Серия КРОВАВЫЙ НАВЕТ 10 страница

-Как видите, не сочинял… - Отметил Лафарг. Он хотел еще что-то сказать, но его перебил телефонный звонок Меерсону. Тот взял телефон и раздраженно поговорил со звонившим, затем немного смилостивился, но рассылая проклятья в чей-то адрес, бросил трубку.

-Простите, но мне нужно идти. – Он поднялся и уже на выходе спросил: - Могу ли я попрощаться с ним?

-Поговорите с общинниками. Они должны дать разрешение на присутствие на похоронах. – Ответил комиссар, привстав со стула и наклонив почтительно голову.

Меерсон только качнул головой и вышел. Лафарг еще несколько минут провел в одиночестве, затем позвонил агентам и, предложив им встретиться в участке, отправился туда.

***

Узкий коридор на втором этаже был украшен репродукциями художников эпохи Ренессанса. На стенах, обитых панелями из красного дерева и обклеенных шелкографными обоями бордового цвета с черным тисненым орнаментом, висели картины Леонардо да Винчи, Рафаэля, Микеланджело, Тициана. У ажурных перил лестницы, по левой стороне коридора располагалось несколько высоких кресел, обшитых дорогим бархатом. Между ними располагались резные столики, покрытые красно-коричневым лаком. На них стояли небольшие статуэтки, сувениры из разных концов света, керамические горшки, орнаментированные в античном стиле.

Джон Адамс сидел в одном из кресел, опустив голову на крупные широкие руки. Он полностью закрыл лицо ладонями, расставив толстые волосатые пальцы, впустив их в свою густую каштановую шевелюру. Рядом с ним сидела его дочь Глория – молоденькая невысокая блондинка с глубокими синими глазами и длинными, угольно-черными ресницами, а напротив их двоих у стены, рядом с дверью спальни Жаклин Адамс стоял сын Джона – Тревор. Это был молодой человек, высокого роста крепкий, мускулистый с широкими плечами и узкими спортивными бедрами. Он был очень похож на отца и даже его тяжелый, смутный взгляд был необыкновенно близок ко взгляду Джона. И только цвет волос у него, как и у сестры, был отличен – желтоватый блонд.

Они ожидали уже около получаса пока из спальни матери Адамса – Жаклин – выйдет врач. Неожиданно ей стало совсем плохо и пришлось вызвать скорую женщина отказалась ехать в клинику, сославшись на то, что хочет умирать дома в окружении родных. Врач не мог убедить ее, что еще не все потеряно и можно поправить пошатнувшееся здоровье, но она была непреклонна. Теперь к ним пришел семейный доктор, проверить состояние своей пожилой пациентки. Он вышел минут через сорок с озадаченным и огорченным выражением лица.

-Сэр, я могу только пожелать вам держаться. Всем. – Обратился он к присутствующим.

-Что с ней? – Тихо спросил Джон, страшась ответа.

-Все сразу. Она слишком стара, чтобы перенести подобное горе и… - Врач осторожно посмотрел на Адамса, - я могу говорить откровенно?

-Конечно. Конечно, сэр. Какая бы правда не была я должен ее знать. – Собравшись, заверил его мужчина.

-Ей осталось немного. Она и сама это чувствует. Никакая клиника ей уже не поможет.

-Что? Но почему? Разве ее положение безнадежно? Ведь все еще можно исправить! Не обманывайте нас! Нет! Она не может умереть сейчас! – Накинулся на него Тревор, не желавший мириться с подобным положением.

-Нет, сэр. Мы не можем ей помочь. Она не хочет этого. – Отстранился от молодого человека врач. – Даже если мы заберем ее в больницу, это вряд ли улучшит ситуацию. Она просто не хочет жить. И здесь я уже не могу ей ничем помочь. Простите. – Доктор откланялся и покинул дом пациента.

