Об авторе 4 страница

– Ладно, закрой глаза, – скомандовала она.

Подыгрывая ей, закрыла глаза.

– Готова? Теперь можешь открывать.

Я открыла и увидела в ее руке чек на сто пятнадцать долларов. Чек, выписанный на мое имя.

– Что это?

– Твоя доля за занятие по макияжу.

Взяв чек, я уставилась на число. И мои мысли сразу же свелись к тому, что я собиралась сообщить Линде, что больше не хотела этим заниматься. Однако сотня баксов за несколько часов сидения на стуле в корне меняла дело. Это означало, что я могла быстрее погасить свой долг. Я справлюсь.

– Все прошло на ура, поэтому мы проведем еще как минимум два занятия, а там посмотрим, как пойдет. – Она вытащила из-под прилавка флаер и протянула его мне. В правом верхнем углу листка была моя фотография при полном макияже.

– Ничего себе. Что это?

– Твоя фотография с прошлой субботы. Мне показалось, ты не будешь против.

– Я думала, вы распечатывали снимки для моей... семьи... – мне не хотелось снова упоминать маму. Это действительно съедало меня изнутри, –... чтобы оценить.

– Они ей понравились?

– Да. Они замечательные. – Это ведь не было ложью, верно?

– Прости. Я должна была тебя спросить. Просто получилась такая хорошая фотография, вот я и предложила ее Эмбер.

Я еще раз взглянула на снимок. Это был просто глупый флаер. Надеюсь, меня никто не узнает. Во всяком случае, мои друзья и братья точно не интересовались рынком косметики.

* * *

Ночью я снова не могла уснуть. Мой мозг неустанно прокручивал недавний сон. Была лишь полночь, обычно от ночных кошмаров я просыпалась позже, поэтому, когда выглянула в окно и увидела, что в комнате Брейдена горел свет, написала ему сообщение.

Выйдешь?

Он ответил практически сразу:

Да, увидимся через минуту.

Я услышала, как вслед за моей дверью закрылась его, и мы синхронно подошли к забору. Он прислонился плечом к доске, и я уловила запах его дезодоранта. Такой знакомый тонкий аромат свежести.

– Как дела? – спросил он.

– Так себе.

Я села, прислонившись спиной к забору, и он сделал то же самое.

– Снова сегодня не бегала?

– Да.

– Ты приходишь сюда каждую ночь, когда не бегаешь?

– Нет. Не считая тех двух ночей с тобой, я приходила сюда лишь однажды.

– Ты должна была мне написать.

– Было два часа ночи.

– Ну и что?

– Может, я и эгоистка, но даже я испытываю угрызения совести.

Он засмеялся.

Я не знала, почему позвала его. Мне словно хотелось обсудить с ним нечто важное. Было приятно разделить с кем-то свой беспокойный ночной мир. Мои братья спали как убитые. Почему мой мозг не мог так легко отключаться? Мне было неловко расспрашивать братьев о маме. Я не хотела их расстраивать, ведь они двигались дальше. Может, они двигались дальше благодаря реальным воспоминаниям о ней, в то время как я располагала лишь своим воображением. Почему мое подсознание так болезненно на это реагировало?

– Почему ты так много бегаешь?

– Мне нужно поддерживать форму для игры в баскетбол, иначе в первые несколько недель занятий все будет жутко болеть.

– Значит, ты пробегаешь, сколько, шесть... семь миль в день, чтобы спастись от двух недель боли? Ты как будто тренируешься для марафона, а не для игры в баскетбол.

– Еще пробежки помогают мне заснуть.

– Большинству людей не требуется изнурять себя, чтобы заснуть.

– Верно. Многие просто принимают снотворное.

У него вырвался короткий смешок, как всегда, когда сказанное его удивляло.

– Да. Думаю, твой метод более естественный. – Долгое молчание. – Ты ловко уходишь от вопросов, но меня интересовало, почему ты не можешь заснуть.

