Осеева Валентина 19 страница

- Это ничего, - сказал Степан, - а вот рукава придется подрезать. Клади их на стол! Сейчас я наточу нож.

Он поточил о печку нож и, смерив оба рукава, решительно обкромсал их.

- Теперь надевай! - Да вот тебе еще на дорогу! - доставая из кармана новенький полтинник, сказал Степан. Ленька попятился.

- Пинжак возьму, а денег не возьму, - запротестовал он. Степан нахмурился.

- Хочешь дружить, так бери запросто, без всяких антимоний, - серьезно сказал он.

Ленька испугался и взял... Новенький, блестящий полтинник показался ему неслыханным богатством, и, прощаясь со Степаном, он с чувством сказал:

Со всех сторон хороший вы человек, как мой дядя Коля!

На пароходе Ленька ехал с билетом и на утес явился, как именинник. В одном кармане дареного пиджака у него лежало большое яблоко для Динки, в другом полфунта сахару и осьмушка чаю. После чаепития со Степаном Ленька решил, что чай - это самый питательный и благородный напиток на земле. Кроме того, он чувствовал себя взрослым и жаждал во всем подражать своему новому другу.

Вынув из корзины посуду и завернув в тряпочку Федькину долю от проданной рыбы, Ленька отложил ее в сторону. По-. том посчитал оставшиеся от покупок медяки и, вынув на ладонь полтинник, со счастливой улыбкой подумал:

" Это на лодку. Прикопим с Федькой еще четыре с полтиной и купим лодку! Вот Макака обрадуется! " Он посмотрел на заходящее солнце и с грустью подумал, что сегодня поздно бежать к Динке, так как пароход " Гоголь" уже пришел и мать девочки дома.

" Завтра пораньше пойду... " - успокоил себя Ленька и, еще раз полюбовавшись своим полтинником, спрятал его в карман. Потом снял пиджак и, бережно сложив его, оглянулся, ища достойного места для такой богатой обновы.

- Лень... Лень... Лень... - жалобно и протяжно донеслось вдруг откуда-то издали.

Мальчик вздрогнул, прислушался.

- Лень... Лень... - плакал знакомый голос.

- Макака!

Ленька бросил пиджак и, вихрем перелетев на обрыв, беспомощно заметался во все стороны:

- Макака! Макака!

Глава двадцать третья

НАШЛАСЬ!

- Лень... Лень... - слышится уже где-то ближе, вперемежку с рыданием, и в темной зелени белеет Динкино платье.

Ленька мчится навстречу девочке и, задохнувшись от бега, хватает ее за плечо.

- Кто тебя? - грозно кричит он, и светлые волосы его подымаются ершом, а лицо заливает краска гнева. - Кто тебя? Кто? - безжалостно встряхивая плачущую девочку, повторяет он, нетерпеливо требуя имя обидчика.

- Шар-ма-анщик, - опускаясь на землю, всхлипывает Динка.

- Шарманщик?! - не понимая, переспрашивает Ленька.

Динка кивает головой:

- Я целый день пела... Мы всё ходили, ходили... У меня уже... весь голос... вышел... Нам денежки давали... в шапку...

много Я хотела тебе... а он... не дал! - безутешно плача рассказывает она.

- Денег не дал? Ну, погоди, старая чума! Я с него душу вырясу! - грозит кулаком Ленька.

- Не-ет, - тоскливо тянет Динка, - с него нельзя... душу... он старый...

- Так что ж, что он старый? По мне, хоть столетка! - гневно вскидывает головой Ленька.

- Старых... нельзя... обижать... - безнадежно плачет Динка.

- А что же, цацкаться-с ними? - кричит Ленька.

- Цацкаться... - тянет Динка.

- Ну нет! - сжимая зубы, говорит Ленька. - Я с него спрошу... Не денег спрошу, а вот за этот рев твой... Пойдем сейчас! Вставай! Я ему, гадюке, не спущу! - снова закипает гневом Ленька, - Вставай, говорю!

- Я не могу... у меня ножки болят. Я ничего не ела... с утра... - еще горше плачет Динка.

