Я говорю правду, сын Караната, – произнес демон в ответ. Его голова рывком повернулась и уставилась на Солакса. Я говорю вам правду сейчас, как говорил тысяче других. 3 страница

Скорал вышла из генного хранилища, и оно закрылось за ней. Она уже преодолела половину пути по полу апотекариона, когда вздрогнула от шока, вдруг осознав, что не одна.

Рядом стоял легионер, который глядел в камеру из бронестекла, где содержался ее подопечный. Он стоял без движения, словно статуя – ничто по-настоящему человечное не смогло бы быть столь неподвижным.

Она замерла.

Легионер был облачен в сильно изношенную черную боевую броню, поверхность которой была покрыта воронками и рубцами. Радиационные повреждения. Пластины были обмотаны колючей проволокой.

На бледной голове Пожирателя Миров совершенно не было волос, и виднелась мешанина искривленных шрамов, которые крест-накрест пересекали скальп – она сама зашивала немало из них – а также уродливо торчащие черепные имплантаты.

Скорал выругалась про себя. Разумеется, она сразу же узнала его.

Руох.

Кровавый Жрец. Так теперь называли Баруду. Когда-то он был капелланом, удостоившись этой чести после Никейского эдикта, но это происходило в иную, более раннюю эпоху. Теперь же было ясно видно, кому он верен.

Баруда, не мигая, глядел на Дрегера. От него исходили волны масляного запаха агрессорных стимуляторов и феромонов смерти.

Они стояли на оружейной палубе. Баруду окружало девять Пожирателей Миров, которые расслабленно держали в руках оружие. В нескольких шагах позади стоял Аргус Бронд, скрестивший руки на груди.

Ни у Дрегера, ни у Баруды не было оружия в руках, однако это могло измениться за секунду.

– Разрушитель убил своих собственных братьев, но это меня удерживают здесь, будто пленника, а он все еще на свободе, – произнес Баруда. – Почему?

Для воина Легиона его лицо было узким, заостренным и ястребиным. Виски были выбриты, обнажая отживающие свой век татуировки смерти и эмблемы культа крови, вырезанные на скальпе. Оставшиеся волосы были собраны в толстые, свалявшиеся от крови косички. Перевязанные полосками кожи, они напоминали варварскую разновидность нашлемного офицерского гребня.

На его шее и запястьях висели кости, подвешенные на жгутах из жил и глухо постукивавшие при его движениях. На лбу был нарисован культовый символ, олицетворяющий Кровавого Отца, выполненный высохшей и осыпающейся хлопьями кровью

От вида столь явно выраженного поклонения у Дрегера подергивался один глаз.

– Тебе известно, почему, – сказал Дрегер. – Я не допущу нового кровопролития сегодня. Корабль прочесывают сверху донизу. Руоха отыщут.

– Каждая капля пролитой крови есть приношение Кхаранату, – произнес Баруда. – Кто ты такой, чтобы отказывать Ему?

– Меня заботит только Легион, – ощерился Дрегер, – а не твой так называемый бог.

– Владыка Черепов настолько же твой бог, как и мой, – ответил Баруда. – То, что ты его отрицаешь, не имеет значения. Твоя душа уже обещана ему. Дай мне забрать голову Руоха. Забрать ее во славу Медного Повелителя.

– Медный Повелитель, – прошипел Дрегер. – Кровавый Отец. Кхаранат, Владыка Черепов. Послушай себя! Легион никогда не нуждался в богах, которым надо молиться. Это для тех, кто слаб.

– Раньше боги никогда не отвечали, – сказал Баруда. – Нет смысла сопротивляться этому. Ныне все мы идем Восьмеричным Путем. Мы всего лишь слуги Кровавого Бога.

– Это слова фанатика, – произнес Дрегер. – Ты говоришь, будто один из проповедников Семнадцатого Легиона.

– Мы могли бы многому научиться у наших братьев Несущих Слово. Они узрели правду раньше всех нас, пусть даже упорно усложняют простые истины догмами и ненужными напыщенными ритуалами, – отозвался Баруда.