Я сказала себе, что он был просто бестелесным голосом. Я могла разговаривать с бестелесным голосом. Или с луной. Точно, я всегда могла откровенно поговорить с луной. Нашла на небе яркую половинку луны, освещающую все вокруг.

– Мне снятся кошмары, – наконец произнесла я. Брейден, должно быть, почувствовал, что мне необходимо выговориться, и просто молча ждал, когда я продолжу. – О моей маме и ночи, когда она умерла. Кажется, мое подсознание веселится, подкидывая мне разные сценарии ее смерти, даже самые нереальные. Та ночь... пожалуй, та ночь – единственное воспоминание, которое у меня о ней осталось. А я даже не знаю, не является ли оно всего лишь игрой моего разума.

Я никогда никому не рассказывала о своих кошмарах, даже Гейджу, который больше всех знал о том, что творилось у меня в голове. Я ощутила странное освобождение, будто просто открылась луне.

– И что ты в них видишь?

– Разные вещи. Дождь, разбивающиеся окна, машины. И, конечно же, маму.

– Сочувствую.

– Ненавижу это, а пробежки исключают бессонные ночи.

– Это куда правдоподобнее, чем отмазка с баскетболом.

– Они также помогают и для баскетбола.

– Не сомневаюсь.

– Ты научилась кататься на велосипеде в четыре года, – спустя несколько минут сказал он. – Я так завидовал, ведь сам все еще ездил с учебными колесами.

Благодаря тому, что он переключился на нашу игру в факты, я расслабилась.

– Я помню твои учебные колеса.

– Серьезно? Потому что, как только ты научилась кататься на велосипеде, я решил, что тоже должен, и убил всю субботу на обучение ездить без них. Ты заставила меня от них отказаться.

Я улыбнулась, вспоминая его детство, чтобы противопоставить соответствующий факт.

– Как насчет того, что в первом классе ты сказал учительнице, что мой папа также приходится отцом и тебе, а когда твой отец пытался забрать тебя домой, закричал: «Этот мужчина хочет меня похитить»? Твой папа так смутился.

– Да, я тогда завидовал, что вы были друг у друга, у меня же не было ни братьев, ни сестер.

– Теперь ты пойман в ловушку сумасшествия. Ты один из нас, малыш, хочешь ты этого или... – Я замолчала, поскольку до меня дошло его истинное намерение обсуждения моей езды на велосипеде. Он не вернулся к игре. – Подожди. Мне было четыре?

– Да.

– Значит, мама была жива, когда я училась кататься на велосипеде.

Я стала сканировать воспоминания, пытаясь представить ее там, перед нашим домом, наблюдающую за моим обучением. Вот папа, он бежал рядом, поддерживая сзади мой велосипед, чтобы я не упала. Я неустанно просила его отпустить. Но он не отпускал. Мама за нами наблюдала?

Я крепко закрыла глаза. «Просто позволь мне объехать вокруг квартала», – попросила я. «Я поеду с ней», – предложил Джером. Он нарезал круги вокруг меня. Ему, должно быть, было почти девять. Мы доехали до угла, и только тогда я поняла, что еще не тренировалась поворачивать без учебных колес. Поддавшись страху, я даже не попыталась повернуть и въехала прямо в дорожный знак. Джером поднял меня, посадил обратно на велосипед и помог мне преодолеть свой страх. Я падала на каждом углу, но доехала до дома, оцарапав лишь одну коленку.

Мама позаботилась о ране?

Нет. Папа. Это точно. Я вспомнила, как сидела на столешнице, пока он дул на колено и говорил, что я сильная. Как такое возможно? Как возможно, что я помнила эти моменты столь детально, но не имела ни единого воспоминания с мамой?

– Ты сейчас на нее очень похожа.

Мое горло слегка сдавило.