- С утра ушла? И до сих пор шаталась? Ума у тебя нет! - пугается Ленька и, присев на корточки, гладит девочку по голове. - Ну ладно! Молчи! Я тебе яблоко дам, хлебца! Чаю скипячу! Дойдешь до утеса-то?

- Дойду...

- Ну, держись за меня! А то давай на закорках понесу! - предлагает Ленька. - На каких закорках?

- Ну, на спине, что ли... Понесть?

- Не-ет... я сама пойду! - ухватившись за его руку, подымается Динка.

Ленька бережно ведет ее по тропинке, раздвигая кусты и бешено ругаясь:

- Я ему покажу, старой чуме! Он у меня раньше время в могилу вскочит!

Динка вспоминает дрожащие пальцы старика, перебирающие сухие корки:

- Не надо, Лень... Он и так... чуть... не умер...

- Чуть не умер? А денежки взял! И до слез тебя довел!.. Хитер старик! Это надо только подумать - по всем дачам девчонку протаскал!

- Я сама... таскалась... и он тоже... таскался... с шарманкой... уточняет Динка.

Они подходят к доске, перекинутой с обрыва на утёс, И Ленька пугается:

Не перейдешь ты! Сиди лучше здесь. Я тебе яблоко сейчас принесу!

- И хлеба... - просит Динка, покорно усаживаясь на обрыве.

- Все, все принесу! Только сиди тут! Не ходи, слышь? Я сейчас! - кричит Ленька, перебегая по доске на утес и скрываясь за камнем.

Динка, согнувшись и прерывисто вздыхая, смотрит ему вслед...

Ленька появляется с корзиной в руке. Из корзины свисают рукава дареного пиджака и торчат ободки грязных тарелок.

- Вот, все тебе принес! На яблоко! И хлеб вот ешь... Сахар еще! Ну, ешь, а я тебе новости свои расскажу!

Динка жадно грызет яблоко, прикусывая сахар и заедая хлебом. Распухшие от слез глаза ее начинают блестеть, и, только изредка прерывисто вздыхая, она вспоминает свою обиду.

А Ленька рассказывается про свои заработки, про Федькину рыбу, про похлебку и чаепитие у Степана и, заканчивая свой рассказ, просит:

- А теперь закрой глаза... Сейчас увидишь, какой подарок на мне!

Динка, прожевывая хлеб, закрывает глаза, и Ленька быстро облачается в дареный пиджак.

- Теперь гляди! - гордо говорит он, представая перед удивленной Динкой в своей необъятной одежде, - Спереди гляди и сзади гляди, - поворачиваясь, говорит он. - А теперь вот! Изнутри карман, и с боков по карману! Видала?

- Видала. А это Степан сам тебе сшил? - спрашивает Динка.

- Да нет! Это с него пинжак. Он свой мне подарил, понимаешь? Динка кивает головой.

- Я еще с самого роду не видала таких пинжаков! - говорит она, удивляясь ширине и длине Ленькиной обновы.

- Ну вот! - радуется Ленька и, опускаясь рядом на корточки, таинственно шепчет: - А еще что покажу, так ахнешь! - Он разжимает кулак и показывает Динке новенький, блестящий полтинник.

- Это рубль, Лень? - спрашивает Динка и несмело дотрагивается пальцем до блестящего кружочка.

- Не рубль, а полтинник! Серебряный! На! Поиграй? А хочешь - и совсем возьми! - великодушно предлагает он, жертвуя мечтой о лодке.

- Нет, - ежится Динка, и на глаза ее снова набегают слезы. - Я больше не люблю денег, Лень. Из-за денег плачут, - тихо вздыхает она и, подперев pyкой щеку, с горькой обидой рассказывает Леньке весь свой трудный, тяжелый день.

- Мне много давали, а он все взял себе, - жалуется она. - Ясно - себе. Ведь это если бы ты с ребятами пошла, так те по-честному делятся. А на взрослых какая надежда? Еще если политический, так тот чужого гроша не возьмет, скорей свое отдаст. А у шарманщика какая политика? Одна труха... серьезно объясняет Ленька.

