«Я скучаю по тебе. Не могу дождаться, когда тебя увижу». 11 страница

— Я думаю, я... — мой голос едва было слышно, даже мне самому. — Думаю, я могу хотеть большего.

Лукас позволил этим словам повиснуть между нами, моё признание звенело в ушах и осело в костях.

Чёрт возьми. Я хотел большего. Большего, чем просто секс, или одна ночь, или одна неделя, или один месяц с кем-то. Это было больше, чем я когда-либо хотел с кем-либо, и до меня это дошло так медленно, что только в этот самый момент я понял, что последние пару дней мне не по себе из-за того факта, что я ещё не был готов потерять Трента.

А я считал себя довольно догадливым парнем. Видимо, это не так уж и работало, когда дело касалось меня.

Громкий вопль Лукаса вырвал меня из мыслей, и он потянулся, чтобы сжать мою шею сзади.

— Чувак. Ты никогда ни с кем не хотел большего. Это чертовски огромное дело.

— Я даже не понимаю, как это произошло.

— Это ты мне говоришь. Тогда дерьмо и начинается — когда ты летаешь сам по себе, у тебя всё хорошо и бам! Этот чёртов малыш в подгузнике стреляет и попадает в цель, — рука Лукаса легла на его грудь, будто его ранили.

— О чём ты говоришь, чёрт возьми?

— Купидон. Стрелы. Алло.

— Малыш в подгузнике в этом сценарии — Купидон. Понял, — сказал я, затем сделал большой глоток своего уже тёплого пива и задумался над здравомыслием одного из своих лучших друзей. — Что бы ты делал, если бы Джексон уехал?

— Примотал бы его скотчем к кровати, чтобы он не мог уехать.

— Я серьёзно.

— Я тоже. Но если бы он каким-то образом вырвался, я полетел бы в Коннектикут, пока не добился бы своего. Или похитил бы его.

Я рассмеялся и оттолкнулся от земли ногой, снова раскачивая качели.

— Не могу поверить, что прошу совета у кого-то, кто считает Купидона малолеткой в подгузнике и кто совершил бы преступление, чтобы не дать уйти человеку, которого любит.

— Эй, именно так ты и понимаешь, что пришла любовь. Ты согласился бы сесть в тюрьму ради другого человека? Если ответ «да», поздравляю, мой друг. Ты встрял, — Лукас покачал головой. — И для заметки: я не могу поверить, что ты пришёл просить у меня совета. Обычно всегда наоборот.

— Всегда бывает первый раз.

— Значит, он в Нью-Йорке?

— Улетел сегодня.

— Он сказал, что не вернётся?

— Нет. Но он живёт в арендованном доме Баша, и как только он получит невероятное предложение, уверен, ему нужно будет быть там. Или в Лос-Анджелесе, или где там это всё делается.

— Может быть, он может делать всё это здесь?

— Ага. Может быть.

Лукас улыбнулся мне.

— Что? — спросил я.

— Просто я никогда раньше не видел, чтобы ты влюблялся в кого-то по уши.

— Отвали.

— Нет, я серьёзно. И прямо сейчас я тебя понимаю. Я помню, как вы с Башем говорили мне достать голову из задницы, когда я заморачивался из-за Джексона, и вы были правы. Я паниковал из-за каждой чёртовой вещи. Я думал, что потеряю его из-за лжи его отца, или что он решит, что я не стою всех ошибок, которые совершил, или что появится кто-то ещё... До меня никогда не доходило, что я могу потерять его из-за того, что слишком боюсь показать ему свои чувства.

Я улыбнулся.

— И посмотри, где ты сейчас.

— Съехался с ним и живу мечтой, — сказал он, улыбаясь мне. — Конечно, моя ситуация не была похожа на твою, потому что ты сказал мне, что ты «не упрямый ублюдок, который против отношений». Если ты не боишься, то докажи это. Будь рядом с Трентом, когда он вернётся, и поддержи его решение, как и он поддержал тебя. И если ему придётся путешествовать, какая разница? Возьми свой чёртов паспорт и езжай тоже.

— Я не могу взять и уехать. У меня салон...

— Поправка: ты хозяин салона. И у тебя есть сотрудники, совершенно способные с ним справиться.

Я колебался.

— У меня есть вы, парни.

— Думаешь, мы куда-нибудь денемся?

— Кев нуждается во мне.

— Твой брат взрослый человек. Не надо тут мне.

Я отвёл взгляд и сделал ещё один глоток.

— Я даже не знаю, почему мы вообще говорим об этих гипотетических возможностях.

— Чтобы тебе стало лучше. Чтобы показать, что есть решение каждому твоему оправданию, которое ты пытаешься найти. И поверь мне, я король оправданий, так что я понимаю.

— Чтобы это ни было, если что-то и есть, это всё новое. Трент может даже не захотеть узнать, к чему это идёт. Мы не говорили об этом.

— Ты действительно так думаешь? Что он в последнее время проводил с тобой двадцать четыре часа семь дней в неделю, но он не заинтересован?

Отвечает мне вопросом — играет в мою же игру.

— Нет.

— Может, тебе стоит сказать ему, что ты чувствуешь? Прояснить атмосферу? Знаешь, раз уж ты делаешь это со всеми остальными, с кем вступаешь в контакт.

Качая головой, я произнёс:

— Тебе это сейчас так нравится.

— Вроде того.

— Что нам сейчас нравится? — спросил Джексон, выходя на заднее крыльцо.

— Привет, малыш, — сказал Лукас, когда Джексон наклонился для поцелуя. — Шоу втюрился.

«Чёртов сплетник».

— В кого? В Трента? — Джексон кивнул. — Да, чёрт возьми. Я не против его оставить.

Лукас приподнял бровь.

— О, ты не против, да?

Джексон проигнорировал его, глядя на меня, и сказал:

— Будешь ещё пиво?

— Нет, мне хватит, — сказал я.

— А мне ещё одну, спасибо, — крикнул ему вслед Лукас, а затем толкнул меня локтем в бок. — Думаю, мой парень влюбился в твоего парня.

— Он мне не парень.

Лукас усмехнулся и стукнулся о мою бутылку пива своей.

