Иоанна Хмелевская Дом с привидением 10 страница

Остолбенеешь тут! По тротуару, ведущему от их калитки до перекрёстка, прогуливалась грымза. В данный момент она шла к перекрёстку, так что дети видели лишь её спину, а она их не видела. Яночка дёрнула брата за руку.

– Прячемся! Она не должна нас увидеть!

И спрятавшись в кустах, растущих вдоль загородки, окружающей их участок, дети осторожно принялись наблюдать за соседкой. Вот грымза дошла до перекрёстка и повернула обратно; дошла до калитки, постояла немного, поглядела по сторонам и опять не торопясь направилась к перекрёстку.

– Что это ей вздумалось прогуливаться? – удивлялся Павлик. – Надоело торчать в окне?

– Неужели не понимаешь? – в свою очередь, удивилась Яночка. – Ведь она же намерена перехватить почтальона. Похоже, бабушка её достала-таки…

Павлик согласился с сестрой. Молодец бабушка! Грымза прогуливалась настойчиво и упорно, от калитки до перекрёстка и обратно, не меняя марш рута, Иногда она останавливалась и с явным не терпением оглядывалась по сторонам. Точно, ждала почтальона. Яночка заметила с глубоким удовлетворением:

– Уже третий день он никак не может отдать ей её посылку.

– Ты думаешь, это все одна и та же посылка? – спросил брат.

– Конечно! Ведь у него нет никакой возможности передать её, бабуля с Хабром всегда начеку. Иначе зачем бы она тут расхаживала?

– Ну, не знаю, – ответил Павлик, – он вполне мог вручить её ночью. Ночью мы собаку не вы пускаем. А сейчас она свободно может ждать следующую.

– Может, – согласилась сестра. – Но даже если это и так, жизнь мы ей осложнили. Видишь, уже не может спокойно сидеть в окне, приходится по улице расхаживать. А если дождь? Или мороз?

– Тогда ей остаётся одно из двух: или простудиться, или переехать на другую квартиру, – сказал Павлик.

Очень неудобно было сидеть в колючих кустах, к тому же листья с них почти все облетели и грымза могла в любую минуту увидеть детей. Надо было срочно найти себе другое убежище.

– Как только опять повернётся задом, выскочим и спрячемся вон за той тумбой, – решил Пав лик. – А когда потом снова пойдёт к перекрёстку, нырнём в калитку. Поняла? Короткими перебежками.

– Поняла, – кивнула Яночка, – только когда побежим, беги тихо, а то грохаешь своими ботинками по тротуару, как не знаю кто. Действуя в соответствии с намеченным планом, оба выскочили из кустов и на цыпочках преодолели первую дистанцию. Массивная тумба надёжно скрыла их от глаз соседки. Переждав немного, они пробежали и вторую дистанцию и тихонько при крыли за собой калитку в тот момент, когда грымза приближалась к перекрёстку.

Дома Хабр с радостью приветствовал своих хозяев.

– Тихо, пёсик, успокойся, – ласкала любимца Яночка. – Здравствуй, мой хороший, мой умный, мой красавец! Сейчас пойдём на охоту.

– Какое счастье, что у нас такой умный пёс! Все понимает! И не гавкнет без надобности! – вторил ей брат. – Скорее в шалаш, оттуда все отлично видно.

Что именно собирались дети подглядеть из шалаша и без слов было ясно. Они просто обязаны были увидеть почтальона, доставляющего соседке посылку. По её внешнему виду можно было определить, та ли это посылка или другая. Местоположение шалаша выбрано с умом: из него отлично просматривались часть улицы и перекрёсток. О приближении почтальона первым узнал, разумеется, Хабр. Он вскочил, стал нюхать воздух, беспокойно вертеться и вопросительно поглядывать то на детей, то на перекрёсток. Понятно, значит именно оттуда покажется почтальон. Грымза не могла знать этого и находилась где-то на пол пути, когда почтальон вывернул из-за угла. Она поспешила к нему, и они встретились на улице как раз перед шалашом, всего в каких-то двух метрах от него, так что дети могли все отлично разглядеть. Почтальон достал из сумки и передал грымзе посылку – точно такую, как описывала бабушка, так что это могла быть та самая, что и прошлым разом. Вот о чем почтальон говорил с грымзой дети, к сожалению, не могли расслышать, потому что разговор вёлся очень тихим шёпотом. И хотя Яночка с Павликом затаили дыхание и навострили уши ни словечка не расслышали. Яночка выскочила из шалаша, когда грымза уже входила в дом.