Динка возвращается домой, когда сумерки уже окутывают. сад и беспокойство в доме переходит в отчаяние.

- Ди-на! Ди-на! - слышен неподалеку голос Кости.

- Диночка! Динка! - перекликается с ним дрожащий голосок Мышки.

- Лень! Выкопай мое платье под забором, где флажок, - притаившись в кустах, шепчет Динка.

Ленька выкапывает платье и прячет в ямку рваные отрепья ее нищенского наряда.

- Скорей! - шепчет он, скрываясь за деревьями. - Костя идет!

Девочка наскоро застегивает платье и, еле передвигая ноги, выходит из своего укрытия.

Костя бежит к ней, поднимает ее на руки.

- Где ты была? - с радостью и испугом спрашивает он.

- Я заблудилась... - бормочет Динка и, склонив нашего плечо голову, закрывает глаза.

Костя осторожно несет ее в дом; обрадованная Мышка бежит за ним, поддерживая свесившиеся ноги сестры и гладя. ее платье.

В доме открыты все двери; везде пустота, и беспорядок...

Костя бережно кладет Динку на кровать.

- Она заснула, - шепотом говорит он Мышке и, словно боясь, чтобы девочка снова не исчезла, строго приказывает; - Посторожи тут, а я поищу маму!

Мышка в тревоге наклоняется над спящей сестрой.

- Ма-ри-на! Ау-у! Катя! Али-на! - выбежав за калитку, кричит Костя.

С берега Волги торопливо поднимается по тропинке Никич.

- Нашлась? - с одышкой спрашивает он.

- Нашлась! - радостно кивает Костя, и Никич бежит обратно, туда, где на берегу реки, расспрашивая всех встречных про девочку в беленьком платьице с голубыми горошинками, мечутся Марина и Катя.

От пристани, запыхавшись, торопится Лина; косынка ее сбилась набок, глаза заплаканы.

- Нашлась! Нашлась! - машет ей Костя. И уже три голоса, разбегаясь вокруг маленькой дачи, сливаются в один радостный крик:

- На-аш-лась!

Глава двадцать четвертая

ГОЛОС МАТЕРИНСКОЙ ТРЕВОГИ

Долго сидит Марина над своей дочкой. Динка спит в платье и, беспокойно ворочаясь, судорожно вздыхает во сне. Мышка приносит матери тазик с теплой водой. Марина кладет себе на колени маленькие пыльные ноги Динки и осторожно обтирает их влажной губкой. Зорким материнским глазом она сразу видит каждый сбитый пальчик, каждую царапину и темные, натруженные ступни девочки.

" Ходила... бегала... искала дорогу", - с глубокой жалостью думает она; наклонившись, вглядывается в распухшие от слез веки и утомленное лицо дочки. И тайный голос материнской тревоги проникает ей в сердце... Поднятые чердачками вверх капризные брови Динки кажутся ей скорбно-удивленными, а маленькая черточка у пухлых губ не по-детски горькой.

" Кто-нибудь обидел? Толкнул, накричал? Где она была? Почему ушла так далеко от дома? Одна ушла или с другими детьми? Куда? Зачем? " - мучительно гадает мать.

Есть такая игра в музыкальные поиски. Один из играющих осторожно входит в комнату и под звуки рояля ищет спрятанную вещь. Движения его то замедленны, то порывисты и неловки. Они вызывают веселые улыбки у присутствующих. " Слушай музыку! " - кричат в этих случаях маленьким детям. Когда играющий приближается к спрятанной вещи, музыка звучит громче; когда он отдаляется, музыка затихает. И чем дальше, отходит играющий от этой вещи, тем все тише и тише звучит музыка. Но вот он снова приближается к цели, и музыка ускоряет темп; он протягивает руку, и поиски завершаются победными аккордами...

Марина похожа на одного из играющих. Она ощупью входит в замкнутый мир своей девочки, она ищет причину, которая увела со дочку так далеко от дома. Она ищет те пути и тропинки, которые прошли, пробежали эти маленькие запыленные ножки. Она пытается понять горькую складочку у детских губ. Но не звуки рояля направляют ее мысли то в одну, то в другую сторону. Глубокий, таинственный голос материнской любви и тревоги ведет ее поиски.

