Иоанна Хмелевская Дом с привидением 9 страница

– Долго он будет там сшиваться? – недовольно проворчал он. – Ещё немного, и ржавые петли не выдержат. Попадёт нам от папы.

– Вроде бы ушёл. А тебе не кажется странным, что бабушка на нас не кричит? Не оглохла же она. Павлика как-то совсем не встревожила глухота бабушки. Гораздо больше его интересовал в данный момент почтальон.

– А если он там притаился и Ждёт, чтобы мы ушли? Не можем же мы здесь до вечера прохлаждаться.

– Тогда давай пустим Хабра! Тот его сразу найдёт и нам скажет.

– Прекрасно? – обрадовался Павлик и соскочил с надоевшей калитки. – Объясни собаке её задачу. Объяснять Хабру было нетрудно, он сразу понял, что от него требуется. Охота была его стихией и доставляла наслаждение. Выскочив на улицу, он взял след и не отрывая носа от земли помчался к перекрёстку, за которым скрылся почтальон.

– Ты чего это не качаешься? – укоризненно заметил брат. – Твоя очередь. Яночке пришлось залезть на вновь заскрипевшую калитку. Обязанности свои девочка выполняла небрежно, все её внимание поглощала собака. А собака не подвела. Добежав до перекрёстка, она перебежала на другую сторону и застыла на углу в своей характерной позе. Хабр сделал стойку на дичь. Значит, почтальон находился где-то недалеко. Постояв довольно долго неподвижно, Хабр наконец в недоумении оглянулся на своих хозяев, пересёк ту улочку, куда свернул почтальон, покрутился на той стороне, потом вернулся на прежнее место и, снова обернувшись к своим хозяевам, сел наконец на землю, явно ожидая дальнейших поручений.

– Ушёл почтальон, – расшифровал Павлик действия собаки. – Хабр спрашивает, что ему делать дальше – идти за ним или возвращаться к нам. Собака легко могла догнать ускользнувшую дичь, идя по свежему следу, но хозяева явно не торопились её ловить. Решение зависело от хозяев. Собака послушно ждала… Яночка решилась. Павлик свистнул, Хабр прибежал, и хозяйка осыпала его похвалами:

– Мой золотой пёсик, самый умный в мире, самый дорогой! Сиди здесь и стереги почтальона, понял? Если замёрзнешь, иди домой.

– Просто не представляю, что бы мы делали без соба ки. – говорил Павлик, в свою очередь не жалея похвал Хабру. – Отдам ему сегодня моё желе.

– Я тоже! – подхватила Яночка. – Он заслужил. Наверное, вся округа вздохнула с облегчением. так как наконец перестали разноситься скрежет и визг несмазанных петель. Золотой пёсик остался караулить у калитки – счастливый, довольный тем, что угодил своим хозяевам. Дети вернулись в кухню, где их встретила разгневанная бабушка. Оказалось, гневалась она не на них.

– Решено! – торжественно заявила бабушка.

– Я согласна, буду подстерегать подозрительно го почтальона. Когда так нагло себя ведут… я готова день и ночь околачиваться у калитки! Такого я даже от неё не ожидала!

– Вот видишь! – обрадовался Павлик. – А что мы тебе говорили! Теперь убедилась?

– Бабуля, а что она сделала? – спросила Яночка.

Бабушка кипела от возмущения, как чайник на плите.

– Вы только представьте! Пришла ко мне и по требовала, чтобы я запретила вам кататься на калитке! Я как раз собиралась выйти и отругать вас за это, но она так нагло, так… нехорошо со мной говорила… В приказном порядке – запретите детям, и все тут! Очень невежливо!

– Вот что значит плохое воспитание! – осуждающе заметил Павлик. – А что она ещё сказала?

– Что это вы невоспитанные, подняли шум на всю округу, людям покоя нет. И калитку сломаете. А если я не приму мер, она милицию вызовет.

– Не вызовет она милицию, успокойся, бабуля, милиции она сама боится, – успокаивала старушку внучка, но та уже закусила удила и не слышала, что ей говорят.