– Довольно, – бросил Дрегер. – Ты не обратишь меня в свою безумную, абсурдную веру. Ни теперь, ни когда-либо. И сейчас не время для подобной дискуссии.

– Нет, время, – столь же ядовито, как и Дрегер, сказал Баруда. – Сейчас время, когда Руоху следует пустить кровь. Отдай его мне.

– Я разберусь с ним, – ответил Дрегер. – Это не твое дело.

– А вот тут ты ошибаешься, – произнес Баруда, и его рука сомкнулась на рукояти цепного топора.

Над Скорал громко загудела одна из осветительных полос.

Какую-то секунду она обдумывала, не попятиться ли прочь из комнаты, но ей было известно, что он бы учуял внезапный прилив адреналина внутри нее, даже если бы не слышал, как она вошла. Бежать от него было все равно, что бежать от дикого зверя – даже если хищник не голоден, вид спасающейся добычи побуждает его пуститься в погоню.

Двигаясь медленно, она протянула руку вниз и нажала на кнопку сбоку браслета. Замигала крошечная лампочка.

Он повернулся. Рябые, обильно покрытые шрамами щеки и подбородок пересекали неровные красные татуировки – подражание деш`еанским гладиаторским татуировкам примарха. Белки глаз обладали болезненной, облученной желтизной, а на голове не было волос – еще один эффект от радиационного оружия, которое разрушители носили на войне. Странное дело, принимая во внимание остальную часть его облика, но для Скорал наиболее нервирующей чертой в нем являлось полное отсутствие бровей и ресниц.

– Он не проснется, – произнес Руох. Когда он заговорил, она увидела его зубы из черного металла. Собственные давным-давно выпали – еще один симптом лучевой болезни. – Он так же потерян для Легиона, как и Ангрон.

– Ваш капитан считает иначе, повелитель, – сказала Скорал, осторожно двигаясь вперед, чтобы между ними оставалось несколько скамей и столов.

Руох пожал плечами.

– Дрегеру нужно во что-то верить, – ответил он. – Нужно, чтобы в его жизни был смысл. Только так он может продолжать.

– Нам всем нужно во что-то верить, мой повелитель, – произнесла Скорал.

Руох снова пожал плечами.

– Мои клетки полностью облучены. Ты знаешь не хуже меня, что это всего лишь вопрос времени, когда меня сожрет рак. Это тело, – проговорил он, указывая на себя, – должно быть практически бессмертным, и все же я умираю. Возможно, именно поэтому я вижу все, как оно есть. Угхх.

Разрушитель зажмурился и прижал кулак к глазам. Скорал замерла.

– В наших жизнях нет смысла, – сказал Руох. – Все это неважно. Если с этим смириться, становится… спокойнее.

– Дрегер ищет вас, повелитель, – тихо произнесла Скорал. – Вам следует включить свой вокс. Скажите ему, где находитесь.

Руох глянул на тела Саала и Кхраста. Сервиторы перетаскивали их с гравиплатформ в одну из криокамер апотекариона.

– Я их убил, так ведь? – спросил Руох.

– Да, – ответила Скорал.

– Это повлечет последствия, – произнес он.

– Да.

Руох опять заворчал от боли, снова вжимая кулак в глаз. Скорал бросила взгляд на свой браслет. Огонек продолжал мигать.

– Подойди сюда, человек, – сказал Руох. – Выполняй свое предназначение.

Скорал с опаской двинулась к разрушителю.

Руох отступил к металлическому креслу подходящего для легионера размера и сел. Он уронил на стол перед собой правую руку. Та была окровавлена, плоть разошлась от ладони до локтя, обнажив мышцы, сухожилия и связки. Кровотечение уже прекратилось благодаря гиперкоагулянтам и видоизмененной кровеносной системе. Обычный человек истек бы кровью, если бы оставил без ухода подобную рану, что явно произошло с этой. Кисть была серой и обескровленной. Еще на ней не хватало двух пальцев.