— Пока что.

Глава 28

Трент

Головной офис «ЭмДжиЭй» в Нью-Йорке стоял посреди Уолл-стрит, располагаясь на верхних этажах здания «Кейстоун». Пройдя через охрану, я пошёл к лифту, направляясь прямиком наверх. Сегодня у меня будет встреча с Маршалом Джелларом, генеральным директором «ЭмДжиЭй». Прошло много времени с тех пор, как мы сталкивались лицом к лицу; обычно он разбирался с Киллианом или отправлял нам сообщения через своих лакеев. Первый раз, когда я встретился с ним, я не был уверен, звать его «Маршал» или «Мистер Джеллар», или «человек с финансовыми ресурсами», но он представился как «Маршал», так что я придерживался этого.

Узел в моём желудке становился всё больше с каждым проплывающим этажом, и мне пришлось заставить себя разжать кулак, который мне постоянно хотелось сжимать в кармане своей кожаной куртки. Мой чехол для гитары тяжёлым грузом висел на другой руке, его вес удерживал меня на земле.

Если бы Шоу был здесь, сомневаюсь, что был бы на такой грани. Даже если из-за него я сходил с ума от желания, он также успокаивал что-то внутри меня, неровности, которые всегда были там, когда мне хотелось сделать что-нибудь себе во вред. Например, саботировать эту чёртову встречу.

Двери лифта открылись, и я вышел в холл частного этажа, который представлял собой верхушку пищевой цепочки «ЭмДжиЭй». Секретарша встала, когда я вошёл, улыбаясь мне, обходя свой стол.

— Мистер Нокс. Пройдите за мной, мистер Джеллар ждёт вас.

Чёрт. Я ожидал, что он заставит меня ждать минимум час, но не сегодня.

Я прошёл за женщиной к большим деревянным дверям. Быстрый стук, ответ «входите», и я оказался внутри, лицом к лицу с Маршалом Джелларом.

Его офис занимал целый угол верхнего этажа, окна от потолка до пола открывали вид на Ист-Ривер и шумные улицы далеко внизу. Мужчина, уже лет шестидесяти пяти, выглядел моложе своих лет, с полной головой чёрных волос с лёгкой проседью, с загаром и стройной фигурой, что говорило, что он может проводить больше времени на теннисном корте, чем в офисе.

— Трент, — произнёс он, поднимаясь и обходя свой стол, чтобы протянуть руку. Я пожал её, и он жестом указал на стул перед своим столом. — Приятно видеть тебя снова. Я не был уверен, что ты придёшь.

Я огляделся вокруг на золотые и платиновые пластинки, выставленные на полках по всей комнате, мой взгляд поймал первый платиновый диск, который я записал с «ТБД». Казалось, это было так давно, и одновременно будто вчера, и хоть часть меня тосковала по старым добрым дням, когда всё решала музыка, по большей части я чувствовал облегчение, что всё это позади.

— Не могу сказать, что я ожидал когда-нибудь сидеть здесь снова, — сказал я, поставив свою гитару, а затем опустившись в одно из кресел. У меня было такое ощущение, будто я провёл на ногах несколько часов, приехав сюда прямо из аэропорта.

Маршал улыбнулся, расстёгивая свой пиджак и садясь в кресло за своим столом.

— Кажется, удача улыбнулась тебе во второй раз.

Удача. Это слово раздражало как мокрые джинсы, прилипшие к бёдрам в жаркий день.

— Объяснишь, что ты имеешь под этим в виду? — произнёс я.

— Ты здесь. Не многие получают эту возможность в первый раз.

Что-то в этом выбесило меня, будто я должен был на коленях благодарить его за то, что он соизволил дать мне шанс.

«О, успокой свои чёртовы сиськи, Трент», — сказал я себе. Я не настолько вымотался, чтобы не знать, какое огромное дело — сидеть там, где я сидел.

— Так о чём ты хотел со мной поговорить? — произнёс я.

— Ты всегда переходишь прямо к делу, — Маршал наклонился вперёд, сжимая руки вместе. — Ты проделал длинный путь, чтобы приехать сегодня на встречу, так что я не буду зря тратить твоё время. Моё внимание зацепило то, что у тебя есть новая музыка, и ты ищешь контракт на запись.

— Я не в активном поиске, нет. Эрни позвонил узнать, будет ли мне интересно встретиться с тобой.

— Ах, ну, это вопрос терминологии, — сказал он, махая рукой, будто они не умоляли меня сюда приехать.

Я сказал себе не быть придурком и не говорить ничего заумного. Да, иногда я нуждался в напоминании.

— Да, — сказал я, отвечая на его вопрос. — Я работал над новыми вещами.

— Отлично. Можно мне послушать?

— Эм, да, — сказал я, поднимая чехол с гитарой к себе на колени. — Но я должен тебе сказать, что то, что я пишу... это не совсем то, что люди привыкли от меня ожидать.

— Это как?

— Такое не услышишь в альбоме «ТБД».

— Это очевидно, учитывая, что ты больше не в группе.

Верно. Мне хотелось сказать, что я ушёл сам, потому что он говорил так, будто у него сложилось впечатление, что меня уволили, хоть он хорошо всё знал.

Но я прикусил язык, сохраняя профессионализм.

— Это всё ещё рок, но более альтернативный, — сказал я.

— Ага.

Я мог сказать, что его это заинтересовало, потому что он скрестил руки на груди и откинулся на спинку своего кресла, после чего сказал:

— Тогда покажи мне, что у тебя есть. Даже Киллиан расхваливал этот новый «альтернативный рок», так что давай посмотрим, есть ли потенциал.

На самом деле, это была не правда, потому что Киллиан не слышал ни одну мою песню... и мне внезапно расхотелось, чтобы слышал Маршал. Что было нелепо, потому что по этой причине я сюда и приехал. Но песни, на которые меня вдохновил Шоу, казались слишком личными, слишком близкими, чтобы играть их для него.