Нет, не в лесу, не по мягкой траве ходила Динка. Она шла... долго шла по пыльной дороге... Куда она шла? С кем?

Короткие тройные вздохи вырываются из груди наплакавшейся Динки, и голос материнской тревоги звучит громче, словно приближает ее к цели.

" Обидел кто-то... сильно обидел, - догадывается мать. - А может, она испугалась чего-то, побежала... споткнулась, ушибла пальчик... потеряла дорогу... сильно плакала... Но сейчас она дома. Какое счастье, что она как-то добралась сама! Ведь наступали сумерки, вечер, ночь... "

И голос тревоги смолкает, он заглушается трепетной радостью, что заблудившаяся Динка не осталась ночью одна в лесу.

Мать держит в теплых ладонях жесткие, натруженные за день коричневые ножки; отмытые от пыли детские ступни напоминают ей Динку-ребенка. И кажется, только вчера эти розовые пяточки разбрызгивали воду в детской ванночке, буйно раскидывая пеленки, а она, Марина, смеясь, ловила их и прижимала к своим губам С тех пор прошло восемь лет... Но для нее, для матери, эта наплакавшаяся девочка - все тот же ребенок, та же Динка.

И, нежно склоняясь, мать целует влажные от воды, сбитые пальчики, маленькие жесткие ступни и розовеющую в сумерках детскую пяточку.

Целый день... с утра... бродила где-то ее девочка... " Нет, она не заблудилась. Это не то, не то... " - снова думает мать, и требовательный, настойчивый голос тревоги поднимается с новой силой.

Слушай, мать, голос сердца! Слушай свое сердце!..

Но так бывает в игре, что кто-нибудь из присутствующих отводит играющего от цели, затрудняя его поиски, сбивая с правильного пути.

- Это расстроенные нервы! - с сочувствием говорит Катя. - Ты очень переволновалась, Марина, и потому придумываешь себе всякие страхи... Как будто ты не знаешь Динки? Ну, побежала за какой-нибудь собакой, за птичкой и сбилась с дороги... Может быть, пошла не в ту сторону... Завтра мы всё узнаем от нее самой или от Мышки. Мышка - ее доверенное лицо!

- Да, может быть, это нервы... - задумчиво соглашается Марина, и голос материнской тревоги затихает.

Глава двадцать пятая

MЕЖ БОЛЬШИМИ КОРАБЛЯМИ

Сегодня воскресенье, и Марина просыпается успокоенной, " Конечно, Динка сама все расскажет! " - думает она и тихо говорит сестре:

- Послушай... если Динка начнет что-нибудь рассказывать, не прерывай ее... И вообще никогда не прерывай и не высмеивай - ведь в этих рассказах она выкладывает какие-то свои впечатления, и можно многое понять...

- Как раз! Поймешь ты что-нибудь! Да она такого наскажет, что мы с тобой целый год будем ломать голову! - смеется Катя, расчесывая перед зеркалом свои густые кудри, и с привычным недовольным вниманием разглядывает свой нос. Этот нос всегда кажется Кате слишком длинным. А сегодня с утра приедет Костя, и Кате хочется быть красивой. - Вот нос так нос! - сердито говорит она, не слушая больше сестру. - Ты знаешь, как Динка меня копирует?

- Как?

- Ну ты бы только посмотрела! Усядется перед зеркалом - и начинается! Голову набок, туда, сюда... И морщится, и бьет себя пальцем по носу! Вот противная девчонка! За это бы драть и драть надо с утра до вечера!

- Так ты же при ней то же самое выделываешь со своим носом! - смеется Марина. - Не попадайся!

- Ну конечно! Я должна из-за нее прятаться под кровать с зеркалом! Ты такой защитник, Марина, что могла бы зарабатывать большие деньги.

- Детей я защищала бы бесплатно. У них всегда много обвинителей и мало защитников, - улыбается Марина и, вскочив с постели, открывает дверь в комнату детей.