– Угу. – Я уже это знала. Помимо свадебного снимка в гостиной, у нас была целая коробка с ее фотографиями. Именно так я ее и помнила – как на снимках – стоящую рядом со мной, пока я задувала три свечки на торте, удивленно смотрящую с кресла, на котором она читала книгу, в бейсболке подбадривающую Джерома на его игре между классами. Я помнила фотографии, не события.

– Что еще ты о ней помнишь?

– Она была тихой... – Он замешкался. – Она часто приходила к моей маме. Однажды я вошел в кухню, где они разговаривали… и она плакала.

– Что?

– Я хорошо это помню, поскольку испугался, что мама на меня разозлится за то, что я их прервал.

– Из-за чего моя мама могла расстроиться?

– Не знаю. Моя мама гладила ее по спине, и она...

– Сколько тебе было? – Я прижалась спиной к забору.

– Не знаю. Думаю, около семи.

– Как ты смог это запомнить?

– Это просто одно из ярких воспоминаний.

По неведомой мне причине в моей груди вскипел иррациональный гнев.

– Ну, может, она переживала за твою маму. Может быть, она умоляла ее бросить твоего придурка отца.

– Мой отец запил только после травмы спины пять лет назад. – Его голос был таким напряженным, полным боли.

Я встала.

– Ну, у моей мамы была идеальная жизнь, поэтому я даже не знаю, что ее могло расстроить.

– Чарли.

– Я устала.

Я вернулась домой и громко хлопнула дверью.

ГЛАВА 13

На следующее утро, проснувшись, я увидела, как Гейдж листал отданный мне Эмбер каталог.

– Ничего не хочешь мне рассказать? – спросил он. – С каких пор ты...

Я кинула ему в голову подушку.

– Может, я решила стать больше похожей на девушку.

– Ну конечно. Папа взбесится, если увидит тебя с таким макияжем. К тому же, это не ты.

Ну и что это значило? Я посмотрела на девушку на обложке каталога в его руках. Она была нежной, женственной и красивой, как мама на свадебной фотографии в гостиной. Так какая же часть не соответствовала мне?

Я перевернулась на живот и положила руки на голову. Кого я обманывала? Это вовсе не я.

– Кто-то принес его мне на работу.

– Эмбер? – спросил он, поворачивая каталог и показывая мне ее фотографию сзади, которую она обвела синими чернилами. – Вот эта девушка? Потому что если она, то ты просто обязана нас познакомить. Она сексуальная.

Я вылезла из постели и отобрала у него каталог.

– Что тебе нужно?

– Мы идем играть в футбол на пляже. Собирайся.

– Я сегодня не в состоянии.

Он замер, а затем осмотрелся вокруг, словно находился в каком-то альтернативном мире.

– Эм... что? Ты не в состоянии играть в футбол? – Он дотронулся рукой до моего лба, а затем покрутил меня. – Что ты сделала с моей сестрой?

Если честно, я просто была не в состоянии видеть Брейдена, так как знала, что плохо повела себя ночью. То, что он сказал, застало меня врасплох, и я сделала из него и его семьи козла отпущения, чтобы мне стало легче. Но хоть я и понимала, что это его обидело, сказанное им до сих пор не давало мне покоя. Поэтому я не была готова извиниться.

– Через несколько часов мне нужно на работу. – Нет, не нужно, у меня выходной, кроме того, по будням я работала только вечером. Но Гейдж не заметил мою ложь.

– Вся эта работа и правда мешает твоему стилю. Тебе следует поговорить с папой насчет того, что ты уже усвоила урок. Уверен, он просто хотел посмотреть, сможешь ли ты найти работу.

– Да, точно. Я с ним поговорю. – Позже. Я наконец-то начала зарабатывать хорошие деньги… да и работа была не такой уж плохой, как казалась сначала. Мои братья никогда ничем подобным не занимались, это было только моим, и мне в каком-то смысле это нравилось.

– Серьезно? Никакого футбола?

– Да.

* * *

Когда на следующий день я складывала кофты на стойке, Линда подошла мне помочь.