Скорал поместила руки в напоминающее ящик устройство. Их обдало прохладным антибактериальным газом и обрызгало быстросохнущей синтетической пленкой. Она вынула руки, теперь покрытые тонкой синей искусственной кожей, и начала собирать то, что ей было нужно. Выбора особо не было. Снабжение Легиона находилось на критично низком уровне.

– Что случилось? – спросила она, слегка поворачивая руку и всматриваясь получше. Рваные раны были ей знакомы – слишком знакомы. Цепной топор. Он разодрал руку на куски.

– А это имеет значение? – отозвался Руох. – Моя рука не действует. Почини ее. Вот, – добавил он, грохнув об стол здоровой рукой. Когда он поднял ее, обнаружилась пара отсеченных пальцев. Они слегка дымились, и на них не было кожи. Скорал подобрала один. Он выглядел так, будто его окунули в кислоту.

– Я вырезал их из желудка Кхраста, – сказал Руох, как бы объясняясь. Он кивнул в сторону своей изуродованной руки. – Он сопротивлялся.

– Их не спасти, – произнесла Скорал, кладя палец. – Слишком повреждены.

– Хорошо, – ответил Руох и смахнул их прочь тыльной стороной кисти. Они упали на палубу. – Приступай.

– Это не несущественное ранение, – сказала Скорал. – Взгляните, – указала она. – Все эти связки разорваны. Мне придется пересаживать новые. Мускулы здесь и здесь бесполезны, их потребуется рекультивировать. Эти сухожилия нужно прикреплять заново. У вас рассечены артерии вот здесь, здесь, здесь и здесь – в вашей кисти не восстановится кровообращение, пока я не приделаю замену.

– Ну, так начинай.

Скорал вздохнула, встала и подошла к холодильнику со стеклянной передней секцией. Она открыла его, давая клубам ледяного пара осесть на пол и выискивая необходимое. Найдя это, она вынула из стойки две склянки. В обеих находились жидкости – прозрачная и янтарная. Она позволила дверец холодильника закрыться и вернулась к Руоху, энергично встряхивая оба флакона.

– Ты можешь заставить руку снова работать, да? – спросил разрушитель.

– Могу, – отозвалась Скорал, открывая склянки и аккуратно добавляя янтарную жидкость к прозрачной. Она избавилась от пустого флакона, выбросив его в ящик для отходов, и стала взбалтывать слитые вместе жидкости, пока ее не удовлетворило качество смешивания. – Но на это потребуется время.

– Сколько?

Скорал пожала плечами.

– На первую операцию час. Может быть, два, – она выдвинула ящик и достала большой шприц с пистолетной рукояткой. С наработанной сноровкой она подсоединила новую иглу и поместила в него склянку со смесью жидкостей.

– А восстановление?

– Полная сила к вашей руке должна вернуться меньше чем за месяц.

Похоже было, что ответ не понравился Руоху. Его лицо помрачнело.

– Тогда лучше ее отрубить, – ощерился он. – Приделай мне аугметику.

– У нас на борту корабля нет технодесантника, – произнесла Скорал. – Когда мы выйдем в реальное пространство, Дрегер может попросить мастера Джарега прибыть на борт, чтобы провести операцию, но я не в состоянии сделать ее сама.

– Хурган мог, – прорычал Руох.

– Он мог, – отозвалась Скорал. – А я не могу.

Руох издал ворчание.

– Может быть, мне не следовало его убивать.

Скорал какой-то миг пристально глядела на Руоха, но не ответила. Она положила заряженный шприц на стальную столешницу в пределах быстрой досягаемости и уселась, пододвинув свой табурет поближе, чтобы поработать с рукой легионера.

– Коагуляция прекратила кровотечение, но чтобы как следует очистить рану, мне нужно снова пустить кровь. Мне необходимо удалить сгустки, далее я впрысну вам антикоагулянт, а потом пережму эти артерии и приступлю к работе.

Она взяла скальпель и ножницы.

– Не двигайтесь, – сказала она, подаваясь ближе. На ее запястье был виден мигающий браслет. Она выругалась про себя. Свет попал на лезвие скальпеля, и оно блеснуло.