-Папа! –Всхлипывая, произнесла Глория. На ее глаза накатились слезы, сделавшие цвет зрачков еще более синим. – Это правда? Почему она не хочет остаться с нами?

Джон ласково посмотрел на дочь и обнял ее за хрупкие плечи.

-Она не может жить без Френсиса. Он был смыслом ее жизни и теперь больше нет ничего, что бы связывало ее с этим миром. - Мужчина и сам еле сдерживался, чтобы не зарыдать.

-Но разве мы не можем дать ей этот стимул? – Удивленно спросил Тревор, не скрывая слез, текущих по его слегка небритым щекам.

-Видимо, нет…

Прошептал Джон и крепко прижал детей к своей широкой груди.

***

Барбара подъехала к высотке, остекленной с первого до последнего этажа, над входом в которую была огромная светящаяся надпись «Медицинский центр доктора Хоакина». Она быстро поднялась по лестнице, выложенной гранитной плиткой серебристо-серого цвета и вошла в крутящиеся стеклянные двери. У входа ее встретила вечно приветливая молоденькая медсестра, которая, увидев значок агента ФБР, стала улыбаться еще сильнее, от чего у женщины возник вопрос, а не рекламирует ли она новые зубные протезы. Моментально, без лишних слов пропустив Барбару и указав ей дорогу к кабинету доктора, медсестра ни на миг не переставала сиять от учтивости.

Человек, с которым у нее была назначена встреча, уже ждал ее. Его просторный кабинет был оформлен в стиле хай-тек и, хотя Уинстер не любила холодные металлические детали данного стиля, но отметила про себя, что в данном случае все довольно гармонично. Обстановка не вызвала напряженности или волнения и вполне располагала к разговору, что было особенно важно при общении с пациентами.

Доктор Хоакин был седовласым мужчиной шестидесяти лет с приятными мимическими морщинами, круглым довольным лицом, полноват, но приятен. Вообще, вся его внешность вызывала лишь положительные эмоции.

-О, агент Уинстер! – Голос его низкий и мягкий был весьма подходящ для приватных бесед о проблемах его клиентов.

-Добрый день! – Поприветствовала врача агент.

-Присаживайтесь. – Пригласил тот. – Итак, Вы хотели бы узнать о гемофилии?

-Да, совершенно верно.

-Мы в этом медицинском центре занимаемся исследованием гемофилии. У нас есть все полные сведения о том, кто когда-либо болел ею, кто болен сейчас и кто возможно еще заболеет. Пока наши исследования еще не позволяют полностью излечить пациентов, но мы можем существенно облегчить их страдания. Я подготовил Вам списки тех, кто наблюдается в различных клиниках и проходит лечение и профилактику от приступов.

Врач протянул агенту несколько листов бумаги со список из фамилий и имен, адресами и некоторыми данными на больных и их контактами. Барбара бегло осмотрела список и продолжила:

-Скажите, а возможно ли, чтобы человек не обращался в клинику, болея гемофилией?

-О, - Хоакин откинулся в своем белом офисном кресле и, задумавшись, скрестил руки на груди. – Вряд ли. Честно говоря, я и не представляю как такое возможно. Я никогда с этим не сталкивался.

-Но это же не значит, что этого не было. Чисто теоретически это возможно? – Предположила агент.

Хоакин сомнительно качнул головой, но согласился.

-Безусловно. Такое возможно, если это какое-то глухое поселение или дремучее племя, которое и о больнице, как и о гемофилии, никогда не слышали и считают любой недуг проклятьем богов. Естественно, они вряд ли обращаются к докторам, но среди цивилизации…поймите, насколько я понимаю Вы врач? – Уточнил он, получив кивок подтверждения в ответ. – Тогда Вы должны понимать, что это заболевание диагностируется очень быстро, сразу при рождении и я не хотел бы стать свидетелем мучений человека, который не лечится от нее, вряд ли он прожил бы достаточно долго, особенно если больная – женщина.