– А я ей на это – если вам так не нравится в этом доме, никто не мешает вам отсюда съехать! Мы готовы даже в этом помочь пани. А она – уеду, когда захочу, и никто меня не заставит. Вы правы, так нельзя этого оставлять. Марш снова кататься на калитке!

– Очень хорошо, – немедленно согласился Пав лик, – вот только поедим и пойдём.

– А уроки придётся отложить, – добавила Яночка. – Чего не сделаешь ради семьи!

Папа с мамой вернулись поздно, так как после работы пришлось заехать к столяру. Переговоры с ним отняли много сил и времени, были нелёгкими, но продуктивными. Ещё издали супруги Хабровичи услышали какой-то душераздирающий, заунывный скрежет и, выйдя из машины, увидели своих детей, повисших на железной калитке с мученическим выражением лица. Последнее обстоятельство особенно изумило родителей.

– Чем вы тут занимаетесь? – перекрикивая жуткий скрежет, спросил папа. – Немедленно слезьте с калитки! Сорвёте её с петель! Дети с радостью послушались папу, а Яночка со вздохом пояснила:

– Насчёт петель мы тоже беспокоимся, да что поделаешь? Бабушка велела нам кататься на калитке.

И она самоотверженно повисла на калитке, от толкнувшись от земли ногой. Прекратившийся было скрежет возобновился. Решительно остановив калитку, пани Кристина потребовала объяснений:

– Я не ослышалась? Бабушка велела вам портить калитку?

– Бабушка! – подтвердил Павлик. – Нам давно надоело, но мы боимся закончить.

Пан Роман ничего не понимал:

– В наказание велела?

– Не совсем, – пояснил сын. – Вернее, совсем не в наказание, а в рамках сотрудничества. с тобой.

И повиснув на калитке, он проехался на ней с противным душераздирающим скрежетом. Пан Роман взглянул на жену:

– Ты что-нибудь понимаешь?

Пани Кристина проявила решительность.

– Перестаньте сию же минуту! Павлик, слезь с калитки!

– А бабушка? – упорствовал мальчик.

– На мою ответственность! Не могу больше слышать этот лязг!

Павлик охотно послушался маму, ему и самому давно надоело это сомнительное развлечение. Слезая, он бросил взгляд на машину отца, припаркованную у тротуара.

– А это что такое?!

– Где? – спросила Яночка и, увидев, куда смотрит брат, воскликнула:

– Надо же!

– Вот именно, – сказала мама. – Видите, какой-то негодяй исцарапал лак на дверце, папа и без того расстроен, не нервируйте его больше. Пошли домой, пора обедать.

– Не один негодяй, целая свора негодяев, – проворчал пан Хабрович, входя в дом.

– Что ты сказал, папа? Свора негодяев? – не понял Павлик. – Можно, я посмотрю машину? Мы сейчас придём.

– Да, похоже, их целая шайка! – гневно под твердила пани Кристина. – Утром мы заметили по корябанную дверцу, а днём кто-то ещё добавил. Наверное, в то время, когда машина стояла на стоянке у папиной работы. Дети, домой! Но дети словно вросли в землю, глядя на несчастную машину. На дверце, где утром было нацарапано «ДВОР ДЫМ» и стрелка, теперь все покрывала небрежно выскобленная решётка. И если дети не знали, что там написали утром, теперь ни за что бы не прочли.

– Он что же, за машиной погнался? – вслух недоумевал Павлик.

– Тоже не понимаю, – вторила ему сестра. – Специально разыскал нашу машину, чтобы вот так её испаскудить? Других нет?

– Вряд ли это один и тот же хулиган, – пред положил мальчик. – Какой дурак станет сначала мучиться, буквы выводить, для того только, чтобы тут же их зачеркнуть? И тоже мучиться, гляди. сколько работы!

– Ты думаешь, что первый начал, а решётку изобразил второй?

