Annotation 76 страница

Эту же сторону дела, только с иным ракурсом блестяще описал крупнейший знаток темы Альбер Сорель: «Рассматривая каждую из сменившихся с 1792 по 1815 г. коалицию саму по себе, отдельно, независимо от других, обыкновенно смешивают показные ее предлоги с действительными причинами, и в этой великой тяжбе Франции забывают о содержании из-за ее процессуальной стороны и случайных приключений. Пора рассмотреть эти события так, как они неразрывно связаны между собой. Говорят, что коалиция 1812 г. направлена была против Великой империи. Франция состояла тогда из ста тридцати департаментов, переходила за устья Эльбы, обнимала Голландию и Рим, господствовала над Германией посредством Рейнского союза, распростирала свои захваты до Вислы через Варшавское герцогство, была владычицей Италии, — итальянское королевство принадлежало Наполеону, а неаполитанское Мюрату, — распоряжалась Швейцарией и занимала Испанию. Допустим. Но во время предыдущей коалиции, в 1809 г., к Великой Империи не были присоединены ни ганзейские города, ни северная Германия, ни Голландия, ни Рим и, следовательно, это объясняется тем, что Наполеон устроил своих братьев в Гааге, Дюссельдорфе и Мадриде, а своего зятя в Неаполь, что он был покровителем Рейнского союза, и что Польша — через Варшавское герцогство — оказалась окраиной империи. Допустим. Но в 1806 г., при предшествующей коалиции, не было ни Варшавского герцогства, ни Бонапартов в Испании и Дюссельдорфе, причиною, значит, были лишь Рейнский союз, Людовик в Голландии да Иосиф в Неаполе. Допустим. Но в 1805 г., во время предыдущей коалиции, Рейнского союза не было, Бурбоны еще управляли Неаполем, и они даже были в числе членов коалиции. Венеция, Истрия, Далмация принадлежали австрийцам, следовательно, причиною было учреждение королевства Италии, присоединение Милана, легатств, Генуи и Пьемонта. Допустим. Но в 1798 г., при предыдущей коалиции, не было итальянского королевства, ни разделения на департаменты Пьемонта; причиною были, значит, лишь Батавская, Гельветическая, Цизальпийская, Лигурийская республики. Допустим. Но в 1795 г., при предшествующей коалиции, этих республик не было, и если англичане и австрийцы все же вели ожесточенную войну, то, следовательно, из-за этих самых Нидерландов и левого берега Рейна, из-за „естественных границ“. Допустим. Но в 1793 г., во время образования великой коалиции, объединившей всю Европу, Франция не только не вела наступательной войны, но и сама подверглась нашествию, следовательно, дело было даже не в том, чтобы возвратить ее в ее старые границы, а в том, чтобы урезать ее в этих пределах, отобрать у нее: Фландрию, Пикардию до Сомы, Лотарингию, Эльзас, Контэ, а если можно, и Дофинэ. Следовательно, предлогом были тогда революционная пропаганда и цареубийство, посрамление монархической Европы, изгнание завоевателей 1792 года, опасность, угрожавшая всем престолам. Допустим. Но в феврале 1792 года, ко времени заключения между Австрией и Пруссией первого союза, этого прародителя всех грядущих коалиций, престол занимал Людовик XVI, а пропаганда служила лишь темою для красноречия. Итак, очевидно, что все было направлено против старой Франции, и надо вернуться к тогдашнему положению, чтобы открыть, что в этом кроется сущность, или, как выражаются о судах, подводная часть всех коалиций».22

Были и модернизации более частного характера. К примеру, отношение русских крестьян к Наполеону во многом было потенциально деформировано пропагандой анафемы пособника иудеев образца 1806 г.23 (за несколько месяцев до обниманий с ним же в Тильзите). А утверждение, что «народная война» началась с первых дней войны 1812 г. нуждается в поправке: в Литве действительно имело место народное движение, только — антирусское.

Замечу еще, что ни один исследователь войны 1812 года не вспомнил о том, что согласно коронационной присяги, Наполеон обязался стать «гарантом» «уважения территориальной целостности Республики, одержать победу над Англией…».24 Таким образом, уже современникам было понятно, что не он был акселератором войн, а внешние факторы.

