Annotation 10 страница

Но самая крупная беда только начинала маячить на горизонте. Несмотря на все мои старания достичь гармоничного равновесия между всеми сферами своей жизни, увлечение спортом стало отражаться на финансах. Слишком много внимания Ultraman. И недостаточно – работе. Впервые за время брака начали скапливаться неоплаченные счета. Мысленно я начал себя укорять. «Ты напортачил, Рич».

Кризис проявил себя во всей красе во время моего последнего пробного уик-энда в начале ноября, за считаные недели до Ultraman. Выехав в четыре утра на дистанцию 210 километров, я мерз добрых четыре часа, пока не взошло солнце, потому что не мог позволить себе приобрести спортивную форму для холодной погоды. Мало того: я неверно рассчитал калории, пища закончилась, и меня стали мучить судороги. Когда я добрался до ветхой забегаловки с гамбургерами, стоящей на обочине дороги из ниоткуда в никуда, выяснилось, что у меня не только нет наличных, но и банковская карточка пуста.

«Вот же идиот! » Сотня километров от дома, голодный, без гроша в кармане… Пришлось выкручиваться. Трясущимися руками я рылся в мусорных баках за забегаловкой в надежде найти хоть что-то, чтобы подпитать свое обессилевшее тело. Мне удалось обнаружить остатки картошки фри, луковых колечек и недоеденные чизбургеры. Редчайшее отступление от веганского режима. Но, как говорится, отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Сейчас я понимаю, что мне следовало просто попросить еды. Но я растерялся. Точнее, был в шоке.

Домой я полз как черепаха, моля свое тело просто продержаться еще чуть-чуть – а вокруг сгущалась тьма, и я снова начал трястись от холода. Но смертельная усталость была ничто по сравнению с чувством необоримого стыда. Я был в полном отчаянии, не понимая, как допустил, чтобы все зашло так далеко.

«Все, пора завязывать с этой смехотворной затеей, кретин», – вопил внутренний голос. Мне была невыносима мысль, что моя семья страдает, пока я готовлюсь к этой дурацкой гонке. У нас куча проблем, и кому, как не мне, главе семьи, их решать.

А потом произошла странная вещь. Крутя педали в темноте (до дома оставалось всего несколько километров), я перестал чувствовать под собой дорогу. Колеса вдруг стали вращаться свободно, будто кто-то отменил закон всемирного тяготения; мое тело безо всяких усилий устремилось ввысь, пока вокруг меня не исчезло все, кроме беспредельной тьмы.

И в этот миг я ощутил неизъяснимое единство с Вселенной, а еще – радость и благодарность. Нет, нечто большее – любовь. Я впал в глубокую медитацию, когда разум полностью спокоен и свободен от всяких мыслей. Именно такое состояние в йоге именуется самадхи.

Позже рациональный рассудок подсказал мне, что пережитый опыт был всего лишь галлюцинацией от истощения, иллюзией, вызванной нехваткой сахара в крови. Да, наверное. С тех пор я выслушал немало похожих историй из уст ультраатлетов. Но меня не оставляло ощущение, что я – именно я – испытал нечто большее. Нечто глубинное.

«Но что это было? »

Джули не сомневалась ни секунды.

– Разве не понимаешь? Тебе помогли увидеть, кто ты есть на самом деле, – шепнула она, положив теплые ладони мне на голову. – Деньги приходят и уходят. Это не проблема. Мы справимся. Но ты должен перестать мыслить по-старому. Забудь о своем эго. Потому что решение наших проблем – это вера. Все остальное не имеет значения. Будь сильным. И продолжай делать то, что делаешь.

Это были не просто слова. Джули преподнесла мне ценный дар, напомнив, что если цель согласуется с верой, то успех обеспечен, а все прочее приложится – потому что Вселенная есть источник бесконечного изобилия.

Проснувшись на следующее утро, я побежал. И пробежал семьдесят километров.