-Но, может быть, в Вашей практике, или практике Ваших коллег встречались случаи, когда человек умирал и уже, потом становилось известно о его заболевании?

Хоакин нахмурился, перебирая в памяти все случаи, когда ему приходилось сталкиваться с подобным заболеванием, но, не вспомнив ничего, лишь развел руками.

-Нет, мэм. Никогда. Ведь очень часто эти люди погибают именно от кровотечений – внутренних или внешних, но никогда сам факт болезни не был неожиданностью для врача, погибшего или его родных.

-Спасибо. По крайней мере, наши поиски сужены до нескольких тысяч человек. - Без удовольствия произнесла агент.

-Если я могу еще чем-то вам помочь, можете обращаться. Хотя, от врача это всегда звучит довольно пессимистично. Мы с Вами довольно похожи. Люди моей и вашей профессий вряд ли хотят, чтобы у них было много клиентов. Не так ли? – Улыбаясь, спросил Хоакин.

-Да уж, в этом Вы правы. – Столь же приветливо ответила ему Барбара. – Я больше не буду Вас отвлекать. Огромное спасибо за оказанную помощь.

Они пожали друг другу руки, и агент покинула кабинет доктора.

***

Прибыв к комиссару Лафаргу, агенты включили запись беседы психиатра с полицейскими. То, что они услышали, шокировало даже бывалого полицейского. С таким комиссар еще никогда не встречался. Детали, описанные ими, были настолько впечатляющими, что никого не заставили сомневаться в их правдивости.

Митчелл и Курт – те полицейские, которые дежурили в Сагуаро в ночь убийства Кларка Майклза, действительно слушали радио в своей машине. Затем один из них отправился на ежечасный обход территории, врученной им для наблюдения. Первоначально ничего не предвещало беды, но когда полицейский уже хотел возвращаться к автомобилю, он заметил в темноте незнакомый силуэт странного человека. Сначала этот человек перекинул через забор некий массивный сверток в белой простыне, а затем перелез сам. К этому моменту к Митчеллу присоединился его напарник, и они уже вдвоем проследили за дальнейшими действиями ночного посетителя кактусового леса. Он оставил тело на траве, возле одной из самых высоких сосен и направился в обратную сторону, когда полиция его остановила. Дальнейшие события мужчины помнят плохо, но довольно подробно смогли описать преступника. Хотя описание это мало что давало, так как лицо его было скрыто клетчатой повязкой, но, по крайней мере, оно было схоже с тем описанием, что предоставил агентам пастух.

Что же касается Харви Диккенса – охранника того самого пастуха, то он никуда не покидал свой пост и сидел неподалеку от фургончика мистера Уайты, когда заметил, что туда пробирается некий мужчина. Он точно запомнил его одежду, обувь, телосложение, но опять же совершенно не помнил лица, но и это описание было похоже на описание покойного индейца. После того как охранник вышел из машины и обратился к этому странному человеку, решившему среди ночи посетить пастуха, он уже больше ничего не помнил, что было тем не менее доказательством справедливости вынесенного психиатром диагноза о стирании памяти путем гипноза.

-Ну и как Вам это? – Спросил Марлини после долгой паузы, воцарившейся после прослушивания кассеты.

Лафарг не знал что ответить. Такое в его долгой практике было впервые.

-Я не знаю, - покачал он головой. – Но, по крайней мере, у нас есть описание этого убийцы. Мы можем составить фоторобот, - с надеждой проговорил он.

-Это верно. – Заметила Кетрин. – Мы можем отправить эту запись экспертам. Пусть они займутся составлением портрета преступника.

-А что дала Ваша встреча? – Поинтересовался Гордон.

-Относительно немного. – Лафарг потянулся к сигарете и бросил вопросительный взгляд на присутствующих, после получения негласного разрешения, закурил. – Этот Меерсон скользкий типок. Ему есть что скрывать, хотя он и говорит, что посещал пастуха редко, мне кажется, что он достаточно хорошо знает, что творится там. Да и весь он какой-то… - комиссар подернул плечами, пытаясь подобрать правильные эпитеты, но так и не смог и опустив плечи, затянулся сигаретой.