Я достал свою гитару, мои мысли разбегались, когда я поставил чехол рядом с собой, а затем начал настраивать инструмент. Какую песню я мог спеть, если не одну из своих новых? А затем я вспомнил ту, которую написал сам, которая спряталась среди нашего альбома «Рассвет». Я сомневался, что Маршал её вспомнит, так как её добавили в последнюю минуту, и она втиснулась между нашими большими хитами. Она совсем не подходила под звук «ТБД».

Если я сыграю эту песню, он вообще заметит?

Я решил воспользоваться шансом.

Я наиграл первые ноты, решив сыграть урезанный вариант песни. Пока пел, я с трудом пытался найти связь, потому что мог думать только о том, каким неправильным кажется этот момент.

Почему я сюда приехал? Только потому, что был польщён? Потому что они потянулись ко мне, и я решил, что стоит попробовать? Или я хотел встретиться с Маршалом, чтобы сказать «нет» прямо ему в лицо?

Но насколько умно это будет в результате? «ЭмДжиЭй» находились на высшем положении. Все хотели работать с ними. Даже дерьмовый контракт был лучше, чем играть в кабаках за арахис.

Или нет?

Я вспомнил ту ночь в «Аргосе», когда выступал на барной стойке, совершенно спонтанно и полностью в своей стихии. В ту ночь я был так уверен в себе, соединяясь с каждым человеком в зале, питаясь их энергией, как и они питались моей. Это был полный обмен мощью, и это так опьяняло, что я жаждал этого снова.

Вот, чего я хотел — выступать, отдавать и получать. Мне было плевать на другую сторону, сторону бизнеса. Я подумал о том, что обсуждали мы с Шоу. Что независимость в музыке процветает, и если до этого дойдёт, я мог использовать свои связи, чтобы попробовать это. Не обязательно было принимать предложение «ЭмДжиЭй», если оно не кажется подходящим. И от того, что я прямо сейчас сидел здесь, мой желудок закручивался в узлы, которые я не мог распутать.

Допевая последнюю песню, я удерживал её, позволяя ей затянуться, и Маршал встал, медленно хлопая мне и с энтузиазмом кивая.

— Да, — сказал он, указывая на меня. — Вот оно. Это определённо отличается по стилю от «ТБД», похоже на «U2». Но я вижу, в каком ты идёшь направлении, и думаю, что с правильной подачей мы можем получить хит.

Что? Я знал, что он не вспомнит эту грёбаную песню, но серьёзно? Хит?

— Правда? — сухо произнёс я, хоть он этого и не заметил, сев обратно и сделав несколько пометок на листке бумаги.

— Ты это сам написал?

— Да.

— И есть ещё?

— Ещё немного, и я всё ещё пишу.

— Отлично, отлично, — он закончил что-то записывать и снова выпрямился и улыбнулся мне. — Трент, мы все знали, что ты талантливый певец, но я не знал, что ты и писать можешь сам. Нам нужно будет всё немного сгладить, найти тебе подходящую команду...

Потребовалось целая минута, чтобы его слова дошли до моего мозга, потому что он определённо не мог сказать, что звукозаписывающий лейбл хотел меня вернуть, основываясь на песне, которую я записал для них годы назад.

— Ты предлагаешь мне сделку? — спросил я.

Маршал улыбнулся мне широкой улыбкой, от его слишком белых зубов исходила менее чем искренняя аура.

— Верно. Я хотел бы предложить тебе сделку.

— Почему?

Его брови приподнялись, будто он не ожидал, что я поставлю под вопрос его решение.

— Слушай, ты талантливый певец, и похоже, у тебя есть задатки писателя. Может, ты не подходил «ТБД», но я вижу в твоём бренде потенциал. И давай на чистоту, мир хочет больше Трента Нокса. Они чертовски жаждут этого. Давай дадим людям то, чего они хотят.

Мне стыдно было признавать, что он хорошо потакал моему самолюбию, и на мгновение я позволил себе поверить в его слова. Не важно, кто ты, если кто-то говорит тебе, что мир тебя хочет, тебя это соблазнит. Я представил себя снова на сцене, слышал, как толпа подпевает моим песням — моим песням, на этот раз, а не песням Киллиана и Вайпера... Всё могло бы быть иначе, верно? Лучше?

Но опять же, к чему это привело в первый раз? Изматывающий график, никакого времени для друзей или отношений. Невозможность контролировать что-либо касательно карьеры, хотя со стороны выглядело так, будто я сам принимаю решения.

— Будь умнее, Трент, — продолжал Маршал. — Подумай обо всех тех людях, которых видишь на гастролях каждый вечер. Твоё лицо на их футболках. Твоя музыка в каждом топ-сорок и на каждой рок-станции страны. Все эти деньги, которые тебе больше не придётся делить на пятерых.

У меня было достаточно денег, в этом не было проблемы.

Будто увидев нерешительность на моём лице, он произнёс:

— Такая песня, как та, что ты только что сыграл, смогла бы, наконец, принести тебе Грэмми, — когда мои глаза расширились, Маршал усмехнулся и пригладил свой галстук. — Конечно же, если поддерживать тебя будем мы. Это всегда было твоей мечтой, разве нет? Мы можем привести тебя к этому.

Единственная премия, которая ускользнула от «ТБД», и Маршал вилял ею перед моим лицом как чёртовой морковкой.

Чёрт возьми, я ненавидел то, что меня вообще волнует эта поверхностная хрень, но это была Грэмми, ради бога. Мы были номинированы пять раз и ничего не получили. Что, если бы я мог заполучить премию с сольной записью? Я навсегда вышел бы из тени «ТБД».

Я провёл рукой по лицу, мои мысли боролись сами с собой. Поэтому Маршалу платили большие деньги — потому что никто никогда не мог ему отказать.

Так он всё и делал. Заманивал кого-то обещаниями славы и денег, чтобы сбылись все мечты, но какой ценой? Чтобы эти менеджеры могли тебя использовать и оскорблять? Чёрт, я проходил через эту систему раньше. Я действительно думал, что это хорошая идея — снова залазить в это беличье колесо?

Я ценил то, что Киллиан вытянул шею, чтобы протянуть мне руку помощи, но нуждался ли я в этом? Что, если Шоу был прав, и я мог сделать всё это на своих условиях? Полный креативный контроль и больший процент прибыли. Выбрать своих продюсеров, любую музыку, какую хотел, без вмешательства этих начальников, которые держали над моей головой деньги и контракты.