– Думаю, наверное, их было двое. Может, они не любят друг друга и второй сделал так назло первому, чтобы тому стало обидно, ведь вся его работа пошла псу под хвост.

Брат с сестрой присели на корточки у дверцы и принялись внимательно изучать художества не ведомых негодяев.

– Гляди! – в волнении крикнул Павлик. – Он не просто портил работу коллеги, он соскрёб то, что тот изобразил, и дописал своё! Видишь?

– А почему ты думаешь, что это дописал второй? Может, осталось от первого? – предположила Яночка, водя пальцем по почти незаметной надписи сбоку от решётки.

Цифры и буквы не очень бросались в глаза, тем не менее можно было ясно прочесть: ПОЛ 1943 17-20. Яночке показалось – надпись какая-то знакомая, что-то такое она уже где-то видела. Наморщив лоб, она постаралась вспомнить. На память девочка никогда не жаловалась, это и помогало ей учиться «на отлично». Вот и сейчас она быстро вспомнила и ткнула брата в бок:

– Точно! На нашей зашифрованной записке было написано то же самое!

– Правда! – воскликнул Павлик. – То же самое, помню, в скобках было приписано. Я же говорил – хулиган помчался за машиной и на стоянке дописал. А Хабр на него не рычал.

Яночка горячо возразила;

– Это не мог быть один и тот же! Двое их было! Один потерял перчатку, тот самый, который по нашему чердаку лазил. И Хабр на него рычал. А второй написал записку и машину исчертил. Он написал на нашей машине послание второму, вернее, наоборот, второй написал послание первому…

Павлик недовольно смотрел на сестру, которая заикалась от волнения и даже подпрыгивала на месте.

– Болтаешь сама не знаешь что! Хабр сказал, что записку писал один и тот же. Тот самый, что на чердак залезал и перчатку потерял.

– Вот именно! – подхватила сестра. – Написал второму негодяю, а второй вот здесь ответил первому…

– Ты хочешь сказать, что они устроили себе переписку на нашей машине?

Яночку так переполняли эмоции, что она заикалась от волнения и не могла связно изложить суть сделанных ею открытий.

– Понимаю, на листке писать легче, может, они и письма нормальные пишут. А тут сам видишь – послание на дверце машины. И значит, второй должен прийти и прочитать!

– Ну уж нет, больше я в пять утра не встану! – категорически заявил Павлик.

– И не вставай, никто тебя не просит! Хабр…

– Что Хабр? – теперь от возмущения и Павлик подпрыгнул. – Что может сделать Хабр? Посмотрит, какой такой тут околачивается читатель, а потом нам расскажет? Слишком многого ты хочешь от собаки. Как ему объяснишь, что должен караулить читателя?

Яночка была озадачена;

– Ну… сама не знаю. Как-нибудь… Мне тоже совсем не хочется просыпаться в пять утра. Уставясь бессмысленным взглядом на изуродованную дверцу машины, Павлик глубоко задумался. В том, что выкрикивала сестра, был определённый смысл, и очень желательно было застать предполагаемого злоумышленника на месте… чтения. Ведь наверняка за все этой непонятной историей скрывается какая-то тайна. Не станут люди по ночам карабкаться на чужие чердаки без вес кой причины, не станут мучиться над дверцей автомобиля, выводя буквы послания. Обязательно надо узнать, кто и почему занимается такой стран ной перепиской. И в то же время перспектива про вести на улице всю ночь, подстерегая негодяев, казалась неприемлемой. Надо придумать что-то другое.

– Придумал! – вскричал Павлик. – Сразу же с самого утра завтра расскажу обо всем сержанту Гавронскому! Они милиция, пусть они и стерегут.

– Правильно, сообщи в милицию, – согласилась Яночка, – но только не завтра, а ещё сегодня. Чтобы с завтрашнего утра они уже установили наблюдение за нашей машиной.

– Интересно, где его сейчас искать? – возмутился Павлик. – Ведь надо сказать только знакомому милиционеру, а его может не быть под рукой. Думаешь, он стоит на углу и ждёт меня? Делать ему больше нечего! Сегодня он дежурил до двух.