Кетрин сощурившись, посмотрела на комиссара, потом на своих коллег и спросила:

-Меерсон работает в «АдамсКультуралИндастригс»?

-Да. Кажется, финансовый директор. – Ответил Лафарг.

-Хм…знаете, мне не дает покоя Уна Сиху. Эта старуха не так уж безобидна. Кроме того ведь именно после того как пастух обвинил ее на совете общины, он был убит… - Стала размышлять агент. – Да и наблюдение за ней показало, что она снова встречалась с неким человеком.

-Встречалась? – Заинтригованно спросил Питер.

-Да. Они разговаривали о чем-то и этот мужчина ее даже просил что-то сделать для него, молил, буквально. Она сначала упорствовала, потом уступила. Но только они ничего друг другу не передавали. Просто поговорили и разошлись. – Пояснила женщина. – И, знаете что? Парням, следившим за ней, удалось узнать кто этот незнакомец. – Кетрин выдержала интригующую паузу и добавила: - Джон Адамс.

-Джон Адамс? Президент холдинга? – Пораженно переспросил комиссар, уже докуривший первую сигарету и потянувшийся за второй.

-Да. – Покачала головой Кетрин. – Вам не кажется, что у этого холдинга слишком много связей с рядовыми индейцами? Причем даже не Бог весть с кем, а с рядовыми жителями резервации…

-Да, это уж точно странно. - Подтвердил Марлини. – А что с гемофилией? – Вспомнил он о Барбаре.

-Барб сейчас как раз должна встретится с тем человеком, который обещал помочь. – Ответила Кет и как раз в этот момент в кабинет вошла сама Барбара.

-Привет всем. – Качнула она головой. – Мой разговор был малопродуктивен, хотя и сузил районы поиска до пары тысяч человек.

-Есть хоть какие-то пересечения? Знакомые имена? – Поинтересовался Питер, забирая у нее из рук документы.

-Нет, хотя я не успела все прочитать. Наверное, нам стоит разделить эту кипу на части и пусть каждый займется своими именами. – Предложила она.

Марлини быстро пролистал отчеты и передал их Кетрин.

-Женщина? – Изумилась она, увидев пару женских имен в списках. – Разве женщины могут ей болеть? Я всегда думала, что они лишь носители.

-Да, Кет, могут и еще как. Таких случаев исключительно мало, но они случаются и, естественно, в силу физиологии, девочки, после достижения возраста полового созревания страдают гораздо более серьезно, чем мужчины. Но все поддается хотя бы некоторому облегчению и сейчас это уже не настолько страшное заболевание, как во времена королевы Виктории. Их всего-то в мире не более 60. В Аризоне таковых нет, но там данные по всей Северной Америке, по всем кто когда-либо обращался с подобной проблемой или родственники больных, занесенные в группу риска.

-В общем, нам предстоит жаркая ночка. – Обреченно вздохнул Питер.

***

Кабинет был обставлен дорогой мебелью в викторианском стиле. Старинные классические каноны интерьера прекрасно сочетали в себе витиеватые узоры и орнаменты античности, демонстрируя богатство обитателей дома. Четкие прямые линии, классические оттенки, благородные породы дерева - все это отражало любовь к роскоши. Мягкие диваны с резными ножками и подлокотниками, шикарные кресла, обтянутые самой дорогостоящей тканью, огромный камин из темного камня с позолоченной окантовкой, лепнина на потолке, тяжелые темно-зеленые обои, массивные двери и широкие подоконники, глубокие тона бархатных штор и обивки, мебель из мореного дуба идеально отражали состоятельность хозяина.