Пока Маршал обговаривал детали того, что для начала будет очень выгодным контрактом на три года, я продолжал думать, что мне следует сделать. Я знал, к чему склоняюсь, но мне нужно было больше времени, чтобы во всём разобраться.

— Мне нужно будет подумать об этом, — резко сказал я.

— Прости?

— Я сказал, что мне нужно будет об этом подумать, — я взял контракт, чтобы положить его в карман своей куртки, но Маршал выхватил его у меня из рук.

— О чём здесь думать? — выплюнул он, будто это был абсурд, что я не отписывал свою жизнь прямо там, на пунктирной линии. — Такие сделки предлагают не часто, Трент, и ты это знаешь. Будь умнее насчёт этого.

«Быть умнее? Нет, я буду чертовски глупым». Я подавил желание закатить глаза.

— Именно это я и собираюсь сделать — быть умнее. Подумать, в моих ли интересах снова работать с вами.

Лицо Маршала слегка покраснело.

— Это в интересах всех, кто хочет устроить карьеру в музыке. Ты, из всех людей, должен знать, что мы можем предложить. И что происходит с теми, кто не находится под крылом «ЭмДжиЭй».

Ах, вот оно что. Тонко завуалированная угроза, которая когда-нибудь должна была проявиться. Весь этот слишком-хороший-чтобы-быть-правдой сценарий раскрыл занавес, чтобы показать уродство за сценой. Это была та сторона, которая со временем размывалась. Поэтому я хотел уйти не только из группы, но и первым делом из «ЭмДжиЭй».

Маршал был прав. Мне не нужно было больше времени. Я уже знал, что собираюсь делать, и знал с того момента, как сел сюда.

— Не говори мне, что я здесь зря теряю время, Трент, — произнёс Маршал низким, враждебным голосом. Тот же голос он использовал для того, чтобы запугивать сотни зелёных музыкантов, слишком новеньких и слишком голодных до контракта, чтобы увидеть притаившуюся змею.

Я закрыл чехол своей гитары и поднял его, поднимаясь на ноги.

— Я ценю, что ты нашёл время послушать песню, которую я написал три года назад, для альбома «Рассвет». Может, если бы ты лучше заботился о своих артистах, ты бы это знал. И ты не терял бы их к чёртовой матери. Дважды.

Выходя из кабинета, не оглядываясь, я услышал его крик:

— Ты ничего без нас не добьёшься, Трент Нокс. Когда твоя карьера потонет, вспомни, что я давал тебе шанс, — затем он пробормотал: — Чёртов тупой панк.

Облегчение, которое я испытал, выйдя из кабинета Маршала, было похоже на глоток свежего воздуха после погружения под воду. Я упивался им, нажимая на кнопку лифта, игнорируя крики за своей спиной, пока Маршал продолжал причитать в своём кабинете.

Я принял правильное решение. Я мог не знать, какого чёрта буду теперь делать, или как я когда-нибудь создам ещё один альбом, но, по крайней мере, я знал, что увернулся от пули.

Я позвонил тому человеку, которому хотел рассказать всё немедленно, но Шоу не ответил, так что вместо этого я отправил сообщение.

«Я скучаю по тебе. Не могу дождаться, когда тебя увижу».

Пришло время ехать домой.

Глава 29

Шоу

Бах-бах-бах.

— Шооооу.

Было за полночь, когда начался стук в мою дверь, а затем непрерывный звонок. Я вырубился на диване, пока смотрел телевизор после того, как провёл большую часть вечера в доме Лукаса и Джексона, и когда проснулся, мои ноги упали с кофейного столика.

— Ау.

«Какого чёрта? »

— Шооооу.

Бах-бах-бах. Дзынь-дзынь-дзынь.

Это был голос Трента, но это не мог быть он внизу, потому что он был в Нью-Йорке. Разве нет?

Потерев глаза, я подошёл к окну и открыл его, и, конечно же, у моей двери стоял Трент с чемоданом рядом.

— Трент? Что ты...

— Впусти меня, здесь чертовски холодно.

— Ох, верно, — в сбитом с толку после сна состоянии мне понадобилось несколько дополнительных секунд, чтобы мозг догнал информацию, и, открыв ему дверь, я стряхнул с себя сон.

Мне всё это по-прежнему снилось? Почему Трент здесь? Он уехал только сегодня утром.

Я открыл дверь, совершенно ожидая, что там никого не будет, но когда Трент поднялся по лестнице и увидел меня, его губы расплылись в огромной улыбке.

— Привет, соня, — произнёс он, отпуская свой чемодан, чтобы взять в руки моё лицо. Его холодные пальцы приятно ощущались на шее, и когда он прижался губами к моим, я открылся ему и поцеловал его в ответ ещё глубже. — Я скучал по тебе, — произнёс он мне в губы, отчего по всей моей коже побежали мурашки.

— Ммм, — произнёс я, когда мы отстранились. — Думаю, я всё ещё сплю. Ты на самом деле не здесь.

Трент изогнул бровь.

— Не здесь?

— Нет. Ты в пятизвёздочном отеле в Нью-Йорке, обсуждаешь детали записи и ешь доставленный в номер завтрак.

— Нет, до отеля я не совсем доехал.

— Почему нет?

Взгляд Трента переместился за моё плечо.

— О, смотри, «Парк Юрского периода». Люблю этот фильм, — он схватился за ручку своего чемодана и прокатил его мимо меня, паркуя возле дивана.

— Трент, — произнёс я, захлопывая дверь.

— От этой части я с ума схожу, — сказал он, скидывая свою обувь и плюхаясь на диван. Затем он похлопал по месту рядом с собой, чтобы я сел, и продолжил говорить. — Почему она подумала, что включить чёртов фонарик было хорошей идеей? И затем она его не выключила? Не удивительно, что он тебя съест.

Я покачал головой от того, как он избегал моего вопроса, а затем присоединился к нему на диване.

