КОЛЫБЕЛЬНАЯ КОТЁНКУ. МАДОННА

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 5

КОЛЫБЕЛЬНАЯ КОТЁНКУ

Маленький, голодный, рыжий кошачок

под скамьёй зелёной до утра прилёг.

Над ночной аллеей меркнет вышина.

Над большой аллеей ночь пьяным-пьяна.

Ветер прилетает с дальней стороны.

Спящим отсылает запах белены.

Что тебе он прочит

под покровом ночи?

Слушаешь ты ветер, добрый и хмельной.

Сны, как ночи эти, полны беленой.

Славно, между прочим,

под покровом ночи…

Под покровом ночи

славно быть одной.

Спят до новой ночки в лапочке твоей

мелкие щипочки крошечных когтей.

Спит сердитый усик, под скамьёй – уют.

Славный карапузик! Спи, пока дают.

Спи себе, плутишка, утром ты уйдёшь…

У меня сынишка на тебя похож.

Любит длиннохвостых, вашу всю родню…

В комнату заносит десять раз на дню.

Спите, дети, спите. Крепки сны котят.

Взрослым не дивитесь – пусть себе не спят.

Пьяны ночи эти,

Пьяны беленой…

Славно, между прочим,

под покровом ночи,

под покровом ночи

славно быть одной…

***

У ручья сидит волчица,

бережёт своих волчат.

Мать-волчица!

Дай напиться!

Ну а нет – уйду назад.

Просто очень причаститься

захотелось вод ручья…

Принимай меня, волчица!

Ты же видишь – я своя.

МАДОННА

Цветите, сады, зеленейте, поля!

Сверкайте, мечи дорог!

Сегодня начнётся всё вновь с нуля:

Марией был зачат бог.

А может, Татьяной или Зухрой

Мария уже была.

И над Араратом, священной горой,

поёт ему гимны мгла.

Поёт она гимны, ему и ей,

ей первой, потом – ему.

Синей её взгляда, души сильней

не сыщется, потому…

И ласков, и грустен Мадонны взгляд,

в тревоге и маяте…

И носит Мадонна бесценный клад,

хранящийся в животе.

Вот время немного прошло, и плод

обрёл наконец глаза…

И, в сущности, этот её живот –

такие же небеса.

Он думать не мог, он был слишком мал,

а время тревожно шло:

высасывал кто-то его, сгонял,

и что-то противно жгло…

Услышит в свой срок человеческий дол

Закон о добре и Зле…

…Мадонна идёт на абортный стол,

Иисус – в помойном ведре.

И так же хрустальны её глаза,

измучены и добры…

Ну вот вам и всё. Как с куста роса.

Уже не придёт поры.

Весёлая свищет весной земля,

спирт жаром плывёт в груди…

Цветите, сады,

зеленейте, поля,

и пропадом всё пропади!

ТЕМА

Давно проторена дорога

в весенний сад и лунный свет.

О поцелуях пели много,

о «жди», «не жди», о «да» и «нет».

Одни – весь мир очаровали.

Всех прочих музы обошли.

Всё те же слёзы вытирали,

всё те же губы губы жгли.

Бесспорно, вечна тема эта.

Бесспорно, те же, да не те.

А остальное – лишь комета,

шальная вспышка в темноте;

Секундная. Луна вот вечна!

Она царит, она велит.

Луна сильна и безупречна,

она – наш бог, она – магнит.

Когда плывёт весенним садом,

не устаёт повелевать.

И так легко встречаться взглядом,

и обнимать, и целовать.

Плыви, плыви, ночная лодка,

буди от спячки города…

Идёт красотка – вот походка!

Гори, гори, её звезда!

Любви далёкой, страсти близкой

поют певцы весенних дней.

Любви возвышенной и низкой

(порой напишут и о ней).

Но я тут сделаю немного.

Что делать – тема не моя.

Давно бежит моя дорога

вдали от трасс и от жилья.

Там нет луны. И вероятно,

мне в сад весенний не попасть.

Одним – одно творить занятно,

а у иных – иная часть.

…Лежит тропа. Деревья – птицы.

И лист, похожий на лису.

Он так кружится, словно снится,

и исчезает на весу…

Я не любила. Так не пишут.

Любила «что», а не «кого».

Мне не дано томленья свыше,

не свыше – тоже ничего

На этот счёт. Деревья – птицы.

И лист, похожий на лису.

Он так кружится, словно снится,

и исчезает на весу…

Он словно снится… Да, он снится.