Адамс сидел в глубоком кресле с высокой спинкой повернувшись лицом к окну. Дневной свет был скрыт за тяжелыми занавесками и в кабинете было почти темно. Его тело обмякло и небрежно растеклось по креслу, грубые большие руки, еле держали стакан с Macallan, голова откинута назад, а ноги с расшнурованными ботинками широко раскинуты по зеленовато-бурому ковру с геометрическим орнаментом и высоким ворсом.

Глаза Джона были слегка прикрыты, а когда он их открывал, делая глоток виски, то из них брызгали соленые слезы.

-Папа… - Джон не заметил, как в кабинет вошел его сын. Тревор расстегнул пуговицы на своем темно-сером твидовом пиджаке и присел рядом с креслом отца.

-Папа… Ты как? – Он слегка коснулся плеча Джона и тот резко ухватил его за руку. Сильная рука крепко сжала пальцы молодого человека, от чего тот даже поморщился, но руку не отнял.

-Тревор, посиди со мной. Я не могу больше быть один… - тихим, осипшим голосом произнес он.

-Сказал бы, ты просил оставить тебя одного…сказал бы, что хочешь побыть с нами… - упрекающе ответил молодой человек и присел на кресло, стоящее слева от того, в котором сидел отец.

-Да. – Кивнул головой тот. – Позови Глорию. – Попросил он, по-прежнему не открывая глаз.

-Я здесь. – Из-за спины раздался тонкий хрупкий голосок девушки. Они тихо прошла по мягкому ковру и села на диван у окна, напротив брата и отца.

-Хорошо, давайте просто посидим. В тишине. Просто посидим. Просто. – Бормотал про себя Адамс, так ни разу и не взглянув на детей, послушно подчинившихся отцу.

***

Генри Меерсон вышел из автомобиля, остановив его у въезда в собственный гараж, и оглядевшись, прошел в дом.

Нужно отметить, что, расположенный в самом элитном районе города его дом был одним из самых шикарных. Огромный – в 720 квадратных метров площадью он представлял собой многокомнатное царство шика, роскоши и богатства. Но эта роскошь не была напускной или чрезмерной. Все находилось на своих местах и было как нельзя уместно.

К центральному входу вела высокая каменная лестница с деревянными резными перилами, на верхушках которых виднелись круглые мраморные набалдашники светло-серого цвета. Над дверью висел бронзовый фонарь с помутневшим стеклом и искусственно состаренной огранкой. Всю веранду перед входом накрывал вырезанный из дерева и окрашенный в мышиный цвет навес с голубоватыми вставками на вершине.

Сам дом был обит камнем мягкого серебристого оттенка, окна были деревянными и имели на своих вершинах такие же вставки, как и на навесе. Крыша, покрытая немного более темной по цвету, чем дом, черепицей имела несколько остекленных отверстий и выход, что-то наподобие балкона, огороженного витой оградкой.

Хозяин быстро проскользнул в дом и прокопошившись там некоторое время вышел через черный ход. Теперь на нем был одет уже не дорогой офисный костюм, а широкие темные джинсы с множеством карманов и косуха с огромными прорехами на груди, которые при необходимости могли быть скрыты широкими тугими «молниями». В руках Генри крепко сжимал синтетические широкие ремешки своей спортивной сумки. Он быстро закинул ее на мотоцикл, привязав предварительно, чтобы она ненароком не свалилась во время быстрой поездки, и сам заскочил на своего «железного коня».

Проехав несколько километров сначала по шумной трассе города, потом по окраинным улочкам, и, наконец, свернув на широкую пыльную дорогу в Юго-Восточном направлении, мотоциклист проехал еще некоторое, достаточно почтительное, расстояние, сворачивая то на запад, то на восток, и в итоге очутился у, казалось бы, ничем не примечательного пункта назначения. Если бы обычный человек ехал по этой дороге, то вряд ли стал останавливать именно здесь просто так: здесь не было никаких опознавательных знаков, ларьков, где можно было перекусить, заправки или телефонной будки. Словом, абсолютно ничего, что могло бы привлечь обывателя, проделавшего долгий путь. Но Генри Меерсон не был простым обывателем, уставшем от дороги или решившем поменять колесо на своем байке. Пустынность данного местечка как раз и была самой привлекательной составляющей открывшейся картины, так как, убежав из города, Меерсон искал именно этой пустоты и отсутствия свидетелей.