— Хочешь рассказать мне, как прошла встреча? Или почему ты рано вернулся?

— Тебе больше нравится Сэм Нилл или Джефф Голдблюм? — спросил он.

— Клянусь богом, если ты не начнёшь говорить, я выставлю тебя обратно на улицу.

У Трента отвисла челюсть.

— Ну, если ты хочешь что-то узнать, нужно только спросить.

Боже милостивый, этот мужчина сегодня был в боевом настроении. От этого мне захотелось перегнуть его через колено.

— Почему ты не остался в Нью-Йорке?

Он пожал плечами.

— Я был готов приехать домой.

Домой. Он сказал это так обыденно, будто на самом деле жил здесь.

— Но я могу уйти, если ты этого хочешь, — Трент начал вставать, и я притянул его к себе на колени, чтобы он оседлал мои ноги.

— Ты никуда не пойдёшь, — сказал я ему.

В его глазах мелькнуло тёмное удовольствие, а затем он провёл костяшками пальцев по щетине на моей челюсти.

— Я пытался тебе позвонить. Ты не брал трубку.

Я нахмурился и потянулся под него в карман своих брюк, обнаруживая его пустым. Где я... Вот чёрт.

— Должно быть, я оставил его дома у Лукаса.

— Понятно, как ты по мне скучал, даже не ждал моего звонка, — поддразнил он. — Дай угадаю, у вас была вечеринка, пока меня не было? Вы праздновали мой отъезд?

Из моего горла вырвался рык, когда я взялся за его шею и сомкнул наши губы, говоря ему губами, что именно думал о его дедукции. Его руки закрутили ткань моей рубашки, пока он держался за меня, глубоко целуя и скользя языком по моему. Мой член потёрся о его зад, и я понял, что если не задам вопросы сейчас, он через две минуты окажется подо мной голым.

Я отклонился назад, подальше от его соблазнительных губ.

— Трент, что случилось в Нью-Йорке?

Он приподнялся, будто собирался встать с моих колен, но мои руки сжались на его бёдрах, удерживая его на месте. Если Трент собирался уехать из Южного Хэйвена, мне нужно было, чтобы он сказал мне это в глаза.

— Маршал хотел меня нанять. Предложил мне большущий контракт, на слишком много денег, и квартиру в Верхнем Вест-Сайде.

Чувство гордости, которое расцвело в моей груди, раздавило толику грусти, которую я чувствовал.

— Трент, я так счастлив за тебя, — сказал я. — Это отличные...

— Я сказал, чтобы он засунул этот контракт себе в задницу.

Я отпрянул.

— Что ты сделал?

— Может, не совсем такими словами, но Маршал не был особо счастлив, когда я ушёл, — сказал Трент, с улыбкой на губах, будто вспоминал то, что произошло, когда он вышел.

— Но... — я пытался угнаться за поворотом событий. Я думал, что он наверняка подпишет контракт. Казалось, он этого и хотел... верно? — Что заставило тебя передумать?

— Давай просто скажем, что они мне не подходят. Но я не понимал этого, пока не оказался в его чертовски модном кабинете. Но чем больше я думаю о том, что ты сказал, тем больше смысла вижу в том, чтобы делать всё своему. Даже если я провалюсь...

— Ты не провалишься...

— Это возможно. Но чёрт с ним, верно? И тебе нравятся мои песни.

— Я люблю твои песни.

— Чертовски верно, — сказал он, ёрзая у меня на коленях, и я рассмеялся, притягивая его для поцелуя.

— Что бы ты ни делал, это будет убийственно, — сказал я ему, держа его подбородок между большим и указательным пальцами. — Это у тебя в крови.

Он слегка покачал головой.

— Думаю, ты веришь в меня больше, чем я сам.

— Тогда нам придётся над этим поработать.

— Нам придётся, да?

Я даже не осознавал, что сказал, пока Трент улыбнулся мне. Я дошёл до этого, говорил о нас двоих в будущем времени, но прежде чем я смог отступить, он закрыл мне рот рукой.

— Мне нравится, как ты говоришь о нас, — сказал он.

У меня в груди стало тесно, сердце колотилось, когда мы свернули в сторону разговора «о чём-то большем», о котором я недавно говорил с Лукасом. Я всегда гордился своим бесстрашием, но в этот момент я боялся трёх слов, которые собирался сказать, больше, чем чего-либо другого в своей жизни. Я сглотнул, в горле вдруг пересохло, а затем спросил:

— А есть «мы»?

Трент посмотрел на меня недоверчивым взглядом, напряжённо глядя мне в глаза.

— Шоу Дженнингс, — мрачно произнёс он. — Я только что написал о тебе дюжину чёртовых песен. Ты не можешь разбить мне сердце как минимум до второго альбома.

Я закатил глаза и улыбнулся, когда он рассмеялся.

— Давай серьёзно.

— Я серьёзно. Я не могу смешать жаркую хрень с хренью о вскрывании вен, — он улыбнулся мне, скользя ладонями вниз по моим рукам, а затем переплёл наши пальцы. — Но если отвечать на твой вопрос... Думаю, «мы» должны быть. Ты можешь этого... хотеть?

Я увидел первый намёк на сомнение на его лице и сжал его пальцы.

— Я могу честно сказать, что ты первый и единственный человек в мире, который вызвал у меня желание большего. Намного большего. Так что, да. Да, есть «мы».

Глаза Трента заблестели, когда он улыбнулся мне, одной из этих великолепных улыбок, которую я прочувствовал до кончиков пальцев, а затем он притворился, будто вытер пот со лба.

— Фух. Это хорошо. Потому что я вроде как предполагал, что так уже и было.

Давление с моей груди исчезло, будто я только что снял доспехи, и я полагал, что в каком-то смысле так и было.

Но было ещё кое-что, что я хотел сказать.

— Насчёт Нью-Йорка, — сказал я. — Надеюсь, я не вынудил тебя туда поехать. Я просто хотел для тебя лучшего...

— Ты меня не вынуждал, и я не жалею, что съездил. Мне нужно было вспомнить, почему я решил уехать и почему никогда не хочу возвращаться к той жизни.

— Это был Киллиан, верно? Он связался с ними?