– Сегодня твоя аура синяя. В большинстве случаев это означает печаль. Все в порядке?

Вау, даже моя аура была расстроена размолвкой с Брейденом.

– Все хорошо. – Я сложила еще одну кофту. – Просто странно, когда убеждение, в которое ты верила всю свою жизнь, внезапно подвергается сомнению.

– Какое убеждение?

– Неважно. Просто я кое-кого представляла определенным образом, а он оказался совсем не таким. – Может, у меня не было воспоминаний о маме, потому что ее никогда не было рядом?

– Тяжело, когда кто-то не соответствует нашим ожиданиям. – Она обогнула стойку. – Иногда мы ожидаем больше, чем способны дать нам люди в этот момент.

Разве мама не должна быть способна находиться рядом со своими детьми? Наивно этого ожидать?

Она была рядом. Просто я этого не помнила.

– Милая. – Линда прикоснулась к моей руке. Я не привыкла к таким нежным прикосновениям, и в животе сразу же образовалась пустота. Я передвинула руку к следующей кофте, чтобы разорвать контакт. – Если тебе нужно домой, можешь идти.

– Нет. Нет, не нужно. Я в полном порядке. – Я действительно была в порядке. Не следовало идти на поводу у своих эмоций. Ничего, я с этим справлюсь.

– Хочешь об этом поговорить? Рассказать подробнее об этом человеке?

– Нет.

Она с минуту помолчала, будто ожидая, что я передумаю. Что ж, зря.

– Ладно. Пойду делать учет.

– Хорошо.

Я продолжила складывать кофты, и вдруг мое внимание привлекло движение за окном, я подняла голову и увидела, как мимо, держась за руки, проходили мама с дочкой. Это заставило меня задуматься, что было бы, если бы моя мама до сих пор была жива. Мы бы, наверное, проводили много времени вместе. Разговаривали, смеялись, я бы рассказывала ей истории, которые могла понять только она, делилась бы секретами, которыми не могла поделиться ни с кем другим. От этих мыслей пустота в моем животе словно увеличилась. Дьявол. Почему у меня складывалось такое ощущение, будто в моей жизни чего-то не хватало? У меня была замечательная жизнь. Линда со своими обеспокоенным взглядам и нежным прикосновением не должна была так легко заставить меня усомниться в том, что моя жизнь была удивительной.

Утром обязательно пробегу восемь миль.

Это поможет.

ГЛАВА 14

Когда я зашла в кухню за бутылкой воды для пробежки, Натан пялился на алый фрисби на стойке.

– Что с тобой? – спросила я.

– Я не могу это сделать. Не могу позвонить ей.

– Ты хочешь вернуть ей фрисби, Натан, а не пригласить на свидание. Просто набери номер.

– Ты права. Знаю, ты права.

Я открыла холодильник и взяла бутылку с водой. Когда повернулась, застала Натана в том же положении.

– Если бы ты была Лорен, и тебе бы позвонил какой-то парень, чтобы вернуть фрисби, что бы ты подумала? – спросил он.

Я подтянула пятку к ягодицам, чтобы растянуть мышцы на бедре.

– Я бы подумала, что мне хотят вернуть фрисби.

Он хмыкнул.

– Да, но ты не нормальная девушка, поэтому это не в счет. – От досады в моем животе больно кольнуло. – Нормальные девушки во всем видят тайный смысл.

Поменяв ноги, я растянула мышцы другого бедра.

– Что конкретно ты сейчас делаешь?

– Подготавливаюсь психологически, ведь я не считаю, что во всем есть тайный смысл!

Я схватила телефон со стойки и набрала номер Лорен.

– Вот. Готово. – Протянула ему телефон.

Натан поднял руки, отказываясь его брать, и отшатнулся так, будто тот был талисманом команды соперников.

– Надо же. Ты такой слабак. – Я приложила телефон к уху.

– Алло? – ответила девушка.

– Привет. Это Лорен?