Мужчина свернул с дороги и горько усмехнулся совету навигатора повернуть при ближайшей возможности. Проехав еще около пятисот метров, Генри слез с мотоцикла, решив дальше идти пешком. Он тщательно спрятал свое средство передвижения между многолетними кактусами, накрыв его зеленой, толи по задумке создателя, толи от старости, рыболовной сетью, которую достал из спортивной сумки. Уже собираясь двинуться в путь Меерсон заметил, что к сетке прицепился какой-то непонятный кусок шерсти посеребрено-седого цвета. Снова подойдя к укрытию молодой человек понял, что это накладная борода и, надо отметить, достаточно качественная, сделанная из натуральных волос, скорее всего, буйвола и выкрашенная настолько сильным красителем, что теперь ничто не могло бы ее смыть (если только вместе с бородой).

-Черт! – Раздосадовано буркнул он и тотчас же оглянулся, насторожившись от собственного всплеска эмоций.

Меерсон бросил бороду снова в сумку и, на этот раз, тщательно оглядев ничего ли не оставил на месте быстрым шагом поспешил скрыться за горизонтом.

***

Пока его коллеги разбирались с больными гемофилией, Оливер решил попытать счастье в разговоре с Уна Сиху. Марлини рассказ ему о той неудаче, которую они потерпели с Кетрин, но факт того, что старуха посвящена в скрытую от других информацию, делала ее важным свидетелем, а, значит, не позволяла оставить ее в покое.

Подойдя к двери дома Белой Лилии, мужчина слегка приостановился, чтобы глотнуть воздуха, прислушался и через несколько секунд постучался. По обыкновению никто не ответил, что, учитывая глухоту женщины, было вполне неудивительным, и Оливер вошел без разрешения.

-Мисс Сиху? Мэм? Я агент Уинстер. Оливер. Вы помните меня? Я пришла поговорить с Вами по поводу убийства Хепи Уайта… Мэм… - Мужчина постарался говорить громче.

-Не кричи. – Спокойным, сухим голосом пробормотала старуха, стоя у нее за спиной, от чего агент даже подскочил на месте. Он обернулсяи, уставившись на женщину-навахо своими, еще широко распахнутыми от удивления глазами, несколько секунд просто стоял неподвижно.

-Ну что смотришь? Кажись, я не твоя красавица-жена, чтоб меня так разглядывать. – Брякнула Уна Сиху и прошла вглубь дома.

-Жена? – Отошел от оцепенения Оливер, вспоминая мог ли он проболтаться кому-то, что женат.

-Не суть. – Отмахнулась старуха, видя его замешательство. – Ты ведь не о ней хочешь поговорить… хотя… - Женщина впервые подняла на Оливера свои блеклые глаза, полные саркастического смеха, - и о ней тоже.

Оливер нахмурился и хотел уже спросить к чему ведет ее собеседница, когда та перебила его:

-Я не виновата ни в убийстве пастуха, ни в убийстве Деза, ни в чьем-либо еще. Даже если я и угрожала Хепи, то это не значит, что я могла бы его убить…

-Вы могли бы нанять кого-то для совершения преступления… - Предположил агент.

-Кого? – Смеясь, спросила Уна Сиху. – Кого? Из резервации я не выхожу, а кого-то из своих…полный бред…никто из навахо не пошел бы на это!

-Но Вы угрожали ему?

-Естественно! Он осрамил меня при всем поселке! Если бы я была молода как ты, то точно бы убила его! Но не сейчас…ему просто повезло! – Рявкнула старуха в негодовании.

-Так или иначе, Вы знаете что-то, что могло бы помочь нам… - спокойно продолжил Уинстер.