– Быстрее! – крикнула она брату. – Попробуем заглянуть к ней в окно, надо знать, что в посылке! Раз уж мы не помешали её получить, по крайней мере попытаемся подглядеть, что в ней.

– Надо было натравить на него собаку! – говорил на бегу Павлик.

– Дурак! Он ведь мог с ним что-нибудь сделать! – на бегу же ответила Яночка.

– Ну и что! – возражал запыхавшийся Пав лик. – Пусть бы даже его укусил! Так этому почтальону и надо. Как ты можешь его жалеть?

– Опять же дурак! Не почтальона я жалею, а Хабра! Кто знает, на что способен такой подозрительный тип, как этот почтальон! Влезай на дерево, быстро!

В квартире грымзы было три окна – одно в кухне, по одному в комнатах. Занавески ни на одном из них не были задёрнуты. Павлик в момент вскарабкался на дерево, растущее перед окном соседкиной квартиры, Яночка так же быстро залезла на груду кирпичей у гаража, откуда можно было заглянуть в соседкину кухню. И в комнатах, и в кухне было пусто. Ни одной живой души!

– Куда она могла подаваться? – ломал голову Павлик. – Ведь в дом вошла, мы сами видели. Вот ведь старая ведьма!

– Может, как ведьма, в трубу вылетела? – предположила Яночка, а когда Павлик недовольно взглянул на неё, поспешила добавить:

– Да шучу я. Хабр! Ищи грымзу! Ищи! Грымзу!

Умный пёс прекрасно понял, к кому относится словечко «грымза». Он бросился к двери в дом, а когда её открыли, пересёк маленькую прихожую устремился вверх по лестнице, ведущей на чердак. Дети на цыпочках последовали за ним.

– Видишь! – радовался Павлик. – Точно, дело нечисто, раз она сразу попёрлась со своей посыл кой на чердак.

– Тихо! – шипела на него сестра. – Не можешь тише подниматься? Трещишь, как трактор.

– Это ступеньки трещат, а не я, – оправдывался Павлик.

Замок на двери, ведущей на чердак соседки, был отперт, самой соседки не было видно, но о её наличии на чердаке очень выразительно проинформировал Хабр. Прислушавшись, дети услышали тихий шелест бумаги.

– Интересно, что она там делает? – прошептал одними губами Павлик.

– Не знаю, – так же тихо ответила Яночка, – но думаю – посылку свою распаковывает. Слышишь, бумага шелестит?

– А почему на чердаке? – недоумевал Павлик.

– Откуда мне знать? Может, догадалась, что мы станем подглядывать в окна, и забралась на чердак?

Вот шелест бумаги прекратился, что-то легонько стукнуло, а потом послышался уже знакомый не понятный звук – будто что-то тяжёлое волокли по полу. Павлик ткнул сестру в бок, но она и без того навострила уши. Потом послышалось лёгкое потрескивание и снова тот же самый звук. Тут до сих пор спокойно сидящий у ног Яночки Хабр вскочил и, беспокойно оглянувшись на девочку, чуть слышно предостерегающе рявкнул. Схватившись за руки, брат с сестрой бросились с о всех ног наутёк. Они ещё не успели спуститься с лестницы, когда услышали лязг запирающегося замка.

Яночка поцеловала Хабра в нос.

– Пёсик, дорогой, ты просто спас нас!

– Что бы мы без него делали? – вторил Яночке брат. – А чем она так трещала, ты не поняла?

– Ничего я не поняла, – раздражённо ответила сестра. – Сначала вроде бы тащила по полу корзину, а потом трещала. Непонятно! Из кухни выглянула удивлённая бабушка.