– Да. – Она говорила как совершенно нормальная девушка. Что бы это ни значило.

– Мы с моими братьями играли в диск-гольф в парке Вудворд и нашли твой фрисби.

– Ох. Потрясающе! Похоже, информация сзади и правда помогает.

– Ага. Итак, что будем с ним делать? – Фрисби для диск-гольфа не были стандартными пластмассовыми дешевками. Они были утяжеленными и высококачественными, поэтому я знала, что она по-любому захочет его вернуть. Посмотрела на Натана – он, не отрывая от меня глаз, обеими руками сжимал фрисби.

– Можно я за ним подъеду? – спросила Лорен. – Ты живешь возле Вудворда?

– Нет. Приблизительно в пяти минутах к востоку от торгового центра, возле парка Хиллман.

– О, круто, это недалеко от меня. Можешь скинуть мне свой адрес?

– Да, только я сейчас ухожу. Но дома будет мой брат, Натан. – Который теперь у меня в долгу.

– Хорошо. Спасибо.

Я отключилась, а затем написала ей наш адрес.

– Она показалась тебе милой? – спросил Натан.

– Нет, она показалась мне большой, крепкой штучкой. Развлекайся.

* * *

Я лежала на кровати, подкидывая в воздух футбольный мяч. Уже была полночь, а я до сих пор не могла заснуть. Интересно, если я кину мяч в стенку, которая разделяла наши с Гейджем комнаты, он придет сказать мне, чтобы я не шумела? Я с громким шлепком поймала мяч, а затем отвела руку назад, приготовившись на этот раз метнуть его в стену. Это разбудит брата.

Вздохнув, позволила мячу скатиться с кончиков пальцев и с глухим стуком приземлиться на пол. Мне не хотелось разговаривать с Гейджем. Я хотела поговорить с Брейденом. Мне нужно было извиниться. Именно поэтому я и не гасила свет в своей спальне – надеялась, что он его увидит. Хотя в его комнате было темно. Я села, опустив ноги на пол, а затем, заставив себя подняться, подошла к выключателю и щелкнула по нему, после чего снова легла.

Шторы на окне не были наглухо задернуты, и полоса лунного света пролегла на потолке. Будто луна пыталась сказать мне, что я должна была перестать быть такой упрямой. Вновь встав, я спустилась вниз, вышла на улицу и уселась на свое обычное место на земле возле забора. Мне следовало написать ему сообщение, но я не могла. Что, если он меня проигнорирует? Так, по крайней мере, если он не придет, я смогу убедить себя, что он спал.

Не знаю, сколько я уже здесь просидела. Во всяком случае, достаточно долго, чтобы удивиться, почему я все еще здесь. Я встала и принялась мерить шагами забор. Если он не выйдет до того, как я досчитаю до пятидесяти, вернусь домой и забуду об этом. И я начала отсчет. Досчитав до сорока девяти, решила, что сто было куда более лучшим числом. Мне нужно было дать ему шанс. Пятьдесят секунд – это едва ли больше, чем когда центральный игрок выполняет снэп.

Каждая цифра проносилась в моей голове синхронно с шагом, пока я разгуливала вдоль забора.

– Семьдесят шесть, – произнесла вслух и наступила босой ногой на камень. – Ауч!

Я остановилась и сжала кулаки. Просто нелепо. Едва развернувшись, чтобы вернуться домой, я услышала, как хлопнула его задняя дверь. Снова повернулась лицом к забору и увидела, как он медленно к нему подходил. Брейден не знал, что я тут. Я должна была его окликнуть, но боялась. Если он узнает, что я здесь, скажет ли, какой бессердечной я тогда была?

На удивление Брейден подошел прямо к той доске, возле которой стояла я, и прислонился к ней лбом.

– Привет, – сказал он.

Я тоже прислонилась к забору.

– Привет, – прошептала в ответ. – Не думала, что ты меня увидишь.

– Ты в белом. И он практически светится сквозь щели.

