей ученице, позабыв о собеседнице.

– Ленка! Поправилась! Какое счастье! Как же мы по тебе все соскучились, – он обнял её за талию и практически оторвал от земли, выражая нескончаемый восторг и радость.

Кулёмина выглянула из-за его плеча и, чтобы проявить хоть какую-то вежливость, усмехнувшись, обратилась к девушке, которую покинул Рассказов.

– Вы не обращайте внимания на его поведение. Я просто три месяца в госпитале провалялась, вот солдаты и переволновались, видимо. Да так, что даже о приличиях позабыли.

Игорь отпрянул от Лены и изобразил обиженного, но тут же разразился заливистым смехом.

– Какой ты, оказывается, можешь быть язвительной, Кулёмина! Это на тебя ранение так повлияло? Ладно, девушки, пройдёмте в зал. Нужно же обрадовать остальных, а особенно командира нашего.

Отметил, что Лена даже не смутилась после его слов. Она настолько, по-видимому, ждала встречи со Степновым, что скрывать своих чувств уже не могла.

Они незаметно вошли в комнату, и радистка тут же выловила взглядом ЕГО. На секунду игла ревности кольнула сердце: Виктор пил шампанское на брудершафт с девушкой, которая тянулась к губам мужчины за продолжением – поцелуем. Руки Лены задрожали от возмущения, но тут же по венам распространилось тепло и спокойствие – любимый, поморщившись, отпрянул от неизвестной особы.

Тихо, не привлекая к себе взгляды увлечённых праздником солдат, Кулёмина обогнула стол и подошла со спины к Степнову. Губы её растянулись в довольной улыбке, когда она прислушалась к разговору пары.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 Следующая ⇒