- Мамочка!.. - радуется Мышка. - Ты сегодня дома!

- Мама! - садясь на постели, как ни в чем не бывало кричит Динка. - Чур, ко мне! Иди раньше ко мне, мама!

- Нет, ко мне! - просит Мышка.

Обычно спор между девочками и веселый голос Динки совершенно успокаивают мать. Поцеловав обеих девочек, она присаживается на кровать младшей дочки и с укоризной говорит:

- Ну и напугала ты нас вчера! Можно ли так далеко уходить, Диночка?!

- Уходить? - Динка сразу вспоминает вчерашний вечер к Костю, который нес ее на руках. - Я не уходила, мамочка! Я просто пошла я пошла... Мне хотелось покататься на гигантских шагах! - быстро придумывает она.

- На гигантских шагах? А где это?

- О, это очень далеко, о-о-чень далеко! - растягивая слово " очень", повторяет Динка.

- Но зачем же ты пошла одна? Уж если тебе так хотелось посмотреть на эти гигантские шаги, то попросила бы Катю, - недовольно выговаривает мать, не видя причин сомневаться в словах девочки.

- Ну, я не догадалась. Я думала, они ближе... - вздохнув, говорит Динка и, как всегда, держась где-то около правды, начинает рассказывать: - Я шла, шла... а там такие дачи богатые-богатые... И за калиткой дети... много детей... И мамы там всякие... И дворники в фартуках... Один был с метлой даже... А мальчики такие нехорошие... Они одному старичку дали сухие недоеденные корки. Разве так можно, мама?

- Конечно, нельзя! Вот ты бы и сказала этим мальчикам...

- Я не сказала.. - говорит Динка, с привычной осторожностью избегая опасных положений.

Но мать ни в чем больше не подозревает свою девочку, рассказ кажется ей вполне естественным; она только спрашивает еще, как Динка искала и как нашла дорогу... И тут начинается сочинение на вольную тему.

- Я так ищу, ищу дорогу... - Динка широко разводит руки и оглядывается вокруг. - И вдруг вижу - идет маленькая тетенька... такая маленькая, что даже трава выше ее головы и все цветочки выше...

- Что же это? Карлица, что ли, какая? - пряча смеющийся взгляд, серьезно спрашивает мама.

- Да! Наверное даже! - с коротким смешком подтверждает Динка, вздергивая плечом и лукаво поглядывая на маму. - Она потом села на колокольчики и начала так качаться, качаться...

Мышка фыркает, прячется за мамину спину, но мама тихонько толкает ее.

- И что ж, долго эта тетенька на колокольчике качалась? - снова спрашивает мама.

- Нет, недолго. Но она качалась и пела песенку, - задумчиво припоминает Динка.

- Песенку! Вот какая прелесть! А ты помнишь, что она пела? - с живым интересом спрашивает мама.

- Я помню... Я сейчас вспомню... - медленно говорит Динка и, схватив со спинки кровати полотенце, накрывается им с головой - Я сейчас вспомню...

Мышка за спиной мамы давится от смеха, но мама протягивает назад руку и грозит ей пальцем.

Из-под полотенца вдруг раздается тоненький-тоненький голосок:

Я меньше травочки лесной,

Я меньше паучка,

Но тот, кто встретится со мной,

Узнает про жука...

Динка вдруг открывает полотенце и застенчиво улыбается:

- Вот так она пела...

- Очень хорошо пела, - говорит мама. - И про какого-то жука. Что же это можно узнать про жука?

- Ну, про жука! Вот с такими рогами! - Динка показывает пальцами, какие рога, и вдохновение ее вдруг иссякает. - Мамочка, мне хочется пить и есть!

- Ну, пойдемте умываться! - весело и облегченно говорит Марина. - Сейчас будем пить и есть!

- Ну что? - спрашивает ее за дверью Катя.

- Кажется, ты была права... Материнские нервы! - смеясь, отвечает Марина.

- Ну, слава богу! Мне иногда кажется, что я лучше знаю ее, чем ты, довольно улыбается Катя.