– Что же тогда делать?

– Ничего не поделаешь. Если бы отец пораньше вернулся с работы, я бы его ещё застал, а так… Придётся ловить его завтра.

Тут детей позвали на обед. Нехотя поплелись они в дом, обсуждая множество дел, которыми предстоит заняться завтра с утра. Яночке пришла в голову идея.

– Как ты думаешь, – спросила она брата, – если твой сержант узнает о том, что и в записке, и на дверце машины одинаковый шифрованный текст, не заставит ли это их ускорить расшифровку?

– Ну! – восхитился брат. – Ещё как заставит! Ведь это же почти как труп!

Вся семья собралась за ужином в кухне Хабровичей, потому что кухня пани Моники ещё не была готова, так что по-прежнему обеды и ужины были общими для всех. Дети вымыли руки и тоже сели за стол. Сверху с грохотом спустился по лестнице Рафал.

– Бабуля, где дедушка? – крикнул он.

Дедушки и в самом деле не было за столом.

Тётя Моника призвала сына к порядку:

– Что ты так кричишь, напутал нас! Садись за стол, видишь, все собрались.

– Не все, – возразил, усаживаясь на своё место, Рафал. – Дедушки нет. Где он, бабуля? Бабушка, которая начала нервничать с первого дня после получения её сыном наследства, сегодня была особенно взволнована.

– Нет его, – ответила она внуку. – И я понятия не имею, куда он подевался. Обещал рано вернуться, и вот до сих пор его нет.

У дедушки не было постоянных часов работы, ибо он работал консультантом при Главном управлении Общества филателистов. На работу он ходил в самое разное время, в зависимости от необходимости и собственного настроения – то уходил утром, то только к обеду, но вечера, как правило, проводил дома, поэтому его отсутствие было странным. Из внуков лишь Рафал унаследовал страсть дедушки к маркам, с упоением занимался ими, и они с дедушкой без конца говорили на разные филателистические темы.

– А куда он пошёл, ты не знаешь? – настаивал внук.

– Кажется, в своё Общество, – ответила ба бушка.

– Какое может быть сейчас Общество? – уди вился Рафал. – В это время там уже никого не бывает. Я и сама начинаю беспокоиться, – сказала бабушка. – Кажется, у него была назначена с кем-то встреча, он мне говорил, да я слушала вполуха, – сокрушённо добавила она. – Уже давно положено ему быть дома.

– Мама, ты напрасно тревожишься, сейчас всего полдевятого, – успокаивающе заметил пан Хабрович. – В конце концов, папа уже с некоторых пор взрослый…

– Что ты там понимаешь! – прикрикнула на сына бабушка. – Что с того, ведёт он себя просто, как ребёнок, за ним глаз да глаз нужен.

– Оставьте папу в покое, – потребовала тётя Моника, – расскажи лучше о квартирах. Ну, по казали вы нашим соседям ту чудесную квартиру, и что?

– И соседка раскритиковала её так, что живого места не осталось! – в гневе выкрикнул пан Роман. – Словно я предложил ей не трехкомнатную квартиру со всеми удобствами, а сарай или курятник!

– Вы и представить не можете, как она там придиралась! – подхватила пани Кристина. – И то не так, и это плохо. И такую чушь несла – уши вянут. А ведь квартирка – прелесть: второй этаж, три большие комнаты, просторная светлая кухня, большая ванная, балкон. Намного лучше бывшей нашей, а она… а она заявила, что не собирается жить в такой норе!

– А что конкретно её не устраивало? – допытывалась тётя Моника.

– Нарочно придумала несусветную глупость, – ответил пан Роман. – Ей, видите ли, хочется, чтобы ванная была обязательно с окном, а двери в комнатах находились бы не посередине стены, а по углам. Да таких квартир вообще не бывает! Я эту квартиру лишь потому и нашёл, что мы платим в валюте, из тех денег, что в наследство достались. И район прекрасный, и сама квартира в доме рядом с парком, сплошная зелень.

