ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.

Гостиная в доме Уординга. Гвендолен и Сесили, стоя у окна, смотрят в сад.

Гвендолен: То, что они сразу не пошли за нами в дом, как можно было ожидать, доказывает, по-моему, что в них сохранилась ещё капля стыда.

Сесили: Они едят лепёшки. Это похоже на раскаяние.

Гвендолен: Они, видимо, на замечаютнас. Может быть, попробовать кашлянуть?:

Сесили: Но у меня нет кашля.

Гвендолен: Они смотрят сюда. Какая дерзость!

Сесили: Они идут сюда. Как самонадеянно с их стороны!

Гвендолен: Будем хранить горделивое молчание.

Сесили: Конечно. Ничего другого не остаётся.

Входят Джек, за ним Алджернон. Они что- то насвистывают.

Гвендолен: Горделивое молчание приводит к печальным результатам.

Сесили: Очень печальным.

Гвендолен: Но мы не можем заговорить первыми.

Сесили: Конечно, нет.

Гвендолен: Мистер Уординг, у меня к вам личный вопрос. Многое зависит от вашего ответа.

Сесили: Гвендолен, вашздравый смысл меня просто поражает. Мистер Монкриф, будьте так любезны ответить мен на следующий вопрос. Для чего вы пытались выдать себя за брата моего опекуна?

Алджернон: Чтобы иметь предлог познакомиться с вами.

Сесили (обращаясь с Гвендолен) Мне кажется, это удовлетворительное объяснение. Как по-вашему?

Гвендолен: Да, моя дорогая, если ему можно верить.

Сесили: Я не верю. Но это не умаляет удивительного благородства его ответа.

Гвендолен: Это так. В важных вопросах главное не искренность, а сила. Мистер Уординг, чем вы объясните вашу попытку выдумать себе брата? Не затем ли вы на это пошли, чтобы иметь предлог как можно чаще бывать в Лондоне и видетьменя?

Джек: Неужели вы можете сомневаться в этом, миссФерфакс?

Гвендолен: У меня на этот счёт большие сомнения. Но я решила ими пренебречь. Сейчас не время для скептицизма в духе немецких философов. ( К Сесили) Их объяснения кажутся мне удовлетворительными, особенно объяснение мистера Уординга. Оно звучит правдиво.

Сесили: Мне более чем достаточно того, что сказал мистер Монкриф. Один его голос внушает мен абсолютное доверие.

Гвендолен: Та думает, мы можем простить их?

Сесили: Да. Тоесть нет.

Гвендолен: Верно! Я совсем позабыла. На карту поставлен принцип, и нам нельзя уступать. Но кто из нас скажет им это? Обязанность не из приятных.

Сесили: А не можем ли мы сказать это вместе?

Гвендолен: Прекрасная идея! Я почти всегда говорю одновременно со своим собеседником. Только держите такт.

Сесили: Хорошо.

Гвендолен отбивает такт рукой.

Гвендолен и Сесили: Неодолимым препятствием по-прежнему являются ваши имена. Так и знайте!

Джек и Алджернон: Наши имена? И только-то? Но нас окрестят сегодня же.

Гвендолен (Джеку): И вы ради меня идёте на такое испытание?

Джек: Иду!

Сесили ( Алджернону): Чтобы сделать мне приятное, вы согласны это перенести?

Алджернон: Согласен!

Гвендолен: Как глупы все разговоры о равенстве полов. Когда дело доходит до самопожертвования, мужчины неизмеримо выше нас.

Джек: Вот именно (пожимает руку Алджернону)

Сесили: Да, порой они проявляют такое физическое мужество, о каком мы, женщины, и понятия не имеем.

Гвендолен( Джеку) Милый!

Сесили (Алджернону): Милый!

Входит Мерримен:

Мерримен: ХМ! Хм! Леди Брэкнелл.

Джек: Силы небесные!

Леди Брекнелл! Гвендолен! Что это значит?

Гвендолен: То, что я помолвлена с мистером Уордингом. Только и всего, мама.