В таком случае, учитывая все вышесказанное, мы имеем законное право спросить: почему же войны Франции против интервентов по традиции называются «наполеоновскими». Эпоха «наполеоновских войн» является одной из наиболее «обласканных» вниманием исследователей и востребованных читателем, но авторы больше сосредотачивались на военной проблематике, а по сути конфликта, его характере, динамике развития и оценке говорили преамбульно, часто тенденциозно и без должной системности.25 Принципиальных вопросов множество (мы их частично уже упомянули): место «наполеоновских войн» в конфликте конца 18 — начала 19 вв., взаимовлияние внутренней и внешней политики противоборствующих стран, участие России, роль государственных лидеров (Наполеон, Александр I, У. Питт — младший и др.), влияние т. н. «народной войны»; наконец, что вообще адекватно названию «наполеоновские войны».

Наполеон унаследовал контрреволюционный импульс феодальных коалиций, которые спонсировала Британия, в 1793 году вступившая в войну (вначале революционная смута во Франции ее более чем устраивала). Интервенционистская сущность коалиций ярче всего выявилась в период «Ста дней». В этих условиях Наполеон сделал ставку на союз с Россией (вспомним, отпуск русских пленных; то, что он не стал добивать остатки русских войск после Аустерлица; приращение территории России после ее измены в 1809 году и т. д.). Однако Александр I развернул на сто восемьдесят градусов внешнеполитический курс своего «горячо убимого» отца и довел Наполеона до границ России, до Тильзитского «позора».

Часто в качестве аргумента агрессивности намерений Наполеона приводят Пиренейскую войну (в Испании), однако при чуть более внимательном рассмотрении данной проблемы доказательство становится очередным «голым королем».

Не следует забывать, что роль Испании ничем не отличалась от ролей, предположим, Австрии и Пруссии — она участвовала в первых антиреволюционных кампаниях еще в 1790-х годах. Проиграв, в компании же с этими державами Испания заключила с Францией мир, который Наполеон, став консулом, а затем и императором, пытался всячески поддерживать. Однако консервативные круги испанской знати во главе с подстрекаемым английскими агентами королевским фаворитом Мануэлем Годоем (1767–1851) были настроены воинственно. В 1806 году Испания оказалась в положении Пруссии 1805 года: точно так же она была на грани вступления в новую антифранцузскую коалицию (вовлечь ее пытался барон Строганов, российский посланник в Испании), но, узнав о поражении Пруссии под Иеной, М. Годой на войну не решился (точно так же прусский посол Гаугвиц, везший в 1805 году ультиматум Наполеону, задержавшись в пути, в итоге поздравил его с победой под Аустерлицем).

Причем уже в августе 1806 года был разработан план испано-англо-португальской интервенции во Францию. 5 октября 1806 года Годой даже успел обратиться к испанцам с воинственным манифестом, в котором призывал народ на войну с врагом. Однако через несколько дней Наполеон разбил пруссаков под Иеной, и Годоя обуял животный страх, король Испании Карл IV не знал, как задобрить Наполеона: пресса пестрила сообщениями, что королевский манифест о войне — наглый подлог, французскому императору отписали заверения в искренней дружбе. Но верный своей мирной доктрине Наполеон не только не потребовал никаких объяснений и не разорвал никаких соглашений, но осыпал короля и его алчного фаворита комплементами и уверениями в дружбе.26

Знаменитые байонские события 1808 года объясняются не только и не столько нежеланием Испании выполнять жизненно необходимые Франции, и выгодные самой Испании условия континентальной системы Наполеона (см. соответствующую главу), но, прежде всего, острой необходимостью обеспечить твердую власть в этой стране (чтобы влияние не захватили агенты Англии — и чтобы выполнялись условия все той же системы).