- Ни ты, ни я! - вдруг фыркает Марина и, потянув сестру за руку, тащит ее в свою комнату. - Динка так смешно пела... - хохоча, рассказывает она. - Про маленькую тетеньку, которая знает что-то про жука...

- Про какого жука? - удивляется Катя. Но Марина ничего не может сказать от смеха и только машет на нее руками:

- Тише! Молчи... молчи...

После завтрака приезжает Костя. Поговорив о чем-то с Катей и Мариной, он начинает дурачиться с детьми. Костя очень веселый сегодня, и дети с удовольствием возятся с ним. Даже Алина, смеясь, завязывает ему на голове бантик из своей ленточки.

- Нет, вы погодите со мной шутить! - говорит вдруг Костя. - Я вам сейчас такое скажу, что вы все подымете рев!

- Не подымем! - бойко кричит Динка.

- Ладно. Посмотрим. А ну-ка, сядьте рядом со мной! Костя торжественно усаживается на крылечке, вытянув вперед длинные ноги. Дети охотно примащиваются рядом

- Вы знаете, что я теперь жених? - важно говорит Костя,

- Знаем! - улыбаются Мышка и Алина.

- Давно знаем! - кричит Динка.

- Хорошо. Объясняться со мной и гнать меня не будете?

- Не будем, - застенчиво прячась за Алину, говорит Мышка.

- Мы ни с какими женихами больше связываться не будем! - машет рукой Динка.

- Понятно. Так вот, если я жених, то вы должны меня слушаться! продолжает Костя.

- Так ты же не наш жених! - возражает Динка.

- Нет, я не ваш. Я Катин. Но Катя вам тетя - значит, я ваш дядя! Что?

- Дядя! Дядя! - хохочут девочки. - Вот так дядя!

- Да-да! Костя теперь ваш дядя! - весело подтверждает Марина, садясь рядом с детьми.

- Ну вот! А дядя - это не тетя. И я за вас возьмусь самым строжайшим образом. Первым долгом я привяжу за ногу Динку вон к тому клену, чтобы она не бегала где попало! - угрожающим тоном говорит Костя.

- А я не бегаю! - быстро возражает Динка.

- Как это - не бегаешь? А кто вчера распевал романсы на чужой даче? Я рассказываю Крачковским, что ты потерялась, а Гога говорит, что слышал твой голос на соседней даче!

- Гога врушка! Гога врушка! - в смятении кричит Динка.

- Дина! Дина! - останавливает ее мать.

- Он врушка, врушка! - в беспокойстве и гневе топает ногой Динка.

- Подожди, подожди! Ведь он не сказал, что видел тебя, он только слышал, как какая-то девочка пела, и, по его мнению, это был твой голос, - поясняет Костя.

- Ну, " по его мнению, по его мнению"! - передразнивает Динка. - Он еще даже не знал ни одного берцового ребра, когда Мышка его спросила!

- Ну, вот берцового ребра не знал, а твой голос узнал? - поддразнивает девочку Костя.

- А чья это была дача? - быстро спрашивает Марина. Волнение Динки снова пробуждает в ней успокоенный утром голос материнской тревоги.

- Да это соседняя с Крачковскими, очень богатая Дача, - поясняет Костя.

" Богатая дача? Динка тоже говорила про богатые дачи", - быстро сопоставляет Марина и тихо спрашивает Костю:

- Это дача... по дороге туда... к гигантским шагам?

- А где эти гигантские шаги? - удивляется Костя. Динка испытующе и выжидательно смотрит на лица взрослых.

- Да нет, мамочка! Гигантские шаги - это в одной стороне, а дача Крачковских - в другой стороне! - говорит Алина. Динка победоносно и лукаво улыбается.

- Я потерялась на гигантских шагах, а совсем не около Крачковских, спокойно говорит она.

Марина тоже успокаивается.

" Действительно, глупости. Как могла она очутиться на какой-то богатой купеческой даче, да еще распевать там песни? " - думает она, объясняя волнение Динки протестом против напрасного подозрения Гоги.

Так, лавируя между большими кораблями, маленькая утлая лодчонка Динки выплывает на поверхность, а всколыхнувшийся было голос материнской тревоги, снова затихает.