Леди Брэкнелл: Поди сюда, сядь. Сядь, сейчас же. Нерешительность - это признак душевного упадка у молодых и физического угасания у пожилых. ( Джеку) Поставленная в известность о внезапном исчезновении моей дочери её доверенной горничной, чьё усердие я раз и навсегда обеспечила посредством небольшой денежной мзды, я тотчас же последовала за ней в товарном поезде. Её бедный отец воображает, что она находится сейчас на несколько затянувшейся популярной лекции о влиянии, которое рента оказывает на развитие мысли. И это очень хорошо. Я не намерена разуверять его. Я стараюсь никогда не разуверять его ни в чём. Я бы это считала недостойным себя. Но вы, конечно, понимате, что обязаны отныне прекратить всякие отношения с моей дочерью. И немедленно! В этом вопросе, как, впрочем, и во всех других, я не пойду ни на какие уступки.

Джек: Я обручён с Гвендолен, леди Брэкнелл.

Леди Брэкнелл: Ничего подобного, сэр. А что касается Алджернона…Алджернон!

Алжернон: Да, тётя Августа?

Леди Брэкнелл: Скажи мне, не в этом ли доме обитает твой бедный мистер Бенбери?

Алджернон: Да нет… Бенбери живёт не здесь. Сейчас Бенбери здесь нет. По правде говоря, Бенбери умер.

Леди Брэкнелл: Умер? А когда именно скончался мистер Бенбери?

Судя по всему, он умер скоропостижно.

Алджернон: О, Банбери я сегодня убил. Я хочу сказать, бедняга Бенбери умер сегодня днём.

Леди Брэкнелл: А что было причиной его смерти?

Алджернон: Бенбери? Он… лопнул, взорвался.

Леди Брэкнелл: Взорвался? Может быть, он стал жертвой террористического акта? А я не предполагала, что мистер Бенбери интересуется социальными проблемами. Ну, а если так, поделом ему за такие нездоровые интересы.

Алджернон: Я хочу сказать, дорогая тётя Августа, что его вывели на чистую воду. То есть доктора установили, что жить он больше не может, вот Бенбери и умер.

Леди Брэкнелл: По-видимому, он придавал слишком большое значение диагнозу своих врачей. Но, во всяком случае, я рада, что он наконец-то избрал какую-тоопределённо. Линию поведения и до конца не был лишён медицинской помощи. Но теперь, когдамынаконец, избавились от этого мистера Бенбери, могу я спросить, мистер Уординг, кто эта молодая особа, которую сейчас держит за руку мой племянник Алджернон совершенно неподобающим, с моей точки зрения образом?

Джек: Эта леди _ мисси Сесили Кардью, моя племянница.

Алджернон: Я помолвлен с Сесили, тётя Августа.

Леди Брэкнелл: Как ты сказал?

Сесили: Мистер Монкриф и я помолвлены, леди Брэкнелл.

Леди Брэкнелл: Не знаю, может быть, воздух этой части Хартфордшира действует как-то особенно возбуждающе, но только числообручений, здесьзаключённых, кажется мне много выше той нормы, которую предписывает нам статистическая наука. Я считаю, что с моей стороны уместно будет задать несколько предварительных вопросов. Мистер Уординг, мисс Кардью тоже имеет отношение к одному из лондонских вокзалов? Мне нужны только факты. До вчерашнего дня я не предполагала, что есть фамилии или лица, происхождение которых ведёт начало от конечной станции.

Джек (яростно) Мисс Кардью - внучка покойного мистер Кардью - Белгрейв-сквер, 149, Ю. -З. Джезвер-парк, Доркинг в Суррее, и Спорран, Файфшир, Северная Англия.

Леди Брэкнелл: Это звучит внушительно. Три адреса всегда вызывают доверие к их обладателю, даже если он поставщик. Но где гарантия, что адреса не вымышлены?

Джек: Я нарочно сохранил « Придворный альманах» за те годы. Они доступны для вашего обозрения, леди Брэкнелл.