Упомянутые события развивались следующим образом. Наполеон учебников по истории, впрочем, как газеты «Правда» не читал, поэтому не подозревал о «своих коварных планах» по отношению к правящей испанской династии. Ситуация напоминала комический семейный водевиль. М. Годой знал, что наследник трона принц Фердинанд его недолюбливал, и мечтал устроить свое положение после ожидаемой смерти короля. Сам Фердинанд жил вдали от дел, но подозревал об опасности, грозившей от Годоя. Его ближайшими советниками были герцог Сан Карлос и бывший учитель принца — тщеславный, но недалекий каноник дон-Хуан Эскоикис. Последний рассчитывал, что будет управлять Испанией от имени его бывшего ученика. Он же советовал Фердинанду попросить Наполеона оказать ему поддержку в захвате власти, и не дожидаясь ответа нерешительного принца сам назначил тайную встречу с французским посланником Богарне в парке Ретиро. Единственное, что мог посоветовать Богарне — это посвататься к какой-нибудь из принцесс императорской фамилии. Только 12 октября 1807 г. принц решился написать личное письмо Наполеону.

Об этом шпионы Годоя сообщили Королю и тот приказал арестовать все бумаги Фердинанда (на следующий день за решетку он посадил и самого сына). После этого Карл сам написал Наполеону жалобное письмо, а заодно оповестил подданных и приказал Кастильскому совету начать уголовный процесс против советчиков принца. Однако после раболепных унижений Фердинанд был прощен Годоем, тот допустил его до короля, а Сенат понял, что конъюнктура изменилась, и не стал наказывать подследственных. Король же их не простил и разослал по разным крепостям.

Весь этот балаган разворачивался на глазах у недоумевающего Наполеона, который регулярно читал бредовые письма членов королевской семьи. Потом был еще план Годоя бежать на Канары с казной, но заговор был раскрыт, и Годою сначала пришлось 38 часов отсиживаться без воды и пищи на чердаке, а потом спасаться от разъяренной толпы. Его заключили в темницу, потом помиловали. Когда к нему в камеру зашел Фердинанд с сообщением о помиловании, Годой спросил его: «Разве ты уже король?» — «Нет еще, но скоро буду им», — ответил любящий своего отца-короля сын. И правда, на следующий день (19 марта 1808 г.), опасаясь судьбы своего коллеги Павла Петровича, Карл подписал отречение.

Во время всех этих событий страной практически никто не управлял, узнав о пленении Годоя, толпа разграбила его дворец и ликовала в дорогих шмотках фаворита. Никто даже не заметил вступления в Мадрид 23 марта отряда Мюрата, шедшего по условиям франко-испанских договоренностей в Португалию, которые, однако, были заключены с прежним королем.

Тогда Наполеон предложил Карлу и Фердинанду встретиться и обсудить создавшиеся противоречия, позже он сам выехал в город Байона, где должна была состояться встреча. Карл через своих соратников попросил заступничества императора, принц, который пытался опередить отца, тоже сумел пообщаться с Наполеоном. После окончания беседы Наполеон сказал, что «принц очень глуп, очень зол и очень враждебен Франции».27 Вскоре (30 апреля) в Байону приехал Карл. В это время стали поступать новости из Мадрида — народ под влиянием слухов о том, что Мюрат вовсе не идет в Португалию, а решил арестовать Фердинанда (бывшего уже много дней в Байоне), поднялся на бунт. Столица стала неуправляемой.

Из всей этой маразматической ситуации, которою в «академических» кругах называют политическим кризисом, был только один выход. Наполеон пригласил Карла, его жену и Фердинанда на общее собрание. Император предложил помощь Карлу в деле возвращения его на престол, но тот отказался и пожелал мирно удалиться от дел с женой и Годоем, а затем и Фердинанд отрекся от всех прав на престол и уехал в Валансэ. И где же тут «коварная ловушка», приготовленная Наполеоном? Понимаете, у кого угодно могут быть или не быть какие угодно подподушечные планы относительно чего бы то ни было, но между планами и их реализацией пропасть: без сложившегося помимо воли императора положения дел события не пошли бы по такому сценарию.

В результате на престол был возведен брат Наполеона Жозеф, а 15 июня была вотирована первая в истории Испании конституция. Однако часть (лишь часть) испанцев, подстрекаемая теряющими барыши попами, воспротивились новой власти и стали регулярно бунтовать, вскоре их начали поддерживать высадившаяся в Испании британская армия, а французская сторона начала отстаивать нового короля, новую конституцию и права человека и гражданина. Вот вам история испанской войны Наполеона.

Кстати, замечу, что испанцы отстаивали династию Бурбонов, даже не задумываясь, что и эти «традиционные» правители совсем им не «родные», а были к ним привнесены (какая разница между ними и Бонапартами?).