Я посмотрела на свою футболку баскетбольного лагеря.

– Ох.

– Ты все еще на меня злишься? – спросил он.

– Нет... – Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Облегчение затопило меня целиком. Я скучала по нему больше, чем думала. – Прости.

– За что?

– За то, что сказала про твоих родителей. Моя семья далеко не идеальна, и ты знаешь это лучше всех. Извини, что перевела все это на тебя. Я просто очень удивилась. – Я засунула руки в карманы спортивных штанов. – Может, моя мама была вовсе не такой, какой я себе ее представляла.

– Твоя семья очень удивительная, Чарльз. – Я услышала, как он глубоко вдохнул. Может быть, он тоже расслабился из-за того, что мы снова разговаривали. – Я не должен был говорить так о твоей маме. Я сказал не подумав. Ты расстроилась, поскольку ничего не могла о ней вспомнить, и что сделал я? Дал тебе эти гнетущие воспоминания, которые даже не являются твоими. Существовало столько причин, из-за которых она могла расстроиться. Возможно, в тот день твои братья много дрались, и она не знала, что делать. За шесть лет она родила четырех детей. Это, должно быть, нелегко.

В отличие от того, когда мы сидели спинами к забору, в нынешнем положении я могла ощутить его дыхание, которое просачивалось сквозь расщелины и ласкало мои щеки. Я до сих пор не открывала глаза. Мы были так близко, что весь воздух пах им. До этого момента я даже не думала, что знала запах Брейдена.

– Спасибо.

Я резко развернулась, вырываясь из плена его запаха. Запаха, от которого у меня голова шла кругом. Затем прислонилась спиной к забору и посмотрела на ночные звезды.

Однако сегодня он за мной не повторил, так и остался стоять ко мне лицом, поэтому его голос звучал идеально ясно рядом с моим ухом.

– Мой папа придурок, маме следует от него уйти.

– Нет. Я не должна была так говорить. Он болен. Если бы он только прекратил пить...

– Это началось не пять лет назад. Я не про алкоголизм, в смысле, он всегда был придурком. Просто алкоголь это усугубляет. Как думаешь, почему в тот день в школе я заявил, что твой папа был моим? Я хотел, чтобы он был моим. Хотел быть частью вашей семьи.

– Ты и так часть нашей семьи.

– Нет.

– Да. Той ночью я сказала тебе, что ты попал. Теперь ты уже не можешь от нас отказаться.

– Я и не хочу, – прошептал он.

Мое сердце вдруг решило, что настало самое подходящее время выйти из-под контроля. Я попыталась ответить, но ничего не смогла придумать. Забор между нами никогда не ощущался преградой. Он всегда скорее являлся защитой – единственной причиной, почему здесь я могла говорить откровенно. Но сегодня я хотела, чтобы Брейден был рядом со мной. Мне хотелось его утешить.

Он несколько раз глубоко вдохнул, а затем сказал:

– Позавчера ты пропустила одну из самых смешных детских истерик из-за мнимого фола.

Я расслабилась, обрадовавшись, что он сменил тему. Моя реакция доказала, что становилось слишком напряженно.

– Джордж?

– Естественно.

– Кто сфолил?

– В том-то и дело. Никто не сфолил.

– Значит, ты. Ну и что ты сделал?

Он захохотал.

– Я едва подставил ему подножку. Едва! Он даже не упал! Я бежал за мячом, а его нога просто оказалась на пути. Никто другой бы не обратил внимания.

– Джордж большой ребенок.

– Это точно. Никогда не встречайся с тем, кого не видела в игре. Игра многое говорит о парне.

Это правда, многое можно было сказать о человеке по тому, как он играл. Я знала, что Джером был лидером, Натан следовал всем правилам, а Гейдж был непринужденным – играл ради удовольствия. А что насчет Брейдена? Что я узнала о Брейдене за годы наблюдения за его игрой? Он был командным игроком, никогда не удерживал мяч и не ловил его, если не мог передать. Брейден много времени проводил на заднем плане, ожидая, когда кому-то понадобится помощь. Так каким он был?.. Внимательным? Не эгоистичным?