Преображение произошло с ним быстрее, чем она могла представить. Только что он покорно сидел там. А в следующий миг уже вскакивал, переворачивая стол и расшвыривая ее инструменты.

Он держал ее за руку. А затем она оказалась на дальнем конце комнаты. Столы и стулья опрокинулись Она лежала на полу, посреди чего-то теплого.

Она изумленно уставилась на него – как он оказался так далеко? У него в руке что-то было. Он отшвырнул это прочь и с ревом бросился к ней, снося в стороны столы со стульями.

Она попыталась отползти назад. Что-то было не так. Рука не отвечала. Нет… руки не было.

Она лежала в луже собственной крови. Руох держал и с пренебрежением отбросил руку. Ее руку. Та лежала на полу. Она видела свой браслет. Тот все еще мигал.

Руох прыгнул к ней. Его лицо исказилось от ярости нейронных имплантатов в мозгу.

Мелькнули пурпур и золото, и в него, перехватив на лету, врезалась новоприбывшая фигура. Вместо того, чтобы приземлиться на нее, Руох оказался сбит вбок и врезался в стену апотекариона.

Скорал перекатилась на спину. Она лежала в луже своей крови и хватала воздух. Ей были слышны рев и грохот, издаваемые двумя противниками возле нее, но они стихали, становясь странно далекими, как будто ее быстро уносило в более спокойное, умиротворенное место.

Она слышала собственное судорожное дыхание. Она уставилась на осветительную сферу прямо над собой. Та громко гудела.

Гудение становилось все громче, пока не заслонило собой все.

– Так все будет, брат? – спросил Баруда, держа руку на рукояти своего цепного топора. – Ты дашь нам проливать кровь из-за Руоха?

Он буквально выплюнул имя, голос был полон презрения.

– Я уже потерял сегодня двух воинов, – произнес Дрегер. – Один из них был моим лейтенантом, твоим другом. Нас и так мало. Эти потери не восполнить, и они не могут продолжаться. Мы обескровливаем себя досуха. Я разберусь с Руохом. Выступишь против моего приказа, и последствия лягут на тебя.

– Дрегер, этого требует честь. Таков наш путь.

– Честь, – выплюнул Дрегер. – Не используй это слово как оправдание утолению своей злобы, Баруда.

– Открой арены, – прошипел Баруда. – Позволь мне сразиться с ним на красном песке. Это все, о чем я прошу.

– Нет, – ответил Дрегер. – Нужно подвести черту. Вот черта. Я не допущу нового кровопролития из-за Руоха.

– Кровь требует крови. Если не Руоха… значит, чьей-то еще.

Баруда отстегнул свой цепной топор и опустил вторую руку к болт-пистолету на бедре.

Болтеры и плазменные пушки вдруг оказались взведены и приведены в готовность, нацелившись на Баруду. Зарычали цепные топоры. Взвизгнули сервоприводы – Пожиратели Миров готовились убить одного из своих.

Лицо Дрегера напряглось, челюсти сжались, а вены на висках вздулись. Гвозди стучали. Он скрежетнул зубами, но не стал тянуться к своему оружию.

– Дрегер, – проговорил Аргус Бронд позади противостояния.

– Что? – бросил Дрегер, не сводя глаз с Баруды.

– Руох, – сказал Бронд. – Его нашли. Он… была еще одна жертва.

Дрегер ткнул в Баруду пальцем.

– Держите его тут, – рявкнул он и развернулся, чтобы уйти.

Баруда ощерился и шагнул вперед. Пальцы на спусковых крючках напряглись.

– Дай мне сразиться с ним! – прорычал Баруда. – Дай забрать его череп!

Дрегер бросил на старого товарища взгляд через плечо, обозленный и раздосадованный переменами, которые произошли с тем за минувшее десятилетие. Но разве не изменился и он сам?

Зарычав, он отвернулся.

– Не сегодня, – произнес он.