Они не смогли оценить то, что дал им приход французов: то, против чего они долго боролись (за отмену инквизиции, внутренних таможен, феодальных рудиментов), было им просто подарено: Наполеон дал им те гражданские права, которые они получили лишь столетие спустя — и ценой крови нескольких революций (и то ненадолго, учитывая приход к власти генерала Франко). Ту конституцию (1812 года), которую приняли кортесы, их ненаглядный «король» Фердинанд, за которого они сражались с Наполеоном, благополучно отменил по вступлении на престол! Перед нами очередной пример бестолковости народных масс, подстрекаемых мракобесами.

* * *

1 Молчанов Н.Н. Монтаньяры. М., 1989, с. 269.

2 Троицкий Н.А. Александр I и Наполеон. М., 1994, с. 97.

3 Наполеон. Избранные произведения. М., 1956, с. 616.

4 Исдейл Ч.Дж. Наполеоновские войны. 1997, с. 28; Ленц Т. Наполеон. М., 2008, с. 65.

5 Троицкий Н.А. Указ. соч., с. 40.

6 Тарле Е.В. Наполеон. М., 2011, с. 140.

7 Троицкий Н.А. Указ. соч., с. 67.

8 Тарле Е.В. Указ. соч., с. 106.

9 Ленц Т. Указ. соч., с. 74.

10 Тарле Е.В. Указ. соч., с. 140.

11 Понасенков Е.Н. Две модели реформирования Европы: Наполеон и Александр I. // Заграничные походы русской армии 1813–1814 гг. и реформирование Европы. М. Изд. центр Института российской истории РАН, 2015, с. 27.

12 Ленц Т. Указ. соч., с. 84.

13 Сакоян Т.А. Из военно-дипломатической истории Семилетней войны. // ИФ ЕГУ, сборник научных статей, Ереван, № 1 (10), 2014, с. 100.

14 Понасенков Е.Н. Указ. соч., с. 27.

15 Понасенков Е.Н., Экономические предпосылки кризиса тильзитской системы в России (1807–1812) и причины войны 1812 г. // Экономическая история. Обозрение, М., МГУ, 2002, вып. 8.

16 История XIX века. Под ред. Э. Лависса и А. Рамбо. М., 1938, т. 1, с. 201.

17 Исдейл Ч.Дж. Указ. соч., с. 132.

18 Понасенков Е.Н. Правда о войне 1812 года. М., 2004.

19 Понасенков Е.Н. Две модели реформирования Европы… с. 27.

20 Наполеон. Избранные произведения… с. 702.

21 Смешно, но факт, что авторы коллективного учебного пособия для абитуриентов (Орлов А.С., Полунов А.Ю., Шестова Т.Л. и др. Пособие по истории отечества. М.: Простор, 2000, с. 162) называют коалицию 1792 года «антинаполеоновской»: таких претензий не выдвигал даже британский кабинет. Дело в том, что в 1792 г. у бедного офицера Бонапарта не было большей амбиции, чем… поесть. Этим ляпсусом авторы продемонстрировали совершенное непонимание сути конфликта.

22 Сорель А. Европа и Французская революция. С-Пб., 1908, с. 407–408.

23 Иудеи были включены в состав французских граждан, что было в то время весьма нестандартным ходом.

24 Дюфрес Ж. Наполеон. М, 2003, с. 99.

25 Недавно мы наблюдали опыт антинаучного подхода к теме: Esdail C.J. The wars of Napoleon. Longmans, 1995.

26 История XIX века. Под ред. Лависса и Рамбо. М., 1938, с. 201.

27 Там же, с. 205.

Наполеон и Александр I: Европа между здравым смыслом и мракобесием

Эпохе наполеоновских войн посвящены десятки тысяч исследований. С каждым годом это количество возрастает. Мы узнаем все больше подробностей, очевидна тенденция значительного интереса к проблемам так называемой микроистории. Однако у нас до сих пор нет четкого представления по ряду самых значительных вопросов концептуального характера.