Леди Брэкнелл (угрюмо): Мне попадались странны опечатки в этих изданиях.

Дже к: Делами мисс Кардью занимается фирма Маркби, Маркби и Маркби.

Леди Брэкнелл: Маркби, Маркби и Маркби. Фирма, пользующаяся авторитетом в своём кругу. Мне даже говорили, что одного из господ Маркби иногда встречают на званых обедах. Ну что попка это удовлетворительно.

Джек (крайне раздражённо): Как это мило с вашей стороны, ледиБрэкнелл. К вашему сведению, могу добавить, что я располагаю свидетельством о рождении мисс Кардью и её крещении, справками о кори, коклюше, прививке оспы, принятии причастия, а также краснухе и желтухе.

Леди Брэкнелл: О, какая богатая приключениями жизнь, даже, может быть слишком бурная для такой молодой особы. Я, со своей стороны, не одобряю преждевременной опытности. Гвендолен, время нашего отъезда приближается. Намнельзя терять ни минуты. Хотя это всего-навсего проформа, мистер Уординг, должна еще осведомиться, не располагает ли мисс Кардью каким-либо состоянием.

Джек: Да. Около ста тридцати тысяч фунтов государственно ренты. Вот и всё. Прощайте, ледиБрэкнелл.

Очень приятно было поговорить с вами.

Леди Брэкнелл (усаживаясь): Минуточку, минуточку, мистер Уординг. Сто тридцать тысяч! Ив государственной ренте! МиссКардью при ближайшем рассмотрении является весьма привлекательной особой. В наше время немногие девушки обладают по-настоящему солидными качествами, долговечными и даже улучшающимися от времени. К сожалению, должна сказать, что мы живём в поверхностный век. ( к Сесили) Подойдите, милочка!

Сесили подходит.

Леди Брэкнелл: Бедное дитя, платье у вас простенькое и волосы почти такие же каких создала природа. Но это все поправимо. Опытная французская камеристка в очень короткий срок добьется удивительных результатов. Помню, я рекомендовала камеристку леди Лансип - младшей, и через три месяца её не узнавал даже её собственный муж.

Джек: А через шесть месяцев ее уже никто не мог узнать.

Леди Брэкснелл: Пожалуйста, повернитесь, дитя моё.

Сесили поворачивается к ней спиной.

Леди Брэкнелл: Нет, нет, в профиль.

Сесили поворачивается в профиль.

Леди Брэкнелл: Именно этого я и ожидала. В вашем лице есть данные. С таким профилем можно иметь успех в обществе. Два наиболее уязвимых пункта нашего времени - это отсутствие принципов и профиля. Подбородок чуть выше, дорогаямоя. Стиль в значительной степени зависит от того, как держать подбородок. Теперь его держат очень высоко, Алджернон!

Алджернон: Да, тётя Августа?

Леди Брэкнелл: С таким профилем мисс Кардью может рассчитывать на успех в обществе.

Алджернон: Сесили самая милая, дорогая, прелестная девушка на свете. И какое мне дело до её успехов в обществе.

Леди Брэкнелл: Никогда не говори неуважительно об обществе, Алджернон. Так поступают только текому закрыт доступ в высший свет. (Сесили) Дитя моё, вы, конечно, знаете, что у Алджернона нет ничего, кроме долгов. НО я не сторонница браков по расчёту. Когда я выходила за лорда Брэкнелла, у меня не было никакого приданого. Однако я и мысли не допускала, что это может послужить препятствием. Поэтому я думаю, что могу благословить ваш брак.

Алджернон: Благодарю вас, тётя Августа!

Леди Брэкнелл: Поцелуй меня, Сесили, дорогая!

Сесили: Благодарю вас, ледиБрэкнелл!

Леди Брэкнелл: Свадьбу, я думаю, не стоит откладывать.

Алджернон: Благодарю вас, тётя Августа.

Сесили: Благодарю вас, леди Брэкнелл.

Леди Брэкнелл: Я, по правде говоря, не одобряю длительных помолвок. Это даёт возможность узнать характер другой стороны, что, по-моему, не рекомендуется.