Глава двадцать шестая

ЛЕНЬКА СКУЧАЕТ

В воскресенье время проходит быстро. На террасе не смолкают веселые голоса и громкий смех Кости. К обеду неожиданно появляется Малайка с Марьяшкой на руках.

- Мы приехал, а он кричит, ложком бьет в калитка... Стал гонять, он плачет... - недоумевающе подняв брови, рассказывает Малайка.

У Марьяшки красное личико и мокрые полоски на щеках; она тоже что-то взволнованно пытается объяснить на своем языке.

- Это наша! Это Марьяшка! - кричит Мышка, подбегая к Малайке. - Она, наверное, никак не могла достучаться!

- Никак не мог! - подтверждает Малайка.

- Так вы прибили бы для нее медную дощечку к калитке, - говорит Костя, чтобы по всему дому сразу пошел звон! А то ведь действительно ничего не слышно!.. Что, брат, не пускают тебя? А говорят: " Дорога ложка к обеду! " шутит он, заглядывая в повеселевшие глазки ребенка.

Марьяшка вдруг тянется к нему и, наклонив головку набок, показывает на Малайку:

- Дядя у-у... Незя!..

- Бери, Костя, носи... - торопясь освободиться от нес, весело говорит Малайка.

- Нет, погоди, куда же... Поставь на дорожку, - отмахивается Костя, но Марьяшка упорно тянется к нему.

- Костя, возьми! Она к тебе хочет! Ей ты понравился! - уговаривают Мышка и Динка.

- Понравился-то понравился, - смеется Костя, - но я совершенно не умею обращаться с детьми. Ну, так и быть!

Он осторожно берет Марьяшку на руки и подкидывает ее вверх. Марьяшка заразительно хохочет.

За обедом Алина объявляет, что в четыре часа начнется литературный вечер и каждый должен что-нибудь приготовить.

- Я всю жизнь на всех вечерах говорю одно и то же стихотворение. Вот я его вам и скажу! - обещает Костя.

- А я? - волнуется Динка.

- Ну, и ты подумай, с чем тебе выступить, - говорит Марина.

- Можно сказать " Дон Педро"? - спрашивает Динка.

- Что хочешь...

- А Мышка?

- Я скажу " Лесной царь", - откликается Мышка.

Но главный номер программы - это Анюта. Анюта должна прочитать по букварю любой рассказик по желанию публики, а потом она еще скажет стихи. Это выдумала Алина, чтобы показать свою ученицу, а заодно и себя как учительницу. Анюта приходит после обеда, и обе они, взволнованные предстоящим экзаменом, старательно готовятся в уголке сада.

Динке вдруг делается очень скучно. " Ленька не придет, - думает она, - ведь сегодня воскресенье... А может быть, все-таки придет? "

Девочка на всякий случай бежит к забору, и лицо ее расцветает от радости: на заборе весело трепыхается цветной флажок.

- Макака! Я тута... - шепчет Ленька, перебегая от куста к забору и боязливо оглядываясь. - Не пойдешь на утес?

- Не могу я... Мама дома...

- А я чай вскипятил, чайку бы попили...

- Нельзя мне... Посиди лучше ты тут... - просит Динка.

- Опасно тут... Твоя Алина так и шмыгает туда. и сюда, Уж один раз еле скрылся. Чего это она так шмыгает?

- А это... - Динка вспоминает палатку Никича и просьбу Кости, чтобы никто не знал о его поручении. - Это большая тайна, - прижимаясь к забору, шепчет она. - Алина ищет...

- Чего ищет? - таращит глаза Ленька.

- Она не чего, а кого... Одного человека.

- Человека?

- Ну да... Ей велел Костя... - еще тише шепчет Динка. - Чудно! удивляется Ленька. - Может, меня? Может, кто прознал, что я сюда шатаюсь, дак и ищут?

Динка широко раскрывает рот. Это никак не приходило ей в голову. А вдруг правда?