А на следующей неделе на мой счет прибыли деньги, которых с избытком хватило, чтобы оплатить счета и поездку на Гавайи.

Я был готов к Ultraman.

Глава 9
Алоха, кокуа, охана[56] и Ultraman

«Просто дойти до финиша».

Такова была моя единственная задача в состязаниях Ultraman-2008. За полгода подготовки я сделал со своим телом все, что мог. И натренировал разум, чтобы преодолевать страхи и смело встречать испытания лицом к лицу. Но я был реалистом. «Помни, два года назад ты не мог по лестнице подняться одним махом. Не валяй дурака. Знай меру. Это лишь праздник в честь нового образа жизни. Наслаждайся участием».

Что ж, не оставалось ничего другого, как «выйти на сцену».

Я прибыл в Каилуа-Кона в предрассветных сумерках, чтобы подготовиться к трем труднейшим дням в своей жизни. В первый день предстоял океанский заплыв на 10 километров, а за ним – велогонка на 145 километров. Воздух вокруг был пропитан энергией и напряжением моих соперников, занятых последними приготовлениями, и я ощутил мандраж, знакомый мне по студенческим соревнованиям. Наконец настал момент, к которому я столько готовился, – и вдруг просто дойти до финиша показалось мне недостаточно. Я хотел состязаться!

Но этого нельзя было добиться в одиночку – успех сильно зависит от команды поддержки. В отличие от большинства соревнований на выносливость в Ultraman участники существуют целиком на самофинансировании. В фургоне, с пола до потолка забитом запчастями для велосипеда, инструментами, контейнерами с едой, канистрами с питательной смесью, емкостями с ледяной водой, сумками с ручной кладью и гоночной формой для всех возможных погодных условий, также обитала моя команда, в задачу которой входило не только подбадривать меня, но и следить за моим водным балансом и потреблением калорий, проверять, чтобы я не сбился с курса, и устранять прочие всевозможные затруднения.

Конечно, редко все идет по плану. Но я собрал замечательную команду, капитаном которой был мой друг – велогонщик Крис Уэтвиллер. Ему помогали буддообразный Эль Дабл-ю Уолман и мой отец, который с радостью согласился прилететь из Вашингтона, чтобы поработать водителем.

Позднее Крис расскажет мне: отец стоял на пирсе, наблюдая, как я готовлюсь к 10-километровому заплыву, – и вдруг, казалось, закашлялся.

– Дэйв, ты в порядке? – забеспокоился Крис.

Утерев слезы, отец собрался с духом и, рассмеявшись от всего сердца, ответил:

– В полном. Просто… Видишь, как он размахивает руками? Он всегда так делал еще мальчиком перед каждым заплывом.

Но вот я осторожно вошел в воду и в ожидании старта встал рядом с тридцатью четырьмя сотоварищами. Тут раздался выстрел, и гонка началась.

«Держать темп! » Соблюдая равномерный, устойчивый ритм гребков, я велел себе расслабиться и наслаждаться восходом солнца по левую руку и живописными картинами подводной жизни коралловых рифов. Приливные волны время от времени толкали меня назад, но с течением бороться не стоит – надо лишь отдаться на милость его преобладающей мощи.

Следующим пунктом в списке проблем были медузы. Прокладывая себе дорогу сквозь их скопище на полпути до финиша, я обжег и руки, и плечи, и лицо. От воздействия яда медуз на нервную систему заколотилось сердце, и я обязан был отдать разуму твердый приказ: отставить панику. Но меня-то медузы еще пощадили – по полной досталось австралийцу Келли Дуигу, которого вытащили из воды и срочно отвезли в больницу с анафилактическим шоком.

Через 2 часа и 41 минуту я выбрался на берега города Кеахоу (интересно, что по-гавайски это значит «новые начинания») пусть и пораненным, но вторым (! ), отстав всего на три минуты от лидера заплыва Марти Раймонда. Но что еще важнее, я опережал всех фаворитов с разрывом от 15 минут до часа.