-Спроси меня, и я тебе скажу… - искренне ответила женщина, что было довольно неожиданно, учитывая ее прошлый настрой.

-С кем встречались Вы прошлой ночью? – Решил прямо действовать Оливер.

-Встречалась? – Старуха удивленно посмотрела на агента, но по взгляду того, поняла, что уйти от ответа ей не удастся. – С мужчиной. Чужаком. Он вышел на меня случайно. Один из тех, кто покинул нашу резервацию, рассказал ему обо мне. Я помогала его матери. Она сильно болела после смерти мужа… - На этой фразе Белая Лилия немного прервалась, чтобы сделать глоток свежего травяного чая и, судя по всему, отогнать воспоминания о собственном супруге, погибшем много лет назад. – Но ей уже никто не мог помочь…

-Почему?

-Она не хотела оставаться с нами, и ее душа уже была на половине пути к тому миру, где живут мертвые. Она хотела как можно скорее воссоединиться с тем, кого любила всю жизнь. – Уна Сиху тяжело вздохнула и с грохотом поставила железную кружку на стол.

-Тот мужчина…как его звали? Вы часто с ним виделись? – Уточнил мужчина.

-Откуда мне знать? Я не спрашивала его имени. Просто захотела помочь, потому что… - Старуха осеклась и сморщилась, не желая продолжать.

-Потому что когда-то Вам никто не помог? – Осторожно завершил за нее фразу Оливер.

Уна Сиху снова посмотрела на него и, ухмыльнувшись, кивнула.

-Никто. Я не часто с ним виделась. Только один раз ко мне приходили его дети. Но я отослала их обратно, сказав, что буду работать только с ним самим. Он не давал мне ничего, нет. - Опередив вопрос, сказала женщина.

-Вам просто хотелось ему помочь. – Подтвердил агент. - А кто навел его на Вас? Вы сказали, что это был один из тех, кто покинул резервацию?

-Да. Один человек из вашего мира, писатель, он проходил обряд здесь, потому что хотел забыть покойную жену.

Оливер в вопрошающем удивлении поднял глаза на старуху.

-Фил Лютер?

-Откуда мне знать, я его паспорт не проверяла! – Буркнула она.

Старуха села на скрипучий стул, прогнувшийся под ее хоть и небольшим весом.

- Я не думаю, что могу тебе еще чем-то помочь. – Пробурчала она.

-Да, конечно, спасибо. – Оливер вдруг почувствовал, что ему нужно обязательно уйти отсюда, что здесь ему нельзя, просто не стоит больше оставаться. Мужчина быстро направился к выходу, но его остановила последняя фраза собеседницы:

-Кстати, передай Кетрин, что шаман у себя. – Приветливо улыбнулась та и скрылась в спальне.

Оливер не поворачиваясь, остановился в дверях и несколько секунд простоял так, обдумывая, почему именно для Кетрин необходимо это послание?

***

Пока комиссар удобно расположился на мягком диване с аляпистой цветастой обивкой и наблюдал за носками своих только сегодня утром вычищенных ботинок, агент Марлини расхаживал по небольшой, но уютной гостиной в одном из современных домов поселения. Это было одно из тех самых быстровозводимых сооружений, которые стали популярны в последнее время. Рядом с диваном, на котором столь по-хозяйски расположился Лафарг, стояла такая же деревянная тумба, как и в других домах навахо, только несколько большего размера. Она была покрыта белой салфеткой с причудливым узором, а на салфетке стоял стеклянный графин с лимонадом.

Марлини приостановился и внимательно посмотрел на этот графин. Не то чтобы он хотел пить, но аромат сахарного сиропа, лимона и еще чего-то очень вкусного заставил мужчину невольно сглотнуть, опустить взгляд и продолжить двигаться дальше. Дальше – это значит дойти до восточной стены дома, поднять взгляд с пола, посмотреть на картины, висящие на стене, тяжело вздохнуть, развернуться на каблуках и продолжить свой путь к западной стене, а дойдя до нее, вновь поднять взгляд, посмотрев на глиняные маски каких-то индейских духов, опустить голову и повернуть назад.