– Дети, вы уже пришли? Как же это я не слышала, когда вы входили? Раздевайтесь скорее, у меня для вас новости…

– Мы уже знаем, бабуля, – с горечью произнесла Яночка, повесив куртку в прихожей и вслед за бабушкой входя в кухню. – Грымза специально прогуливалась по улице, чтобы получить свою посылку.

– Ах, Господи! – всполошилась бабушка. – Значит, все-таки получила? А я так старалась! Сегодня целых два раза я успевала раньше неё встретить почтальона! Потом я видела, как она вышла из дому, но надеялась, что почтальон ей не попадётся. Выходит, попался?

– А как ему было не попасться, если она часа два прогуливалась по улице, поджидая его? – раздражённо спросил Павлик.

– Бабуля, ты не огорчайся, – садясь на свою табуретку за стол, сказала Яночка. – Как бы ты ни старалась, все равно бы не устерегла его. Они сговорились, что она выйдет и встретит его, а тебе он ни в коем случае её посылки не отдал бы. Тут какая-то тайна.

– Так что будем делать? – огорчилась бабушка.

Павлик вздохнул:

– Пока мы не знаем. Но что-то делать надо, нельзя этого так оставить. Расстроенная бабушка принялась за приготовление бутербродов. Она уже втянулась в партизанскую войну с соседкой и твёрдо уверовала в то, что это лучший путь к достижению цели – переезду соседей из их дома. И бабушка уже вот-вот одержала бы верх в войне, как вдруг неожиданный тактический манёвр неприятеля принёс ему успех. Дети без аппетита принялись за бутерброды, думая о последних событиях. В кухне воцарилось тягостное молчание. Нарушила его Яночка.

– Бабуля, – сказала она, – а ты не рассказывала настоящему почтальону об этом… самозванце?

– Нет, ничего я ему не говорила, а разве нужно? – удивилась бабушка.

– Конечно, нужно! – подхватил Павлик. – Надо было пожаловаться, что не отдаёт тебе посылку и вообще ведёт себя подозрительно. Бабушка отмахивалась от напиравших на неё внуков куском сыра:

– Отстаньте вы от меня! Ну как я могла признаться человеку в том, что шпионю за соседкой? Ни за что в жизни! Что он обо мне подумает?

– Ничего плохого не подумает, а рассказать ему надо, – сурово заметила Яночка. – И ни в чем шпионском не признаваться, зачем? Просто скажи – удивляет тебя такое его поведение. Ты случайно оказалась у калитки, он принёс посылку…

– А почему это я оказалась у калитки? – ехидно поинтересовалась бабушка.

– Ты что, не имеешь права стоять у калитки собственного дома? – подключился к агитации старушки внук. – Стояла себе, а тут идёт почтальон. Ты удивилась – ведь знаешь вот этого, а тут другой какой-то, подозрительный.

Бабушка уже обрела присущую ей твёрдость.

– Кажется, мои внуки учат меня, старуху, говорить не правду? – веско произнесла она.

– В твоём возрасте могла бы уж и без нас научиться! – бестактно брякнул прямолинейный внук, а умненькая внучка поспешила разрядить обстановку:

– Какая же тут ложь? Чистая правда. А если о чем и умолчишь, то это тоже не ложь. Бабушка собралась было сурово отчитать внуков и преподать им основы морали, но тут ей вдруг пришло в голову – очень несвоевременно – весьма обескураживающее соображение: а ведь то, о чем ей сейчас толкуют дети, в мире взрослых называется дипломатией. Да, так оно и есть, не надо лгать, следует говорить правду, только не всю. О чем-то надо умолчать, что-то дипломатично обойти…

– А врать нехорошо! – не удержалась бабушка от поучения и добавила:

– Ложь – это не просто нечестность. Ложь ещё и отвратительная трусость…

Встретив полные упрёка взгляды внуков, она вздохнула:

– Ну ладно, скажу ему правду. Скажу, что тот почтальон показался мне подозрительным и я специально поджидала его. И пусть думает, что хочет!