«Совсем неплохо для начала». Еще бы, ведь в плавании я профи. Неудивительно, что я хорошо показал себя в «естественной среде».

С велосипедом была совсем другая история.

Кроме того что в этой дисциплине я обладаю весьма сомнительными способностями, я быстро пожалел о том, что отказался усовершенствовать свой потрепанный дорожный велосипед для улучшения аэродинамичности. Дело не в велосипеде, гласит известное изречение Лэнса Армстронга. Но это вовсе не значит, что вы должны ехать на черт-те чем. И вскоре мне пришлось расплатиться за свою беспечность.

Первый этап велогонки пришелся на самый крутой из всех склонов дистанции – восьмикилометровый отрезок с перепадом высоты в 460 метров. Легкие горели, а ноги отчаянно молили о милосердии. И все же я сохранял второе место в течение нескольких часов, следуя на юг по главному шоссе, которое пересекало неизменный на всем протяжении ландшафт – холмы, фермы с кофейными плантациями и густые леса. Я крутил педали, не наблюдая ни одного соперника в пределах видимости, а моя команда двигалась следом, подбадривая меня громкими возгласами и подавая мне примерно каждые полчаса то воду, то водно-солевые таблетки, то калорийный Perpetuem.

Дневная норма равнялась 300 калориям в час, даже если я не чувствовал голода. Во время подобных состязаний вам обеспечен дефицит калорий, сколько бы вы ни потребляли пищи, потому что их сгорает больше, чем способно усвоить тело. Фокус в том, чтобы не допускать слишком большого дефицита калорий, питаясь впрок: то, что вы съедите сегодня, поддержит ваше тело завтра. Стоит недополучить калорий в первый день состязаний, и вам не поздоровится на второй. И наверняка организм даст сбой в третий.

Действительность вскоре заявила о себе. Борясь с сильным ветром, дующим в лицо полных три часа гонки, я позволил догнать себя трем лидерам в общем зачете. Разумеется, я понимал, что каждый из них достоин выиграть состязание. Но я так мечтал стать победителем первого дня…

Утвердившись на четвертой позиции, я начал последний подъем – тридцать с лишним километров плавного, но постоянного подъема на 1200 метров в Национальном парке вулканов. Когда снова подул встречный ветер, мне даже показалось, будто я кручу педали вперед, а еду назад; тут недостаток умения и усталость взяли верх над амбициями: на последних восьми километрах я проиграл еще двум конкурентам. И жестокая насмешка судьбы – бывший триатлонец чешского происхождения Петер Котланд обошел меня в самом конце на каких-то 200 метров.

Седьмое место. Полное разочарование, что и говорить. Особенно финальный эпизод. Но все-таки я раз в десять превзошел ожидания, поразив и участников, и организаторов. Все спортсмены, что обошли меня, были испытанными профессионалами и ветеранами Ultraman. Я стал не только самым быстрым из новичков, но и лучшим среди представителей США.

Так, хорошо, день первый позади. Осталось еще два.

Во второй день должна была состояться самая длинная для меня на тот момент велогонка – 170 миль (273, 5 км) от Парка вулканов, вдоль восточного побережья и к финишу в городке Хэви на северо-западной оконечности острова.

На тренировках я стараюсь не переедать перед долгим заездом. Но присоединившись в пять утра к своей команде и другим участникам за завтраком в закусочной неподалеку от военного лагеря Килауэа, я съел столько, сколько мог вместить желудок, хотя подавали там отнюдь не Vitamix. Но выхода не было. Калории прежде всего. Поэтому я заставил себя глотать пищу, которой обычно избегал, – напичканные глютеном бублики, арахисовое масло с кучей консервантов, хлопья с большим количеством сахара и блинчики. «Нужно было все спланировать заранее и привезти собственную пищу. Это ж надо не предусмотреть столь очевидной вещи. Ну, на следующий год», – подумал я.