Джек: Прошу прощения, что прерываю вас, ледиБрэкнелл, но ни о какой помолвке в данном случае не может быть и речи. Я опекун миссКардью, и до совершеннолетия она не может выйти замуж без моего согласия. А дать такое согласие я решительно отказываюсь.

Леди Брэкнелл: По какой причине, смею вас спросить? Алджернон вполне подходящий, более того - завидный жених. У него нет ни гроша, а с виду кажется миллионером. Чего же лучше?

Джек: Мне очень жаль, но приходится говорить в открытую, ледиБрэкнелл. Дело в том, что я решительно не одобряю моральный облик вашего племянника. Я подозреваю, что он двуличен.

Леди Брэкнелл: Двуличен? Мой племянник Алджернон? Немыслимо! Он учился в Оксфорде!

Джек: Боюсь, что в этом не может быть никакого сомнения. Сегодня, во времямоей недолгой отлучки в Лондон по весьма важному для меня личному делу, он проник в мой дом, прикинувшись мои братом. Прикрываясь вымышленным именем, он выпил, как мен только что стало известно от дворецкого, целую бутылку моего « Перье -Жуэ-Брю» тысяча восемьсот девятого года; вино, которое я хранил специально для собственного пользования. Продолжая свою недостойную игру, он в один день покорил сердце моей единственной воспитанницы. Оставшись пить чай, он уничтожил все лепёшки доединой. И поведение его тем более непростительно, что он все время прекрасно знал, что у меня нет брата, что у меня никогда не было брата, и что я неимею ни малейшего желлания обзаводиться каким бы то ни было братом. Я совершенно определённо сказал ему об этом вчера.

Леди Брэкнелл: Гм! Мистер Уординг, всесторонне обсудив этот вопрос, я решила оставить без внимания обиды, нанесённые вам мои племянником.

Джек: Весьма великодушно с вашей стороны, ледиБрэкнелл. Но моё решение неизменно. Я отказываюсь дать согласие.

Леди Брэкнелл: Подойдите ко мне, дитя моё.

Сесили подходит.

Леди Брэкнелл: Сколько вам лет, дорогая?

Сесили: По правде сказать, мне только восемнадцать, но на вечерах я всегда говорю - двадцать.

Леди Брэкнелл: Вы совершенно правы, внося эту маленькую поправку. Женщина никогда не должна быть слишком точной в определении своего возраста. Это отдаёт педантством. Восемнадцать, а двадцать на вечерах… Ну что ж, не так уж долго ждать совершеннолетия и полной свободы от опоки. Не думаю, чтобы согласие вашего опекуна имело бы такое значение.

Джек: Простите, я снова прерву вас, ледиБрэкнелл. Но я считаю своим долгом сообщить вам, что по завещанию деда миссКардью, срок опоки над нею устанавливается до тридцатипятилетнего возраста.

Леди Брэкнелл: Ну, это не кажется мне серьёзнымпрепятствием. Тридцать пять - это возраст расцвета. Лондонское общество полно женщин самого знатного происхождения, которые по собственному желанию много лет кряду остаютсятридцатипятилетними. Леди Дамблбн, например. Сколько мне известно, ей всё ещё тридцать пять с тех самых пор, как ей исполнилось сорок, а это было много лет назад. Я не вижу причин, почему бы нашей дорогой Сесили не быть еще более привлекательной в указанном вами возрасте. К тому времени её состояние значительно увеличится.

Сесили: Алджи, вы можете ждать, пока мне исполнится тридцать пять лет:

Алджернон: Конечно, могу, Сесили. Вы знаете, что могу.

Сесили: Да, я так и чувствовала, но я-то не могу ждать. Я не люблю ждать кого-нибудь даже пять минут. Это меня всегда раздражает. Сама я не отличаюсь точностью, Это правда, но в других люблю пунктуальность и ждать -пусть даже нашей свадьбы - для меня невыносимо.

Алджернон: Так что же делать, Сесили?