Лафарга сначала мало беспокоило это расхаживание, и он постарался сосредоточиться на чем-то постороннем, но тут по телевизору стали показывать новости, что и привлекло внимание комиссара. В течение последних месяцев ни один выпуск не обходился без репортажа об Ираке, об оружии массового поражения, без заявления президента, обвинявшего Саддама в связях то с одной, то с другой террористической организацией. Лафарг что-то буркнул про себя, когда на экране появился Буш-младший, и, судя по лицу комиссара, это не было чем-то даже издалека похожим на комплимент.

Так или иначе, в тот момент, когда Лафарг уже был готов высказать свое мнение по поводу современной политической обстановки в комнату вошла хозяйка дома. Молодая женщина встала в дверях, словно это она была в гостях у агентов, а не они пришли к ней с расспросами.

-Господа, я могу предложить вам лимонад? Чай? Кофе? – вежливо спросила она.

Марлини бросил косой взгляд на графин с напитком, но качнул головой в знак отказа. Комиссар сделал тоже самое. Он смог отвлечься от происходящего по ТВ и оценивающе посмотрел на хозяйку. Та была одета в узкие джинсы-леггинсы, длинную тунику с размытым орнаментом, рукавом три четверти, подпоясанную широким ремнем, сделанным под змеиную кожу, а на ногах у нее были невысокие бежевые ботинки на высокой подошве с подкладом из овчины.

-Простите, что заставила ждать, но нужно было привести в порядок амбар. После смерти мужа. - Женщина тяжело вздохнула, присаживаясь на другой край дивана, в стороне от комиссара.

Марлини, наконец, остановивший свой внутренний маятник обратился к ней и с видом человека, осознававшего боль потери, принес ей свои соболезнования.

-Да, спасибо, - тихо поблагодарила женщина и посмотрела на агента выжидательно и требовательно, понимая, что пришел он сюда не для того, чтобы разделить с ней ее горе, а значит, чем быстрее он начнет задавать ей вопросы, тем скорее она ответит на них и они смогут оставить ее в покое.

-Мэм, Вы могли бы сказать были ли у Вашего супруга враги? Он ссорился с кем-нибудь недавно? Может, был какой-то давний конфликт? – Начал опрос Лафарг.

-Нет. Нет. – Женщина покачала головой. – Дез был достаточно мирным человеком и не ссорился с кем-либо. Я не помню такого.

-А в городе? – вступил в разговор Питер.

-Нет. В городе тоже нет. Он был там раз в две недели – продавал кое-что, что-то покупал. Ему не с кем было ссориться. У нас были постоянные покупатели, которые не стали бы спорить из-за цены, да и Дез был гибким человеком, иногда, даже слишком. – Заверила вдова.

Марлини понимающе качнул головой и повернулся к одной из фотографий висящей на стене в деревянной рамке с позолоченным обрамлением.

-А это?

-Мать Деза. Она умерла пять лет назад. От рака. – Пояснила миссис Эйр.

-Вы не могли бы сказать какого точно числа она умерла? – Попросил ее агент.

-Конечно. Шестнадцатого февраля 1998 года.

-16 февраля…16 февраля…16 февраля… - Про себя пробормотал Питер. Он вновь заходил по комнате, размышляя над чем-то, и уже почти не слышал того, о чем спрашивал вдову Ричард. Их голоса отдавались у него в голове каким-то глухим гулом, будто бы он не был рядом с ними, а покинув свое тело, носился над Страной Навахо в выси. Сколько это продолжалось Питер не знал, но вернул его на землю только легкий толчок в плечо комиссара.

-Агент Марлини, с Вами все в порядке? – Не слишком обеспокоенно, но с определенной долей участия спросил тот.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8 91011 12 13 Следующая ⇒