Глава 4

Выражение лица Дрегера предвещало грозу, и слуги Легиона поспешно отходили в сторону, опуская глаза, когда он проносился мимо. Пульсирующие Гвозди порождали скрежещущий стук в затылке.

– Дрегер, ты упрямый ублюдок, – сказал Бронд, шедший рядом с ним. – Напряжение сильно. Вызов мог бы принести какую-то пользу. Почему бы просто не отдать его Баруде и не покончить с этим?

– Против Руоха он не продержится и минуты, – ответил Дрегер. – Это ничего не решит. Просто еще больше ослабит Легион. Баруда слишком важен, особенно теперь, когда Кхраста больше нет. У меня больше нет офицеров, на которых я могу положиться. Все либо мертвы, либо поддались Гвоздям, – произнес Дрегер, не обращая внимания на смертных, которые толкались, чтобы убраться у них с дороги.

– И одной смертью бы не кончилось, – добавил Дрегер. – Когда Баруда бы пал – а он бы пал – вперед выступил бы еще кто-то, поклявшийся в верности их Медному Богу, потом еще один. В конечном итоге они бы убили Руоха, но сколько он бы забрал с собой? Пять? Десять? Нет. Я этого не допущу.

– Ты мог бы вновь открыть арены, – сказал Бронд. – Другие подразделения все еще позволяют это. Дай своим людям снова сражаться.

Дрегер и сам обладал грозным послужным списком на аренах, пока не запер боевые площадки цепями, оставив там лишь населенное призраками пустое пространство.

– Нет, – ответил Дрегер. – Мы больше не можем контролировать себя.

– На этом корабле физически ощутимо давление. Арены – клапан сброса для него. Да, будут смерти. Они всегда были. Таков наш путь.

– Бронд, наши ряды прорежены, – произнес Дрегер. – У нас больше не появляется неофитов. Мы не можем позволить наносить потери самим себе во время перехода в варпе. Другие подразделения могут поступать, как им хочется, но на этом корабле арены останутся закрытыми.

– Тогда уже скоро последуют новые смерти. Меня удивляет, что их еще не произошло. Если мы не можем давать выход ярости на аренах, то жестокость наших душ проявится где-то в другом месте. Ее нельзя сдержать. Не на долгое время, – сказал Бронд. Это был старый спор.

Остаток пути они прошли в молчании. Пока они шагали, внутри Дрегера начинала нарастать злоба. Бесформенная, не сфокусированная ярость.

Перед противовзрывными дверями стояла на страже пара тяжеловесных, искусственно выращенных монстров. Это были превосходящие по размерам даже Дрегера и Бронда огромные мускулистые абхуманы, обладающие непропорционально большими руками и громадными кулаками с железными костяшками. Из толстых кожистых шкур, словно механические черви-паразиты, торчали ребристые кабели.

Каждый из них держал похожее на копье стрекало-шокер, зазубренные клинки на остриях потрескивали от энергии. Это оружие было подключено к генераторам, вживленным в плоть на плечах существ. Тупые чудовища, практически не ощущающие боли, были генетически созданы покорными и агрессивными. Они помогали Пожирателям Миров отбиться от всякого глупца, кому хватало безумия взять «Непокорный» на абордаж, а также служили корабельными тюремщиками.

Существа подобострастно склонили головы и шаркающей походкой отошли с дороги двух Пожирателей Миров. Одно из них ввело на настенной панели кодовую последовательность, и массивные усиленные двери тюремного блока со скрежетом открылись, позволив Дрегеру с Брондом пройти, не останавливаясь.

– Идем, – произнес Дрегер, и два абхумана двинулись следом за ним.

Они прошли еще две бронированных противовзрывных двери, которые со скрежетом раскрывались перед ними, а также сектор обстрела установленных на потолке сторожевых орудий. Те находились в спящем режиме, но Дрегер все равно напрягся, проходя под ними. Гвозди извивались, готовя его к бою.

Последняя защитная дверь поднялась перед ними, они шагнули внутрь тюремного блока, и на них нахлынула какофония звуков. Приглушенные вопли и нечеловеческий рев, сопровождаемые повторяющимися ударами и эхом, лязгом и шумом волочащихся цепей, а также сотрясающими палубу раскатами.