Ощущая в ногах свинцовую тяжесть, я начал гонку в умеренном темпе. Мне предстояло одолеть 273, 5 километра, поднявшись при этом на 2, 5 километра, через первозданные земли на юго-западной оконечности к городским пейзажам Хило и пасторальным скотным дворам долины Ваймеа. В пути ожидало всего понемногу: крутые подъемы, коварные быстрые склоны и открытые равнины с выматывающими шквалами ветра в лицо. Через некоторое время гонщики растянулись по дистанции, и день я провел практически в одиночестве (если не считать моей команды), не имея ни малейшего представления, на каком я месте.

«Просто крути педали».

И я крутил. Ноги молили об отдыхе, а руки настолько онемели от холода, что я с трудом мог переключать скорость и жать на тормоз. Но я упорно двигался вперед, поддерживая постоянный темп и отправляя в рот бутерброды с миндальным маслом, картошку фри, бананы, воду и водно-солевые таблетки (во избежание судорог). Ешь, жми на педали, пей – и все сначала.

Кульминация гонки пришлась на грандиозный, последний на этот день, подъем в Кохала – гористой, покрытой травой северо-западной части острова. Восемь километров работы до седьмого пота. Этот отрезок представлял собой вызов даже для опытнейшего Лэнса Армстронга, который тренировался на Кохала во время подготовки к «Тур де Франс – 2009». Если учесть, что я намотал уже 240 километров, перспектива была устрашающая. Но я напомнил себе, что этот подъем очень похож на Стант-Роуд – мой любимый тренировочный подъем дома. Ты преодолевал его миллион раз, повторял я себе, тяжело дыша. Расслабься.

Потом я вспомнил тот случай в Охай, когда до дома оставалась сотня километров и, чтобы подкрепиться, пришлось рыться в мусорных баках. Я вспомнил экстраординарное переживание, которое последовало за этим, – галлюцинация или откровение, зовите как хотите. Мне так много пришлось преодолеть. Я просто обязан выстоять и сейчас. «Ты знаешь, что делать». Воодушевив себя подобным образом, я вошел в состояние глубокого транса, визуализировал успех и заработал ногами, изо всех сил крутя педали оставшиеся пять километров подъема, зная, что, когда достигну высшей точки, начнутся 24 километра под горку, а там и финиш.

Добравшись до вершины, я услышал приветственные крики своей команды – и взору предстала красивейшая панорама: горные пастбища, фермы и береговая линия вдали. Щедрая награда за все усилия по восхождению. Ну, а потом начался опаснейший спуск, когда сильные боковые ветра то и дело грозили сдуть мой велосипед с дороги. Но это были и самые замечательные «американские горки», которые доставили меня в целости и сохранности в городок хиппи Хэви, а затем и к финишу.

Проведя большую часть дня, не видя соперников, я не представлял, какое место занимаю в общем рейтинге. Но был уверен, что здорово отстал. В гонке участвовало столько сильных спортсменов, что я просто не мог рассчитывать на достойное место. Подбежал улыбающийся отец, на лице которого читалась гордость.

– Ты девятый! – воскликнул он и обнял меня.

Все еще в десятке! Я не мог в это поверить.

Замечательный день подходил к концу. Солнце скрылось за горизонтом, я сидел на террасе ретрит-центра Kokolulu Farms, где разместился на ночь в Хэви, и любовался небом, усыпанным мириадами звезд. Я чувствовал себя так, как будто мог легко дотянуться до них и коснуться запредельного. И вдруг я подумал: а ведь так оно и есть.

Два дня позади. Остался один. 84 километра бегом по полям застывшей лавы, от Хэви обратно к началу – в Кону.