В научной и публицистической литературе Наполеон и Александр I уже давно рассматриваются как ключевые оппоненты в контексте их исторического периода. Тем не менее пока никто не сформулировал важнейшего вопроса: а что могли предложить и предложили эти оппоненты Европе и миру в области конкретных идей по улучшению жизни как отдельной личности, так и той или иной страны в целом? Вот именно так — не обособленно, а в сопоставлении двух деятелей, двух систем. Без ответа на подобный вопрос мы не сможем объективно и адекватно понять и оценить смысл событий начала девятнадцатого века, их значение для будущего Европы, не сможем дать взвешенного ответа — чья позиция была исторически оправдана и кому мы должны присудить победу в упомянутом «оппонировании»?

Необходимо отдельно подчеркнуть: любая война — это всегда гибель людей, и историки должны помнить, что они не только профессионалы своего научного дела, но и ответственные граждане. Именно поэтому нам необходимо внимательнейшим образом исследовать прошлое, чтобы предотвратить гибель наших соотечественников (и не только их) в настоящем и будущем. Пора уже научиться учиться у Истории. В этом я вижу подлинный патриотизм историка как профессионала и гражданина.

Действительно, поставленный сейчас нами вопрос — далеко не из праздных: он имеет политические, экономические, общественные, нравственные стороны и даже затрагивает аспекты уголовного права. Царь Александр, который, начиная с 1805 года, стал главным локомотивом войны в Европе, тем самым взял на себя ответственность за десятки тысяч погибших военных и мирных жителей.1 Что же он и страна, которой он являлся единоличным и полновластным самодержцем, могла предложить тем странам и народам, которых коснулись бедствия войны? Как мы помним, Александр проявил чудеса энергии, чтобы организовать Третью антифранцузскую коалицию, целью которой в соответствии со статьями соответствующего союзного договора была интервенция во Францию и изменение действующего там государственного строя. Российский монарх потерпел сокрушительное поражение, но не принял мирные инициативы Наполеона — и вновь начал войну уже в следующем году. И вновь — поражение. Но верный своей доктрине приоритета союза с Россией Наполеон не переходит ее границу и не требует контрибуции, он заключает союз в Тильзите, идя на многие уступки побежденной стороне. Россия даже приросла Белостокской областью.

Подобная доброта победителя — практически не имеет прецедентов в истории дипломатии. Однако Александр с первого же мирного дня начал лихорадочно готовиться к новой войне, для чего был в два раза увеличен военный бюджет, который обрушил финансы империи, а затем в нарушение собственных указов начала правления, как известно, продал в крепостное рабство 10 000 государственных крестьян!2 Я не буду пересказывать всю историю войны 1812 года и заграничных походов, но нам важно зафиксировать тезис: итогом всех этих войн стала смена государственного строя во Франции, уничтожение реформ, проведенных Наполеоном в тех странах, куда его армию заводили боевые действия антифранцузских коалиций и — как венец всему — создание репрессивного Священного союза. Именно это образование являлось целью всей внешней и во многом внутренней политики российского императора. В нем сформулирована модель жизни Европы по Александру.

К тексту учреждения Священного союза мы еще вернемся, а сейчас же я предлагаю очень внятно и конкретно соотнести, во-первых, уровень развития Франции и России к моменту столкновения, во-вторых, — сравнить по пунктам, какие идеи и действия к их реализации были предложены народам Европы главами этих двух стран. Но для этого я предлагаю обозначить Францию знаком «икс», а Россию — «игрек». Для чего я это делаю? Не секрет, что у исторической науки есть один очень зловредный враг — это субъективность в отношении того или иного вопроса. Часто громкие слова, такие, как название страны, или термины вроде «родина», «отечественный», «вражеский», «неприятельский» мешают исследователю и аудитории его читателей адекватно оценивать реальность. Из-за этого страдает и имидж науки история в целом. Вследствие этого, я бы предложил использовать нейтральные математические термины.

Итак. С одной стороны — страна «икс» это:

— передовое законодательство, введение Гражданского кодекса, который действует и поныне;

— реформированная консулом прозрачная и устойчивая финансовая система (включая — учреждение национального Банка и переход с ассигнаций на монету);

— передовая и эффективная административная система;

— развивающаяся самыми быстрыми темпами в Европе промышленность;

— общество, жизнь которого основана на уважении прав человека и гражданина, свободе совести, а также неприкосновенности частной собственности;

— передовая система комплектации и организации армии;

— все религии равны между собой;

— крупнейшие достижения в области естественных наук;

— стиль национального искусства и моды востребован всей континентальной Европой.