Сесили: Не знаю, миссМонкриф.

Леди Брэкнелл: Дорогой мистер Уординг, так как мисс Кардью положительно утверждает, что она не может ждать до тридцати пяти лет, - замечание, кстати, которое, должна сказать, свидетельствует о несколько нетерпеливом характере, - я просила бы вас пересмотреть ваше решение.

Джек: НО, дорогая леди Брэкнелл, этот вопрос всецело зависит от вас. В ту самую минуту, как вы согласитесь намой брак с Гвендолен, я с великой радостью разрешу вашему племяннику сочетаться браков с моей воспитанницей.

Леди Брэкнелл: Вы прекрасно знаете, то, что вы предложили - немыслимо.

Джек: Тогда безбрачие - вот наш удел.

Леди Брэкнелл: Не такую судьбу мы готовили Гвендолен. Алджернон, конечно, может решать за себя.

Мы уже пропустили пять, а то и шесть поездов. Если пропустим ещё один - это может вызывать нежелательные толки на станции.

Входит Чезюбл.

Чезюбл: Все готово для обряда крещения.

Леди Брэкнелл: Крещения, сэр? Не преждевременно ли?

Чезюбл: Оба этих джентльмена выразили желание немедленно подвергнуться крещению.

Леди Брэкнелл: В их возрасте? Это смехотворная и безбожная затея. Алджернон, я запрещаю тебе креститься. И слышать не хочу о таких авантюрах. Лорд Брэкнелл был бы весьма недоволен, если бы узнал, на что ты тратишь время и деньги.

Чезюбл: Значит ли это, что сегодня крещения не будет?

Джек: Судя потому, как сложились обстояткльства, досточтимы доктор, я не считаю, что оно имело бы практическое значение.

Чезюбл: Меня весьма огорчает, что вы это говорите, мистерУординг. Это отдаёт еретическими взглядами анабаптистов, взглядами, которые я полностью опроверг в четырёх моих неопубликованных проповедях. Однако, так как сейчас вы, по-видимому, полностью погружены в заботы мирка сего, я тотчас же возвращусь в церковь. Меня только что известили, что мисс Призм уже полтора часа дожидается меня в ризнице.

Леди Брэкнелл (вздрагивая) Мисс Призм? Вы, кажется, упомянули мисс Призм?

Чезюбл: Да, леди Брэкнелл. Мен сейчас предстоит встреча с мисс Призм.

Леди Бржкнелл: Позвольте задержать вас на минутку. Этот вопрос может оказаться очень важным для лорда Брэкнелла и меня. Не является ли упомянутая мисс Призм женщиной, выдающейсебя за воспитательницу?

Чезюбл (с негодованием): Это одна из самых воспитанных леди и само воплощение респектабельности.

Леди Брэкнелл: Ну, значит, она и есть! Могу лия осведомиться, какое положение занимает она в вашем доме? Чезюбл: Я холост, сударыня.

Джек: Мисси Призм, леди Брэкнелл, вот уже три года является высокочтимой гувернанткой ввысоко оценимойкомпаньонкой мисс Кардью.

Леди Брэкнелл: Несмотря на ваши отзывы, я должна с ней немедленно встретиться.

Чезюбл: Она идёт, уже близко.

Входит мисс Призм.

Мисс Призм: Мне сказали, что вы ждёте меня в ризнице, дорогой каноник\. Я ожидала вас там почти три часа. ( Замечает леди Брэкнелл, боязливо оглядывается, словно собираясь бежать)

Леди Брэкнелл: (прокурорским тоном) Призм! Сюда, Призм! Гдеребёнок, Призм?: Двадцать восемь лет назад, Призм, вы оставили дом лорда Брэкнелла, сто четыре по Гровенор-сквер, имея на попечении детскую коляску, содержащую младенца мужского пола. Вы не вернулись. Через несколько недель усилиями уголовной полиции коляска была обнаружена однажды ночью в уединённом уголке Бэйсуотера. В ней нашли рукопись трёхтомного романа, до тошноты сентиментального.