Когда в полпятого утра прозвонил будильник, я, еле встав, натянул кроссовки, проглотил еще один третьесортный завтрак («Ну уж на следующий год все будет по-другому! ») и отправился вниз по темному шоссе Хэви, чтобы поприветствовать свою ультраменскую охана (по-гавайски это значит «семья»). Охана, алоха («любовь») и кокуа («взаимовыручка») – на этих трех китах покоятся сплоченность, товарищество, духовный поиск – словом, все то, что и являет собой Ultraman.

Столпившись на обочине шоссе в предрассветной мороси, мои друзья-бегуны взялись за руки, окружив главную руководительницу гонки Джейн Бокус, ее помощницу Шерил Кобб и дородного пожилого гавайца в национальном наряде и с короной из пальмовых листьев на голове. Рука в руке, мы склонили головы, а гаваец произнес традиционную речь. Он призвал божество острова – кахуна – благословить путешествие и даровать нам безопасность, а затем извлек из громадной крученой раковины громкий резонирующий звук. Этот простой, но бесконечно прекрасный ритуал напомнил мне, что Ultraman – не просто гонка.

Через несколько минут отец напутствовал меня словами, которых мне никогда не забыть.

– Я так горжусь тобой, Рич. Я люблю тебя. А теперь давай иди и заверши начатое.

Наши отношения вышли на новый виток, подумал я с горячей благодарностью. Но нужно было сосредоточиться на другом: впереди меня ждали новые мили.

Несколько секунд – и мы стартовали.

«Просто дойти до финиша».

Сегодня я должен был уподобиться черепахе. Медленно, но верно; неспешно, но успешно. План, составленный Крисом, состоял в том, чтобы разбить дистанцию на несколько очень скупых интервалов. Пробежать четыре мили (6, 4 км). Потом пройти пешком полную милю (1, 6 км). Повторить цикл. При такой стратегии моя внутренняя температура не должна была подняться выше точки невозврата. Никому не хочется самому стать героем этой страшилки Ironman, когда до смерти уставший спортсмен ковыляет подобно скелету в макабрическом танце.

Но этот план требовал решительно заглушить голос своего эго. «Идти шагом? » Я же специально тренировался, чтобы пробежать дистанцию целиком. А всего несколько дней назад я пробежал 72 километра, значит я способен на это. Мое самолюбие взыграло при мысли о том, что придется бежать так, будто я слабее, чем есть на самом деле. Но как бы то ни было, Крис довел меня до теперешнего этапа. Не время подвергать сомнению его методы.

Я свободно пробежал первый отрезок, нагнав Джейсона Лестера. У Лестера парализована одна рука, но теперь он был близок к поставленной цели – стать первым спортсменом с ограниченными возможностями, который дойдет до финиша Ultraman, и этот результат обеспечит ему национальное признание, в том числе престижный приз ESPY[57] в категории «Лучший спортсмен с ограниченными возможностями». Мы, чтобы подстраховать друг друга, договорились пройти первый марафонский отрезок вместе. Ведь заранее было известно: к середине дня начнется такая жара, что покрытие шоссе Королевы Каахуману начнет плавиться.

Пример Джейсона воодушевлял, и все же на первой миле, которую я, следуя стратегии Криса, прошел пешком, меня обогнали почти все. Знаете, как это долго – идти пешком целую милю? Достигнув отметки полумарафона, я был на 32-м месте, за мной оставалось только трое. Так медленно марафон я еще не бегал.

– Можно я все-таки побегу? Это же бред! – взмолился я.

– Нет. Поезд идет по расписанию со всеми остановками, – отрезал Крис Уэтвиллер.

Очень скоро тактика начала приносить плоды. С каждым четырехмильным интервалом я начинал обгонять соперников – где двоих, а где и четырех. Когда я переходил на шаг, кто-то из них настигал меня – но не все. А когда я возобновлял бег, я обгонял и его, и еще пару-тройку. И так раз за разом. Такая вот игра в чехарду, в которой, оказывается, можно побеждать. И тогда я начал верить.