– И никогда, никогда, слышишь, не встречайся с парнем, который ведет себя так, будто играет в финале профессионального спортивного мероприятия, когда на самом деле увлечен лишь в любительскую партию.

Мы часто над этим смеялись. Над людьми, которые настолько серьезно воспринимали любительскую игру, что выходили из себя или закатывали по мелочам истерики.

– А что, если он действительно будет играть в финале профессионального спортивного мероприятия?

– Тогда вопросов нет. Но ты должна будешь выяснить насчет бесплатных сезонных абонементов.

Я рассмеялась.

– И это возвращает нас к игре в факты. У меня есть один. Если бы ты мог получить сезонный абонемент только на один вид спорта, то выбрал бы бейсбол. Игры Высшей лиги.

– Ты уверена? Мне нравятся многие виды спорта. С этим фактом ты можешь проиграть.

– Только если я ошибусь, а ты подберешь соответствующий факт про меня, который окажется верным. Но мне не о чем волноваться. Когда ты смотришь игры Высшей лиги, то оставляешь лужи слюней на полу. Думаю, если бы ты смог посмотреть хоть одну игру на большом стадионе, твое сердце бы остановилось.

Он коротко выдохнул.

– Да. Это правда. Но не думаю, что знаю ответ насчет тебя.

– Ха, я с самого начала говорила, что знаю тебя лучше. Мне просто потребовалось некоторое время, чтобы это доказать.

– Мы можем внести правило о трех ошибках?

– Нет.

– Хорошо. Тогда дай мне подумать.

Я начала напевать мелодию из телевизионной игры-викторины «Опасность! ». Самое смешное, что я и сама не знала ответ на этот вопрос. Вживую я бы с удовольствием посмотрела игры практически всех видов спорта. Поэтому, скорее всего, я позволю ему отделаться любым ответом, если он назовет команду, которая мне действительно нравилась.

– Твои братья, – произнес он с такой уверенностью, что я практически сразу ему поверила, и только потом до меня дошло, что сказанное им не имело смысла.

– Что?

– Если бы ты могла получить сезонный абонемент на любое спортивное мероприятие, то выбрала бы футбольную команду «ЮНЛВ Ребелс», таким образом ты смогла бы посмотреть каждую игру своих братьев с трибуны. Ты была бы в раю.

Я стала было отрицать, говорить, что это не засчитывалось, поскольку их команда не была профессиональной. Но затем вспомнила, как мне каждый раз становилось грустно, когда Джером рассказывал о своей игре, на которой я не присутствовала.

– Ты бы видела свое лицо, когда наблюдаешь за игрой своих братьев. Не думаю, что когда-либо встречал человека, который бы гордился своими братьями больше, чем ты. – Я ничего не могла сказать, поскольку совершенно не доверяла своему голосу. Лицезрение игры с участием моих братьев я бы не променяла ни на какую другую игру в мире. – Знаю, что технически это не сезонный абонемент и не профессиональная команда, но, думаю, это самый точный вариант.

Он был прав. Брейден очень хорошо меня знал. Лучше, чем я полагала. Не думала, что он годами так пристально за мной наблюдал. Брейден всегда был рядом, а я, будучи на год младше, всегда интересовалась его делами наравне с делами братьев. Не знала, что это было взаимно.

– Да, это засчитывается, – выпалила я на одном дыхании.

– Что это было?

– Это было «да».

– У тебя такой забавный голос.

– Да, ну, у тебя забавное лицо. Увидимся завтра. – Решила убежать я от его смеха.

– Ну и кто кого теперь лучше знает? – напоследок выкрикнул он.

Улыбаясь, я покачала головой. Брейден был очень хорош. Мне срочно было необходимо удвоить усилия. Он ни за что не побьет меня в этой игре.