Трент кивнул.

— Он пытался оказать мне услугу. Полагаю, в качестве предложения перемирия.

— Это было круто с его стороны.

— Я позвонил и поблагодарил его, когда ушёл. А потом составил список музыкантов и продюсеров, с которыми хотел бы работать.

— Да, чёрт возьми, — сказал я.

— Я хочу делать всё на своих условиях, Шоу. Я хочу писать свои песни, выбирать свою команду и не хочу работать с убогими менеджерами или ездить в тур два года подряд с одним альбомом, без перерыва. Я раньше имел дело с таким дерьмом. С меня хватит, — он провёл руками по моему телу спереди и расстегнул пуговицы моей жилетки. — Я хочу быть здесь. Создавать музыку. С тобой.

От его слов у меня внутри всё перевернулось, будто я оказался на чёртовых американских горках.

— Ты действительно остаёшься, да? Здесь. В Южном Хэйвене.

Трент уткнулся носом в мою шею, и его зубы прошлись по моей коже.

— Тебе нравится съёмный дом, верно?

— В котором ты живёшь сейчас? Да, а что?

— Я хочу завтра сделать Башу предложение насчёт него.

— Серьёзно...

— Да, мне там нравится, — сказал он, водя губами по моей щетине. — Там тихо, отличный вид во время работы, плюс, не нужен будет большой дом, чтобы хранить все вещи, которые нужно привести сюда из Нэшвилля. Ещё это хорошее место, чтобы прятаться, когда я утоплю свою карьеру, — пошутил он.

— Я думаю, с тобой всё будет в порядке, Трент Нокс. Лучше, чем в порядке, — я снова взял его за подбородок, чтобы коснуться лёгким поцелуем его губ, а затем усмехнулся. — И ещё я думаю, что хорошо, что ты остаёшься в Южном Хэйвене, потому что без меня ты не можешь писать. Я твоя муза.

— Оооу... — он рассмеялся. — У кое-кого голова выросла в несколько раз, пока меня не было.

Я потянулся вниз, чтобы помассировать себя между ног.

— Ещё нет, но спроси через пару минут.

— Ты знаешь, ещё один плюс того дома в том, что у меня рядом не будет соседей...

— Умно, учитывая твою работу.

— Я думал не о работе, — произнёс он, с дьявольским блеском в глазах.

«Дааа, чёрт возьми».

— Ты теперь застрял со мной, — сказал он. — Так что лучше поцелуй меня так, будто настроен серьёзно. И я не хочу никаких целомудренных чмоков...

Я схватился за куртку Трента спереди обеими руками и дёрнул его к себе. Наши губы с силой столкнулись, и это было очень необходимо и совсем не целомудренно.

В ответ Трент обвил меня руками, а затем опустил ладони под мои джинсы и боксеры. Они обдавали прохладой мою обнажённую кожу, и когда мои бёдра дёрнулись вперёд, они встретились с твёрдой эрекцией под штанами Трента.

Он отстранился от моих губ, с соблазнительной улыбкой на его красивом лице.

— Ты думаешь о том же, о чём и я?

Я позволил своему взгляду пройтись по мужчине, которого теперь мог назвать своим — и, чёрт возьми, это подействовало на мой пульс — и испытал сильное желание вернуться к началу, к первому разу, когда по уши влюбился в Трента Нокса — даже если тогда не осознавал этого.

Я нажал кнопку питания на пульте, погружая нас в темноту, за исключением уличных фонарей за окном. Здесь было темно, но не достаточно темно. В моей комнате на окнах были затемняющие шторы, которые позаботятся об этой проблеме.

Пока я развязывал галстук на своей шее, к моему члену прилила кровь, предвкушение того, что мы собирались сделать, накрыло меня волной, и будто чувствуя, к чему я клоню, Трент слез с моих колен. Я поднялся на ноги, снимая галстук с шеи и держа его в руке.

— Хочешь поиграть? — спросил я, хоть видел ответ по тому, как его тело вибрировало от нужды. Я хотел услышать, как он это скажет.

И он ответил идеально.

— Можешь делать со мной всё, что захочешь.

Я сделал шаг вперёд и поцеловал его, прежде чем завязать Тренту глаза длинной шёлковой тканью. Он позволил мне провести его за руку к спальне, где я остановился прямо у двери.

— Доверяешь мне? — прошептал я.

— Да.

— Очень хорошо, — я снова поцеловал его, поначалу глубоко и медленно, но затем, как всегда у нас было, начало появляться нетерпение, и его руки раскрыли мою жилетку, чтобы снять её. Я остановил его запястья и прижал их к своему животу.

— Ты стоишь прямо за моей дверью, — сказал я ему на ухо, кладя его руку на дверную ручку. Должно быть, моё дыхание щекотало ему шею, потому что Трент вздрогнул.

Я улыбнулся, попятившись в свою неосвещённую комнату.

— А теперь, посчитай до двадцати... и затем зайди и найди меня.

Эпилог

Шесть месяцев спустя

Шоу

— Вы не поверите, сколько там людей, — сказал Кев, указывая за своё плечо, когда вошёл в трейлер, который поставили за сценой для Трента. — Мы уже достигли вместимости, так что есть люди, которые стоят на улице и ждут. Копам пришлось перекрыть дорогу. Можете поверить в эту хрень?

Мои глаза расширились, когда я посмотрел на Трента. Его лицо не выдавало нервозности, которую, как я знал, он чувствует. Чёрт, я чувствовал то же самое вместе с ним, пока крики его имени доносились до трейлера каждые пару минут.

Трент усмехнулся Кеву.

— Это круто, приятель. Поздравляю.

Кев надрывал зад, чтобы устроить первый ежегодный музыкальный фестиваль «Рок на острове» в Южном Хэйвене — провернуть это должно было быть невозможно, но у него всё получилось. Оказалось, что ему даже не особо нужна была моя помощь. Как только Трент предложил занять место в составе выступающих, другие артисты начали связываться с Кевом, а не наоборот, и количество добровольцев, желающих принять участие, увеличилось в четыре раза.