– Правильно, бабуля! – похвалила Яночка. – Пусть настоящий почтальон скажет тебе, кто этот подозрительный – тоже почтальон или самозванец какой, и почему себя так странно ведёт.

– А ты сможешь описать внешность подозрительного самозванца? – спросил Павлик. – Чтобы настоящий почтальон мог его узнать.

– Постараюсь, – ответила бабушка, чувствуя, как у неё с сердца спадает тяжёлый камень. – Может, и в самом деле поможет нам разгадать загадку. А вы почему ничего не едите? Пока вот перекусите немного, сегодня пришлось мне с обедом задержаться. Ничего страшного, ваши родители поехали за какими-то трубами и вернутся поздно, а дедушка совсем замотался со своими фальшиво… марочниками, предупредил, что вернётся поздно.

– Вот и получается, что грымза всех нас оставила в дураках, – с горечью констатировал Павлик, вытаскивая из-под подушки свою пижаму. – Сделала своё дело – и большой привет! С тяжёлым вздохом мальчик присел на кровать. За день он страшно вымотался, так как пришлось помогать родителям. В доме наконец начали ремонт, и Павлик один, по его словам, перетаскал на помойку столько строительного мусора, что им можно было наполнить два самосвала. Теперь все эти доски, битый кирпич, железки он ощущал в костях и во всем теле. Болели руки и ноги, ныла поясница. Физическая усталость явно сказывалась на настроении.

Возможно, потому, что устала меньше, Яночка была настроена более оптимистично. Она поспешила вселить в брата бодрость:

– Не так уж все плохо. Бабуля поговорила с нашим почтальоном. И он ей сказал – никакой посылки по нашему адресу не приходило. Если бы пришла, доставить её должен был он, это входит в его обязанности. Разве что заграничная, тогда, случается, доставка поручается внештатным почтальонам.

Павлик немного оживился.

– Когда она тебе это сказала? Почему я не знаю?

– Ты ещё из школы не вернулся. А я не успела сказать, тебя сразу запрягли в работу. Сам знаешь, потом разговаривать не было никакой возможности. Какая все-таки страшная вещь ремонт!

– А что она ещё говорила?

Кончив стелить свою постель, Яночка тоже при села на её край.

– Сказал – раз о посылке ничего не знает, значит, она заграничная. Сказал – того подозрительного почтальон не знает и не представляет кто это, хотя бабуля его красочно описала. А бабуле все это показалось ещё более подозрительным, она знает, как должны выглядеть заграничные посылки, а та совсем на них не похожа.

– А если и заграничная, то ещё больше подозрительная, – убеждённо заметил мальчик, но Яночка перешла уже к следующему подозрительному моменту:

– Как ты думаешь, зачем она там, на чердаке, двигала корзину? Прятала туда посылку? Тайны всегда действовали на Павлика вдохновляюще. Вот и теперь он забыл об усталости и целиком переключился на непонятную историю посылкой.

– Зачем ей лезть в корзину? Ведь она битком набита пустыми банками-склянками. А в посылке судя по словам бабули, никак не могла быть банка. Да мы и сами видели, вспомни.

– Конечно, зачем бы ей прятать так старательно какую-то банку? – согласилась Яночка, задумчиво глядя в темноту за окном.

Павлик тоже уставился туда, и, возможно, имён но темнота вдохновила его, ибо он высказал дельное соображение:

– Если это была банка с вишнёвым вареньем… ещё можно понять. А вдруг она прятала её от сыночка, чтобы не сожрал?

– Ты не о варенье думай, а о том, как ей жизнь отравить, – одёрнула сладкоежку-брата строгая сестра. – Я ничего путного придумать не могу.

– Я тоже, – вздохнул Павлик. – Дом рушится… рушится дом, ничего нового в голову не приходит, – безнадёжно махнул рукой мальчик, сознавая всю слабость этой устаревшей концепции.

– Надоело! – фыркнула Яночка. – И грымза привыкла, и даже бабушка.

– Бабушка не привыкла, просто мы переключили её на почтальона, а сама идея что надо! – воодушевился вдруг Павлик. – Только завыть надо теперь посильнее, как-то убедительнее… А грымза не привыкла, а тоже была занята охотой на почтальона.