ГЛАВА 15

Я вытерла ноги о половик и открыла заднюю дверь, проникая в тускло освещенную единственной зажженной лампочкой над плитой кухню. Медленно закрыла за собой дверь, заперла ее и обернулась. На столешнице сидел Гейдж с тарелкой хлопьев. Едва сдержав крик, я подпрыгнула от неожиданности.

– Ты меня напугал!

Он посмотрел на дверь позади меня, затем на меня.

– Что ты делаешь? И почему у тебя на лице была глупая улыбка, когда ты зашла? Ты что, сбегаешь тайком? Есть какой-то парень, которому мне следует врезать?

Мои щеки невольно вспыхнули. Никто не знал о моей болтовне у забора с Брейденом, и я планировала все так и оставить.

– Нет. Я не сбегаю тайком. Просто гуляла по двору. Потому что сегодня ты со мной не бегал, и я не могла заснуть. – Пока он не успел проанализировать мое высказывание, я перевела стрелки на него. – Ты только что вернулся? Папа тебя убьет.

– Нет. Я был дома. Просто проголодался.

Я достала из шкафчика тарелку и насыпала себе хлопья «Кокоа криспиз». Гейдж немного подвинулся, и я присела рядом с ним.

– Значит, ты сдала бы меня, если бы я только что вернулся домой?

Я отправила ложку хлопьев в рот и кивнула.

– Да. Я устала быть единственной проблемой. Может, он бы и тебя заставил найти работу.

Гейдж ослепил меня своей улыбкой.

– Ох. Думаешь, Линда меня наймет? Я бы мог помогать девушкам выбирать одежду. О да, я бы с этим отлично справился.

– Флиртовать с девушками не то же самое, что и помогать им с выбором одежды, Гейдж.

Он пожал плечами.

– В любом случае, папа ни за что не стал бы заставлять меня искать работу. Я его любимчик.

– Мы все знаем, что его любимчик – Натан.

– Верно. Ну, я точно был маминым любимчиком.

Моя ложка замерла на полпути ко рту, а глаза метнулись к брату. Слово «мама» не часто использовалось в нашем доме. Гейдж был всего на год старше меня. Я думала, он никоим образом не мог помнить больше меня.

– Правда? – спросила я практически шепотом.

Он взъерошил мне волосы и соскочил со столешницы.

– Это была просто шутка, Чарли. Уверен, у мамы не было любимчика. – Он поставил свою пустую тарелку в раковину. – Но если бы был, то им был бы я. Кто может устоять перед этим лицом?

– Я, например.

– Ой, я тебя умоляю. Тебя убедить легче всех. Ты делаешь все, что я прошу.

Я пнула его в бок, и он простонал.

– В твоих мечтах.

– Не пинайся. – Я снова его пнула, но на сей раз он схватил мою ногу. – Серьезно, больно же. Не будь твои ноги такими массивными, я бы позволил тебе меня пинать.

– Массивными?!

– Ты хоть видела свои мышцы на бедрах? Твой тренер по футболу будет на седьмом небе от счастья.

Я выдернула ногу из его лап, от резкости выплескивая молоко себе на руку. Вытерев его о спортивные штаны, я отправила очередную ложку хлопьев в рот.

– Она когда-нибудь приходила на твои игры?

– Что? Кто?

Я едва смогла проглотить хлопья.

– Мама. Она когда-нибудь приходила на твои футбольные матчи?

– Думаешь, я помню? Мне было семь, когда... – Он замолчал. Ему не нужно было заканчивать. Я и так знала. Мы все знали, как заканчивалось это предложение. Когда она умерла. Когда в дождь ее машина слетела с дороги в кювет. И обычно это предложение сжимало мне сердце и не отпускало несколько минут. Но сегодня мой мозг ухватился за начало его речи. Он не помнил. Как и я. Значит, мы просто были слишком маленькими, чтобы сохранить реальные воспоминания. Или... или ничего. Мы просто были слишком маленькими.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