— Ты сегодня хорошо справился, — сказал я Кеву. — Заработал этим детям много денег. Я тобой горжусь.

Часть денег от каждого проданного билета шла на обустройство приюта для молодёжи ЛГБТ+, прямо за мостом, в Саванне, а остальное отправится на активный отдых для детей здесь, в Южном Хэйвене. Может первоначально это была и моя идея, но Кев принял её и поддержал.

— Я это ценю, брат, — сказал Кев, хлопая меня по плечу. — И ещё раз спасибо, что делаешь это, Трент. Если бы не ты, думаю, прямо сейчас там было бы человек пять.

— Нет, ты бы всё устроил, — ответил Трент, пожимая Кеву руку, прежде чем притянуть его для объятия.

— Я ценю это. Твой выход через двадцать минут.

— Двадцать минут, ясно, — ответил Трент, и когда Кев ушёл, я подошёл к Тренту сзади, пока он стоял уже перед зеркалом, бросая на себя последний взгляд. Кожаные штаны сидели низко на его точёных бёдрах, прилипая к его телу как вторая кожа. На нём была свободная чёрная футболка, заправленная спереди в штаны, и в добавок кожаная куртка сверху. Его волосы были растрёпаны в этом сексуальном виде, как будто после секса, что мне так нравилось, и его запястья, как змеи, обвивали кожаные браслеты, а на каждом пальце были чёрные и серебряные кольца. Он был так великолепен, практически до неприличия.

— Не думаю, что я могу отпустить тебя туда в таком виде. Ты выглядишь слишком чертовски хорошо, — пробормотал я, стоя позади него и потянувшись рукой поперёк его груди. — Думаю, в этой куртке ты можешь умереть от теплового удара.

Он прильнул ко мне.

— Ммм, тогда мне стоит тебя предупредить, что большая часть этой одежды, наверное, исчезнет довольно скоро.

— О, да? — я провёл большим пальцем по его соску, который затвердел под моим прикосновением. — Тогда я надеюсь, что сразу после этого ты вернёшься обратно сюда.

— Лучше тебе меня ждать, чёрт возьми, — сказал он, накрывая мою руку своей и опуская её по своему телу к очень явной выпуклости под его кожаными штанами.

Я поймал его взгляд в зеркале.

— А я собирался спрашивать, нервничаешь ли ты. Ты уже кайфуешь от этой толпы.

— Я кайфую от мысли о тебе в этой толпе.

Я мягко сжал его член и убрал руку — к несчастью, сейчас у нас не было на это времени, и ему нужно было сохранить энергию для концерта.

Трент сегодня был хедлайнером, завершая дневное веселье своим первым публичным выступлением с тех пор, как ушёл из «ТБД» больше года назад. За этот маленький промежуток времени для него так много изменилось, по большей части за последние несколько месяцев. Вскоре после того, как отказал «ЭмДжиЭй», он начал записывать свой независимый альбом в студии Саванны, с парой продюсеров, которые жили в той местности. Когда Трент выпустил тизер своей первой песни в социальных сетях, реакция по всему миру была ошеломляющей, и, возлагая на это надежды, он приблизил выпуск альбома.

Я знал, что у него всё получится, но никто, даже сам Трент, не ожидал, что его альбом дебютирует на первом месте в чартах и будет оставаться там как самый продаваемый сольный дебют последнего десятилетия.

Сказать, что я им гордился, было бы преуменьшением.

Трент наклонил голову, пока я целовал его шею.

— Я в таком чёртовом восторге за тебя. Я тебе это говорил? — произнёс я.

Его улыбка стала шире, занимая всё его лицо.

— Не могу поверить, что делаю это.

— Ты всех сразишь.

— Это чертовски точно, — он сделал глубокий вдох, подскакивая на ногах, затем встряхнул руками, появлялся адреналин, когда приближалось время выхода. — Ты будешь в первом ряду, верно?

Я усмехнулся, вспоминая, как он попросил меня стоять в первом ряду, что он мог меня видеть, а не за кулисами, откуда обычно наблюдали близкие. К чёрту кулисы. Мне хотелось быть ближе и лично наблюдать за своим мужчиной, и мне ещё больше нравилось то, что он тоже хотел видеть меня там.

— Я буду впереди и в центре, с парнями, — сказал я. — Кев выделил там место для нас.

— Хорошо, — он размял шею, наклонив из стороны в сторону, а затем выдохнул, поворачиваясь лицом ко мне. — Ладно. Я готов.

Я ещё раз поцеловал его в губы, а затем поднял его руку, чтобы поцеловать подушечки его пальцев, которыми он сегодня будет играть на гитаре.

— Я люблю тебя.

— Я тебя больше.

Качая головой, я произнёс:

— Никогда.

***

Я прошёл в зону танцпола, когда крики начались снова. Я мог понять, почему Тренту нравится выступать. Такой кайф, какой я чувствовал, просто слыша среди их криков его имя, не был похож ни на что, и я не мог представить, насколько ярче это чувствовал он. Сегодня мы все будем подпевать песням, которые он написал. Которые он написал, думая обо мне. Это сносило мне крышу.

Когда я зашёл на маленькую территорию, которую Кев выделил для нас перед толпой, Лукас протянул мне полный пластиковый стакан холодного пива.

— Взял тебе ещё, — сказал он, а затем посмотрел на толпу. — Можешь поверить, что здесь столько людей? Они пришли увидеть твоего парня. Это безумие.

— Мы сходили за сцену, чтобы пожелать ему удачи, когда пришли, — сказал Джексон. — Он совсем не выглядел нервным.

— О, он нервничает, ещё как, — сказал я, делая глоток напитка. — Он просто хорошо прячет это перед всеми, но видели бы вы, как он истерил прошедшую неделю.

— Он Трент чёртов Нокс. Не знаю, чего он так нервничает, — сказал Лукас.

Джексон кивнул.

— Он будет великолепен. Его новый альбом просто огонь.

— Кстати об огне, — сказал Лукас. — Шоу, пожалуйста, напомни мне убить твоего брата за то, что он решил проводить это событие посреди грёбаного лета. В коже здесь жарко как в мошонке.