Подумав, Яночка согласилась:

– Почему бы и не повыть немного? Сколько мы с тобой не выли? Кажется, целых четыре дня? Самое время. А она там ещё чем-то трещала, помнишь?

– Да, надо посмотреть, чем там можно трещать. Решено, лезем на чердак!

Перспектива ночной вылазки так вдохновила Павлика, что он совсем забыл об усталости, будто и не таскал весь день тяжести. Чердак притягивал мальчика с таинственной силой, столько там было ещё неисследованного! Как он не подумал об этом раньше? Может, именно там хранится ключ к разгадке непонятных событий.

– Ну так что? Лезем? – вскочил он с постели – Мне совсем не хочется спать.

– Мне тоже! – Яночка уже была на ногах. – Только смени батарейки в фонарике, он у тебя слишком слабо светит.

Дети давно освоили технику ночных вылазок на чердак с собакой, и все трое очень полюбили их. Из окна Хабр спрыгивал сам, а обратно забирался в два приёма. Сначала прыгал на спину на клонившегося Павлика, с неё на подоконник. По росшую мхом наклонную крышу над террасой преодолевали с помощью давно вбитых в неё крючьев. Научились дети и более рационально использовать короткое время, отпущенное на изучение чердака. Они не стали отвлекаться на осмотр уже исследованной части чердака, а, чихая от пыли и светя фонариком, сразу направились на менее изученную. Действовать тут приходилось осторожно, малейшее резкое движение поднимало тучи пыли, толстым слоем покрывавшей все вокруг. Каждый заинтересовавший их предмет приходилось или брать в руки, чтобы осмотреть, или хоть немного стряхнуть с него пыль: по внешнему же виду трудно было определить, что это такое. Яночка нащупала какой-то круглый предмет и не могла понять, что он собой представляет. Пришлось призвать на помощь брата. Оставив в покое деревянное колесо, похожее на штурвал с торчащими в стороны деревянными спицами, Павлик осторожно, стараясь не поднимать пыли, извлёк не понятный круглый предмет из кучи позвякивающего мусора. Стерев рукавом пыль, он осветил предмет фонариком и неуверенно произнёс:

– Похоже на тыкву.

Взяв в руки непонятную находку, сестра оглядела её.

– Лёгкая. И какие-то дырки, вот здесь, видишь?

Дети с интересом принялись рассматривать старую высохшую тыкву, в которой и в самом деле виднелось несколько дырочек разного размера. Но вот Павлик повернул тыкву под каким-то новым углом и воскликнул:

– Гляди! Ну прямо морда!

– Точно! – подхватила Яночка. – Вот глаза вот нос… и зубы торчат! Что бы это могло быть?

Заглянув через самое большое отверстие внутрь тыквы, Павлик сделал открытие:

– Там остаток свечи. Вон огарок, видишь? Зажжём?

– А у тебя есть с собой спички?

– Спички у меня всегда с собой! Зажигаем?

Велев Яночке светить фонариком и освободив руки, мальчик сначала перевернул тыкву отверстием вниз и вытряхнул из неё скопившуюся пыль. Яночка светила на брата и тыкву двумя фонариками – своим и брата, с интересом наблюдая за братом. А тот зажёг спичку и, наклонив тыкву, тщетно пытался зажечь запылённый и высохший фитиль свечи внутри тыквы. Пришлось потратить несколько спичек, прежде чем свеча внутри тыквы зажглась ровным ярким пламенем. Дети выжидающе уставились на неё, но ничего интересного не происходило.

– И что? – не выдержала Яночка.

– Не знаю, – разочарованно ответил брат и вдруг сообразил:

– А ну, потуши оба фонарика! Яночка послушно потушила фонарики, и у детей перехватило дыхание. В наступившей темноте они узрели перед собой страшную рожу, отсвечивающую каким-то потусторонним, призрачным светом. Тыква покачивалась, огонёк свечи колебался, рожа строила страшные гримасы – скалила зубы и дьявольски подмигивала.