Мисс Призм негодует.

Леди Брэкнелл: Но ребёнка там не было!

Все смотрят на мисс Призм.

Леди Брэкнелл: Призм, где ребёнок?

Мисс Призм: Леди Брэквелл, я со стыдом признаю, что не знаю. О! Если бы я знала! Вот как это всё происходило. В то утро я, по обыкновению, собиралась вывезти дитя в коляске на прогулку. Со мной был довольно старый, объёмныйсаквояж, куда я намеревалась положить рукопись беллетристического произведения, сочинённого мною в редкие минуты досуга. По непостижимой рассеянности, которую я до сих пор не могу себе простить, я положила рукопись в коляску, а дитя в саквояж.

Джек: Но куда же вы дели саквояж?

Мисс Призм: Ах, не спрашивайте, мистер Уординг!

Джек: Мисс Призм, это для меня чрезвычайно важно. Я настаиваю, чтобы вы сказали, куда девался саквояж с ребёнком.

Мисс Призм: Я оставила его в камере хранения одного из самых крупных вокзалов Лондона.

Джек: Какого вокзала?

Мисс Призм (в полном изнеможении) Виктория, Баритонская платформа.

Джек: Я должен вас на минутку покинуь. Гвендолен, подождите меня.

Джек убегает.

Чезюбл: Что это может означать, как вы думаете, ледиБрэкнелл?

Леди Брэкнелл: Боюсь что-нибудь предположить, доктор Чезюбл. Едва ли надо говорить вам, что в аристократических семьях не допускают странных совпадений. Они считаются нереспектабельными.

Слышится шум за сценой, как будто кто-то передвигает сундуки.

Сесили: Дядя Джек необычайно взволнован.

Чезюбл: У вашего опекуна очень эмоциональная натура.

Леди Брэкнелл: Весьма неприятный шум. Ка будто он там с кем-то дерётся. Я ненавижу драки, независимо от повода. Они всегда вульгарны и нередко доказательны.

Чезюбл: Вот, все прекратилось.

Шум раздаётся с новой силой.

Леди Брэкнелл: Хотела бы я, чтобы он пришёл, наконец, к какому - нибудь выводу.

Гвендолен: Это ожидание ужасно. Я не хочу, чтобы оно кончалось.

Входит Джек. В руках у него саквояж.

Джек (подбегает к мисс Призм): Этот, мисс Призм? Поглядите получше, прежде чем ответить. От вашего ответа зависит судьба нескольких человек.

Мисс Призм (спокойно): Похоже, что мой. Да. Вот царапина, полученная при катастрофе с омнибусом на Гауэр-стрит в лучшие дни моей юности. А вот на подкладке пятно от лопнувшей бутылки безалкогольного напитка - это случилось со мной в Лимингтоне. А вот на замочке мои инициалы. Я и забыла, что из каких- то экстравагантных побуждений велела выгравировать их на замке. Да, саквояж действительно мой. Очень рада, что он так неожиданно нашёлся. Мне все эти годы так его не доставало!

Джек: Мисс Призм, нашёлся не только саквояж. Я младенец, которого вы в нём потеряли

Мисс Призм: Вы?!

Джек: Да… Мама!!

Мисс Призм: Мистер Уординг! Я девица!

Джек: Девица? Признаюсь, это для меня большой удар. Но в конце концов кто посмеет бросить камень в женщину, которая столько выстрадала! Неужели раскаяние не искупает минуты увлечение? Почему должен быть один закон для мужчин, и другой - для женщин? Мама, я прощаю тебя.

Мисс Призм: МистерУординг, здесь какое-то недоразумение. Её сиятельство может сказать вам, кто вы такой на самом деле.

Джек: Леди Брэкнелл! Простите, что докучаю вам, но скажите, то я такой?

Леди Брэкнелл: Боюсь, что сведения придутся вам не по вкусу. Вы сын моей покойной сестры, миссис Монкриф, и, следовательно, старший брат Алджернона.