Я фыркнул, довольно уверенный, что потным мужчиной в коже позже будет мой мужчина, если оставит на себе тот наряд, который я видел на нём перед выходом сюда.

— Кто-нибудь видел Баша? Концерт скоро начнётся, — сказал Джексон.

Лукас пожал плечами.

— Он сказал, что у него встреча, и он придёт позже.

— Ха, — я нахмурился. — Надеюсь, он ничего не пропустит.

Через несколько минут музыка выключилась, и свет на сцене заморгал, и когда Кев прошёл по сцене, толпа начала вопить.

— Нам сегодня весело? — прокричал он, и до моих ушей донеслись бурные аплодисменты. — Надеюсь, вы готовы к нашему главному развлечению. Может, вы о нём слышали... Трент Нокс, кто-нибудь?

Все снова закричали, и я должен был отдать своему брату должное — он чертовски хорошо заводил толпу.

— Я не буду заставлять вас ждать дольше. Дамы и господа, пожалуйста, пошумите для единственного и неповторимого Трента... чёртового... Нокса!

Аплодисменты были оглушительными, когда свет исчез, и раскалённое красное свечение начало пульсировать в различных местах сцены, в такт стучащему биту. Дым-машины работали на износ, чтобы заполнил широкое пространство уличной площадки, и эффект был драматичным удовольствием для глаз.

Как только из динамиков раздался голос Трента, прежде чем он вообще появился, все сошли с ума.

Затем его осветил красный прожектор, пока он стоял в конце сцены, и если я думал, что раньше крики были громкими, я недооценивал многотысячную толпу. Звук взрывом прошёлся по моему телу, пока Трент подходил вперёд и пел слова, которые я пока не слышал из-за зрителей.

Я видел раньше его концерты с «ТБД», и тогда он был просто нечто, но теперь? С собственной музыкой и свободой сольного плавания? Он был просто необыкновенным.

Он двигался по сцене как пантера, его впечатляющее присутствие распространялось на толпу — и он не стеснялся смотреть кому-то в глаза, делая огромное событие ещё более личным.

Конкретно эта песня была чертовски пошлой, и пока Трент шёл к стойке с микрофоном в центре сцены — прямо передо мной — он подчёркивал слова движениями бёдер. Он погладил стойку для микрофона, обвивая её рукой и скользя вверх и вниз по её длине, очень похоже на то, как делал с моим членом. Чёрт. Я даже не думал, что он знает, что делает это, но это было так чертовски горячо.

Барабанщик закончил песню коротким, сотрясающим соло, и когда музыка остановилась, свет изменился, и зрители заревели. Трент стоял на месте, глядя на большую толпу, рассматривая всех, как истинный бог рока.

— Как у нас сегодня дела? Немного жарковато, да? — произнёс Трент, позволяя куртке соскользнуть с его рук. Чёрт, даже это было сексуально, и, судя по крикам, я не единственный так думал.

Трент взял свою гитару со стойки и надел ремешок себе на шею, и когда шум немного стих, он улыбнулся.

— Большое спасибо за тёплый приём. Прошло много времени с тех пор, как я был на сцене, так что простите, если я немного потерял форму.

Зрители ответили несогласным мнением насчёт этого замечания. Если это он был не в форме, то с подготовленным Трентом справиться было бы невозможно. И будь я проклят, если от этой мысли мой член не твердел.

— Я так счастлив быть здесь, в Южном Хэйвене. Кто не знает, это моё самое любимое место в мире, — сказал он, к большому удовольствию местных жителей. — Так что если увидите в городе Кева Дженнингса, не забудьте поблагодарить его за то, что он сегодня привёл меня сюда. Давайте поаплодируем ему и всем другим артистам, которые сегодня участвовали в сборе денег для нового приюта.

Раздались радостные возгласы и свист, без сомнений от обитателей «Аргоса», когда Трент наиграл несколько аккордов, чтобы убедиться, что его гитара настроена.

— Следующая песня, которую я вам сыграют, первая, которую я записал вне альбома. Она пришла ко мне в то время, когда я думал, смогу ли когда-нибудь снова писать песни. Я ушёл из группы, о которой вы могли слышать, — он сделал паузу, когда все начали кричать, и когда затихли обратно, он продолжил, — и это было нелёгкое время моей жизни. Я чувствовал себя потерянным, и был момент, когда я готов был сдаться. Но иногда, когда ты на дне, вдохновение приходит из ниоткуда. Конечно, я был в чертовском шоке, когда это произошло, но я ни на что не променял бы это путешествие, — толпа начала вопить снова, когда Трент начал играть на гитаре и встретился взглядом со мной.

— Это посвящается моему парню, — сказал Трент, его губы изогнулись в улыбке, пока моё сердце трепетало в груди. — Надеюсь, вам понравится. Она называется «Секреты, которые ты хранишь».

Громкий рёв одобрения от толпы сделал улыбку Трента шире, и он подмигнул мне, прежде чем начать вступление первой песни, которую выпустил официально — и первой, которую сыграл для меня.

Поддаваясь его чарам, не в силах оторвать глаза даже на секунду, я подпевал его словам. И каждый раз, когда Трент смотрел в мою сторону, чтобы петь только для меня, я чувствовал в своей груди полноту, которая, как я знал теперь, была эмоцией, которую я никогда раньше ни с кем не испытывал — любовь.

Я влюбился в Трента медленно и без предупреждения, так полностью, что казалось, что я не могу дышать, когда мы не вместе. Может, поэтому я так долго опасался в кого-то влюбляться. Потому что знал, что как только моё сердце привяжется к другому, разорвать их будет невозможно.

Но оно того стоило. Трент делал каждый день и каждую секунду стоящей тридцати двух лет, которые я прожил без него.

Когда песня закончилась, Трент поставил свою гитару и снял пропитанную потом майку, под крики всех зрителей. Он скомкал её и бросил прямо в меня, и я поднёс ткань к своему носу, чтобы вдохнуть его знакомый запах, прежде чем накинуть её себе на плечи.

Ммм. Этот Трент чёртов Нокс был воплощением желания. И ещё лучше — он был моим, полностью моим.

Конец

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 7 8 9 10 1112