Яночка не могла произнести ни слова. Павлик восхищённо выдохнул:

– Привидение! Морда привидения! Полный отпад!

– Красота, – немного дрожащим голосом подтвердила сестра, будучи не в силах отвести взгляда от страшного зрелища. – От такой красоты можно помереть на месте!

– А это мысль! – обрадовался брат, тоже не пускавший глаз с тыквы. – В полночь показать ей такое, а? Ты как думаешь? Во дворе ночью темно, хоть глаз выколи, хорошо, что фонарь перед нашим домом испортился. Увидеть такое в окне! Ты как думаешь?

Обретя способность думать, Яночка с восторгом восприняла идею.

– Потрясающе! – произнесла она все ещё дрожащим голосом, но сразу же принялась распоряжаться:

– Погаси свечу, а то вся прогорит! И давай по торопимся, времени мало.

Включив фонарик, дети принялись дуть на свечку, наконец мощным «фууу! « Павлику удалось её погасить. Ещё раз как следует обтерев драгоценную тыкву рукавом, Павлик осторожно положил её в угол, чтобы на обратном пути захватить с собой. Как бы не поломать по пути, слезая с чердака! Придётся осторожненько передавать друг другу, значит, на обратный путь понадобится больше времени, значит, остальные дела на чердаке надо проделать в ускоренном темпе.

И мальчик поспешил к брошенному штурвалу. Странное колесо со спицами было прикреплено к ажурной деревянной подставке. Павлик не мог рас смотреть, чем эта подставка оканчивалась, потому что её придавило старое кресло или остаток дивана. Мальчик попробовал отодвинуть в сторону эту мебель, но сил не хватило.

Недалеко от брата Яночка занималась своими изысканиями. Ей удалось пробраться к стене чердака, и она обнаружила висящий на этой стене мешок – почти пустой, только на самом дне лежало что-то тяжёлое. Рядом с мешком стояли какие-то длинные палки с ручками в виде молотка Девочка взяла в руки одну из них, она оказалась страшно тяжёлой.

– Павлик! – вполголоса позвала Яночка брата. – Пойди сюда, гляди, какие-то странные молотки. На длинной-предлинной палке. Пришлось Павлику опять оставить в покое свой штурвал. Мальчик перелез через кучи какой-то рухляди и, подойдя к сестре, взял в руку одну из палок.

– Это не молоток, – сказал он. – Погоди, я как-то видел в кино, в Англии играют в такую игру… Как же она называется? Ага, вспомнил, крикет!

– А как в это играют? – заинтересовалась девочка.

– А вот так, – стал показывать Павлик, стараясь вспомнить, какую позицию принимали игроки в крикет в том кино, которое он когда-то видел. Согнувшись и расставив ноги, мальчик взмахнул палкой с молотком. Мешал фонарик. Отдав его се стре, Павлик пояснил:

– Представь, что вот тут, на траве, лежит мячик, деревянный. И я со всей силы бью по этому шарику.

Мальчик размахнулся, наглядно демонстрируя, как следует играть в крикет, и при этом зацепил молотком за висящий на стене мешок. Послышался такой грохот, что брат с сестрой кинулись друг к другу и оцепенели от страха, на всякий случай при гнув головы и сжавшись в комок. Ветхий мешок разодрался, находящиеся в нем деревянные крикетные шары с оглушительным грохотом обрушились на деревянный, пустотелый пол чердака и гремя покатились в самые отдалённые углы его. Мощное эхо прокатилось по всему дому, дошло до подвала и возвратилось на чердак. Казалось, валится не один дом, а целый живой квартал. Дети оцепенели от страха и не скоро пришли в себя. Первым опомнился Павлик.

– Захотелось тебе пошуметь, можешь быть довольна. – раздражённо бросил он сестре. – Теперь нет никакой надобности, ни у кого не останется ни малейших сомнений – дом вот-вот свалится им на головы. Что теперь делать?

– Бежать! – решила девочка. – И как можно скорее! Наверняка родители в панике кинутся в нашу комнату спасать детей.