Теперь посмотрим на ситуацию в стране «игрек»:

— не существует единого свода законов (этим занялся только Сперанский много позже — и то он лишь суммировал весь комплекс рудиментарных постановлений, выпущенных, начиная с 17-го века);

— финансовая система полностью дезорганизована, статистика не ведется, сильнейшая инфляция;

— устройство административного аппарата всех уровней рудиментарно и неэффективно;

— действует крепостное право с практикой продажи членов одной семьи разным владельцам;

— комплектование армии — посредством архаичного рекрутского набора;

— власть и собственность фактически не разделены;

— практически вся техническая база для мануфактур, а также предметы роскоши завозятся из «страны икс» и из Англии;

— влияние церкви значительно и пагубно, вместе с тем перевода Библии на понятный современникам национальный язык не существует;

— современный уже нам с вами национальный литературный язык страны «игрек» еще не оформился;

— все стили в искусстве и литературе заимствуются из страны «икс»;

— государственного гимна не существует (его прообраз появился лишь в 1816 году — однако, что показательно, выбор пал на мелодию гимна Британии — страны, правительство которой несколькими годами ранее организовало убийство т. н. «помазанника Божьего» — императора Павла I).

Рассмотрев вышеизложенные системные показатели, мы переходим к внешнеполитическому курсу. Сопоставим то, что смог предложить Европе глава страны «икс», то есть император французов, с моделью «новой жизни», внедренную самодержцем страны «игрек» — Александром I.

Среди базисных реформ и значительных нововведений, осуществленных Наполеоном на подконтрольных территориях, стоит отметить следующие:3

— введение Гражданского кодекса, устанавливающего и охраняющего права и свободы личности и частную собственность;

— введение Конституции (она была введена в: итальянской Цизальпинской республике, Голландии, республике Лукка, Вестфалии, Берге, Неаполитанском королевстве, Испанском королевстве, в Великом герцогстве Варшавском, Баварии, Великом герцогстве Баденском, в великом герцогстве Франкфуртском, в княжестве Анхальт-Кётен);

— отмена феодальных повинностей;

— отмена системы средневековых ремесленных цехов;

— отмена телесных наказаний и клеймения;

— допущение браков между представителями разных религий;

— иудеи получают общегосударственные гражданские права, закрытие гетто;

— учреждение государственных социальных программ (в том числе — по помощи обездоленным). Наполеон постановил впервые разделить пациентов больниц для бедных по принципу возраста и пола (раньше все лежали в общем зале), а также прекратил практику связывать тяжелых больных по рукам и ногам. Было открыто множество детских домов;

— отмена такого пережитка еще раннего средневековья, как внутренние таможни;

— учреждение государственной ипотеки;

— фискальная реформа, которая упорядочила и облегчила налоговое бремя;

— финансовая реформа и поэтапное устранение государственного долга;

— единообразная судебная реформа, вводящая правило равенства всех перед законом;

— переформатирование административного аппарата: вводится принцип разделения специализации деятельности, который работает и по сей день;

— секуляризация образования: школа выводится из-под диктата церкви;

— для Испании это еще и запрет деятельности Инквизиции;

— масштабное строительство дорог, как внутри стран, так и между государствами (в том числе: Альпы перестают быть непреодолимой преградой между Францией и итальянскими областями — дорога через Симплонский перевал связывает Милан с Верхней Роной и Женевой);

— целенаправленное распространение достижений передовой науки, техники и аграрных знаний;

— повсеместное открытие новых библиотек и медицинских колледжей;

— проведение масштабных и эффективных ирригационных работ и осушение болот;

— введение (не везде) единообразного принципа нумерации домов по четной и нечетной стороне (это изобретение Наполеона — впервые введено во Франции в 1805 году);

— проведение самых масштабных в истории Европы научно-археологических исследований (в том числе — значительные работы в районе Помпеев и полная расчистка Римского форума и Палатина после долгих веков забвения; также по личному приказу Наполеона был отреставрирован Пантеон и установлен громоотвод на соборе Святого Петра — при этом никаких табличек с именем благодетеля не устанавливалось);

— отдельное и важнейшее нововведение для Венеции — это решение опаснейшей проблемы эпидемий: вынос всех кладбищ за пределы города на искусственный остров, т. е. создание знаменитого кладбища Сан-Микеле, где ныне покоятся Дягилев, Стравинский и Бродский;

— непременно стоит отметить и значительные достижения на пути к созданию национальных государств: особенно в Италии, в центральных польских областях (я имею в виду Великое герцогство Варшавское) и в германском регионе (это, прежде всего — упразднение средневековой Священной римской империи и укрупнение немецких княжеств).

