![]()
|
|||||||
Лилово-розовый № 67 апреля, 5: 28 pm
— Да, как видите, мисс Грейнджер, все действия нашего сопротивления, которые нам удавалось совершить до сих пор, были всего лишь мелкими досадными уколами в адрес Розовой Партии.
Но от смеха я не могу отвечать.
О боги — так это Фред и Джордж были те два голых безголовых летуна на прошлогодней первомайской речи Амбридж! Там наверняка не обошлось без раздувающих заклятий — они были ГРОМАДНЫЕ! И к тому же они выкрасили себе волосы на лобке — я точно помню, они были чёрные. Ах да — конечно же, Back in Black!
Я принимаюсь хохотать ещё безудержнее, сгибаясь пополам и хватаясь за живот.
Какое у неё было лицо! Как будто она проглотила бочонок гноя бубонотюбера! Я до сих пор возмущена тем, что Розовая Бригада не пыталась её арестовать — у неё не было Правильной Улыбки целых пять минут!
У меня из глаз начинают струиться слёзы, я задыхаюсь и ловлю ртом воздух. Даже не могу вспомнить, когда я в последний раз так смеялась.
— Если вы в состоянии продолжать, я хотел бы обсудить с вами долгосрочную стратегию, мисс Грейнджер. — На его лице почти точно такое же презрительное выражение, какое я помню со школьных дней.
Я слабо отмахиваюсь и делаю глоток воздуха:
— Да-да, сейчас… ещё минутку, — я промокаю глаза кружевным платочком, одним из произведений Молли, созданных на Общественной Работе, и пытаюсь не вспоминать, как подпрыгивали и качались их раздувшиеся члены.
Одной этой мысли достаточно, чтобы у меня начался новый приступ веселья, правда, на этот раз он быстрее заканчивается.
Я наконец-то могу выпрямиться. Я знаю, что у меня горят щёки, и не могу согнать с лица широкую улыбку, но, оказывается, мне на это наплевать.
И опять Снейп пристально смотрит на меня. Вообще-то, если бы я не знала, как он ненавидит Розовую Партию, я была бы в полной уверенности, что он сам — Наблюдатель. Всякий раз, как я оказываюсь рядом с ним, его глаза внимательно следят за мной, словно схватывая каждое моё движение, каждое выражение лица.
— Если вы уже закончили, может быть, мы продолжим? — произносит он язвительно, растягивая слова.
Я киваю и делаю ещё несколько вдохов:
— Знаете, Снейп, я думаю, тогда, в ноябре, когда вы добавили в воду зелье желания, это было ничуть не хуже выходки близнецов Первого мая, даже ещё круче, — я снова безуспешно пытаюсь подавить смех. — Я прекрасно помню, что пятого ноября Розовая Бригада не успевала арестовывать парочки на улицах за проявление Неподобающих Чувств, так что им пришлось бросить это дело. И когда Ли распевал любовные песни, усиленные заклинанием Сонорус , это тоже было неплохо.
Кажется, он несколько смягчился — язвительное выражение сменяется привычной теперь для него ухмылкой. Она ему удивительно идёт.
— Но тогда у меня остаётся один вопрос, — говорю я.
— Спрашивайте.
— Какое было задание Джинни?
Теперь усмехается Снейп:
— А вы ещё не догадались? Ведь это ей принадлежал замысел того зрелища, которое устроили Фред с Джорджем на первомайской речи. Она рассчитала их маршрут, наложила заклинание левитации, которое подняло их так, чтобы как можно больше зрителей имели «полный обзор», как она очаровательно выразилась, и подготовила порталы, которые в конце концов благополучно вернули их сюда. В заклинаниях ей умения не занимать.
— Да, она великолепна.
И это заклинание левитации было просто блеск — «полный обзор», уж это точно!
Я стараюсь не рассмеяться снова:
— Да, и кстати, я подала заявку, чтобы меня перевели в один комитет с Джинни, в «Виртуозную Вышивку». Тогда мы сможем больше видеться, или хотя бы не будем больше заняты Общественной Работой в разные вечера.