Джек: Старшийбрат Алджи! Так, значит, у меня все-таки есть брат! Я так и знал, что у меня есть брат. Я всегда говорил, что у меня есть брат. Сесили, как могла ты сомневаться, что у меня есть брат? Доктор Чезюбл, - мой беспутный братец. Мисс Призм - мой беспутный братец! Гвендолен - мой беспутный братец! Алджи, негодник, ты теперь обязан относиться ко мне с большим уважением. Ты никогда в жизни не относился ко мне как страршему брату.

Алджернон: Да, каюсь, дружище. Я старался, но у меня не было практики.

Гвендолен: Родной мой! НО кто же вы, если стали кем-то другим? Как вас теперь зовут?

Джек: Силы небесные! Про это я и совсем забыл. Ваше решение относительно моего имени остаётся неизменным?

Гвендолен: Я неизменна во всем, кроме своих чувств.

Сесили: Какой у вас благородный характер, Гвендолен

Джек: С этим вопросом надо покончить сейчас же. Минуточку, тётя Августа. К тому времени, какмисс Призм потеряла меня вместе со своим саквояжем, я, вероятно, был уже крещён?

Леди Брэкнелл: Все жизненные блага, которые можно приобрести за деньги, были предоставлены вашими любящими и заботливыми родителями, в томчисле, конечно, и крещение..

Джек: Значит, я был крещён? Это ясно. Но какое же имя мне дали? Я готов к самому худшему.

Леди Брэкнелл: Как старший сын, вы, разумеется, получили имя отца.

Джек: Да, но как звали моего отца?

Леди Брэкнелл: Сейчас не могу вспомнить, как звали вашего батюшку, генерала Монкрифа. Не сомневаюсь, однако, что его как-нибудь звали всё-таки. Он был чудак, это правда. Но только в преклонных летах. И под влиянием индийского климата, женитьбы, несварения желудка и прочего в этом роде.

Джек: Алджи, ты-то можешь вспомнить, как звали нашего отца?

Алджернон: Дорогой мой, мне ни разу не пришлось беседовать с ним. Он умер, когда мне и году не было.

Джек: Его же имя, должно быть, есть в армейских справочниках того времени. Не так ли, тётя Августа?

Леди Брэкнелл: Генерал был человеком весьма мирного характера во всём, кромесемейнойжизни. Ноя не сомневаюсь, что имя его значится в любом военном альманахе.

Джек: Армейские списки за последние сорок лет - это украшение моей библиотеки. Мне надо было без устали штудировать эти воинские скрижали. ( Бросается к полкам, выхватывает одну книгу за другой) Значит, М… Генералы. Магли, Максбом, Маллам... какие ужасные фамилии… Маркби, Миксби, Мобби, Монкриф! Лейтенант - в тысяча восемьсот сороковом, капитан, подполковник, полковник, генерал - в тысяча восемьсот шестьдесят девятом. Зовут - Эрнест - Джон. Я всегда говорил вам, Гвендолен, что меня зовут Эрнест, не так ли? Ну, я и на самом деле Эрнест. Ка этому и следовало быть.

Леди Брэкнелл: Да, теперь припоминаю, что генерал звали Эрнест. Я так и знала, что у меня есть особая причина не любить это имя.

Гвендолен: Эрнест! Мой Эрнест! Я с самого начала чувствовала, что у вас не может быть другого имени.

Джек: Гвендолен! Как это ужасно для человека - вдруг узнать, что всю жизнь говорил правду, сущую правду. Вы прощаете мне этот грех?

Гвендолен: Прощаю. Потому что вы непременно изменитесь.

Джек: Милая!

Чезюбл: Летиция!

Мисси Призм: Фредерик! Наконец-то!

Алджернон: Сесили! Наконец-то!

Джек: Гвендолен! Наконец-то!

Леди Брэкнелл: Дорогой племянник, вы кажется, проявляете признаки легкомыслия!

Джек: Что вы, тётя Августа, наоборот, впервые в жизни я понял, как важно Эрнесту быть серьёзным!

КОНЕЦ

⇐ Предыдущая 1 23