Когда я добрался до отметки первого марафона (полпути), у меня был негативный сплит. Другими словами, второй отрезок в 21 километр я пробежал быстрее, чем первый. Но что еще важнее, я чувствовал себя свежим, ноги пружинили, настроение было на высоте, а энергия только нарастала. Когда многие уже были позади, я думал: «Еще 42 километра? Да без проблем! »

К 48-му километру преимущества плана стали очевидны. Спортсменов на дороге видно издалека. Шоссе Королевы Каахуману такое прямое, что я видел бегущих передо мной за добрый километр – подрагивающие разноцветные пятнышки на черном фоне расплавленного асфальта. Я нацелился на ближайшего спортсмена и сам себе бросил вызов – обогнать его до конца четырехмильного спурта. И мне это, в общем, удалось. «Кто следующий? » – спросил я свою команду. А потом догнал этого следующего.

Но 84 километра – это 84 километра. А жара в Коне – жара адская. После отметки в 65 километров я начал выдыхаться. Самые крошечные действия казались чем-то выше моих сил. Стоило невероятного труда протянуть руку за водой или бросить взгляд на Криса или Уолмана, которые теперь бежали бок о бок со мной. «Шоры опустились», и попросту не было ни капли сил, чтобы сделать что-то или даже подумать о чем-то, что не касалось основной задачи. А основная задача – дойти до конца.

Когда системы организма начали давать сбой, я уже не мог хоть на чуть-чуть изменить темп бега, а тем более перейти на шаг: а что если я больше не смогу восстановить темп или, того хуже, выйду из игры? И когда до финиша оставалось 15 километров, я решил бежать до конца – либо до того момента, когда тело откажется работать, без разницы. Каждая клеточка серого вещества убеждала тело выжать из себя последнее. И тогда я попробовал сосредоточиться на дороге, которая привела меня сюда, – на всем том, чем пришлось пожертвовать ради этого мгновения.

«Все впустую, если сдаться сейчас». Нет, останавливаться нельзя. И я наддал, извлекая последние, глубоко упрятанные физические и моральные резервы, сжигая их в горниле поставленной цели.

И я сделал это.

Добравшись до финишной черты на посадочной полосе Старого аэропорта Коны, я рухнул в объятия команды – отец, настолько же возбужденный, насколько уставший был я, крепко обнял меня. Потом меня радостно обняла Джейн Бокус, наш «страж ворот», которая отворила мне двери к мечте.

– Я же говорил тебе, Джейн. Я говорил, что справлюсь, – прошептал я.

– Да, ты справился, Рич. Я знала, что так и будет.

– Спасибо тебе, – дрожащим голосом поблагодарил я. – Спасибо, что дала шанс изменить жизнь.

Ровно девять часов. Конечно, долговато для настоящего бегуна. Но я был горд тем, что выложился на все сто. И, уж конечно, тем, что стал единственным участником с отрицательным сплитом, пробежав второй марафон быстрее первого. Показав общий результат 26 часов, 33 минуты и 42 секунды, я финишировал быстрее всех из представителей США по итогам трех дней – результат, которого хватило, чтобы занять 11-е место в общем зачете.

«Я не рекордсмен. Но я – ультрамен».

И все же в этой идеальной картине чего-то недоставало… Самых дорогих людей – Джули и детей. Я думал, что, если они приедут тоже, это обойдется слишком дорого как в финансовом, так и в эмоциональном отношении. Но, стоя за финишной чертой, я ужасно скучал по ним. И не мог поверить, что их нет рядом, чтобы обнять меня. Досадная ошибка, которой я не повторю.

«На следующий год».

Всю зиму я отдыхал, чтобы дать организму восстановиться – а еще чтобы ввести свою жизнь в более-менее нормальное русло. После тренировок без роздыха я отчаянно нуждался в перерыве. И я его честно заслужил.

Увы, денежные затруднения вернулись.