— Прекрасно. Надо бы мне посмотреть, не могут ли какие-то из моих связей в Министерстве ускорить дело. — Видя моё удивление, он усмехается и поясняет:
— Да-да, мисс Грейнджер, есть и другие, как бы неофициальные участники Back in Black, предпочитающие пока оставаться неназванными. Пусть они не участвуют в наших крупных операциях, но при этом обеспечивают тысячи полезных мелочей, без которых многое из того, что мы делаем, было бы невозможно.
Артур наверняка один из них.
Снейп достаёт карманные часы, с лёгким щелчком открывает их и произносит негромкое «хм»:
— Так, мисс Грейнджер, прошу меня извинить, но я должен отлучиться на пару минут — нужно кое за чем присмотреть.
— Да, конечно. Могу я чем-нибудь помочь?
Его ухмылка почти напоминает лёгкую улыбку:
— Пожалуй, можете. Не угодно пройти за мной?
Мы выходим из гостиной через дверь в дальнем конце комнаты. Я знала, что Снейп живёт в штаб-квартире, но до сих пор особо не задумывалась, где что расположено.
Лаборатория небольшая, но прекрасно оборудованная. Три котла тихонько кипят на самом малом огне на лабораторном столе в самом центре. В первом жидкость совершенно прозрачная и бесцветная, в другом — почти кроваво-красная, а третий полон мутноватого зелья бледно-голубого цвета.
Снейп отходит вправо и жестом приглашает меня пройти вперёд:
— Ну, мисс Грейнджер, можете вы их распознать?
Я поворачиваюсь к нему:
— Первое — Веритасерум, а второе — зелье желания, хотя я не знаю точно, какое именно, мы их вообще-то не проходили, ведь так?
Он по-прежнему усмехается, его глаза впиваются в мои:
— Это зелье Либидинозус, мисс Грейнджер. Знакомы вам его свойства? — На последней фразе тон его голоса как будто делается ещё ниже.
— Если я правильно помню, зелье Либидинозус усиливает удовольствие от прикосновения, не вызывая при этом сопутствующего возрастания неприятных ощущений.
— Именно так. — Теперь он совсем близко. Кажется, когда он говорит, его дыхание шевелит мои волосы.
Я снова бросаю быстрый взгляд на котлы, и моё внимание привлекает самый дальний.
Не может быть, неужели это…? Да, это оно!
— А третье… третье — зелье Стриго Концептус, самое сильное из известных противозачаточных зелий! — я поворачиваюсь к Снейпу и сама чувствую, как моё лицо сияет.
— Похоже, противозачаточное зелье необычайно вас воодушевило, мисс Грейнджер, — его голос опять делается холодным и надменным. — Что, есть кто-то, с кем вы надеетесь его испытать?
— Да!
Его взгляд загорается гневом.
— То есть нет!
При этих словах он недоуменно изгибает бровь.
— Я сказала «да» в том смысле, что оно мне нужно, а «нет» значит, что оно не для меня.
Презрительной гримасы больше нет, но бровь так и остаётся круто изогнутой.
— Я не могу назвать вам имя без разрешения этого человека, но это для одной моей знакомой, оно ей и правда очень нужно. Вы не могли бы дать мне один флакон? Я с удовольствием помогу вам его сварить. Или, может, оно продаётся?
Он снова весело усмехается, но ничего не отвечает.
— Ну конечно, вы их продаёте! Вот откуда у вас средства для группы сопротивления, да?
— Да, мисс Грейнджер. Оказывается, есть ещё женщины, которые считают, что имеют право сами регулировать свою детородную функцию. — На его лице появляется отчасти самодовольное выражение. — А я — поставщик нелегальных зелий на чёрный рынок всего Лондона.
Ну конечно — «Зелья B. I. B. »! Он сам их все готовит. Потрясающе!
Похоже, ему приятна моя благодарная улыбка. Он протягивает руку и проводит одним пальцем по моей руке — вдоль предплечья и дальше вниз, по тыльной стороне кисти.
По моей коже пробегает огонь.
Цирцея!
Он ухмыляется вовсю и объясняет, понизив голос:
— Указ 49: в общественных местах запрещены прикосновения, выражающие чувство.
Я сглатываю и отвечаю, затаив дыхание:
— Но мы же не в общественном месте.
— Тогда, полагаю, мне придётся это повторить.
|
|||||||
|