В блоке было три этажа камер, соединенные поднятыми мостками, что оставляло центральный коридор пустым. По периметру ходили огромные тюремщики абхуманы, а над головой вели наблюдение новые турели.

На середине нижнего яруса тюремного блока стояло двое ветеранов роты – по одному с каждой стороны двери. Это были те Пожиратели Миров, которые привели Руоха. Дрегер подошел к ним. При его приближении они вытянулись и ударили себя кулаком в грудь в прежней манере Легиона. Дверь между ними вибрировала от повторяющихся ударов, от которых сотрясался пол. Они совпадали со стуком Гвоздей в голове у Дрегера, портя его и без того плохое настроение.

Неподалеку, непринужденно прислонившись к балке, стоял Эгил Галерий из III Легиона, частично скрытый в тени нависающего мостика. У него за плечами был пристегнут его громадный однолезвийный фальшон.

Дрегер коротко кивнул мечнику, и тот церемонно ответил таким же движением с полуулыбкой на губах. Дрегера беспокоили шрамы у него на лице. Впрочем, он изгнал Палатинского Клинка из своих мыслей и переключил внимание на камеру.

– Откройте дверь, – прорычал он. – Если он на меня нападет, пристрелите его.

Дрегер стоял без оружия, сжимая кулаки. Двое ветеранов отошли от двери и прижали болтеры к плечам. Пара тюремщиков-абхуманов выступила перед Дрегером для защиты и подала энергию на свои стрекала.

Мечник Детей Императора продолжал прислоняться к основанию балки с сардонической улыбкой на белоснежном лице. По кивку Дрегера один из тюремщиков-абхуманов неуклюже двинулся вперед и ударил по механизму открывания двери.

Та резко ушла в потолок. Показался Руох, который присел при ее внезапном открытии. Его татуированное, лишенное волос лицо было искажено и напоминало звериную морду.

Одна рука скрючилась, словно птичья лапа. Другая безвольно свисала вдоль бока, на изуродованном предплечье обнажились мясо и сухожилия. Он угрожающе шагнул вперед, но затем одумался, заметив направленное на него оружие. Абхуманы издали предостерегающее рычание, на остриях их стрекал потрескивали разряды.

Губы Дрегера скривились, он ощутил всепоглощающую потребность разорвать тюремщиков на части. Его оскорбляла сама мысль о том, что эти недолюди применяют стрекала-шокеры против некогда горделивых легионеров, но кому-то было необходимо выступать в роли тюремщиков Легиона, а ни один из воинов XII-го не должен был этим заниматься.

Руох поглядел мимо сгорбившихся чудовищ и его взгляд остановился на Галерии, который находился позади группы. Губы разрушителя растянулись в свирепой улыбке, обнажая ряды острых, черных, металлических зубов.

– Ты застал меня врасплох, сын Фулгрима, – произнес он. – В следующий раз будет иначе.

Галерий широко улыбнулся с неподдельным весельем.

– Я тебя выпотрошу, как выпотрошил… – начал было Руох, но Дрегер прервал его, шагнув вперед и впечатав сапог ему в живот, отшвырнув обратно в камеру. Прежде чем он успел прийти в себя, Дрегер набросился на него. Для столь крупного создания он двигался быстро. Он прижал Руоха спиной к дальней стене, крепко придавив тому горло бронированным предплечьем и перекрыв доступ воздуха.

– Хватит, – ощерился он. Его лицо находилось в считанных сантиметрах от лица Руоха.

В глазах Руоха заискрилась злоба, но он сдерживал ее, не сопротивлялся и не пытался вырваться из хватки своего капитана. Бронд и остальные вошли в камеру следом за ним, нацелив оружие ему в голову. Он сглотнул, загоняя обратно желчь и злость, нараставшую внутри.

– Ты стал обузой, – прошипел Дрегер. – Баруда хотел вызвать тебя за смерть Кхраста, но я ему отказал.