– А знаете, что ответила эта старая гры… эта пани? – подхватила пани Кристина, оглянувшись на детей. – Она сказала, что вот это как раз и плохо, от зелени в доме появляются комары и муравьи в сахаре!

– Явно ненормальная, – убеждённо сказала тётя Моника. – Или притворяется такой? Всем понятно – это только придирки, просто она не хочет переезжать или набивает цену.

– Не знаю я, что она хочет, – раздражённо бросил пан Роман. – Я потом говорил с её сыном, тот знай одно твердит – все решает мамочка, он сделает так, как скажет мамочка. А мамочка, по всему видать, явно ненормальная! – повторил он слова сестры. Сестра, однако, успела сменить мнение.

– Да нет, она просто себе на уме. Видит, мы очень заинтересованы в том, чтобы она выехала из нашего дома, вот она и привередничает. Наверное, рассчитывает на то, что мы ей хорошо доплатим.

– Чем платить-то? – вскинулся пан Роман. – Все деньги ушли на переезд, на доплату за трёх комнатную квартиру и на ремонт. Просто не знаю, что с ней сделать!

– Придушить! – буркнул в тарелку Рафал.

– Мы ведь ей показали и вторую квартиру, – пожаловалась пани Кристина. – Чтобы было из чего выбирать. Во второй и ванная с окном, и зелени нет поблизости. Интересно, какие она найдёт недостатки на сей раз? Может, её не устроит размещение батарей парового отопления и она потребует, чтобы их развесили под потолком?

– Если такая упрётся, всегда найдёт отговорку, – печально произнесла тётя Моника. – Нельзя ли на неё как-нибудь надавить? Неужели нет ни какого выхода? Роман, ты бы поговорил с юристом.

– Говорил уже! – безнадёжно махнул рукой пан Роман. – Выход один – судиться с ней. Есть такая статья, по которой можно привлечь к ответственности за злостное уклонение от… Забыл формулировку. В общем, когда всеми недозволенными методами препятствуют выполнению воли завещателя. А вы знаете, что такое судиться? Из-за этого проклятого наследства мы и так почти разорены, а если начнётся судебный процесс и станет тянуться и тянуться… Нет, я просто не знаю, что делать. Полнейшая безнадёжность.

– А ведь уже, казалось, самое худшее позади, – вздохнула пани Кристина.

– Да, невесело, – ответила тётя Моника и положила вилку. – Даже аппетит потеряла. Неужели нет никакого выхода?

Неожиданно в разговор вмешалась бабушка. До сих пор она слушала молча, не подливала, по своему обыкновению, масла в огонь, и вдруг произнесла слова, которых от неё никто не ожидал:

– Напрасно вы так переживаете. Есть выход!

– Какой же выход вы видите, мама? – удивился пан Роман.

– Да очень простой. Попридержите на какое-то время эти квартиры и спокойно подождите. Все образуется. Ведь попридержать можно?

– Зависит, на какое время, – ответил пан Роман. – Впрочем, владельцы квартир совсем не торопятся, они и не собирались меняться, просто их наши доллары соблазнили. Могут подождать. Вряд ли они ещё от кого получат такое предложение, как от нас. Ведь тут обмен производится совершенно легально, они получают от нас доллары тоже легально, кладут их в банк и используют, как хотят. У других валюта может быть нелегальная, а у нас из-за этого идиотского наследства самая что ни на есть легальная. Нет худа без добра. Только вот не знаю, как долго нам придётся ждать.

– Не так уж долго, как ты думаешь, – сказала бабушка таинственно. – Я уверена – очень скоро наша соседка согласится.

Яночка встревожилась: вот-вот бабуля выдаст их общую тайну. Эх, жаль, она далеко сидит, а то бы толкнула бабулю в бок, чтобы не проговорилась. Собравшиеся за столом смотрели на бабушку во все глаза, ожидая разъяснений. А бабушка, довольная тем, что всех заинтриговала, замолчала и принялась есть.