Чтобы спасти семейный бюджет, я отказался участвовать в Ultraman-2009. В конце концов, это был уже пройденный этап. Я достиг своей цели – дошел до финиша. Мне нечего было больше доказывать. Настало время сосредоточиться на «реальной жизни».

«Забудь все эти отнимающие время забавы. Пора повзрослеть, – говорил я себе. – Что это за мужик, который не может прокормить семью? »

Но однажды весенним утром, когда я встал с постели после очередной бессонной ночи, Джули, едва кинув взгляд на мое несчастное лицо, сказала лишь несколько слов:

– Пора тебе снова садиться на велик.

Странный совет от матери семейства, находящегося на краю разорения, не правда ли? И все-таки, согласно ее уникальным воззрениям, это было единственное решение. «Следуй зову сердца, а Вселенная сделает все, чтобы помочь тебе».

И я последовал совету. В воскресное утро, которые уже привык проводить, согнувшись в три погибели за рабочим столом, я в первый раз за долгие месяцы оседлал велосипед и двинулся к горам Санта-Моника. Вскоре я уже взбирался к каньону Топанга; а когда в синих небесах над хребтом взошло солнце, я увидел ястреба. Будто впервые увидев летящую птицу, я поразился тому, как этому существу удается преодолевать земное притяжение, искусно используя для этого только крылья и воздух. Не знаю как, но у нее все получалось. И тогда я понял одну вещь: если я решусь следовать за мечтой – целенаправленно и бесстрашно, – то тоже смогу оторваться от земли и взмыть ввысь. Не знаю как, но все получится.

Когда пережитое озарение и поддержка Джули укрепили мой дух, я решил возобновить тренировки, чтобы вернуться на Ultraman. Теперь моей целью будет не просто финиш, но победа.

А тем временем меня заметили. К моему изумлению, журнал Men’s Fitness включил меня в список «25 самых спортивных мужчин мира» – о таком признании мечтает любой. Уму непостижимо оказаться в одном ряду с такими звездами, как Рафаэль Надаль, Усэйн Болт и Леброн Джеймс. После этого на меня обрушился вал просьб дать интервью. Позвонили даже из популярной медицинской передачи «Шоу доктора Оз». А доктор Санджай Гупта одобрительно отозвался обо мне на CNN, рассказав, что ключ к моим спортивным достижениям – растительная диета. «Неужто это происходит со мной? » Все казалось абсолютно нереальным. «Может, у Вселенной все же есть план насчет меня? »

Но как раз на подъеме у меня в буквальном смысле вышибло почву из-под ног. Я чуть было не потерял все. Навсегда.

Как-то возле Охай я крутил педали, одолев 113 километров из первой после перерыва 130-километровой гонки, наслаждаясь ощущением громадной мощи в ногах и с волнением фантазируя, что принесет новый сезон. Внезапно что-то пошло не так. Первое, что я помню, – это как я медленно прихожу в себя после полной отключки. Застрявший в спицах велосипеда, весь в крови, не способный пошевелиться, я открыл глаза и смутно разглядел, как две пожилые леди спешат мне на помощь. «Что произошло? »

– Вызовите скорую! – скомандовал чей-то голос.

«Авария», – понял я. Но как? Я перелетел через руль – возможно, не заметил выступ на дороге. Или просто потерял равновесие. На такой скорости много и не надо. А потом я опять погрузился в мрак.

Следующий проблеск сознания: я в больнице, но еще не понимаю, где я. Медленно до меня доходит, что рядом со мной Джули и наша пятилетняя Мэтис. Поглядев на них, я чуть не расплакался, когда страх близкой смерти, чувство бренности бытия охватили меня, затмив все прочие эмоции. Я перенес сильное сотрясение мозга, но основной удар пришелся на лицо. Нос сломан, губы в клочья. Мэтис даже отвернулась, не в силах смотреть на такого папу. С того дня моя нижняя губа потеряла чувствительность. Но мне повезло, сказал доктор. Я мог сломать себе шею.