Как снятся солнце и закат.

Другим поэтам тоже спится.

Им снится дивный лунный сад…

А мне всё кажется, когда-то

проснусь – мне шесть. А то и нет.

Скажу друзьям: «Ого, ребята!

Мне что-то снилось двадцать лет!

Мой сон казался длинным-длинным.

И я поверила. А лист

в густой заре, в лесу пустынном

кружил, запетливал, как лис»…

Так не бывает? Или будет?

Спрошу людей, и нас, и вас.

Пусть кривят рот, молчат, пусть судят,

уже судили столько раз…

Целуйтесь звонко, пойте звучно!

А у меня свои дела.

Мне отчего-то стало скучно.

Воркуйте, детки. Я ушла.

ПЕСНЯ

Три старых подруги встречают в пути Новый год.

На воле – три вьюги, и воля к ним в полночь войдёт.

И мчащийся ветер потонет в загадочной мгле.

Лишь призраки свечек за них отразятся в стекле.

Полночная воля, мне больше не надобно воль.

Полночная воля, ты далью меня обезболь.

К загадочной цели, в пустынном вагоне – одни.

В кудрявой метели летят за вагоном огни.

Три старых подруги за что-то с улыбками пьют.

Три светлые вьюги в ладони лиловые бьют.

Полночная воля, мне больше не надобно воль.

Полночная воля, ты далью меня обезболь.

Три верных подруги, мне жарко, мне хочется спать.

Три вечных разлуки, куда же мы едем опять?

Три старых подруги встречают в пути Новый год.

На воле – три вьюги, и воля к ним в полночь войдёт.

Полночная воля, мне больше не надобно воль.

Полночная воля, ты далью меня обезболь.

***

В белой чаще не счесть серебра.

На заре серебрится гора.

В лисьей пасти костра

исчезает кора,

зацелованы сном вечера.

А в горе – ледяная нора.

Там – игра на свирели костра.

Это только игра,

жжёт, дрожит до утра,

звон бессонниц, как писк комара.

И протяжный, томительный, он

временами напомнит мне стон,

и в какую-то ночь

он навеет мне сон,

неотвязный, кочующий звон.

Хмурый сон в тихой щели горы,

где погасли иные костры.

Это только игра –

кто боится игры?

Завершат её волчьи пиры.

Сонно жмурясь, к стене ледяной

незаметно прижаться спиной,

заметён тишиной,

оплетён белизной,

под раздумья, под звон и под зной.

В чьих сердцах от метели пестро,

достывают снега – серебро…

Обронила заря

ледяное перо,

мать-зима не скупа на добро.

Тихий сон в забытьи – серебра.

Зацелованы сном вечера.

Лисьи пляски костра,

поседела гора,

это снежная длится игра.

***

Этот дом голубой от луны.

Беспечальный и тихий, как кот.

Видит смутные, светлые сны.

В этом доме никто не живёт.

Это ветер с глухих пустырей

колет стены осколками сна…

И в провалах окон и дверей

голуба, голуба глубина…

Если б стала я тоже луной

в час ночной,

если бы стала я тоже луной…

Зазвенит ли неснятый звонок?

Скрип дверей заколышет ли мглу?

Домик-кот под луною залёг

и до слома проспит на углу…

Но в последней, до слома, ночи,

при большой и бессонной луне,

замечаю я призрак свечи,

наважденьем горящий в окне…

Если б стала я тоже луной

в час ночной,

если бы стала я тоже луной…

Всё же чей за свечой силуэт?

Кто не знает, что время прошло?

Стыни стен (их почти уже нет)

Запоздалое дарит тепло?

И зачем это плачет свеча?

Где горела она столько дней?

Ведь теперь от любого луча

в лунном доме темней и темней…

Если б стала я тоже луной

в час ночной,

если бы стала я белой луной…

Об авторе
Ольга (фамилия, к сожалению, неизвестна). Среднего роста, светлые волосы, правильные черты лица. Родилась в 50-60-х годах прошлого века в Геленджике. Дочь театральной актрисы. Была замужем, сынишку оставила на попечение бабки. Весной 1989-го купила дом в деревне Костёнки Хохольского района Воронежской области, где и провела лето, после чего продала дом и навсегда уехала из Костёнок. Стихи писала по ночам. Репьёв в волосах и ужасного беспорядка вокруг просто не замечала. Все сохранившиеся стихи были написаны не позднее августа 1989 года.

⇐ Предыдущая 1 2 3 45