– Мама, почему ты так в этом уверена? – спросила тётя Моника.

– Если бы мама видела, как вела себя соседка во время осмотра квартиры, она бы так не говорила, – кинула в пространство пани Кристина.

– А вот это не имеет значения, – веско произнесла бабушка. – Я знаю, что говорю. Очень скоро ей надоест жить с нами под одной крышей и она изменит своё мнение относительно квартиры.

Слова бабушки отнюдь не разъяснили причины её уверенности в скором переезде соседки, но в них звучала такая убеждённость, что все немного ожили. Не станет бабушка так говорить, если у неё нет оснований. Пан Роман попытался все же прощупать старушку.

– Мама, ты говоришь так лишь для того, чтобы меня утешить?

– И вовсе не для того! – был решительный ответ. – Повторяю, я знаю, что говорю. До сих пор она пользовалась полной свободой, а теперь эта свобода будет ограничена…

" Ну вот! – встревожилась Яночка. – Сейчас проговорится! "

– Что ты собираешься ограничить? – не поняла тётя Моника.

– Свободу, – пояснила бабушка. – Она считала себя полной хозяйкой в доме, у неё завелись свои секреты и она думает…

– А дедушки до сих пор нет!!! – нечеловеческим голосом вдруг взревела Яночка, да так, что стекла в окнах задребезжали. Сидящий рядом с ней Рафал подпрыгнул от неожиданности. Бабушка всполошилась:

– И в самом деле, где же он? Не случилось ли с ним чего? Ведь ваш дед как ребёнок.

Пани Кристина шёпотом упрекнула дочь:

– Ну зачем ты бабушке напомнила? Теперь она будет волноваться.

Пан Роман тоже гневно смотрел на дочь. Может быть, его мать действительно нашла способ справиться со строптивой соседкой?

– Мама, ну что ты в самом деле? С папой ни чего не случится, не маленький. Так что ты хотела сказать? Какие секреты?

Бабушка, однако, уже не могла вернуться к прерванной теме, целиком переключившись на отсутствие дедушки. Как она вообще забыла о том, что его до сих пор нет дома? Как могла заниматься посторонними глупостями, когда дедушки до сих пор нет дома?!

– Отстаньте от меня с вашими секретами! – крикнула она. – Скажите лучше, куда мог подеваться ваш отец? Может, под машину попал.

– Мама, перестань нагнетать! Успокойся и нас не дёргай! Ничего с папой не случилось, – напрасно пыталась успокоить мать тётя Моника. Все напрасно. Бабушкино беспокойство лавиной смело приятную атмосферу семейного вечера и постепенно передалось другим. Уже ни о чем не говорили, только о дедушке – где он да что с ним. Когда беспокойство достигло апогея, вдруг по слышался стук входной двери и дедушкины шаги в прихожей. Все высыпали ему навстречу. – Как хорошо, что вы вернулись! – бросилась к нему пани Кристина. – А то мама уже напридумывала Бог знает какие катастрофы.

– Катастрофы, говоришь? – спросил дедушка, садясь за стол. – Она недалека от правды. И в самом деле произошло такое!

– Что именно? – подскочил к нему Рафал.

Павлик тоже передвинулся поближе к дедушке.

– Во что это такое ты влип? – грозно поинтересовалась бабушка.

– Папа, тебе с молоком чай или без? – спросила тётя Моника.

– С молоком, спасибо, детка, – ответил дедушка.

Пани Кристина пододвинула ему хлеб и ветчину. Павлик теребил дедушку за рукав:

– Дедушка, ну говори же, что случилось!

Дедушка ошарашил собравшихся:

– Раскрыта грандиозная афёра!

– Какая афёра? – допытывалась Яночка.

– Филателистическая, – ответил дедушка. – Боюсь, вы не поймёте. Разве что Рафал в состоянии оценить весь ужас случившегося.