И оба бросились к окошку, через которое за брались на чердак. Тут девочка вспомнила о тыкве:

– Стой! Привидение забыли!

– Какие могут быть привидения?! – потянул сестру за руку Павлик. – С тыквой быстро не выберешься! Завтра захватим. А пока сматываемся! Обратный путь с чердака проделан был за рекордно короткое время. В паническом бегстве дети скатились со скользкой крыши террасы, как на санках, причём Павлик опять разорвал брюки о крючья. Внизу их ожидал встревоженный Хабр, беспокойно кружась на месте. Вот все трое уже в комнате. Разбуженная страшным грохотом мама кинулась, естественно, в комнату к детям, только халат накинула. Сына и дочь она обнаружила в их кроватях. Закрывшись до подбородка одеялами, они спали каменным сном. Их учащённое дыхание свидетельствовало о том, что сны им снятся неспокойные. «Ничего удивительного, – подумала мама, – при таком грохоте. Слава Богу, с ними все в порядке». К счастью, маме не пришло в голову поправить на детях одеяла, иначе она обнаружила бы, что её детки легли спать не раздеваясь и даже в обуви. При чем и одежда их, и особенно обувь, такие грязные, что маме наверняка стало бы плохо. Но мама ни чего не заметила и вернулась к себе успокоенная. Семейный скандал разразился с самого утра, за завтраком. Бабуля с трудом дождалась, когда все с оберутся за столом, сама же она так и не сомкнула глаз. Наконец все собрались, даже дедушка, который в последнее время отправлялся к себе в Общество филателистов чуть свет.

– Слышали? – напустилась бабушка на несчастную, невыспавшуюся семью. – Что теперь скажете? Какое доказательство ещё нужно? Грохотало так, что я подумала – трубы валятся.

– Трубы на месте, я видел, – пытался успокоить бабушку Рафал, к нему присоединился пан Роман:

– Если бы этот грохот действительно означал что дом рушится, утром мы бы уже были погребены под развалинами.

Бабушка вышла из себя:

– А что он, по-твоему, означает? Ангельское пение?

И она взглядом велела мужу подключиться. Дедушка не смел ослушаться, но сделал это в свойственной ему культурной и деликатной манере:

– Дорогие мои, это и в самом деле становится невыносимым! Каждую ночь меня что-то будит: то какие-то шумы, то ваша мать. Я уж и не знаю, что хуже…

– Может, это наша соседка чем-то занималась у себя на чердаке? – робко предположила пани Кристина.

– Нет, не соседка! – бушевала бабушка. – Когда я выскочила из комнаты, она тоже выскочила! И собиралась подняться на чердак, а не спускалась с него.

– Роман, может, стоит ещё раз пригласить экспертов? – предложила тётя Моника.

– Как ты себе это представляешь? Ведь им придётся ночевать у нас в доме, шумы раздаются только по ночам! – ехидно поинтересовался её брат. – И вообще, дом стоит прочно, не шелохнётся!

– Тогда что означает этот грохот? – вне себя крикнула бабушка.

Детям было пора отправляться в школу. Жаль, не услышат продолжения интересной дискуссии. Когда Павлик уже выходил из кухни, мама обратила внимание на его куртку.

– Павлик, а ну подойди сюда! Что это у тебя на спине?

– Откуда мне знать, что у меня на спине? – притворился возмущённым Павлик.

Сестра немедленно пришла ему на помощь:

– Мама, нам надо бежать, а то опоздаем в школу! Подумаешь, к чему-то прислонился. Отругаешь его потом. А ну-ка, пошевеливайся! И она подтолкнула брата в спину. Мама не успела опомниться, как они оба скрылись за дверью. Ничего не понимающий Павлик упирался, но сестра силой тянула его на улицу. Только здесь она отпустила брата.

– Ну, и к чему такая спешка? – ворчал Пав лик. – И вовсе мы не опаздываем, ещё успели бы немного послушать.

– А как бы ты объяснил маме, откуда взялись на твоей куртке следы?

– Какие ещё следы? – начал было удивляться брат, но Яночка уже стаскивала с него куртку. На спине во всей красе отпечатались все четыре лапы Хабра.