Желтые глаза Руоха уставились на Дрегера.

– Я бы насладился возможностью убить ханжеского пса. Он меня всегда ненавидел. Я бы вырвал его все еще бьющиеся сердца и съел их прежде, чем в его глазах угасла бы жизнь. Если он так увлечен своим любимым Медным Повелителем, пусть идет и присоединится к нему в преисподней.

Дрегер еще раз ударил Руоха спиной об стену, привлекая его внимание.

– Я отказал ему, но это было до того, как я узнал, что ты устроил в апотекарионе, – прорычал Дрегер. Продолжая прижимать разрушителя к стене, он потянулся назад и вытащил один из висевших на боку клинков – зазубренный мономолекулярный нож, который перерезал больше нитей, чем капитан удосуживался помнить. Он прижал клинок к горлу воина.

– Ты убьешь меня за жизнь одного человека? – ощерился Руох. – А сколько невинных убил ты, Дрегер? Твои руки так же запятнаны, как и у любого из нас.

– Я и не утверждаю иного, брат, – выплюнул Дрегер. – Она другая.

– Важнее чем тот, кто с тобой одной крови? – произнес Руох.

– Важнее тебя.

Руох заворчал. Он облизнул губы.

– Она жива? – спросил он грубым, но более спокойным голосом.

– Не будь она жива, ты был бы уже мертв, – сказал Дрегер. – Но она еще может умереть. У нас больше нет апотекария. Ты его убил. Помнишь?

У Руоха дернулся глаз.

– Это был честный бой, – прорычал он.

– Он был до первой крови, – заметил Дрегер.

– Я его ударил всего один раз, – отозвался Руох.

– Ты отрубил ему голову.

– Первой крови было много, – признал Руох. Выражение его лица перешло в гримасу: Дрегер сильнее нажал на нож, проведя им тонкую красную линию. – Апотекарий был слаб, – прохрипел Руох. – Этой слабостью могли воспользоваться на поле боя. Он должен был блокировать мой удар. Он этого не сделал.

– Не сделал, – согласился Дрегер, – и Девятая осталась без апотекария. Ты сделал слабее нас, Руох. Теперь у нас есть только Скорал. Она была помощницей Хургана и единственной на этом корабле, кто обучен медицине сверх полевого уровня. А ты оторвал ей руку.

– Мной владела кровавая ярость… – начал было Руох, однако капитан прервал его, вскинув руку.

– Хватит, – произнес Дрегер. – Ты не думаешь наперед, Руох. Никогда не думал, даже до Гвоздей.

– Ну, тогда давай, – прорычал Руох. Он навалился на клинок, вдавливая тот глубже. Кровь потекла обильнее. – Я уже покойник. В лучшем случае, пройдет несколько лет, прежде чем меня окончательно одолеет лучевая болезнь. Прикончи меня сейчас, раз уже приговорил.

С выражением отвращения на лице, Дрегер ослабил давление на нож.

– Нет, – произнес он и убрал клинок в ножны. – Это было бы слишком просто.

– Тогда дай мне сразиться с Барудой, – сказал Руох.

– Нет, – снова ответил Дрегер. Он сделал шаг назад, отходя от разрушителя.

В камеру вошли двое воинов, которые держали в руках усаженные шипами цепи.

– Что это? – ощерился Руох.

– Руох, мы все вырождаемся, но ты сдаешь быстрее, чем большинство из нас. Тебе больше нельзя доверять, – произнес Дрегер, с мрачным видом обращая взгляд на разрушителя. – Отныне твое место среди Кэдере.

В глубине корабля располагались камеры, где содержались самые неуправляемые из Пожирателей Миров, полностью поддавшиеся Гвоздям.

Хотя они были слишком опасны и непредсказуемы, чтобы позволять им свободно бродить по кораблю, в бою они представляли собой грозную ударную силу. Когда берсеркеров выпускали на врага, их было практически не остановить. Они были Кэдере. Красными Мясниками.

– Баруда не примет этого, – произнес Руох. – Я так его и слышу. «Кровь за кровь», – вот что он скажет. Он будет этого требовать. Дай мне сразиться с ним.