Услышав об ужасной афёре, бабушка перестала ворчать. Все были страшно заинтригованы и по требовали объяснений.

– Представьте себе, кто-то занялся подделкой надписей на марках, – сказал дедушка. – Сегодня мы выловили поддельный Гондурас.

– Быть не может! – вскочил с места Рафал. Лицо его вспыхнуло от волнения. – Гондурас с надписью «Авиа»?

– Вот именно! – подтвердил дедушка. – Говорят, видели уже несколько таких марок. И не только Гондурас, ещё и другие. Речь уже идёт о целых миллионах.

– Ещё бы! Ведь один Гондурас стоит бешеные деньги!

Остальные и в самом деле не очень разбирались в марках, и они попросили дедушку объяснить, что же все это значит. Дедушка с набитым ртом махнул вилкой Рафалу:

– Объясни им, а я пока поем спокойно.

Взбудораженный до предела, с блестящими глазами и пылающими щеками Рафал попытался возможно понятнее просветить своих тёмных родственников:

– Ну так вот, того… в филателистике не так просто разобраться. Марки бывают разные, одних много, а других мало. Те, которых мало, дороже, понятно? Мало потому, что или изначально мало отпечатали, или потом сделали надпись не на всем тираже.

- Какую надпись? – не поняла мать Рафала.

– Ну, например, выпустили серию, а тут вдруг понадобилась марка другого номинала, дороже. Так чтобы не печатать ещё раз, на части уже существующего тиража делают дополнительную надпись чтобы продавать марку дороже. Напечатают, на пример, «Авиапочта», и это уже другая марка, не та, что без надписи. А если напечатают на небольшом количестве марок, они становятся для филателистов особенно ценными. Некоторые собирают только марки с надписью.

– Значит, тот Гондурас, о котором ты сказал…

– Гондурас был сначала самым обыкновенным – марка как марка, до тех пор, пока в 1925 году не понадобилось на нем напечатать надпись «АВИА».,.

– По-польски? – опять перебил брата Павлик.

– Ты что, при чем тут польский? – удивился Рафал. – По-португальски, «AEREO CORREO», что по-ихнему означает «Авиапочта». Выпустили серию такого Гондураса, небольшую, и эта марка сразу же стала жутко дорогой. Прочих Гондурасов пруд пруди, а таких, чтобы «Авиа» – всего ничего. И марка сразу стала раритетом, редкостью значит. И поэтому очень дорогая. А в самой серии тоже различаются Гондурасы с надписью красными буквами, синими или чёрными. Или ещё лучше – вверх ногами.

– А в чем же заключается афёра? – спросил внимательно слушавший пан Роман.

– В том, что всякие прохиндеи стали подделывать марки. Берут простой Гондурас, которых до вольно много, а на нем делают надпись. И не только Гондурас, другие редкие марки тоже. Например, на марке надпись сделана в 1918 году, всего таких марок на свете не больше тысячи, а этот подонок нашлёпает надпись на десяти тысячах и продаёт марки по бешеным ценам. Коллекционеры раскупают, и пока мы спохватимся в своём Обществе, рынок уже наводнён фальшивками, мерзавцы разбогатели, а мы не знаем, как навести порядок. На такую афёру вы напали, дедуля?

– На такую. Немного схематично изложил Рафал суть дела, но в принципе правильно, фальсифицируют надписи на марках.

– И что? – поинтересовался пан Роман. – Вы узнали, кто этим занимается?

– В том-то и дело, что нет, – вздохнул дедушка. – Известно только, что дело поставлено на широкую ногу, а кто этим занимается – не знаем. Милиция говорит – целая шайка действует, потому что им известно о нескольких похищениях марок в последнее время. Кражи до сих пор не раскрыты. Причём это не были крупные кражи, немного тут, немного там… Немного в смысле количества марок, потому что если переводить на деньги, похищены огромные суммы. Сегодня мы долго просидели в Обществе, и Гондурас рассматривали, и другие марки с поддельными надписями. Все они были похищены недавно, и надписи на них свежие. Филателистическая афёра всех заинтересовала, дедушке задавали множество вопросов. Пани Кристина заметила:

– Странно, что об этом не писали в газетах.