- Проверить бы надо... Я где-нибудь подальше от забора нарочно попадусь ей на глаза и погляжу, что будет! A поймает она меня здесь, так тебя из дому не выпустят. Скажут вот с какой рванью дружится! - взволнованно шепчет Ленька,

- С рванью? Что ты? У нас так никто не скажет! Я бы все рассказала... Тебя бы все жалели... - с робкой надеждой шепчет Динка. Ей так хочется привести Леньку к маме! Мима что-нибудь сделала бы такое, что жизнь Леньки сразу бы изменилась.

Но Ленька сурово обрывает ее мечты:

- Меня жалеть не за что! Я не калека и не нищий. Ты этот разговор брось, Макака! Знаю я твои мысли. И приживалом нигде не буду. От тебя возьму, от Степана возьму, от дяди Коли помощь принял бы... А от чужих людей мне ничего не нужно!

Динка грустно замолкает. Она не хочет спорить с Ленькой. Но как может ее мама быть кому-нибудь чужим человеком?

- Тогда иди на утес, - тихо вздыхает она. Но Ленька не уходит.

- Скучаю я там без тебя, - серьезно говорит он. - Камни да Волга. Тоска забирает...

Динка вдруг вспоминает о литературном вечере.

- Лень, Алина не будет шмыгать! У нас скоро вечера стихи будут читать! Я тоже прочту! - радостно шепчет она. - Знаешь что? Ты тогда подойди поближе и послушай, ладно?

- Ладно! А ты прибеги, скажи, где будете, я поближе сяду! - оживляется Ленька.

- Хорошо! Я сейчас узнаю! Наверное, уже все собираются! Подожди здесь!

Динка исчезает и скоро возвращается.

- Мы будем на крокетной площадке. Это близко к лазейке, там можно спрятаться у самого забора. Пойдем, я покажу! - шепчет она.

Но им приходится пережидать Костю. Костя прибивает к калитке медную дощечку для Марьяшки.

Глава двадцать седьмая

БЕЛОГЛАЗЫЙ ЧЕЛОВЕК

Ленька выбрал за забором пышно растущие кусты орешника и, спрятавшись в них, глядел через щелку, как подходили, рассаживались на крокетной площадке взрослые и дети. Марину он знал хорошо и в ответ на ее улыбку, обращенную к детям, тоже улыбнулся за своим укрытием из зеленых крашеных досок забора. Катю он знал меньше и, впервые хорошенько приглядевшись к ней, отметил про себя, что она красивая, но гордая. Костя ему понравился, он был, по его мнению, настоящий политический, со своими лучистыми глазами и серьезным лицом. Лина напомнила Леньке одну из тех картин, которые продавали на базаре за 2 рубля. Там обязательно был нарисован зеленый пригорок с крупными цветами и восседающая на этих цветах красавица в русском сарафане... Но больше всех понравился Леньке Малайка. Он сидел около Лины и, как только она поворачивалась к нему, опасливо отодвигался на самый край скамейки. Круглое сияющее лицо его. и нерусский говор смешил Леньку, и, прижавшись щекой к забору, Ленька от души хохотал, глядя на Малайку.

Выступление хотели начать с Кости, но Анюта так волновалась, что Алина решила выпустить раньше ее.

- Анюта Казбекова учится читать недавно. Сегодня она прочтет по букварю маленький рассказик по желанию публики, - серьезно сказала Алина, выводя за руку Анюту на середину площадки и передавая в " публику" букварь.

Анюта в чистеньком коричневом платьице и в черном гимназическом переднике, подаренном ей Алиной, выглядела настоящей гимназисткой на первом экзамене. Глаза ее испуганно смотрели на свою учительницу, щеки пылали.

Марина и Костя выбрали рассказик в четыре строчки и передали его Алине.

- Читай громко, не торопись, - строго предупредила Алина свою ученицу.

Анюта дрожащими руками поднесла к глазам букварь и по складам прочитала рассказ.

" Публика" наградила ее громкими аплодисментами. " Я куда лучше могу! " - с гордостью подумал Ленька.

- Анюта Казбекова прочтет стихотворение... - снова начала Алина, но ободренная Анюта не дала ей досказать и громко закричала:

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