И все это было осуществлено — буквально за несколько лет!

Таким образом, Наполеон ясно видел механизмы функционирования общества и государства и предпринял самые глубокие и системные реформы, адекватность которых была полностью подтверждена всем ходом дальнейшей истории.

Теперь обратимся к тому, что предложил Европе Александр I.

Рядом со всеми пунктами, связанными с экономикой, финансами, администрацией и наукой — мы ставим прочерк. В этих областях Александр ничего не предлагал. Вместо всего перечисленного — лишь экзальтированная клерикальная риторика, служащая эффектной, но к началу девятнадцатого века уже смехотворной ширмой незамысловатой реакционной политики удушения любых общественных движений. Эта риторика не имеет никакого отношения ни к юриспруденции, ни к решению насущных вопросов жизнедеятельности государства. Более того — узкорелигиозная направленность ее выглядела архаичной даже по сравнению с Вестфальской международной системой коллективной безопасности, действовавшей аж с 1648 года. Я предлагаю внимательно прочитать главные статьи учреждения Священного союза:

«Во имя Пресвятой и Нераздельной Троицы.

Их Величества, Император Австрийский, Король Прусский и Император Российский, вследствие великих происшествий, ознаменовавших в Европе течение трех последних лет, наипаче же вследствие благодеяний, которые Божию Провидению было угодно излиять на государства, коих правительства возложили свою надежду на единого Бога, восчувствовав внутреннее убеждение в том, сколь необходимо предлежащий державам образ взаимных отношений подчинить высоким истинам, внушаемым вечным Законом Бога Спасителя, объявляют торжественно, что предмет настоящего акта есть открыть перед лицом вселенной их непоколебимую решимость как в управлении вверенными им государствами, так и в политических отношениях ко всем другим правительствам руководствоваться не иными какими-либо правилами, как заповедями сей святой веры, заповедями любви, правды и мира, которые, отнюдь не ограничиваясь приложением их единственно к частной жизни, долженствуют, напротив того, непосредственно управлять волею царей и водительствовать всеми их деяниями, яко единое средство, утверждающее человеческие постановления и вознаграждающее их несовершенства. На сем основании их величества согласились в следующих статьях:

I. Соответственно словам Священных Писаний, повелевающих всем людям быть братьями, три договаривающиеся монарха пребудут соединены узами действительного и неразрывного братства и, почитая себя как бы единоземцами, они во всяком случае и во всяком месте станут подавать друг другу пособие, подкрепление и помощь; в отношении же к подданным и войскам своим они, как отцы семейств, будут управлять ими в том же духе братства, которым они одушевлены, для охранения веры, мира и правды.

II. Посему единое преобладающее правило да будет, как между помянутыми властями, так и подданными их, приносить друг другу услуги, оказывать взаимное доброжелательство и любовь, почитать всем себя как бы членами единого народа христианского, поелику три союзные государя почитают себя аки поставленными от Провидения для управления тремя единого семейства отраслями, а именно — Австриею, Пруссиею и Россиею, исповедуя таким образом, что Самодержец народа христианского, коего они и их подданные составляют часть, не иной подлинно есть, как Тот, Кому собственно принадлежит держава, поелику в Нём едином обретаются сокровища любви, вéдения и премудрости бесконечные, то есть Бог, наш Божественный Спаситель Иисус Христос, Глагол Всевышняго, Слово жизни. Соответственно с сим, их величества с нежнейшим попечением убеждают своих подданных со дня на день утверждаться в правилах и деятельном исполнении обязанностей, в которых наставил человеков Божественный Спаситель, аки единственное средство наслаждаться миром, который истекает от доброй совести и который есть прочен».4

⇐ Предыдущая 149 150 151 152 153154155 156 157 158 Следующая ⇒