– Я не позволю Легиону проливать еще больше крови из-за тебя, – прорычал Дрегер, повторив собственное заявление.

– Я сражусь с ним, – раздался голос.

Через толпу Пожирателей Миров пробрался Эгил Галерий.

– Что? – переспросил Дрегер. У него в голове стучали Гвозди. Он не сразу понял, о чем говорил мечник.

– Ты не хочешь, чтобы он пролил еще больше крови Двенадцатого Легиона, – произнес мечник, – но ваш капеллан хочет возмездия. Позволь мне сражаться в роли его чемпиона и отдать долг чести.

Руох застыл. Лицо Дрегера было мрачно. Бронд оглядел легионера Детей Императора, впитывая каждую деталь его безупречной наружности.

– Ты был одним из Палатинских Клинков Фулгрима, так ведь? – спросил Бронд.

– Я все еще один из них, – ответил Галерий.

– Ты хорош?

Аметистовые глаза Галерия блеснули.

– Да.

Лицо Руоха исказилось в свирепом зубастом оскале.

– Дай мне убить его. Медному Повелителю Баруды нет дела до того, чья кровь льется. Заставь его согласиться на это.

Бронд бросил взгляд на Дрегера и пожал плечами.

– Это вариант. Баруда согласится?

Лицо Дрегера было насуплено. Гвозди наказывали его. Он не мог думать.

– Нет, – наконец, произнес он. Приходилось напрягаться, даже чтобы просто складывать слова. – Баруда слишком гордый. И даже если бы он согласился, я бы этого не сделал. Я не доставлю удовлетворения ему, – сказал он, кивнув в направлении Руоха.

С лица Галерия сползла улыбка, и оно стало каменным и холодным. Не говоря ни слова, он развернулся и вышел.

– Тебе следовало дать мне убить самодовольного павлина, – произнес Руох после его ухода. – Мне всегда хотелось убить кого-нибудь из Третьего Легиона.

– Ты дикарь, Руох, – сказал Дрегер.

Руох перестал презрительно улыбаться.

– Мы все соскальзываем к краю, и ты – не меньше любого из нас, – отозвался он. – Я просто не сопротивляюсь этому.

– И именно поэтому тебе более нельзя доверять.

– Дрегер, ты борешься, мучаешься и терзаешь себя, чтобы сохранить контроль, но ты должен знать, что в конечном итоге потерпишь неудачу. Так какой смысл? Зачем подвергать себя этому? Гвозди переносят нас в более чистое место. Ангрон знал об этом. Он бы никогда не дал удалить его имплантаты, даже если бы это было возможно. Гвозди давали ему цель. Они дают нам цель.

– В бою они дают нам преимущество, но лишают нас стратегии, тактики, координации, контроля…

– Контроль, – издевательски ухмыльнулся Руох. – Потребность в контроле тебя погубит, брат. Помяни мое слово.

– Они лишают нас человечности.

– Мы не люди, – медленно проговорил Руох. – В нас нет человечности, которой можно лишиться.

Что бы произошло, если бы я выпустил всех тех, кто слишком глубоко пал из-за Гвоздей? – спросил Дрегер. – Случилась бы резня. Ты зашел не так далеко, как большинство из них, пока что – но скоро зайдешь.

– Как и ты, – сказал Руох. – Как и каждый из нас. Ты запрешь всех легионеров на борту этого корабля? Со временем тебе понадобится так поступить.

– Если это будет необходимо, – отозвался Дрегер.

– А как насчет тебя? Ты не в состоянии контролировать Гвозди. Ты можешь сломаться так же легко, как любой из нас. Что тогда?

– Тогда запрут меня, – прорычал Дрегер.

Руох рассмеялся в ответ.

– Ах, гордая и могучая Девятая рота, все легионеры которой заперты в камерах и пребывают в заточении у ублюдков-недолюдей. Ты превратишь этот корабль в тюрьму. Знаешь, в чем твоя проблема, Дрегер?

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