Отлеживаясь на больничной койке, я снова и снова задавался вопросом, верный ли курс я избрал. На мне не было живого места. Финансовые проблемы не отступали. В профессиональном отношении я стоял на распутье. В духовном же… я внезапно ощутил себя заблудшим.

Почувствовав мое отчаяние, Джули потянулась ко мне и, поцеловав в лоб, задала вопрос. Вопрос вопросов.

– Если бы сегодня настал конец, ты был бы доволен тем, как прожил жизнь?

Я замер, стараясь найти ответ в глубинах своей души. Причудливая мешанина из нежданных публичных восхвалений и битв с личными демонами сбивала с толку. С одной стороны, я намеренно рисковал жизнью – хотя до аварии не отдавал себе в этом полного отчета. Но в момент аварии – и тут не может быть никаких сомнений – я занимался тем, что очень любил.

И вот, лежа на больничной койке и глядя в глаза Джули, я понял, что знаю ответ.

– Да.

Наверное, большинство жен молили бы Господа о том, чтобы вернуться к тихой, «нормальной» жизни: муж, который ходит на работу с девяти до пяти; две недели ежегодного отпуска; барбекю по выходным… И мне их не в чем упрекнуть. Но не такова Джули. Она не переставала меня удивлять.

– Я так рада это слышать, – прошептала она.

Ведь она уже знала то, что я только начинал понимать: стремление к безопасности – не просто иллюзия, это дешевая отговорка. Знаю, звучит банально, но нет ничего лучше пребывания на пороге смерти, чтобы напомнить человеку: ничто не вечно. А существовать под гнетом постоянного страха смерти, сожалея о несбывшихся мечтах, – такой жизни ни я, ни моя жена не желали.

Авария оказалась благословением свыше, вселившим в меня решимость продвигаться к новым спортивным вершинам. История моего преображения в среднем возрасте начинала приобретать известность, и мой пример побудил других к позитивным переменам. Всплеск популярности пришелся на июль 2009 года, когда Даниэль Деллорто, продюсирующая доктора Санджая Гупту, попросила меня написать небольшую статью о моей трансформации для cnn. com. Что ж, ничего особенного, решил я. Каково же было мое удивление, когда за первые дни после размещения на сайте статья собрала максимальное количество откликов. За ночь число посетителей моего блога (а я-то полагал, что блог – всего лишь место для приватных душевных излияний! ) выросло с нуля до 200 тысяч просмотров уникальными пользователями. Но знаете, что потрясло меня больше всего? Четыреста с лишним электронных писем, которые я получил от людей со всех уголков Земли. И многие делились откровенными подробностями о собственной борьбе за здоровый образ жизни.

Вдохновленные новыми целями, я, Джули и даже дети задействовали всю свою изобретательность, чтобы урезать расходы. Дорогой Volvo уступил место подержанному Ford Bronco и минивэну с помятыми боками. Вместо походов в супермаркет Whole Foods – продукты оптом или с местных фермерских рынков. Джули стала выставлять на продажу свои фотографии и рисунки, и даже крошка Мэтис с гордостью внесла свой вклад, присовокупив к произведениям матери собственные поделки. И вот мы всей семьей, единым фронтом, стали смотреть на жизненные препятствия скорее как на увлекательную игру, чем как на тяжкое бремя. И, конечно, общий тон задавала Джули.

– Что самое худшее может с нами случиться? – вопрошала она. – Мы живы, здоровы. Любим друг друга. Строим жизнь по собственным правилам. А это самое главное. Все прочее не имеет значения.

И эта философия работала на практике.

Протекали недели, и я продуктивно тренировался, одолевая веху за вехой, которые наметил еще в прошлом году. А когда наступила осень, наше непрочное экономическое положение стало выправляться. И, наверное, самым важным здесь стало расширение моей юридической практики, притом что я ни на миг не упускал из виду свою основную миссию. Когда пришел октябрь, я был готов штурмовать новые вершины спортивной выносливости.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