– А о чем писать, моя милая? – вздохнул де душка. – Что у такого-то старичка в Радоме некто украл четыре марки? Или из Почтового Музея пропал редкий экземпляр? Впрочем, может, и писали об этом, кто обратит внимание на маленькую за метку? Не такое уж это эпохальное событие. Не глупые люди в этой шайке, на крупные кражи не идут, понемногу крадут то здесь, то там, где придётся. Впрочем, кражи – дело обычное, всегда были. Хуже то, что они занялись подделкой надписей. Столько людей обманули!

– А экспертизу делали? – задал профессиональный вопрос Рафал.

– Как раз сегодня мы этим и занимались. И, по моему мнению, пока немного продано марок, но понаделали, я думаю, громадное количество. Сужу по количеству краж. Я считаю, что осторожные преступники пока стараются свои фальшивки продавать, в основном, иностранцам, продают по немного, не торопятся, а товар у них где-то при прятан. Так я думаю, – ответил дедушка.

– А что думает милиция? – спросил его с пан Роман.

– Это мне не известно, милиция меня не информировала. Милиции подавай вещественные доказательства и прочие улики, а я занимаюсь марками уже пятьдесят шесть лет, мне всего пять стукнуло, когда я начал их собирать, и у меня своё мнение. А милиция ищет, как это… их малину печатный станок, готовую продукцию, не знаю что там ещё. А у меня интуиция. Филателистический нюх!

Высказавшись, дедушка вытащил из кармана трубку, собираясь покурить после ужина. Бабушка раздражённо фыркнула:

– Нюх у него! Да эта трубка давно всякий нюх в тебе забила! Столько куришь!

– Бабуля, хоть сейчас не пили дедушку! – вступился за старика Рафал. – Ты же слышала, какой у него был тяжёлый день и какие важные вещи он открыл!

– Спасибо, внучек, – уныло поблагодарил де душка. – А в другое время, значит, меня можно пилить?

– Папа, не отвлекайся! – перебила его тётя Моника. – И что говорит тебе твой филателистический нюх?

– А то, что они очень хорошо организовали свою, эту самую…

– Малину! – нетерпеливо подсказал Павлик.

– Малину, и там пока держат весь запас поддельных марок. Реализуют товар понемногу, когда подворачивается подходящий покупатель. А кто этим занимается, я тоже понятия не имею. Филателистическая сенсация на какое-то время отодвинула на второй план квартирный вопрос. Рафал вспомнил, что хотел показать дедушке какую-то марку, и кинулся было за ней, но бабушка решительно воспротивилась:

– Никаких марок за ужином! Уже поздно, кончайте есть и отправляйтесь в постель!

Бабуля, ещё не поздно. И мы только немножко посидим! – пытался умилостивить бабушку Рафал. Та была непреклонна. – Уж я вас знаю! Всегда говорите – посидим немного, а потом в полночь приходится вас разгонять. И нечего перемигиваться, на сей раз уж я за вами прослежу!

Яночка послушно отправилась спать, зная, что теперь бабушка всецело занята присмотром за дедушкой и Рафалом, совершенно позабыв о соседке. Павлик сделал было попытку выклянчить у мамы хоть полчасика – очень уж интересной представлялась дедушкина афёра, но мама решительно от правила его спать. Как маленького!

– Не огорчайся, – утешала его сестра. – Завтра попросим дедушку рассказать нам все подробности. Главное, удалось попридержать бабулю, чуть было не выболтала наши секреты. Прямо не знаю, что с ней делать, все время приходится быть на чеку…

– Гляди-ка! – крикнул Павлик сестре и остановился как вкопанный. – Это что-то новенькое! Брат с сестрой возвращались из школы и уже подходили к дому. Яночка поглядела, куда показы вал брат, и тоже остолбенела.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