– Надо же! – говорила Яночка, пытаясь стереть грязь. – Должно быть, Хабр попал в лужу. А я и не заметила, что куртка грязная, вроде все отчистила.

– Я и сам её чистил, – оправдывался Пав лик. – Помнишь? Целый час, наверное, в окне вытряхивал. И её, и все остальное. Недоглядел, темно было. А здорово получилось! Всех перебудили! Даже грымза всполошилась, так ей и надо. А если ещё мы на неё привидение напустим… И по дороге в школу дети принялись обсуждать детали предстоящей операции.

– Лучше всего, чтобы это висело, – рассуждал Павлик. – Представляешь, висит, светится и скалится! И время от времени стучит ей в окно!

А может, лучше снизу поднять, на палке? И тоже в окно постучать.

– Нет, лучше пусть висит, так страшнее. Я бы сама испугалась! – решила Яночка.

– А если ей захочется рассмотреть привидение вблизи или пощупать, оно возьмёт и отлетит! – фантазировал мальчик.

– Ты что? – возражала сестра. – Кому захочется такое щупать? Да она тут же на месте окочурится! Вот только как сделать так, чтобы свисал сверху? С чердака спустить? На верёвке? Павлик внёс рациональное предложение:

– Сверху лучше, это факт, но не на верёвке Ну будет тыква висеть на верёвке и скалить зубы Только-то! Как постучишь? Что бы такое приду мать? А, знаю! Удочка!

– Гениально! – восхитилась Яночка.

Павлик принялся за техническую сторону операции:

– Значит, возьмём удочку отца, все равно какую, лучше спиннинг, на крючок зацепим тыкву. И спустим привидение с балкона бабушки!

Яночка раскритиковала проект:

– Тоже мне придумал! Бабуля знаешь как чутко спит? Просыпается от малейшего шума, на их балкон не проберёшься. Нет, надо спустить при видение с чердака грымзы! Окошко их чердака как раз находится над окном её комнаты, в котором она вечно поджидает почтальона. Ты ещё не потерял ключ от замка? Ну, от двери на их чердаке?

– За кого ты меня принимаешь? Я ещё тогда купил его у приятеля. Три злотых ему заплатил, из собственных денег! Так и подумал, что ключ нам ещё пригодится.

Яночка похвалила брата за предусмотрительность, и они продолжили обсуждение технических деталей операции «Привидение», сделав поправку на чердачное окно. В области техники Павлик был бесспорным авторитетом, сестра слушалась его беспрекословно.

Мальчик рассуждал вслух:

– Значит, берём удочку папы. Ту, с катушкой, тогда можно будет тыкву поднимать и опускать. И легче потом втащить.

– А что делать с дыркой в тыкве, куда вставляют свечу? Дырка нам совсем ни к чему.

– А мы её бумагой заклеим, – решил брат. – Я возьму плотную бумагу, вырежу кружок и заклеим.

Конечно, нам ни к чему, чтобы оттуда пробивался свет. И чтобы увидели свечу, если привидение от ветра развернётся задом. Значит так: сначала за жжём свечку, вставим её в тыкву, а потом я отверстие заклею. У меня есть хороший клей, сразу схватывает…

На Варшаву опустилась чудесная ночь, абсолютно чёрная и безветренная. Соблюдая тысячу предосторожностей, Яночка с Павликом пробрались на грымзин чердак. Тыкву нёс лично Павлик, нежно прижимая её к груди, Яночке он доверил спиннинг – удочку с катушкой. Ещё в комнате мальчик как следует зацепил тыкву крючком за черенок и приготовил бумажный кружок с клеем. Предусмотрительно оба переоделись в пижамы и даже тапки – на всякий случай. Тихонько отперли дверь чердака, тихонько, на цыпочках, подсвечивая электрическим фонариком, пробрались к окошку, открыли его и выглянули. Никакого выступа крыши под окном не было, и под ним прекрасно просматривалось окно комнаты грымзы. Несколько в стороне виднелся бабушкин балкон.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